В Театре наций очередная премьера — с Евгением Стычкиным, хореографией Владимира Варнавы и Дианой Вишневой в роли блохи. Левшу гениально сыграл Евгений Стычкин, блоху станцевала Diana Vishneva, прима Мариинского театра. В Нациях, например, Валерий Печейкин всерьез приложил руку к лесковскому сказу. Максим Диденко: «Левша умер не от алкоголизма. Он умер от того, что был никому не нужен». 21-24 в Театре Наций состоится премьера спектакля «Левша». Накануне мы поговорили с режиссером Максимом Диденко о патриотизме, блохах и человеческих ресурсах. О любви к родине через оперную музыку, балет, стендап и витиеватый слог Н. Лескова рассказывает режиссер М. Диденко в новом спектакле «Левша» на сцене Театра Наций.
В Театре Наций поставили знаменитый сказ Лескова "Левша"
С одной стороны, он ее подковывает, но он вселяет в нее душу, и она становится такой русской женщиной со своей горечью, печалью, страданиями и в то же время, как русская женщина, все это на себя принимает, делает это органично и гармонично». Его персонаж в первых сценах совсем не тот умелец, что у Лескова. Скорее современный мастер, который может починить и очки, и айфон, и торшер. По сюжету он оказывается на одном из хитовых спектаклей Театра наций — «Горбачев».
А потом «проваливается» в повесть Лескова. Инсценировку писал драматург «Гоголь-центра» и давний соавтор Диденко Валерий Печейкин. Валерий Печейкин драматург, сценарист «Наш Левша говорит в том же духе, в той же интонации, но, конечно, рефлексирует о том, что происходит здесь и сейчас.
Более того, обнаружилось, что этот конфликт традиционного российского глубинного взгляда на Европу мало в чем изменился за прошедшие уже практически несколько столетий. Очень интересно было работать с этой оптикой Левши».
Где чудо-игрушка после смерти Александра I едва не сгинет, но попадёт-таки в поле зрения Николая I обоих царей в эластичные карикатуры превращает Гурген Цатурян и отправится в сопровождении казака Платова Роман Шаляпин в очередь с Данилой Гнидо к тульским умельцам. Ну да вы всё знаете, если не по школьной программе, то по фильму Сергея Овчарова. Только Овчаров ставил фольклорный фарс, а Диденко апеллирует к эстрадному шоу, демократичному как на Бродвее. И музыка частого соавтора Диденко Ивана Кушнира — почти палимпсест, где сквозь бодрость заморских песен пробивается тоскливая мелодия «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина... Избытка смыслов «концертное исполнение» не предполагает, но и пенять на Диденко, мол, прошёлся по верхам, не годится. В «Левше» есть один лишь кажущийся чисто развлекательным фрагмент, точно определяющий всю текущую государственную политику страны чищенных кирпичом ружей. И без «мелкоскопа» нетрудно рассмотреть в работе Диденко внутритеатральную игру — отсылки к другим спектаклям Театра Наций, «Му-Му» , «Красное колесо» , «Сказка про последнего ангела» , «Горбачёв» , но об этом я уже писал в другом тексте про «Левшу».
Всем, кроме ныне здравствующего первого и последнего президента СССР, одна дорога — в люк. Но и в зал национальной славы — как бы потешно каждый ни выглядел.
Умирая, он о ней продолжал думать, пытаясь донести до государя, что ружья кирпичами чистить не нужно. Если б услышал его государь, то, может, и Крымскую войну бы не проиграли. Выдав «Левшу» за обработку цеховой легенды оружейников, Лесков в предисловии писал: «В ней [легенде] изображается борьба наших мастеров с английскими мастерами, из которой наши вышли победоносно и англичан совершенно посрамили и унизили. Здесь же выясняется некая секретная причина военных неудач в Крыму». Разрешение этого противоречия, возможно, и является тайным механизмом «Сказа»: в нем победа соединяется с поражением, а стилизация сказа — с реальным опытом самого Лескова, видевшего, сколько людей было напрасно превращено в пушечное мясо во время Крымской войны. Театр Наций. Режиссер Максим Диденко, художник Мария Трегубова Трудно было представить, какие именно повороты подзабытого сюжета, до сих пор не очень серьезно тревожившего театральные умы, предложат Диденко вместе с драматургом Валерием Печейкиным и художницей Марией Трегубовой.
