Когда спасённый темнокожий мужчина делает знаки, подобные которым от белого Крузо интерпретировал бы как «к вашим услугам, вечно признателен» – в отношении Пятницы Робинзон однозначно «понимает», что тот хочет быть именно его рабом. Смотрите видео онлайн «Робинзон Крузо. это яркое и комическое изображение знаменитых литературных персонажей, созданных Даниэлем Дефо. Анекдот 102762 Первый, кто начал радоваться пятнице, был Робинзон Крузо. » Анекдоты» Анекдот. мужчина из Йорка, который бредил о приключениях с малых лет.
Анекдот №578374
| Как робин зон спас пятницу | 25 апреля 1917 года впервые был опубликован роман Даниеля Дефо «Робинзон Крузо». |
| Робинзон Крузо: история, которую мы читали не так - Православный журнал «Фома» | Черная пятница была у Робинзона Крузо. |
| Вопросы по произведению Дефо «Робинзон Крузо» с ответами, 5 класс | После чего Робинзон пытался показать дикарю, что он не желает ему зла, дикарь доверился своему спасителю, он показал Крузо, что нужно спрятать тела убитых, что бы другие индейцы их не нашли. |
| Робинзон Крузо краткое содержание | Смотрите видео на тему «фильм пятница робинзон крузо» в TikTok (тикток). |
Пятница из фильма о Робинзоне Крузо. Неудачный брак и эмиграция актёра
интернациональный фильм по роману Даниэля Дэфо «Робинзон Крузо». Таким образом, в жизни Робинзона Крузо появился Пятница. Робинзон Крузо начинает вести дневник, из которого читатель узнаёт, что ему всё-таки удалось смастерить из «железного дерева» лопату. Как исполнительница роли Пятницы выглядит сейчас и чем занимается – читайте в нашем материале. Вместе с Робинзоном заниматься ликбезом и стимулировать избирательную активность россиян будут герои русских народных сказок. Робинзон и Пятница, уже не хуже своего господина управляющийся с ружьем, освобождают их.
Как робин зон спас пятницу
| Шарль Бюффе: Правда о Робинзоне и Пятнице | Крузо и Пятница спасают человека, который оказывается капитаном взбунтовавшегося корабля, матросы которого планируют оставить капитана на острове. |
| Работаем по методу Робинзона Крузо-ждем пятницу))) | лохотрон - прикол про черная пятница, скидки, Робинзон Крузо, маркетинг на сайте |
| Робинзон Крузо и Пятница 4К Выживание на необитаемом острове | Роман Даниэля Дефо "Робинзон Крузо" стал поистине новаторским произведением своего времени. |
Важные детали романа «Робинзон Крузо», которые многие читатели упускают из внимания
Те, кто знаком с оригинальной историей Даниеля Дефо «Робинзон Крузо», знают, что у Робинзона был помощник по имени Пятница. Отношения пятницы с Робинзон Крузо был предметом академического анализа.[6][7][8][9][10]. «Пассажиры» — отличный сюрприз под конец года, высокобюджетное развлечение с необычайно аскетичным сюжетом, удавшаяся попытка сделать космический блокбастер из истории про нового Робинзона Крузо.
Беседа Робинзона Крузо и Пятницы о Боге
И Робинзон падает на колени, воссылая страстные благодарственные молитвы за ниспосланное чудо. Но тут же он вспоминает, что сам вытряхнул на этом месте пустой мешочек из-под птичьего корма. Так мог написать только просветитель, предшественник Дидро и Вольтера. В другой раз, на восемнадцатом году пребывания на острове, Робинзон неожиданно видит на песке след босой человеческой ноги. С оттенком насмешки Дефо пишет о том, как его герою приходит в голову чисто пуританская мысль: это, по-видимому, след ноги дьявола, который явился на остров, чтобы искушать Робинзона. Но, еще не продумав эту гипотезу, Робинзон уже мчится в свою пещеру и начинает ее укрепляет, против возможного нападения: ему ясно, что на острове появились дикари. Интересны споры Робинзона и Пятницы о религии, в которых «естественный человек», Пятница, без труда опровергает богословские доводы Робинзона, взявшегося обращать его в христианство, и подвергает сомнению существование дьявола.
Пятница не может понять, зачем добрый и всемогущий бог терпит дьявола. Так Дефо устами Пятницы критикует одну из главных доктрин пуританства и находит самое уязвимое место любой религии — вопрос о существовании зла. Сам Робинзон, узнав от Пятницы о проделках туземных жрецов, сопоставляет их с католическим а если разобраться, и с англиканским духовенством и говорит, что обман практикуется жрецами всех религий без исключения. В этом и его общечеловеческое значение. По словам Маркса, «все отношения между Робинзоном и вещами, составляющими его самодельное богатство, просты и прозрачны». Дефо рисует в романе труд упорный, тяжкий, повседневный, иногда приводящий к ничтожным результатам.
