Иногда языки умирают чуть раньше, чем исчезает их последний носитель: ведь оставшемуся человеку не с кем поговорить на нём. "Атлас языков мира", выпускаемый ЮНЕСКО, выделяет 2473 языка, которые находятся под угрозой исчезновения. При этом исчезли языки и в тех странах, которые не были подвергнуты колонизации, а наоборот были великими державами. В ближайшие 100–200 лет задумываться о судьбе русского языка как исчезающего точно не стоит, говорит Осадчий.
Мёртвые языки на территории РФ
Как правило, обучение идет на одном — государственном — языке. Поэтому исследователи предлагают разработать учебные программы, которые предполагают двуязычное образование: на государственном языке и на языке коренного населения. Еще один неожиданный фактор — повышение плотности дорог, соединяющих большие города с маленькими поселениями.
Деятельность по распространению родного языка способствует не только лингвистическому разнообразию и многоязычию, но и более полному пониманию языковых и культурных традиций во всем мире. Но, несмотря на огромную ценность, языки во всем мире продолжают исчезать.
Исчезновение любого языка означает потерю частицы общечеловеческого наследия. Введя в международный календарь День родного языка, ЮНЕСКО призвала страны разрабатывать, поддерживать и активизировать мероприятия, нацеленные на уважение и защиту всех языков, особенно языков, находящихся на грани исчезновения. Каждый год Международный день родного языка проводится под определенной темой. Тема Дня родного языка в 2019 году была «Языки коренных народов важны для устойчивого развития, построения мира и примирения».
Организация Объединенных Наций объявила 2019 год Годом языков коренных народов. В 2020 году тема Международного дня родного языка — «Языки без границ». По мнению ЮНЕСКО, местные, трансграничные языки могут способствовать мирному диалогу и сохранению наследия коренных народов. В частности, носители языка суахили в странах Африки к югу от Сахары и кечуа в Южной Америке разделяют общую культуру с общинами соседних стран.
По данным ООН, в мире насчитывается около семи тысяч языков, из них 2680 языков находятся на грани исчезновения. Исчезновение языков идет разными темпами.
Если рассматривать карту российских языков, то помимо 20 исчезнувших языков например, айнского, югского, убыхского в России еще 22 считаются находящимися в критическом состоянии алеутский, терско-саамский, ительменский , 29 - в серьезной опасности нивхский, чукотский, карельский. Под угрозой исчезновения оказались 49 языков, в том числе калмыцкий, удмуртский и идиш. Опасение вызывает положение 20 языков, в числе которых оказались белорусский, чеченский, якутский и тувинский. Отметим, что если просуммировать число языков в каждой из пяти категорий, то получится не 136, а 140.
Почти всё изучение языковой угрозы было связано с разговорными языками. Атлас языков мира, находящихся под угрозой исчезновения[ править править код ] Исчезновение языка — это не только потеря для его носителей, но также потеря для всего человечества, ибо язык является основной частью культурного наследия носителей этого языка. Red Book of Endangered Languages — издание ЮНЕСКО , которое предназначено для привлечения внимания властей , сообществ и широкой публики к проблеме языков, необходимости сохранения языкового многообразия в мире.
Филологи разработали аудиовизуальный фонд исчезающих языков Якутии
Он ищут по всему миру носителей сохранившихся устных языков и делают записи и киносъемки. Развиваются и частные проекты, рассчитанные на 3-4 года, когда в процесс вовлекаются сотни часов регистрации речи, развитие грамматики и обучение детского населения чтению на местном языке. Целью масштабной программы является сохранение полных языковых семейств. В Австралии, где около 230 разговорных языков находятся под угрозой исчезновения, исследователи нашли только трех носителей языка Magati Ke на Севере и трех говорящих на Yawuru в Западной Австралии. В июле доктор Андерсон сообщал, что они также встретили единственного носителя языка Amurdag, который ранее считался исчезнувшим. Но мы сделали все, чтобы хотя бы сделать отчет и записи его слов». Многие из 113 языков к востоку от Анд в бассейне Амазонки плохо известны и исчезают под натиском испанского и португальского языков.
Племя было практически уничтожено после двух нападений бразильцев, и сегодня его численность достигает не более 50 человек, а на их родном языке говорят всего 5 человек. Этот язык использует особые звуки, которые издаются одними лишь губами без голоса. Такие звуки можно встретить в русских междометиях, например, некоторые лингвисты называли подобные звук "кучерским р", то есть издаваемым кучером для команды лошадям.