В сказочном лесковском сюжете они явно расслышали сегодняшнюю, почтидокументальную, реальность и сделали Левшу нашим современником, рассказчиком. Вместо халдеев, которых Замятин взял из старинного «Пещного действа» и превратил в дзанни, прямо обращавшихся в зал и пояснявших стремительные перемены, Печейкин предложил другое экономное решение. Его Левша — Александр Якин в первом составе — Евгений Стычкин , электрик и мастер на все руки, случайно выиграл билет на «Горбачева» и, ликвидировав последствия короткого замыкания во время спектакля, стал работать в Театре Наций монтировщиком сцены. Он восхищенно рассказывает об удивительном мире театра, комментирует появление на сцене правителей: сначала Александра и Николая экзотически, насыщенно театральный Гурген Цатурян , а затем Ленина Роман Аптекарь , Сталина Эдуард Миллер и самого Горбачева Виталий Довгалюк с Раисой Максимовной Евгений Скочин. Все они, спускаясь по огромной черной горе, исчезают под сценой, а веселый электрик-левша успевает снабдить каждого своими шуточками и более серьезными историософскими комментариями. Настоящий же текст лесковского сказа возникает лишь в виде светящихся титров на экране. Он сам становится неким документом, вокруг которого петляет, свободно вьется история, рассказываемая театром. Есть еще один план экранных титров — пролог, добавляющий истории документальность: некий дневник или повесть художника-левши, живущего в Петрограде 20-х годов Замятин? Это рефлексия леворукости, инаковости, всегда вызывавшей агрессивный всплеск.
Сцена из спектакля. Полярной Г. Цатурян Александр I , Р. Шаляпин Платов. Цатурян Николай I. Полярной Император Александр Павлович, преклоняясь перед всем западным, поет русские народные песни по-французски, завороженно смотрит на волшебную аглицкую блоху, уверяет бородатого атамана Платова в папахе Данила Гнидо , что русским такого не сделать, и, наконец, исчезает в щели трона, в черной горе. Пришедший ему на смену император Николай Павлович песни поет по-русски и отправляет Платова в Тулу искать мастеров для «русификации» невиданной заморской блохи. По дороге мрачные и нелепые нищие, или попросту бандиты, грабят его, но Блоха все же оказывается у Левши, чье превращение из монтировщика сцены в лесковского уникума оказывается почти незамеченным.
Станиславского и Вл. Немировича-Данченко Ксения Шевцова. Продолжительность 1 час 40 минут. Ближайшие даты спектаклей 8 и 9 июля.
Левша. Театр Наций. 03.10.2023.
Премьера в Театре Наций. Максим Диденко поставил спектакль "Левша". Премьера спектакля Максима Диденко «Левша» по повести Николая Лескова «Сказ о тульском косом левше и о стальной блохе» состоится на сцене Театра Наций 21-24 мая 2021 года. Если вам понравилось бесплатно смотреть видео в театре наций представили спектакль "левша" онлайн которое загрузил Театр Наций 27 июля 2021 длительностью 00 ч 04 мин 14 сек в хорошем качестве, то расскажите об этом видео своим друзьям, ведь его посмотрели 1 025 раз. У нас вы сможете купить билеты на спектакль Левша в театр Наций даже в том случае, если билетов уже нет в кассе театра!
Bel Suono «Три рояля под открытым небом»
- Театр Наций покажет «Левшу» по повести Лескова
- Купить билеты на Левша в театр Наций
- «Левша» в Театре Наций: сказ о потерянной нации
- Смотрите также:
- Спектакль «Левша» в Театре Наций
- Спектакль «Левша» в Театре наций 2023: билеты и цены, расписание, программа, как добраться
Театр наций поставил "Левшу" со Стычкиным и Вишнёвой в главных ролях
" 18+ Максим Диденко поставил в Театре наций шоу о «подземной иррациональной силе, которая на протяжении всей истории управляла жизнью России» на сюжетной основе «Левши». «Левша» – вторая после «Нормы» постановка Максима Диденко, заставляющая восхищаться Евгением Стычкиным и сожалеть о том, насколько это недооценённый актёр. В Театре Наций показали новый спектакль о тульском "Левше" по Лескову.