Робинзон Крузо спас пленного, назвав его Пятница. Пятница стал сожителем и работником Робинзона. Еще два года спустя к ним на остров подплыла лодка с английским флагом. На ней было трое пленных, их вытащили из лодки и оставили на берегу, а другие пошли осматривать остров. Крузо и Пятница подошли к пленным. Их капитан рассказал, что его корабль взбунтовался и зачинщики бунта решили оставить капитана, его помощника и пассажира на этом, как они думали, необитаемом острове. Робинзон и Пятница поймали тех и связали, они сдались. Еще через час приплыла другая лодка, их тоже поймали. Робинзон Пятница и несколько других пленных поплыли на лодке к кораблю.
Успешно захватив его они вернулись на остров. Так как зачинщиков бунта казнили бы в Англии, они решили остаться на острове, Робинзон показал им свои владения и уплыл в Англию. Родители Крузо уже давно умерли, а плантация его до сих пор осталась. Его наставники стали богачами.
Особенно успешным было третье моё путешествие. Я разобрал все снасти и взял с собой все верёвки. В этот же раз я привёз большой кусок запасной парусины, служившей у нас для починки парусов, и бочонок с подмокшим порохом, который я было оставил на корабле. В конце концов я переправил на берег все паруса; только пришлось разрезать их на куски и перевезти по частям.
Впрочем, я не жалел об этом: паруса были нужны мне отнюдь не для мореплавания, и вся их ценность заключалась для меня в парусине, из которой они были сшиты. Теперь с корабля было взято решительно всё, что под силу поднять одному человеку. Остались только громоздкие вещи, за которые я и принялся в следующий рейс. Я начал с канатов. Каждый канат я разрезал на куски такой величины, чтобы мне не было слишком трудно управляться с ними, и по кускам перевёз три каната. Кроме того, я взял с корабля все железные части, какие мог отодрать при помощи топора. Затем, обрубив все оставшиеся реи, я построил из них плот побольше, погрузил на него все эти тяжести и пустился в обратный путь. Но на этот раз счастье изменило мне: мой плот был так тяжело нагружен, что мне было очень трудно им управлять.
Когда, войдя в бухточку, я подходил к берегу, где было сложено остальное моё имущество, плот опрокинулся, и я упал в воду со всем моим грузом. Утонуть я не мог, так как это произошло неподалёку от берега, но почти весь мой груз очутился под водой; главное, затонуло железо, которым я так дорожил. Правда, когда начался отлив, я вытащил на берег почти все куски каната и несколько кусков железа, но мне приходилось нырять за каждым куском, и это очень утомило меня. Мои поездки на корабль продолжались изо дня в день, и каждый раз я привозил что-нибудь новое. Уже тринадцать дней я жил на острове и за это время побывал на корабле одиннадцать раз, перетащив на берег решительно всё, что в состоянии поднять пара человеческих рук. Не сомневаюсь, что, если бы тихая погода продержалась дольше, я перевёз бы по частям весь корабль. Делая приготовления к двенадцатому рейсу, я заметил, что поднимается ветер. Тем не менее, дождавшись отлива, я отправился на корабль.
Во время прежних своих посещений я так основательно обшарил нашу каюту, что мне казалось, будто там уж ничего невозможно найти. Но вдруг мне бросился в глаза маленький шкаф с двумя ящиками: в одном я нашёл три бритвы, ножницы и около дюжины хороших вилок и ножей; в другом ящике оказались деньги, частью европейской, частью бразильской серебряной и золотой монетой, — всего до тридцати шести фунтов стерлингов. Я усмехнулся при виде этих денег. Всю кучу золота я охотно отдал бы за любой из этих грошовых ножей. Мне некуда тебя девать. Так отправляйся же на дно морское. Если бы ты лежал на полу, право, не стоило бы труда нагибаться, чтобы поднять тебя. Но, поразмыслив немного, я всё же завернул деньги в кусок парусины и прихватил, их с собой.
Море бушевало всю ночь, и, когда поутру я выглянул из своей палатки, от корабля не осталось и следа. Теперь я мог всецело заняться вопросом, который тревожил меня с первого дня: что мне делать, чтобы на меня не напали ни хищные звери, ни дикие люди? Какое жилье мне устроить? Выкопать пещеру или поставить палатку? В конце концов я решил сделать и то и другое. К этому времени мне стало ясно, что выбранное мною место на берегу не годится для постройки жилища: это было болотистое, низменное место, у самого моря. Жить в подобных местах очень вредно. К тому же поблизости не было пресной воды.