Еще совсем недавно язык кусунда считался вымершим, но в 2004 году исследователи из Университета Трибуван в Катманду обнаружили 8 человек, которые все еще разговаривают на этом языке. Это еще один изолированный язык, который не связан с другими языками. На йоканьгско-саамском языке говорят не более 2 престарелых людей по данным на 2010 год, хотя сегодня, вероятно, язык уже вымер. Язык связан с финскими и уральскими языками, на которых говорят некоторые народности в России и Сибири, а также отдаленно напоминает венгерский. Капитан Джеймс Кук еще в 1770 году составил небольшой список слов с переводом на английский. Слово "кенгуру", которое сегодня имеется во многих языках мира, заимствованного именно из этого языка. Гуугу-йимидхирр, как и некоторые другие языки аборигенов, примечателен тем, что в нем по-особому могут разговаривать с определенными членами семьи такими, как тесть или теща.
Такие звуки можно встретить в русских междометиях, например, некоторые лингвисты называли подобные звук "кучерским р", то есть издаваемым кучером для команды лошадям. Еще совсем недавно язык кусунда считался вымершим, но в 2004 году исследователи из Университета Трибуван в Катманду обнаружили 8 человек, которые все еще разговаривают на этом языке. Это еще один изолированный язык, который не связан с другими языками. На йоканьгско-саамском языке говорят не более 2 престарелых людей по данным на 2010 год, хотя сегодня, вероятно, язык уже вымер. Язык связан с финскими и уральскими языками, на которых говорят некоторые народности в России и Сибири, а также отдаленно напоминает венгерский. Капитан Джеймс Кук еще в 1770 году составил небольшой список слов с переводом на английский. Слово "кенгуру", которое сегодня имеется во многих языках мира, заимствованного именно из этого языка. Гуугу-йимидхирр, как и некоторые другие языки аборигенов, примечателен тем, что в нем по-особому могут разговаривать с определенными членами семьи такими, как тесть или теща. При этом повседневные слова могут заменяться совершенно другими. Например, вместо того, чтобы сказать "bama dhaday" "мужчина идет" , при появлении тестя говорят "yambaal bali", что переводится также, однако при этом используются другие слова, выражающие уважение и вежливость.
Вот пример того, как сообщество «само решает», что старый рецессивный язык ему не нужен. Речь идет о Мексике. Языковой сдвиг с языка тектитеко на испанский. Когда исследователи начали наблюдение в этом регионе, они обнаружили такие истории, например: одна из местных женщин рассказывала, как муж ругал ее, если она говорила с детьми на тектитеко. Он считал, что так дети ничего не добьются, и люди будут над ними смеяться, если они не будут говорить по-испански. Школьные учителя в этом сообществе тоже смеялись над этим языком, говоря, что он устарел и никому не нужен, он хуже испанского. Сами носители довольно быстро поверили в то, что их язык не годится для полноценной коммуникации. Пожилые люди, пытавшиеся говорить на этом языке с внуками, сталкивались с насмешками и перестали на нем говорить, молодежь стала говорить по-испански, уходила в город и получала там лучшую работу, благодаря испанскому. Это дополнительно формировало низкий социальный престиж языка тектитеко. Ситуация, когда люди сами реши не говорить на традиционном языке, а говорить по-испански. Пример Аляски, когда языковая политика государства, реализуемая через школу, подталкивает сообщество к отказу от языка. Это 60-е годы, сдвиг с одного из местных языков на английский. Речь идет о маленьком поселке, где есть только начальная школа. Все дети, которые заканчивают ее, должны переезжать в интернат соседнего, более крупного поселения. Либо они ездят в эту школу каждое утро 50-60 километров на автобусе, либо живут в интернате. Для большинства учеников этот переезд в интернат был очень травматичен. Сверстники и учителя потешались над ними из-за того, что дети говорили на непонятном языке, были какими-то смуглыми, странными, азиатского вида. Повторяю, речь идет об Америке 60-х годов. И вот интервью с одним из тех детей в 90-е годы, эта женщина была уже взрослой: «Над нами постоянно потешались из-за того, что мы говорим на своем языке, или просто из-за того, что мы — местные. Мы были молодыми и не умели за себя постоять, и нам приходилось глотать гнев и обиду. Мне много раз бывало стыдно, что я — местная, я не хотела быть местной. Потом мы выросли, многие из нас женились, появились дети. Мы не хотели, чтобы наши дети пережили то же, что пережили