егина, егин. Курс истории и прикладной футурологии.
Смотрите также
- Солнце играет на наших парусах
- Сергей Переслегин расскажет иркутянам про постиндустриальный переход
- С. Переслегин и Социософт в поддержку Станислава Лема
- С.Переслегин и Социософт в поддержку Станислава Лема
Рассматриваемые проблемы
- Социософт переслегин
- Социальный двигатель / Социософт. Переслегин.
- Psychotechnology
- ИДЁТ РОЖДЕНИЕ РУССКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ. СЕРГЕЙ ПЕРЕСЛЕГИН
- Переслегин / Новое видео - 2024
- ВЫБОРЫ. СБОЙ ИЛИ ФАЛЬСИФИКАЦИЯ? Сергей Переслегин
ВЫБОРЫ. СБОЙ ИЛИ ФАЛЬСИФИКАЦИЯ? Сергей Переслегин
Имеется в виду, что это не только уран, это оксиды плутония, оксиды других трансуранов. На самом деле, один из ключевых шагов. В некотором плане, когда мы об этом говорили в Росатоме, я ещё там работал в районе 2005-2006 года, это воспринималось как некий Святой Грааль — вот там, где-то далеко впереди, мы сможем загружать сборки МОКС-топлива. Так вот, сборки загрузили, МОКС-топливо испытывается в работающем на полную мощность реакторе. Это означает, что все исследования проведены и идёт уже разговор о лицензировании.
Между прочим, это будет первый в мире реактор на быстрых нейтронах большой мощности. Но, впрочем, по отношению к тому, что есть в мире, даже БН-600, построенный в 1984 году в Советском Союзе, был очень большой мощности. Но БН-1200 это первый реактор на быстрых нейтронах, который не просто энергетически, который коммерчески соответствует стандартному атомному реактору на медленных нейтронах. Понятно, что чем больше мощность, тем больше коммерческий эффект.
И это вторая важнейшая, интереснейшая новость. БРЕСТ-300 — это моя глубокая мечта в атомной энергетике. Это реактор на быстрых нейтронах со свинцовым теплоносителем. Ну, грубо говоря, фактически реактор плавает, вернее находится внизу большой ванны и жидкого свинца, которой потихонечку кипит и передаёт тепло.
И это считается по очевидным причинам самым безопасным реактором. Но легко понять, что если с ним что-нибудь происходит, то первое, что случается — он оказывается залитым толстым слоем свинца. Так вот, этот реактор лицензирован. Вот-вот начнётся его строительство, насколько я понимаю под Красноярском.
Но главное даже не это. Интересен не сам по себе ректор. Зачем вообще нужны реакторы на быстрых нейтронах? Да они лучше, да они экономичны, но главное не в этом.
Реакторы на быстрых нейтронах могут работать в режиме размножителей, то есть они могут производить расщепляющиеся вещество. Они могут использовать, соответственно, отработанное ядерное топливо, с одной стороны, и природный уран, с другой стороны, чтобы получать расщепляющиеся элементы.
Почему так получилось на Ваш взгляд? СБ: Я улыбаюсь, потому что много ответов и каждый из них правильный. Начнём с первого ответа. Росатом не забыл свою историю. Это важно.
Сейчас, наверное, люди, которые знали Лаврентия Павловича Берию уже почти ушли, но в 2005-2006 году их было ещё достаточно много и неуважительное отношение к нему среди инженеров и физиков Росатома, мягко выражаясь, было не распространено. А у Лаврентия Павловича была масса недостатков. Но он был стратег и умел решать проблемы: «Если два коммуниста не могут договориться по вопросу имеющим оборонное значение, один из них — враг. У меня сейчас нет времени выяснять, кто из вас враг. На обратном пути я вернусь, когда я вернусь, надеюсь, вы придёте к общему мнению». Он умел проводить согласование. И опыт работы, когда согласования проводятся быстро и чётко, я видел сам своими глазами на многих совещаниях.