21-24 в Театре Наций состоится премьера спектакля «Левша».
Но всей красоты этого экзотического решения так и не смог разглядеть его высокий покровитель. Чудо подкованной блохи, как и сам Левша сгинули в "черной горе". Создателей этого спектакля, как и их предшественников из МХАТа Второго, интересовали всякие замысловатые театральные кунштюки. У них и англичане в роскошных платьях и париках из сахарной ваты, и император, поющий оперным голосом всякие песни, и экзотические персонажи западного толерантного мира, и разнокалиберные образы подвыпивших туляков. И, наконец, сама Блоха - прима-балерина Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко Ксения Шевцова в первом составе - Диана Вишнева : в занавесе вдруг образуется огромная круглая камера-иллюминатор, в которой царит утонченный, поражающий какой-то нездешней хрупкостью танец Блохи. И все же главное в этом спектакле не он, и не карнавальная развеселая фактура иных персонажей, а та несколько печальная, минорная интонация безнадежного абсурда, которая поверх театральных кунштюков и площадного юмора все сильнее заливает сценическое пространство ей немало способствует музыка постоянного соавтора Диденко Ивана Кушнира. Когда-то сочинитель "Блохи" Евгений Замятин написал про тональность своей пьесы: "Кончить минором - не в духе народной сказки".
Принадлежит она, впрочем, не Лескову, а драматургу проекта Валерию Печейкину. Да, он и есть Левша; не как у Лескова, с маленькой буквы, один из сонма живущих на бескрайних просторах страны мастеров без имени собственного, пропитого и забытого, а именно что Левша. В очередь со Стычкиным эту роль играет Александр Якин, и я слышал много лестных слов о его работе, но мне выпал первый состав, Стычкин и Диана Вишнева другая исполнительница очеловеченной Диденко Блохи — прима Музыкального театра им. Станиславского и В. Немировича-Данченко Ксения Шевцова , и я был счастлив тому, что два театральных часа превратились в почти непрерывный диалог с большим артистом. Диалог — не красное словцо; сказовым Левшой Стычкин станет ближе к финалу, надев парик, придающий ему смешное сходство с Евгением Мироновым. До поры же он — простой монтировщик, которого по счастливому случаю взяли на работу в модный театр спас от провала «Горбачёва», где что-то замкнуло-закоротило, и зал было собрался разойтись, не досмотрев, но выручили золотые руки. Выходит монтировщик на сцену до начала спектакля, пока публика рассаживается, и начинает рассказ про себя — как строгий отец писать учил; слова про «буквы-гвардейцы» — из него. Смотрит в глаза сидящим в первых рядах; задаёт вопросы — не то чтобы ожидая ответ, такой интерактив не предусмотрен, но ощущение, будто никакой это не актёр, а реальный рабочий сцены и говорит напрямую с тобой, спонтанно, не печейкинский текст выдавая — стопроцентное.
Действие происходит на авансцене, в проемах и отверстиях возведенной на переднем плане стены, а в глубине сцены возвышается огромная черная гора. В ней тонет странствие Левши, тонут встреченные им фрики — порождения дальних стран, тонут события и судьбы. Остается лишь жесткая оголенная масса — застывшая в процессе формирования русская земля. Начало и конец всего. Из черноты прорастет сочная молодая трава, и со временем земля сменит траурный саван на ярко-зеленое покрывало. Торжество жизни и смерти, иллюзорный рай, где нет своих и чужих, где трон давно превратился в крест, а босым стопам вдруг стало легко и щекотно — так, что хочется танцевать. Цикл пройден, а значит, все начнется снова. Текст: Дарья Изображая Линча.