мы, когда нас обижали и наказывали за то, что мы говорим на родном языке. Хватит и того, что наши черты лица и цвет кожи всегда с нами». Вот такая цитата взрослой женщины, которая через 40 лет вспоминает свои чувства школьницы. Вы видите мотив этой женщины не учить своих детей своему родному языку — «Я не хочу, чтобы мои дети пережили то, что я пережила в детстве». Тоже в каком-то смысле добровольно человек отказывается от языка, но это уже немного другая добровольность. Или еще один пример, совсем из другого региона. Я сознательно привожу примеры из разных регионов, чтобы вы поняли, что эта ситуация повсеместная. Кения — там мы обнаруживаем ровно тот же самый мотив насмешки, тот же самый мотив издевательств за использование родного языка, который оказывается довольно популярен. Цитата из книги кенийского писателя, который вспоминает свои школьные годы: «Английский язык стал языком моего формального образования. В Кении английский стал больше, чем языком. Он стал главным и единственным языком, и все прочие языки должны были почтительно склониться перед ним. Самое унизительное переживание — это быть застигнутым на территории школы, когда говоришь на кикуйю это его родной язык. Нарушитель подвергался телесному наказанию: от трех до пяти ударов палкой по голым ягодицам или его заставляли носить на шее металлическую бляху с надписью: «Я дурак». Хорошие такие педагогические приемы в цивилизованной Кении! Речь опять идет о 60-х годах 20-го века. Естественно, что дети, прошедшие через этот печальный опыт, становясь взрослыми, стремились оградить своих детей от таких переживаний. Итак, попав в ситуацию «языкового контакта» люди переходят от одноязычия к двуязычию. Если два языка оказываются не равны с точки зрения престижа неважно, какого — культурного, социального или экономического , может начаться языковой сдвиг. Но проблема в том, что он может начаться, а может и не начаться. Беда в том, что мы не умеем его предсказывать. Часто бывает так, что вроде бы все факторы налицо: демографическое давление и «престижное неравенство» есть, и развитие промышленности, и экономическая выгода говорить на другом языке, и люди, конечно, выучивают этот другой, доминантный, язык, но почему-то не отказываются от своего собственного. По всем признакам общность должна перейти на другой язык, но не переходит, остается двуязычной. Эти два разных процесса смешивают те, кто пишет об этом, и смешивают, на мой взгляд, необоснованно. Одно дело — факторы, которые регулируют распространение доминирующего языка. Эти факторы мы знаем. А вот для исчезновения более слабого языка вроде бы те же самые факторы, но почему-то они не всегда работают. Иногда кажется, что языку уже некуда деваться, он должен исчезать, а он не исчезает, люди продолжают на нем разговаривать. До сих пор мы говорили о ситуации, когда выбор, на каком языке говорить, был более-менее свободным. Но существуют такие ситуации в мире, которые иначе, чем «грубым принуждением» назвать невозможно. Хочу подчеркнуть, что довольно трудно провести границу между свободным выбором и принуждением. Если школа изо дня в день и из года в год создает у людей ощущение, что их язык никому не нужен, он плохой и слабый — это свободный выбор или принуждение? Я не возьмусь однозначно определить. То же самое происходит, когда какой-то поселок решили закрыть, а людей из него перевезти в город. И сначала в этом поселке закрывают школу, потом — медицинский пункт, магазин, потом отключают электричество, и люди переезжают в город и оказываются в ситуации, когда их язык — это язык очень маленькой группы, а вокруг все говорят на доминирующем языке, и они переходят на него. Вот это выбор или принуждение? Довольно сложно провести границу. Приведу два примера ситуаций, которые я считаю прямым принуждением, без всяких попыток изобразить хоть какую-то свободу выбора. Один пример — это наш Крайний Север, что называли Советским Севером в 50-60-х годах. Наблюдалась одна и та же картина: местные власти в принудительном порядке забирали детей из семей в интернаты, часто вопреки воле родителей. В этих интернатах учились дети из самых разных этнических групп, поэтому единственным общим языком у них был русский. И язык преподавания у них тоже был русским. Кругом них были люди, тоже говорившие по-русски. Когда я изучал на Крайнем Севере эти языки, слушал страшные рассказы о том, как маленького мальчика прятали в стойбище под шкурами, а его все-таки находили и насильно тащили в вертолет, чтобы вести в школу. Или как