Вы же понимаете, это классические совещания интеллигентов — все доктора, часть академики, у всех куча заслуг, все кричат, у каждого только своя позиция, а потом приходит руководитель, бьёт кулаком по столу и говорит: «В вашей галиматье услышал две идеи, твою и твою. Вы остаётесь, остальные вон отсюда, — и к вечеру готов проект, и с ним уже никто не спорит. Это прошлое. По разным причинам это связано, между прочим, и с нашими друзьями-методологами, в том числе с Петром Георгиевичем Щедровицким, который много проработал, с Сергеем Владиленовичем Кириенко, который очень много проработал. Они привили Росатому вкус к стратегированию и к тому, что стратегия — это не документ, на котором написано слово «стратегия», а это ставка, понимание чего мы хотим сделать и ресурсы, которые для этого выделяются, кроме того, ещё и понимание того, что в основе любой стратегия лежат определённые инфраструктуры и нельзя пытаться работать по вершкам, если у тебя нет корня. В какой-то момент они это поняли и за поколение это вошло в плоти в кровь. И если все остальные в менеджерской парадигме кричат — нам нужно сократить исследования, нам нужно сократить то-сё,— они говорят наоборот — у нас масса заказов, у нас есть возможности, поэтому мы должны сделать собственный станочный парк, собственные алгоритмы, а по быстрым реакторам все алгоритмы у нас собственные, потому что их на Западе сейчас нет, и это будет, между прочим, золотое дно через некоторое время.
И все вот это уже стало понятно. В своё время был большой спор, и был очень интересный момент, когда ещё казалось, что Росатом, он самый слабый среди четырёх конкурентов, где Арева, Тошиба и Вестингахауз, тогда ещё даже, по-моему, Митсубиши оставался, и, конечно же, все это работало. Было сказано — Мы же не можем быть с ними конкурентоспособными, нам нужно тащить на себе кучу балласта, у нас одних институтов под 40, — и был дан ответ, что, если мы правильно разыграем свои карты, вот там будет противоположенный разговор — Но как мы можем их догнать? У них одних институтов 40, а у нас что?
Американцы, правда, сказали, что наше сотрудничество очень важно и всё равно сохранится, это никак не повлияет на отношения... Не так давно, в марте этого года Европарламент утвердил пять основных принципов общения с Россией и как историка хочется Вас спросить, были ли подобные прецеденты, когда какой-то стране-агрессору, побеждённой стране, например, затем формулировали и предоставляли принципы общения?
СБ: Знаете, очень интересный вопрос... Инновации Росатома. ТВ Наталья: Уважаемые зрители, добрый день! Сергей Борисович, как-то Вы оговорились о том, что у власти есть интересный элемент стратегии, это технологические проекты.