Я решил найти другой клочок земли, более пригодный для жилья. Мне было нужно, чтобы жилье моё было защищено и от солнечного зноя и от хищников; чтобы оно стояло в таком месте, где нет сырости; чтобы вблизи была пресная вода. Кроме того, мне непременно хотелось, чтобы из моего дома было видно море. Как видите, мне все ещё не хотелось расставаться с надеждой. После долгих поисков я нашёл наконец подходящий участок для постройки жилища. Это была небольшая гладкая полянка на скате высокого холма. От вершины до самой полянки холм спускался отвесной стеной, так что я мог не опасаться нападения сверху. В этой стене у самой полянки было небольшое углубление, как будто вход в пещеру, но никакой пещеры не было.
Вот тут-то, прямо против этого углубления, на зелёной полянке я и решил разбить палатку. Место это находилось на северо-западном склоне холма, так что почти до самого вечера оно оставалось в тени. А перед вечером его озаряло заходящее солнце. Прежде чем ставить палатку, я взял заострённую палку и описал перед самым углублением полукруг ярдов[14] десяти в диаметре. Затем по всему полукругу я вбил в землю два ряда крепких высоких кольев, заострённых на верхних концах. Между двумя рядами кольев я оставил небольшой промежуток и заполнил его до самого верха обрезками канатов, взятых с корабля. Я сложил их рядами, один на другой, а изнутри укрепил ограду подпорками. Ограда вышла у меня на славу: ни пролезть сквозь неё, ни перелезть через неё не мог ни человек, ни зверь.
Эта работа потребовала много времени и труда. Особенно трудно было нарубить в лесу жердей, перенести их на место постройки, обтесать и вбить в землю. Забор был сплошной, двери не было. Для входа в моё жилище мне служила лестница. Я приставлял её к частоколу всякий раз, когда мне нужно было войти или выйти. Глава 7 Робинзон на новоселье. Еле справился я с этой работой. И сейчас же пришлось взяться за новую: разбить большую, прочную палатку.
В тропических странах дожди, как известно, бывают чрезвычайно обильны и в определённое время года льют без перерыва много дней. Чтобы предохранить себя от сырости, я сделал двойную палатку, то есть сначала поставил одну палатку, поменьше, а над нею — другую, побольше. Наружную палатку я накрыл брезентом, захваченным мною на корабле вместе с парусами. Теперь я спал уже не на подстилке, брошенной прямо на землю, а в очень удобном гамаке, принадлежавшем помощнику нашего капитана. Я перенёс в палатку все съестные припасы и прочие вещи, которые могли испортиться от дождей. Когда всё это было внесено внутрь ограды, я наглухо заделал отверстие, временно служившее мне дверью, и стал входить по приставной лестнице, о которой уже сказано выше. Таким образом, я жил, как в укреплённом замке, ограждённый от всяких опасностей, и мог спать совершенно спокойно. Заделав ограду, я принялся копать пещеру, углубляя естественную впадину в горе.
Пещера приходилась как раз за палаткой и служила мне погребом. Выкопанные камни я уносил через палатку во дворик и складывал у ограды с внутренней стороны. Туда же ссыпал я и землю, так что почва во дворике поднялась фута на полтора. Немало времени отняли у меня эти работы. Впрочем, в ту пору меня занимали многие другие дела и случилось несколько таких происшествий, о которых я хочу рассказать. Как-то раз, ещё в то время, когда я только готовился ставить палатку и рыть пещеру, набежала вдруг чёрная туча и хлынул проливной дождь. Потом блеснула молния, раздался страшный удар грома. В этом, конечно, не было ничего необыкновенного, и меня испугала не столько самая молния, сколько одна мысль, которая быстрее молнии промелькнула у меня в уме: «Мой порох!
Я с ужасом думал: «Один удар молнии может уничтожить весь мой порох! А без него я буду лишён возможности обороняться от хищных зверей и добывать себе пищу». Странное дело: в то время я даже не подумал о том, что при взрыве раньше всего могу погибнуть я сам. Этот случай произвёл на меня такое сильное впечатление, что, как только гроза прошла, я отложил на время все свои работы по устройству и укреплению жилища и принялся за столярное ремесло и шитье: я шил мешочки и делал ящички для пороха. Нужно было разделить порох на несколько частей и каждую часть хранить отдельно, чтобы они не могли вспыхнуть все сразу. На эту работу у меня ушло почти две недели. Всего пороху у меня было до двухсот сорока фунтов. Я разложил всё это количество по мешочкам и ящичкам, разделив его по крайней мере на сто частей.