родители прятали детей в отдаленных стойбищах, а власти вызывали — ни много, ни мало! Мне приходилось слушать печальные истории о том, как детей наказывали, если они говорили на родном языке в школе или где бы то ни было. Читал и слушал такие истории десятки раз. Очень многие дети уезжали из своего родного стойбища навсегда, во всех смыслах слова. Они уже не могли потом вернуться. Мало того, что они уже не владели языком, на котором говорили их родители, они не владели той культурой, которая нужна, чтобы выживать в этих условиях. Не просто выживать, а жить в свое удовольствие в кочевых условиях. Трудно сказать, что это — добровольный выбор. Это насилие чистой воды. Как любое насилие, оно объясняется наилучшими благими намерениями. Всегда хотели «как лучше». Чтобы вы не подумали, что эта ситуация чем-то специфична для СССР — ровно те же самые истории приходилось слышать, записывать и читать и на Аляске, и в Австралии, и так далее. Вот вам австралийский пример. Политика была та же самая в отношении аборигенного населения Австралии. Насильно увозили детей в грузовиках, я видел эти фотографии — страшное впечатление, потому что это такие большие открытые грузовики, у которых в кузове стоит сваренная из толстенных прутьев клетка. Сзади — дверца, она запирается на огромный амбарный замок. И в эти клетки набивали детей, запирали и везли их «к светлому будущему». В школе, естественно, их учили английскому языку, а аборигенные языки были категорически запрещены. Единственное отличие этой истории от нашей отечественной в том, что у нас забирали всех детей без разбору, а в Австралии пошли по совсем чудовищному пути, на мой взгляд: они забирали только полукровок. То есть, только детей, у которых один из родителей был белым, а второй — из австралийских аборигенов. Это поколение в австралийской научной публицистической литературе называется «украденным поколением» stolen generation. Так обозначают тех детей, которые были насильно увезены из своих родных поселков в интернаты. То же самое происходило на Аляске. И что интересно, все эти события происходили примерно в одно и то же время. Я не могу этого объяснить. Почему — не знаю. Вот такое странное время. Такие ситуации, конечно, редки, они происходят не везде. Обычно ситуации прямого насилия не длятся долго. Больше 10 лет не длятся, примеров таких нет, потом власти все же спохватываются, что они делают что-то не то, или начинаются протесты местного населения. Но языки умирают и без прямого насилия. В результате добровольного, так сказать, выбора их носителя. Такая небольшая схема: как происходит языковой сдвиг. Для того, чтобы произошел языковой сдвиг, должно произойти расслоение общности на поколения. Для каждого поколения имеется свой языковой выбор. Для старшего поколения прежний, «рецессивный» язык — родной, они говорят на нем в основном, а новым — «доминантным» — языком владеют очень слабо. Для младшего поколения родным языком уже является «доминантный», а своим прежним «рецессивным» языком они уже почти не владеют. И для среднего поколения характерна ситуация «полуязычия», как она называется в лингвистике, когда свой язык они почти забыли, а новый толком еще не выучили. Как видите, в этой ситуации общение между бабушками и внуками практически исключено. У них нет общего языка. Соответственно, прерывается передача любой традиции, не только языковой. Это поколение мы когда-то назвали «переломным поколением», обычно это группа людей 30-50 лет, в зависимости от конкретного поселка. В пределах этой группы нормальная коммуникация между поколениями полностью разрушена. Среднее поколение может кое-как договориться со своими родителями и со своими детьми. Родители смеются над их искаженным родным языком, «рецессивным», а дети смеются над их «кривым» «доминантным» языком. Оказывается, что эта ситуация — издевательства друг над другом — начинает удваиваться. Вот такая картинка, которая показывает, каким именно образом происходит исчезновение языка. На этом первая половина моей лекции заканчивается. Вывод из нее прост, но не окончателен. Во второй половине я буду показывать, что на самом деле все совсем не так. Есть одна странность. Эти охватившие всю лингвистическую общественность пророчества, что все языки скоро погибнут — эти пророчества загадочным образом не новы. Для простоты я буду говорить сейчас о нашем отечестве, хотя мы знаем, что те же самые проблемы и процессы происходят во всем мире. Изучение языков, изучение этнографии Сибири и Крайнего Севера России началось