Премьера являет собой синтез многих жанров — музыкального и драматического театров, балета и даже театра-док — «борща», как шутливо окрестил его автор, пообещавший исследовать тайну русской души. Напомню читателю, что после публикации повести «О тульском левше и о стальной блохе» Лесков подвергся нападкам сразу из двух лагерей: и консерваторов, и либералов. Одни сочли, что народ в рассказе несколько принижен, а другим показалось, что народу чрезмерно потрафили. При этом обе стороны в один голос утверждали, будто сказ о левше есть «легенда старая и общеизвестная». В письме в редакцию Лесков пояснял: «Приходится признаться, что весь этот рассказ я сочинил в мае месяце прошлого года, и левша есть лицо мною выдуманное. Что же касается самой подкованной туляками английской блохи, то это совсем не легенда, а коротенькая шутка или прибаутка, вроде «немецкой обезьяны», которую «немец выдумал», да она садиться не могла все прыгала , а московский меховщик «взял да ей хвост пришил, — она и села». Как в своё время Лесков взял народную прибаутку «англичане из стали блоху сделали, а наши туляки ее подковали, да им назад отослали» и написал свой сказ, так и Диденко создал новую историю, взяв текст Лескова. В ответ на возможные упрёки, что он камня на камне не оставил от текста Лескова, Максим отвечает: «В этом же и чудо, и интересность театра, чтобы на основе того или иного текста создать новый мир». Несмотря на такой эклектичный состав действующих лиц, итог, к которому привело драматурга творческое путешествие-исследование русской души, вышел неожиданным.
Откройте свой Мир!
«Левша» в Театре Наций. В спектакле по повести Николая Лескова «Левша» он решил покопаться в природе русского бессознательного – той «подземной иррациональной силе», которая на протяжении всей истории управляла жизнью России. Рассказываем, где еще можно увидеть наших артистов в октябре (и сентябрь захватим немножко): 25 сентября, 17, 18, 19 октября — Александр Прошин в спектакле «Коралловый остров» (Новое пространство Театра Наций) 25 сентября — Алексей Вертков и Варвара.
Спектакль левша
Диденко — один из тех российских режиссеров, который по-настоящему умеет работать с кинетикой, и не просто для создания впечатляющих эффектов, а для извлечения из него потенциала для интерпретации. При очевидном приоритете визуального над текстовым Диденко крайне интересуют заложенные в текст смыслы. Ни один образ не существует ради образа. Одним из самых интригующих постановочных решений стало то, что роль блохи отдана двум примам-балеринам, исполняющим ее в очередь — Диане Вишневой и Ксении Шевцовой, представительницам Мариинского театра и Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко соответственно. Стальная блоха, невиданное заморское чудо инженерной мысли, и танцовщицы высшего ранга и правда вызывают похожие ассоциации — некое почти божественное создание, вершина мастерства и искусности. Сам текст сказа на сцене не произносится — медиумом для него служит огромный экран во весь задник. Так, параллельный сюжет, протекающий на сцене, вплетается в контекст литературного произведения — и наоборот.
Как в «Левше» Лескова перемешаны реальные и выдуманные исторические события, а российские императоры Александр I и Николай I становятся участниками легенды о гениальном тульском мастере, так в спектакле к рассказу о левше добавляется еще и история «из наших дней» о таком же гениальном самородке-электрике, который случайно выиграл билеты на спектакль театра Наций «Горбачев», устранил последствия внезапного короткого замыкания и остался работать в театре. А пропуском в мир искусства стало то, что на конкурсный вопрос — как звали Левшу в произведении Лескова, он знал ответ. Вот так вот часто гений в России оказывается в положении маленького человека, незамеченного никем. Это и станет магистральной темой яркого, смешного, страшного и вызывающего сочувствие зрелища на подмостках Театра Наций. Как оказалось, лесковские темы очень комфортно существуют и в лексике, и в общей парадигме нашего времени.