Мешочки и ящички я запрятал в расселины горы, в таких местах, куда не могла проникнуть сырость, и тщательно отметил каждое место. За бочонок с подмоченным порохом я не боялся — этот порох и без того был плохой — и потому поставил его, как он был, в пещеру, или в свою «кухню», как я мысленно называл её. Всё это время я раз в день, а иногда и чаще, выходил из дому с ружьём — для прогулки, а также для того, чтобы ознакомиться с местной природой и, если удастся, подстрелить какую-нибудь дичь. В первый же раз как я отправился в такую экскурсию, я сделал открытие, что на острове водятся козы. Я очень обрадовался, но вскоре оказалось, что козы необычайно проворны и чутки, так что подкрасться к ним нет ни малейшей возможности. Впрочем, это не смутило меня: я не сомневался, что рано или поздно научусь охотиться за ними. Вскоре я подметил одно любопытное явление: когда козы были на вершине горы, а я появлялся в долине, все стадо тотчас же убегало от меня прочь; но если козы были в долине, а я на горе, тогда они, казалось, не замечали меня. Из этого я сделал вывод, что глаза у них устроены особенным образом: они не видят того, что находится наверху.
С тех пор я стал охотиться так: взбирался на какой-нибудь холм и стрелял в коз с вершины. Первым же выстрелом я убил молодую козу, при которой был сосунок. Мне от души было жаль козлёнка. Когда мать упала, он продолжал смирно стоять возле неё и доверчиво глядел на меня. Мало того, когда я подошёл к убитой козе, взвалил её на плечи и понёс домой, козлёнок побежал за мной. Так мы дошли до самого дома. Я положил козу на землю, взял козлёнка и спустил его через ограду во двор. Я думал, что мне удастся вырастить его и приручить, но он ещё не умел есть траву, и я был принуждён его зарезать.
Мне надолго хватило мяса этих двух животных. Ел я вообще немного, стараясь по возможности беречь свои запасы, в особенности сухари. После того как я окончательно устроился в своём новом жилище, мне пришлось задуматься над тем, как бы мне скорее сложить себе печь или вообще какой-нибудь очаг. Необходимо было также запастись дровами. Как я справился с этой задачей, как я увеличил свой погреб, как постепенно окружил себя некоторыми удобствами жизни, я подробно расскажу на дальнейших страницах. Глава 8 Календарь Робинзона. Через шесть чёрточек я делал одну длиннее — это означало воскресенье; зарубки же, обозначающие первое число каждого месяца, я делал ещё длиннее. Таким образом я вёл мой календарь, отмечая дни, недели, месяцы и годы.
Перечисляя вещи, перевезённые мною с корабля, как уже было сказано, в одиннадцать приёмов, я не упомянул о многих мелочах, хотя и не особенно ценных, но сослуживших мне тем не менее большую службу. Так, например, в каютах капитана и его помощника я нашёл чернила, перья и бумагу, три или четыре компаса, некоторые астрономические приборы, подзорные трубы, географические карты и корабельный журнал. Всё это я сложил в один из сундуков на всякий случай, не зная даже, понадобится ли мне что-нибудь из этих вещей. Затем мне попалось несколько книг на португальском языке. Я подобрал и их. Были у нас на корабле две кошки и собака. Кошек я перевёз на берег на плоту; собака же ещё во время моей первой поездки сама спрыгнула в воду и поплыла за мной. Много лет она была мне надёжным помощником, служила мне верой и правдой.
Она почти заменяла мне человеческое общество, только не могла говорить. О, как бы дорого я дал, чтобы она заговорила! Чернила, перья и бумагу я старался всячески беречь. Пока у меня были чернила, я подробно записывал всё, что случалось со мной; когда же они иссякли, пришлось прекратить записи, так как я не умел делать чернила и не мог придумать, чем их заменить. Вообще, хотя у меня был такой обширный склад всевозможных вещей, мне, кроме чернил, недоставало ещё очень многого: у меня не было ни лопаты, ни заступа, ни кирки — ни одного инструмента для земляных работ. Не было ни иголок, ни ниток. Моё бельё пришло в полную негодность, но вскоре я научился обходиться совсем без белья, не испытывая большого лишения. Так как мне не хватало нужных инструментов, всякая работа шла у меня очень медленно и давалась с большим трудом.
Над тем частоколом, которым я обвёл моё жилище, я работал чуть не целый год. Нарубить в лесу толстые жерди, вытесать из них колья, перетащить эти колья к палатке — на всё это нужно было много времени. Колья были очень тяжёлые, так что я мог поднять не более одного зараз, и порою у меня уходило два дня лишь на то, чтобы вытесать кол и принести его домой, а третий день — чтобы вбить его в землю. Вбивая колья в землю, я употреблял сначала тяжёлую дубину, но потом я вспомнил, что у меня есть железные ломы, которые я привёз с корабля. Я стал работать ломом, хотя не скажу, чтобы это сильно облегчило мой труд. Вообще вбивание кольев было для меня одной из самых утомительных и неприятных работ. Но мне ли было этим смущаться? Ведь всё равно я не знал, куда мне девать моё время, и другого дела у меня не было, кроме скитаний по острову в поисках пищи; этим делом я занимался аккуратно изо дня в день.