во второй половине 19-го века. И уже в самых первых публикациях конца 19-го — начала 20-го века, которые посвящены «северным туземцам», мы находим одни и те же пророчества о скором исчезновении всех этих народов и всех этих языков. Это был финский швед или шведский финн, не знаю, как правильно сказать — он был шведом по происхождению, гражданином Финляндии. Как видите, прожил он всего 40 лет, и отчасти причиной его ранней смерти было то, что он больше 10 лет провел в Западной Сибири, в очень тяжелых условиях, изучая местные языки и народы, по поручению российской Академии наук. Так вот, инструкция: «Господину Кастрену поручается все народы в пространстве между Енисеем и Обью точно исследовать в этнографическом и лингвистическом отношении, первобытные жители Сибири находятся в таком состоянии, что не должно упускать время, чтобы ныне спасти об них сколько можно сведений». С оговоркой на некоторые стилистические особенности языка того времени, это примерно та же самая цитата, которую я приводил в самом начале — «языки гибнут, надо срочно их спасать и описывать». Приведу еще два примера «пророчеств». Одно — юкагиры. На карте показан примерный район их расселения. Он пишет: «теперь там живет всего несколько семей, которые, впрочем, теперь уже совершенно забыли свою речь и приняли как язык, так и образ жизни русских». Он опубликовал свои материалы через 30 лет после возвращения. В 1894 году человек пишет о 1860-м, что «они совершенно забыли свою речь». В 1900-м году Владимир Иохельсон пишет: «У тех же самых юкагиров через несколько десятков лет язык может исчезнуть, а само племя прекратит существование частично вымерев, а частично растворившись в окрестных племенах». Прошло 40 лет, а ничего не меняется, языкам начинают пророчить гибель через несколько десятков лет. Через пять лет после этого Елена Маслова, питерский лингвист: «Большинство юкагиров старшей возрастной группы владеет двумя или тремя языками, причем первым является юкагирский. Смотрим на даты. Прошло 135 лет с пророчества Майделя о том, что юкагирский язык уже практически исчез. И каждый следующий исследователь с удивительным упорством пророчит ту же самую гибель. Еще один пример — командорские алеуты. Проходит почти сто лет, мой покойный шеф Георгий Алексеевич Меновщиков, на тех же Алеутских островах в 1965 году записывает материалы этого языка и пишет: «Алеутский язык все еще используется, но только старшим поколением. Молодые алеуты и алеуты среднего возраста почти полностью перешли на русский язык». Прошло 20 лет, и мы с моим коллегой оказались на тех же Командорских островах, записывали тот же самый алеутский язык и застали ровно ту же самую картину: несколько пожилых женщин все еще каким-то чудом помнят свой родной язык. Молодежь уже на нем не говорит, среднее поколение ничего не понимает, и только знание всех этих предыдущих цитат удержало мою руку от того, чтобы написать ту же самую фразу: «Пройдет 20 лет, и алеутский язык исчезнет». Что происходит, собственно? Это нельзя объяснить просто ошибкой, что исследователи невнимательны, что-то не увидели. Откуда такая систематическая ошибка? Век за веком, десятилетие за десятилетием ситуация описывается одним и тем же способом — пожилые люди помнят, молодежь не говорит. Проходит 20, 40, 100 лет — ситуация не меняется. Что происходит? Любопытно, что те же самые люди, этнографы и лингвисты, которые эти самые пророческие цитаты публикуют, они же в тот же самый момент, находясь в тех же самых поселках и стойбищах, записывают замечательные языковые материалы, прекрасные этнографические материалы, публикуют подробные словари, подробные грамматики. Записывают сказки, мифы, легенды, рассказы, этнографические материалы… Как у них в голове это уживается? Вроде как материалы я собираю, но при этом я пророчу этому языку и этому народу гибель. Странным образом культуры и языки оказываются гораздо более живучими, чем ожидалось. Им пророчат гибель, а они все не помирают. И мы постоянно вынуждены подправлять пессимистические прогнозы своих предшественников. Мне кажется, что этот парадокс нельзя просто игнорировать, нельзя объяснить простой ошибкой, у него должно быть какое-то другое объяснение. Любопытный пример: Майкл Краусс опубликовал в 1982 году книгу фольклорных текстов на языке индейцев ияк, есть такой язык на Аляске. Он трогательно посвятил ее памяти последнего носителя этого языка, с портретом на обложке, с биографией, с описанием — что это последний человек, знавший язык, все, больше нет. Прошло