Ни у кого пока нет явного решения, что делать с проблемой «лишних людей» в глобальном смысле. Кризис этого типа был описан давно и многократно, а вот его решения нет. Так что есть и такой риск. Но можно ведь и перестараться. В рамках этого кризиса может быть создана ситуация, когда использование роботов в огромных масштабах будет крайне затруднено. Возможно, это станет решением» — А как же трансгуманистические проекты? Мы уже видели бионическую руку. Можно ли будет говорить о равенстве, причем негативном, когда появится киборг со сверхспособностями? Это откровенная попытка сказать, что homo sapiens уже никуда не годен, он уже абсолютно проиграл соревнование с собственными творениями и наша последняя надежда — на homo super, на сверхчеловека. Киборгизация, искусственное управление геномом и так далее. Дальше возникает ситуация, при которой проходит граница между верующими и неверующими. Для человека верующего человек создан Господом, а значит, создан им правильно, и попытки создать сверхлюдей в результате дадут худшего человека, отклонившегося от «божьего стандарта». Для других, верующих и неверующих, развитие человечества происходит через стохастический выбор эволюционных моделей. Они, разумеется, считают, что своим разумом несомненно создадут то, что будет лучше, чем они сами и их предки. Обе стороны онтологически уверены в своей правоте. Но, к сожалению, обе стороны должны учитывать одну чрезвычайно простую вещь. Наш вид homo sapiens чрезвычайно эгоистический, он настаивает на своей монополии на разум. В прошлом были и другие варианты развития человечества: синантропы, неандертальцы и так далее, но почему-то остался только один вид — наш, все остальные были уничтожены. Сверхлюди, если они появятся, будут рассматриваться как альтернативный вид. На самом деле не так уж важно, мы их будем считать не-людьми или они нас, но то, что создание сверхчеловека приведет к колоссальной видовой борьбе, очевидно. Это будет такая война, что термоядерные войны между США и СССР из книжек фантастов 1950-60-х годов будут восприниматься как детский утренник. Но думающие и деятельные люди хотят знать о будущем уже сейчас и готовиться к нему, чтобы не стать теми самыми «лишними людьми». Что бы вы им посоветовали? Все, кто утверждают, что будущее не для всех, про себя думают, что они незаменимы, предприимчивы и интеллектуальны. Нет, уж извините, но складывающаяся ситуация грозит всем. Россия, Европа, Китай, Индия не видят здесь никакой проблемы и не предпринимают мер к ее решению. США видят проблему, предпринимают меры, но, с моей точки зрения, их меры недостаточны. Что будут делать США? Первое — это, конечно, космос. Он недостаточен для того, чтобы занять миллионы людей, но достаточен, чтобы изменить взгляд на Землю. Перейти от геополитики, геоэкономики и геокультуры к астрополитике, астроэкономике и астрокультуре. То есть сделать мир принципиально незамкнутым и тем самым занять важнейшие позиции, которые пока никем не заняты. Понимание того, что Земля перестает быть целым, а становится лишь частью, очень сильно меняет картину мира» — Но нужен ли космос человечеству на самом деле? Что дают изображения далеких галактик, кроме эстетического удовольствия? Даже если вы переходите к астрополитике, все равно на очень долгое время остаетесь привязанными к Земле. Можно построить колонии на Луне или на Марсе, но это будут колонии всего лишь из сотен людей. По сравнению с миллиардами землян это не будет иметь большого значения. Но понимание того, что Земля перестает быть целым, а становится лишь частью, очень сильно меняет картину мира. Америка это делает в силу необходимости онтологического изменения людей, она меняет мифологию и идеологию своей части человечества. Проблема вот в чем. Любая культура, которая живет в линейном времени, а мы живем именно в нем, либо развивается и переходит границы, либо перестает развиваться и переходит в цикличность. Даже в этом смысле нам необходим космос. А если говорить о прикладном смысле освоения космоса, то, например, геология не может быть нормальной наукой, пока у нас нет сравнения с другими планетами. Мы работаем с уникальным объектом, но не можем на основании него делать какие-то выводы. База всей геологической науки — тектоника плит. Вопрос: а на других планетах тоже есть тектоника плит или это особенность Земли? Поэтому космос важен для нас как единственная возможность планетной рефлексии. В рамках этого кризиса они, может быть, смогут создать ситуацию, при которой использование роботов в огромных масштабах по разным причинам будет крайне затруднено. Возможно, это и станет решением. Но самое страшное даже не это. Сейчас у нас возникает коллапс новых идей будущего. Мы живем в не очень большом числе идей. Это конструкция галактической империи, азимовская конструкция конца 1940-х — начала 50-х. Это конструкция ноосферного коммунизма Вернадского, Леруа, де Шардена, а уже в позднее время Ефремова, Стругацких и другой советской фантастики 1960-70 годов. Это концепция устойчивого развития, полуэкологический «зеленый» бред о безуглеродных городах, который формировался в 1990-е. И концепция технологической сингулярности Вернора Виджа. Собственно, вот все базовые конструкции будущего. Ни одна из этих конструкций с проблемой справиться не может. Кстати, для гуманитариев масса работы: какие еще концепции могут быть? Какое образование получать, какими знаниями и умениями овладевать? К каким профессиям готовить детей? Инженерия во всех ее формах, начиная от просто инженерии, технической, и заканчивая генной, информационной и, что очень важно, геологической, то есть инженерии Земли, это управление ландшафтами и пространствами. Одним словом, инженерия — способ решать задачи в разных областях, это будет востребовано в мире будущего. Теперь философский ответ.