Порою на меня нападало отчаяние, я испытывал смертельную тоску, чтобы побороть эти горькие чувства, я взял перо и попытался доказать себе самому, что в моём бедственном положении есть всё же немало хорошего. Я удалён от всего человечества; я пустынник, изгнанный навсегда из мира людей. У меня мало одежды, и скоро мне нечем будет прикрыть наготу. Я не могу защитить себя, если на меня нападут злые люди или дикие звери. И я могу считать себя счастливым, что меня не выбросило на берег Африки, где столько свирепых хищников. Мне не с кем перемолвиться словом, некому ободрить и утешить меня. Эти размышления оказали мне большую поддержку. Я увидел, что мне не следует унывать и отчаиваться, так как в самых тяжёлых горестях можно и должно найти утешение.
Я успокоился и стал гораздо бодрее. До той поры я только и думал, как бы мне покинуть этот остров; целыми часами я вглядывался в морскую даль — не покажется ли где-нибудь корабль. Теперь же, покончив с пустыми надеждами, я стал думать о том, как бы мне получше наладить мою жизнь на острове. Я уже описывал своё жилище. Это была палатка, разбитая на склоне горы и обнесённая крепким двойным частоколом. Но теперь мою ограду можно было назвать стеной или валом, потому что вплотную к ней, с наружной её стороны, я вывел земляную насыпь в два фута толщиной. Спустя ещё некоторое время года через полтора я положил на свою насыпь жерди, прислонив их к откосу горы, а сверху сделал настил из веток и длинных широких листьев. Таким образом, мой дворик оказался под крышей, и я мог не бояться дождей, которые, как я уже говорил, в определённое время года беспощадно поливали мой остров.
Читатель уже знает, что все имущество я перенёс в свою крепость — сначала только в ограду, а затем и в пещеру, которую я вырыл в холме за палаткой. Но я должен сознаться, что первое время мои вещи были свалены в кучу, как попало, и загромождали весь двор. Я постоянно натыкался на них, и мне буквально негде было повернуться. Чтобы уложить все как следует, пришлось расширить пещеру. После того как я заделал вход в ограду и, следовательно, мог считать себя в безопасности от нападения хищных зверей, я принялся расширять и удлинять мою пещеру. К счастью, гора состояла из рыхлого песчаника. Прокопав землю вправо, сколько было нужно по моему расчёту, я повернул ещё правее и вывел ход наружу, за ограду. Этот сквозной подземный ход — чёрный ход моего жилища — не только давал мне возможность свободно уходить со двора и возвращаться домой, но и значительно увеличивал площадь моей кладовой.
Покончив с этой работой, я принялся мастерить себе мебель. Всего нужнее были мне стол и стул: без стола и стула я не мог вполне наслаждаться даже теми скромными удобствами, какие были доступны мне в моём одиночестве, — не мог ни есть по-человечески, ни писать, ни читать. И вот я стал столяром. Ни разу в жизни до той поры я не брал в руки столярного инструмента, и тем не менее благодаря природной сообразительности и упорству в труде я мало-помалу приобрёл такой опыт, что, будь у меня все необходимые инструменты, мог бы сколотить любую мебель. Но даже и без инструментов или почти без инструментов, с одним только топором да рубанком, я сделал множество вещей, хотя, вероятно, никто ещё не делал их столь первобытным способом и не затрачивал при этом так много труда. Только для того чтобы сделать доску, я должен был срубить дерево, очистить ствол от ветвей и обтёсывать с обеих сторон до тех пор, пока он не превратится в какое-то подобие доски. Способ был неудобный и очень невыгодный, так как из целого дерева выходила лишь одна доска. Но ничего не поделаешь, приходилось терпеть.
К тому же моё время и мой труд стоили очень дёшево, так не всё ли равно, куда и на что они шли? Итак, прежде всего я сделал себе стол и стул. Я употребил на это короткие доски, взятые с корабля. Затем я натесал длинных досок своим первобытным способом и приладил в моём погребе несколько полок, одну над другой, фута по полтора шириной. Я сложил на них инструменты, гвозди, обломки железа и прочую мелочь — словом, разложил все по местам, чтобы, когда понадобится, я мог легко найти каждую вещь. Кроме того, я вбил в стену моего погреба колышки и развесил на них ружья, пистолеты и прочие вещи. Кто увидел бы после этого мою пещеру, наверное принял бы её за склад всевозможных хозяйственных принадлежностей. И для меня было истинным удовольствием заглядывать в этот склад — так много было там всякого добра, в таком порядке были разложены и развешаны все вещи, и каждая мелочь была у меня под рукой.