несколько лет и выясняется, что еще остаются люди в других поселках, которые помнят язык. Те самые «несколько пожилых женщин». Эта фраза блуждает из одной книжки в другую. Первое объяснение, которое можно привлечь: данные о состоянии языков, которые получают исследователи, отражают не реальность, а некоторый стереотип. Когда я спрашиваю носителей языка в поселке «Кто у вас и как говорит на этом языке? Причем, у этого стереотипа есть две стороны. Во-первых, это ожидание самого исследователя. Исследователь 20го столетия, который приезжал «в поле» изучать эти самые исчезающие языки, приезжал туда с определенными представлениями. Он приезжал изучать язык и культуру народов «пока не поздно». Это напутствие Шегрена Матиасу Кастрену «пока еще можно что-то записать, ты должен поехать туда и записать как можно больше». Вот это «пока еще можно записать» есть некая риторическая фигура всей европейской лингвистики, всей европейской диалектологии, этнографии и фольклористики на протяжении всего 20-го столетия. Европейские исследователи, работающие на этих территориях, все время старались найти самую удаленную деревню, самого замшелого дедушку — вот он-то, конечно, будет носителем настоящей традиции! А эти молодые — они были не нужны. Сам этот стереотип поиска самых старых, самых архаичных, подлинных культурных элементов заставляет людей в своем сознании психологически разделять на пожилых, которые все знают, и на всех остальных, которые не знают ничего. Если лучшие знатоки — это старики, значит, дети знают хуже, а значит, мы присутствуем при исчезновении изучаемого явления. Дальше все факты, которые подтверждают это ожидание, тщательно собираются, каталогизируются и документируются. А все факты, которые им противоречат, игнорируются или не замечаются. Вторая сторона этого вопроса — ожидание самих носителей. Самих людей, говорящих на этом языке. Очень часто бывает, что среднее поколение утверждает, что оно забыло язык, а через несколько лет, когда старшее поколение умирает, и они оказываются старшим поколением, оказывается, что они вполне способны объясняться на этом языке.
Новости переводов » пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ
Уточняется, что заснувшими и исчезнувшими языками никто полноценно не владеет. Кроме того, лингвисты отмечают, что с начала XX века в России исчезло 15 языков. Ошибка в тексте?
Смотрите минутные видео и полные ролики о языках, реальной жизни бюро переводов и бизнесе на Youtube-канале iTrex. Существует множество причин, почему языки вымирают. Но, как нам кажется, главная из них — глобализация. Как показали исследования, доминирующее влияние на темпы роста числа носителей языка оказывает показатель ВВП на душу населения. Получается, что экономический рост и глобализация сокращают число носителей языка в основном с 1970-х годов , например, через связанные с этим политические и образовательные изменения. Мы в Бюро переводов iTrex очень трепетно относимся к языкам и, конечно, нас расстраивает, что такое количество языков на грани вымирания. Но все-таки речь идет о локальных языках, диалектах и наречиях.
Распространенные языки с большим количеством носителей чувствуют себя уверенно! Поэтому если вам нужен перевод, мы всегда на связи — напишите нам на info itrex. Часто задаваемые вопросы Сколько языков в мире находятся под угрозой исчезновения?
Мертвые языки мира богаты своей историей.
Как известно, мэнский язык долгое время считался официальным языком для жителей одноименного острова до середины XIX века. В XIII веке на его территории проживали кельты, но затем на остров стали селиться норманны. Считается, что мэнский язык стал основой таких современных языков, как ирландский, шотландский и корнуэльский. Вследствие чего они не имеют связи с английским, который относится к другой группе.
Последним представителем считают Неда Маддрелла — рыбака из Кренгниса, который много путешествовал по стране, но закончил свою жизнь на острове Мэн. Там он много времени провел с лингвистами, изучавших детали мэнского языка с последним его носителем. Кстати, сейчас в школах острова предпринимаются попытки «оживить» мертвый язык. Но они не очень результативные — в заведениях изучают больше новомэнский язык, который возник после поколения Неда.
Что и говорить, мэнский язык очевидно канул в небытие. В сущности, он вряд ли вернется впредь к жизни. Язык Яна Последний носитель: Иши ок. Некогда на территории современной Калифорнии проживали индейцы из племени Яки, которые выражали свои мысли на языке Яны.