Возможно, в этом эффекте и кроется их функция? Фото предоставлены пресс-службой театра Блоха на сцене занимает центральное место. В огромном круглом оконце, условно обозначающем «мелкоскоп», божье создание в белом парике будет выглядеть абсолютно беззащитным. Это впечатление усиливается, при очертании рельефа горы, виднеющейся позади неё. Какая-то страдальческая миссия выпала этой Блохе. Конечно же, в сюрреалистической стилистике Максима Диденко не стоит искать логические связки или пытаться дать объяснение тому, что происходит на сцене. Здесь всё алогично и хулиганисто. Несмотря на это, авторы спектакля пытаются приблизиться к раскрытию главной мысли, пронизывающей не только повесть, но и всё творчество Николая Лескова, а именно: «Воскресение через человека…». Фото предоставлены пресс-службой театра По-своему добрым, по-детски наивным, красочным, самоироничным получился спектакль в Театре Наций. Здешний монтировщик-левша, поднимаясь на Голгофу, преодолевает гламурные соблазны, сохраняя в душе чистоту и бесхитростность. На самой вершине, под покосившимся крестом, Левша в деловом костюме не своего размера, скроется под землёй. Будто укутавшись в тёплое одеяльце, в домашней кровати, «перекрестился и помер…».
У них и англичане в роскошных платьях и париках из сахарной ваты, и император, поющий оперным голосом всякие песни, и экзотические персонажи западного толерантного мира, и разнокалиберные образы подвыпивших туляков. И, наконец, сама Блоха - прима-балерина Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко Ксения Шевцова в первом составе - Диана Вишнева : в занавесе вдруг образуется огромная круглая камера-иллюминатор, в которой царит утонченный, поражающий какой-то нездешней хрупкостью танец Блохи. И все же главное в этом спектакле не он, и не карнавальная развеселая фактура иных персонажей, а та несколько печальная, минорная интонация безнадежного абсурда, которая поверх театральных кунштюков и площадного юмора все сильнее заливает сценическое пространство ей немало способствует музыка постоянного соавтора Диденко Ивана Кушнира. Когда-то сочинитель "Блохи" Евгений Замятин написал про тональность своей пьесы: "Кончить минором - не в духе народной сказки". Авторы нынешней версии заканчивают "Левшу" минором. Огромная черная гора поглощает их всех - западника Александра Павловича, плетущегося с русофилом Платовым в поисках русского счастья, русофила Николая Павловича с мрачноватыми туляками, с обрусевшей простоволосой Блохой в валенках и платочке. Да и самого Левшу, так и не нашедшего применения, а главное - смысла - в своем небывалом даре.
И тогда ты пытаешься довериться, пытаешься пуститься в это путешествие с этим новым посылом; а уж во что он вырастет и вырастет ли — это уже другой вопрос. Диденко упоминал, что каждый участник спектакля привносит свой вклад, свое видение. Чьим детищем можно считать Левшу в итоге? Ну, ребенок общий. И если в «Норме» мы больше говорили про какие-то пластические вещи, то здесь мы говорили про логику текста. Он очень здорово Печейкиным подстроен, он все время имеет какую-то корреляцию, какие-то мостики от одного произведения к другому. Но тем не менее это не текст Левши и даже не текст про Левшу. Это какие-то размышления, переживания некоего придуманного нами «хорошего человека». К слову о тексте: в привычном смысле он в спектакле есть только у Левши. Что на ваш вкус сложнее: быть единственным персонажем, у которого есть текст, или фокусироваться на пластике? На самом деле, в «Норме» ведь тоже совершенно убойный сорокинский текст, и его очень много. Но если «Норма» требовала от меня каких-то совершенно до того не востребованных да и не открытых! Но при этом в «Левше» у меня есть дуэт с примой-балериной, звездой мирового масштаба Дианой Вишнёвой. Мы стоим на вершине огромной горы, и я так и сяк кручу, верчу и поднимаю Диану — так что, можно сказать, в моих руках будущее русского балета. Это, конечно, накладывает определенные обязательства и ответственность. Кстати, про гору… земли русской. Она ведь не бывает полностью одинаковой в двух разных спектаклях? Она заново покрывается специальными материалами, которые собственно и делают ее горой, а не железной конструкцией: рельеф по большому счёту не меняется. Но, так как это ткань, она по-разному каждый раз ложится. Это приводит к тому, что иногда ты наступаешь туда, где тебе хотелось бы, чтобы было что-то твердое, а там нет ничего. И нога у тебя куда-то улетает. С этим есть, конечно, определенная опасность. Сложно ли было переносить спектакль из репетиционного зала на сцену? Мы были уже фактически готовы: все придумали, все сделали.