С этих-то пор я и начал вести свой дневник, записывая всё, что я сделал в течение дня. Первое время мне было не до записей: я был слишком завален работой; к тому же меня удручали тогда такие мрачные мысли, что я боялся, как бы они не отразились в моём дневнике. Но теперь, когда мне наконец удалось совладать со своей тоской, когда, перестав баюкать себя бесплодными мечтами и надеждами, я занялся устройством своего жилья, привёл в порядок своё домашнее хозяйство, смастерил себе стол и стул, вообще устроился по возможности удобно и уютно, я принялся за дневник. Привожу его здесь целиком, хотя большая часть описанных в нём событий уже известна читателю из предыдущих глав. Повторяю, я вёл мой дневник аккуратно, пока у меня были чернила. Когда же чернила вышли, дневник поневоле пришлось прекратить. Прежде всего я сделал себе стол и стул. Глава 9 Дневник Робинзона.
Наш корабль, застигнутый в открытом море страшным штормом, потерпел крушение. Весь экипаж,[15] кроме меня, утонул; я же, несчастный Робинзон Крузо, был выброшен полумёртвым на берег этого проклятого острова, который назвал островом Отчаяния. До поздней ночи меня угнетали самые мрачные чувства: ведь я остался без еды, без жилья; у меня не было ни одежды, ни оружия; мне негде было спрятаться, если бы на меня напали враги. Спасения ждать было неоткуда. Я видел впереди только смерть: либо меня растерзают хищные звери, либо убьют дикари, либо я умру голодной смертью. Когда настала ночь, я влез на дерево, потому что боялся зверей. Всю ночь я проспал крепким сном, несмотря на то что шёл дождь. Проснувшись поутру, я увидел, что наш корабль сняло с мели приливом и пригнало гораздо ближе к берегу.
Это подало мне надежду, что, когда ветер стихнет, мне удастся добраться до корабля и запастись едой и другими необходимыми вещами. Я немного приободрился, хотя печаль о погибших товарищах не покидала меня. Мне всё думалось, что, останься мы на корабле, мы непременно спаслись бы. Теперь из его обломков мы могли бы построить баркас, на котором и выбрались бы из этого гиблого места. Как только начался отлив, я отправился на корабль. Сначала я шёл по обнажившемуся дну моря, а потом пустился вплавь. Весь этот день дождь не прекращался, но ветер утих совершенно. С 1 по 24 октября я был занят перевозкой вещей.
Я отплывал на корабль с наступлением отлива и плыл обратно, когда начинался прилив. Вещи перевозил на плотах. Всё время шли дожди; порою погода прояснялась, но ненадолго: должно быть, в здешних широтах это период дождей. Всю ночь и весь день шёл дождь и дул сильный порывистый ветер. Корабль за ночь разбило в щепки; на том месте, где он стоял, торчат какие-то жалкие обломки, да и те видны только во время отлива. Весь этот день я хлопотал около вещей: укрывал и укутывал их, чтобы не испортились от дождя. Нашёл, как мне кажется, подходящее место для жилья. Нужно будет обнести его частоколом.
С 27 по 30 октября усиленно работал: перетаскивал своё имущество в новое жилище, хотя почти всё время шёл дождь. Утром бродил по острову с ружьём, надеясь подстрелить какую-нибудь дичь, а кстати и осмотреть окрестности. Убил козу. Её козлёнок побежал за мной и проводил меня до самого дома, но вскоре пришлось убить и его — он был так мал, что ещё не умел есть траву. Разбил на новом месте, у самой горы, большую палатку и повесил в ней на кольях гамак. Распределил своё время, назначив определённые часы для охоты за дичью, для работы, для сна и для развлечений. С утра, если нет дождя, часа два-три брожу по острову с ружьём, затем до одиннадцати работаю, в одиннадцать завтракаю, с двенадцати до двух отдыхаю так как это самая жаркая пора дня , с двух опять принимаюсь за работу. Все рабочие Часы в последние два дня я мастерил стол.
В то время я был ещё плохим столяром. Но чему не научит нужда! Я становлюсь мастером на все руки. Без сомнения, такого же мастерства достиг бы и всякий другой, если бы очутился в моём положении. Шёл дождь. Земля и воздух заметно освежились, и стало легче дышать, но всё время гремел страшный гром и сверкала молния, так что я испугался, как бы не воспламенился мой порох. Когда гроза прошла, я решил весь мой запас пороха разделить на самые мелкие части и хранить в разных местах, чтобы он не взорвался весь разом. Все эти дни делал ящички для пороха; в каждый такой ящичек должно войти от одного до двух фунтов.
Сегодня разложил весь порох по ящичкам и запрятал их в расселины горы, как можно дальше один от другого. Вчера убил большую птицу. Что это за птица, не знаю. Мясо у неё было вкусное. Сегодня начал было рыть пещеру в песчаной горе за палаткой, чтобы поудобнее разложить моё имущество. Но для этой работы необходимы три вещи: кирка, лопата и тачка или корзина, чтобы выносить вырытую землю, а у меня ничего этого нет. Пришлось прекратить работу. Долго думал, чем заменить эти вещи или как их сделать.