Последним представителем племени стал Иши, чье имя на родном языке означало «человек». По сути дела, судьба Иши печальная — когда его семью убили, ему пришлось скитаться и прятаться всю жизнь. Его обнаружили мясники на бойне в 1911 году и передали в местное отделение полиции. Впоследствии индеец познакомился с лингвистом Уотерменом, который относительно хорошо смог задокументировать язык Яны.
А спустя пять лет Иши умер от туберкулеза. Язык Уоррунга Последний носитель: Альф Палмер ок. Язык Уоррунга является коренным языком аборигенов, живших в Австралии. Большинство из них уже умерли, последним представителем стал Альф Палмер.
О нем мало информации — он родился в Таунсвилле, штат Квинсленд, и пытался всеми силами сохранить свой язык. По этой причине он сотрудничал с лингвистами из Австралии и Японии. А вот основной трудностью документирования языка Уоррунга считается то, что он не имеет письменности и практически не связан с другими языковыми группами во всем мире. Далматинский язык Последний носитель: Туоне Удайна ок.
Далматинский язык похож на румынский и долгое время использовался в Далмации, сейчас это территория Хорватии. Последним человек, владеющим им, был церковный сторож Туоне Удайна по прозвищу Бурбур парикмахер. Для него этот мертвый язык был не совсем родным — он выучил его, слушая разговоры родителей. Язык описали итальянские лингвисты к 1897 году.
Они записали от Удайна около 2 800 слов и разнообразных историй из жизни его семьи.
Здесь под угрозой исчезновения находятся центрально-сибирский хантыйский, кетский и энецкий языки, а наибольшая угроза нависла над тофаларским и южно-селькупским языками, на которых говорят лишь несколько десятков человек. Сам Гаррисон много исследовал именно тофаларский язык. Он приводит пример слова «чары», которое по-тофаларски означает «кастрированный пятилетний прирученный и объезженный олень», или «югудюр» — «олень двух лет от роду, который последние полгода не находился со своим родным стадом». Причиной вымирания языков является, по словам Гаррисона, неспособность традиционной культуры сдержать натиск современной, которая врывается в жизнь через экран телевизора и радиоприёмник. Врывается она на том «старшем» языке, на котором говорит большинство страны обитания носителей «младшего» языка, будь то русский в России, английский в Австралии и США или испанский и португальский в большинстве стран Южной Америки. Кроме того, National Geographic и патронируемый им общественный Институт живых языков, находящихся под угрозой Living Tongues Institute for Endangered Languages , винят в происходящем и российское правительство, насильно русифицирующее малые народы с традиционным укладом жизни. Про покорение Дикого запада и «потерянное поколение» австралийских аборигенов американские исследователи вспоминают лишь в прошедшем времени. К 2100 году эти данные вряд ли изменятся, а вот количество живых языков уменьшится вдвое.
И похоже, ничто не в силах этому помешать.
Вымирающие языки
Керекский же язык был когда‑то распространен на Чукотке, но исчез между 1991 и 2005 годом. Исправить ситуацию и спасти исчезающий язык стремятся два носителя — Джеймс Вукелич (James Vukelich) и Рой Том (Roy Tom). Иногда языки умирают чуть раньше, чем исчезает их последний носитель: ведь оставшемуся человеку не с кем поговорить на нём.
Мёртвые языки на территории РФ
Русский язык быстрее остальных исчезает с лица Земли за последнее столетие. В России насчитали пять исчезнувших языков и один заснувший. Даже языки, дошедшие до наших дней и довольно популярные ранее, могут исчезать достаточно быстрыми темпами. Результаты нового исследования показали, что к концу 21-го века около 30 процентов всех языков на Земле исчезнут, что может привести к довольно неожиданным последствиям. Некоторые исчезают быстро и бесследно, вследствие потери единственной общности – носителя этого языка.