Вместо кирки попробовал работать железным ломом; он годится, только слишком тяжёл. Затем остаются лопата и тачка. Без лопаты никак нельзя обойтись, но я решительно не могу придумать, как её сделать или чем заменить. Нашёл в лесу то самое дерево или той же породы , которое в Бразилии называют «железным», потому что оно необыкновенно упруго. Срубил одно дерево с большим трудом. Мой топор совсем затупился. Отрубив от ствола большой чурбан, я еле дотащил его до моего жилья — так он оказался тяжёл! Я решил сделать из него лопату.
Дерево было такое твёрдое, что эта работа отняла у меня очень много времени и труда. Но лопату я всё-таки сделал. Рукоятка вышла не хуже, чем делают у нас в Англии, а самая лопата оказалась непрочной. Следовало бы обить её железом, но листового железа у меня не было, поэтому она прослужила мне недолго. Впрочем, на первых порах я хорошо использовал её для земляных работ, хотя, я думаю, ни одна лопата в мире не изготовлялась таким затейливым способом, ни на одну не тратилось так много труда. Мне не хватало ещё тачки или корзины. О корзине я не смел и мечтать: чтобы сплести её, нужны были гибкие прутья, а я, несмотря на все поиски, так и не нашёл их в лесу. Смастерить тачку у меня, пожалуй, хватило бы уменья, но ведь для тачки требуется колесо, я же не имел никакого понятия о том, как изготовляются колеса.
Кроме того, колесо нужно было надеть на железную ось, которой у меня тоже не было. Пришлось отказаться от этой затеи. Вместо тачки я сколотил из досок небольшое корыто, вроде тех, в которых каменщики держат извёстку. В нём я и выносил вырытую землю. Корыто было легче сделать, чем лопату. Но все вместе — корыто, лопата и бесплодные попытки сделать тачку — отняло у меня по меньшей мере четыре дня, за исключением тех утренних часов, когда я уходил на охоту с ружьём. Вообще редкий день я не выходил на охоту, и почти не было случая, чтобы я не принёс какой-нибудь дичи.
История обрела яркую любовную линию, а Пятница превратился в привлекательную аборигенку, которая скрашивает дни одинокого Роби. Понятно, почему такая путаница существует до сих пор. Так что зрители, не знакомые с оригиналом, до сих пор уверены, что Пятница — девушка. Тем более в русском языке слово «пятница» женского рода.
Краткое содержание романа «Робинзон Крузо»
Найдите в тексте Д. Дефо «Робинзон Крузо» описание морального состояния главного героя, когда он узнал, что спасся после кораблекрушения. Парадокс, но «Робинзон Крузо», которого благодаря детскому пересказу Корнея Чуковского знало большинство советских людей — это совершенно иная книга, чем та, что написал Дефо. лохотрон. фантоций робинзон крузо дзинь-дзинь. лохотрон - прикол про черная пятница, скидки, Робинзон Крузо, маркетинг на сайте Робинзон беседует с Пятницей и поучает его.
Глава 21 Робинзон спасает дикаря и даёт ему имя Пятница
Глава 12 Как ни старался Крузо оберегать урожай зерновых от нападок птиц, им удавалось добраться до него. Тогда он придумал, как отпугнуть их навсегда, обложив поле трупами их сородичей. Спасением от диких зверьков стал плетень на строительство которого у него ушло почти три декабрьских недели. Урожай на этот раз был собран и сохранен. Перед Крузо возникла другая проблема. Он не понимал, как из него делать муку и стряпать хлеб в сложившихся условиях. Глава 13 Без посуды на острове было сложно. В свободное время Робинзон начал изучать основы гончарного мастерства. Первые попытки сделать глиняные горшочки идеальной формы провалились. Чугунки получались бесформенными и не прочными. Со временем он понял в чем ошибка.
Он не обжигал их в огне. Сколько радости было, когда у него все получилось. Ему впервые удалось сварить наваристый бульон. При помощи ступы и песта он намолол муки и испек хлеб. К этому времени он находился на острове уже три года. Глава 14 За годы, проведенные на острове, Робинзона не покидала надежда, что однажды ему удастся вырваться с него. Весь следующий год был посвящен изготовлению плавучего средства. Срубив огромный кедр, он пытается выдолбить из него лодку и спустить ее на воду. Затея оказалась неудачной. Лодка вышла настолько огромной, что ее невозможно было спустить на воду.
Крузо продолжал охотиться на диких животных. Он выделывал шкуры и шил из них одежду. Все его вещи износились до дыр и больше напоминали лохмотья. Палящие лучи солнца обжигали кожу, нагревали голову. Робинзон придумал способ спасения от зноя. Он решил смастерить зонтик. Теперь любая погода нестрашна. Глава 15 Ровно два года ушло на построение небольшой лодки. Крузо был настолько уверен в ее надежности, что решил опробовать ее и объехать на ней вкруговую остров. Опрометчивое решение чуть не привело к трагедии.
Лодка чуть было не оказалась в открытом море. Течение было настолько сильным, что еще немного и ее бы унесло. Лишь благодаря тому, что течение ослабло, удалось вернуться домой, чему отважный моряк был несказанно рад. За десять лет жизни на острове он стал для него совсем родным. Очередным творением рук Робинзона стала курительная трубка. Он по праву гордился собой. Глава 16 Шел одиннадцатый год пребывания на острове. Запасы пороха исчерпали себя. Не желая оставаться без мясной пищи, Крузо пробует приручить горных коз. Схватив пару особей, он начинает морить их голодом, чтобы быстрее приручились и привыкли к человеку.
Полтора году ушло у него на то, чтобы его козы расплодились до большого стада. Ему пришлось построить для них целый загон. Зато проблема с недостатком мяса была решена. Теперь он сыт, одет и счастлив, иногда ощущая себя чуть ли не королем. Вот только вместо слуг были одни животные. Все понимающие, но безмолвные. Глава 17 Удивлению Робинзона не было предела, когда во время очередной прогулки по острову, он увидел на песке отпечаток человеческой ноги. Это стало для него открытием. Он не понимал, откуда здесь мог появиться человек. Ему стало страшно.
Вдруг это дикари? Три дня он ломал голову над этой загадкой. Сон пропал, на улицу выходить стало опасно. Взяв себя в руки, он решил обезопасить себя и жилище. Построил дальний загон для коз, куда перегнал всех животных. Вокруг дома насадил деревьев, которые через несколько лет должны стать густым лесом. Дикарям не под силу будет отыскать его среди ивняка, разросшегося сплошной стеной. Глава 18 Спустя два года после обнаружения следов на берегу, Робинзон, исследуя западную часть острова, натыкается на еще более страшную находку. Вокруг пепелища, оставленного после разжигания костра, всюду валялись остатки недавнего пиршества. Это было человеческие черепа и кости.
Судя по всему, дикари-людоеды частенько здесь бывали. С тех пор, как он сделал для себя это открытие, Крузо старался не привлекать к себе излишнее внимание, предпочитая отсиживаться на своей территории. На западную часть он больше ни ногой. В поисках угля он натыкается на огромную пещеру.
Остров Робинзона Любители истории проводили расследование, чтобы понять, какой из островов у берегов Бразилии подходит под описание острова, на котором провёл часть жизни Крузо. Многие уверены, что это — Тобаго, и в таком случае с берега Тобаго Робинзон видел не матери, а очертания соседнего, более крупного острова Тринидад. На Тобаго, как и на многих других маленьких островах Карибского моря, действительно не водилось крупных хищников. На нём можно было найти множество дикорастущих съедобных плодов. Правда, говоря честно, там не было никакой «дикой дыни», которой питался Крузо. Но он мог назвать так, теоретически, и папайю. Она похожа по форме плода и цвету мякоти. Нетрудно вычислить и этничность Пятницы. Он выглядит неспособным сражаться, очень миролюбив и скромен. Похоже, он аравак — представитель племенной общности, представители которой часто страдали от набегов более воинственных соседей и тем более от европейцев, прибытие которых обернулось для араваков настоящим геноцидом. Скорее всего также, Пятницу собирались не просто съесть — для этого не требовалось бы привозить его на уединённый остров — а в ходе религиозного ритуала. Пьер Ришар и Николя Казале в экранизации романа 2003 года. Мало кто помнит также, что Крузо спас не только Пятницу, но и — позже — его отца, которого привезли на этот остров всё для того же ритуала, а с отцом Пятницы — и незнакомого испанца. А последнее, что можно прочесть в книге о судьбе Пятницы — это как он в Европе, в Пиренеях вместе с Крузо отбивается от голодных волков и медведя. Любимые книги детства вообще интересно перечитывать уже со взрослой эрудицией: Детали знаменитых сказок Астрид Линдгрен, над которыми задумываются только взрослые Текст: Лилит Мазикина.
Поэтому, обратившись к нам, вы можете быть уверены в качестве предоставляемых нами графических ресурсов. Выберите наиболее подходящую картинку из нашей коллекции и создайте неповторимый контент, который заинтересует и развлечет вашу аудиторию.
Порция ШутОк и самых смешных анекдотов каждый день, новые фото приколы мемы, свежие анекдоты всех времен короткие и со смыслом, на все случаи жизни! Ежедневные публикации за сегодня Наш сайт - ваш источник юмора! Все опубликованные материалы являются произведениями народного творчества.