«ЮНЕСКО представило Атлас исчезающих языков мира»
| Как исчезают языки? | Представляем нашим читателям 9 исчезнувших языков и кратко рассказываем о последних их носителях. |
| Исчезающие языки эвенков и орочонов исследуют ученые АмГУ | Амурский государственный университет | С его помощью любой сможет научиться совершенному произношению на разных, в том числе вымирающих языках. |
| Реликтолингвистика и "Красная книга" языков | Проблема исчезающих языков малочисленных народов имеет общемировые масштабы, а Николай, по сути, в то время не имеющий никакого даже базового знания в IT-технологиях. |
РАН: В России вымерли или заснули шесть языков
А к концу этого века на 1500 языках и вовсе, возможно, перестанут говорить», — говорит профессор Линделл Бромхэм, один из авторов работы, опубликованной в журнале Nature Ecology and Evolution. Один из факторов, которые ставят язык перед угрозой исчезновения, заключается, как ни странно, в большом количестве лет обучения в школе. Как правило, обучение идет на одном — государственном — языке.
Энецкий Энецкий язык — язык энцев, коренных жителей правого берега Енисея в нижем течении и полуострова Таймыр. Язык относят к самодийской ветви уральской семьи, он близок ненецкому и нганасанскому. На сегодняшний день осталось всего 43 носителя языка. Алюторский Алюторцы — коренные жители севера Камчатки, говорили на собственном языке чукотско-камчатской семьи. Сегодня алюторским языком владеют только 25 человек. В последние годы в школе посёлка Вывенка язык преподаётся школьникам, местная газета размещает материалы на нём.
Южноюкагирский Верхнеколымский или южноюкагирский язык — как понятно из названия, народ, говорящий на нём — юкагиры, древнейшие аборигенные жители северо-восточной Сибири — жил в верхнем течении Колымы. Большинство носителей сегодня проживают в двух сёлах — в Якутии и в Магаданской области. Общая численность юкагиров растёт от переписи к переписи, согласно последней составляет почти 1600 человек, но число говорящих на языках юкагирской семьи падает. Два языка из четырёх, входивших в эту семью, уже исчезли. Число говорящих на южноюкагирском сегодня — менее 10. Орочский Орочский язык — не путать с орокским! Только в начале 2000-х была создана письменность и выпущен учебник родного языка для народа орочей, живущего в Хабаровском крае. Язык из тунгусо-маньчжурской ветви алтайской языковой семьи, близкий нанайскому и удэгейскому, когда-то разделялся на три диалекта, но в 2010 насчитали всего 8 человек, знающих его.
Также, к примеру, в августе этого года в Дальневосточном федеральном округе на базе Амурского государственного университета г. Его провели ведущие преподаватели Амурского государственного университета в сотрудничестве с учителями эвенкийского языка Амурской области, Республики Саха Якутия и языковыми активистами в сфере КМНС. В ходе тренингов участники создали неповторимую атмосферу мультиязычной среды Приамурского региона. А главным итогом стало то, что к Ayana Offline подключились носители языка из села Усть-Нюкжа Амурской области и достигнута договоренность о сотрудничестве в научной области Проектного офиса в Якутске с Амурским госуниверситетом. Сейчас на ее базе Николай с помощниками и носителями языков разрабатывает другие исчезающие языки.
Но завоевание материков Северной и Южной Америки - это нетипичная причина вымирания языков, более привычной ситуацией выступает поглощение наименее распространенных языков доминирующим. Сохранение редкого, но важного для национального единства языка у различных народов происходит по-разному. В любом случае, в каждой стране появляется универсальный язык, на котором общается большинство людей, а вопрос сохранение первоначального, самобытного диалекта - скорее вопрос культуры и народного самосознания, чем предмет необходимости. Появление, утверждение на государственном уровне и дальнейшее развитие нового языка - вопрос еще и политического характера. Авторитетом государственной власти язык можно ввести в широкий обиход, закрепить его влияние в образовательных программах, законодательной системе и средствах массовой информации.
Люди, не владеющие распространенным в стране языком, обречены на постоянные трудности в общении с окружающими, проблемы с обучением и последующим трудоустройством.
В России насчитали пять исчезнувших языков и один заснувший
Всего атлас ЮНЕСКО признает исчезающими 2,5 тысячи языков из 6 тысяч, существующих в мире. Языки в атласе делятся на пять категорий – находящихся в неустойчивости, опасности, серьезной опасности, критической ситуации и полностью исчезнувших. Число исчезнувших в Мексике языков нам неизвестно, однако первые десятилетия колонизации унесли с собой 90% коренного населения. Сотни языков балансируют на грани исчезновения, и, по словам Рэйчел Ньювер, если мы позволим им исчезнуть, мы потеряем больше, чем просто слова.