«Глобальным миром управляют элиты, абсолютно к этому не готовые»
Как отметил прогнозист, мир уже давно находился в состоянии, когда многие игроки ожидали своей очереди, чтобы начать свою локальную разборку и, по всей видимости, больше ждать они не хотят или уже не могут. Именно поэтому в разных частях мира в последнее время начали загораться различные войны, и данная тенденция будет лишь расширяться. США хотят принимать участие во всех подобных столкновениях и им для этого нужно высвободить ресурсы. Вместе с тем, завершение украинского кризиса — это единственная возможность для США всерьёз помочь Израилю», — рассказал Переслегин.
Начался интенсивный процесс замены рабочих роботами в Китае. Это означает, что роботы стали лучше, чем дешевый китайский рабочий. Они дешевле, а работают более качественно. А оставшийся один процент можно объявить никому не нужным, не интересным и так далее. У нас складывается принципиально страшная ситуация. Для производства, вообще для любой сферы деятельности — будь то управление, образование или медицина — оказываются ненужными 6,9 млрд из 7 млрд всего человечества.
Это не просто безработица, это лишение человечества принципиального смысла существования. Да, конечно, можно обманывать людей разными формами волонтерской деятельности, якобы креативной работой, которая, дескать, не под силу роботам. Но это воссоздает абсолютно неприемлемые социальные риски. Мы сталкиваемся с вызовом, к которому в конечном счете сводятся вызовы будущего и о котором много раз говорили: либо будущее для всех, либо для немногих избранных. До сих пор мировая элита видела спасение мировой экономики в идее трансиндустриального перехода, прекрасно сознавая, что на следующем этапе это приведет к колоссальному социальному кризису. Многие айтишники говорят, что это вопрос недалекого времени» — Как он может выглядеть? Это приводит к ненужности людей, и это первый громадный риск. Даже не столь важно, будут ли они «выброшены на улицу», или им будут назначены вполне приемлемые пособия, от 500 до 2000 евро на современные деньги. Миллиарды людей, выброшенных из реальной экономической а стало быть, и из социальной, из политической жизни , — это и есть социальный кризис.
Причем, совсем не обязательно, что кризис примет формы массовых волнений или луддизма движение протеста против автоматизации производства в первой четверти XIX века, отличалось погромами и разрушением машин — прим. Мы не можем сейчас сказать, какие именно. Нынешняя элита полагает, что вопрос выхода из кризиса будет проблемой следующего поколения. Как быть? Создать систему тотального контроля? Уже сейчас за счет разного рода систем наблюдения можно установить полный контроль над физическим пространством. Более того, очень скоро за счет жесткой интеграции всего в сеть появится контроль и за поведением. Это система нейронет. И все это стандартно оправдывается борьбой с терроризмом.
Надеюсь, не надо напоминать, что гибель Римской республики началась как раз с того, что в целях борьбы с пиратством были упразднены некоторые положения конституции и Помпею были переданы полномочия, превосходящие все разумные пределы. И все же надо понимать: какую бы систему контроля вы ни создали, пусть тот же нейронет или еще что-то, ситуация с 7 миллиардами, которые остались ни с чем, может пошатнуть любую, даже самую устойчивую систему. Это второй значимый риск на сегодня. Кстати, опыты, проведенные в прошлом году, показали, что для нормального развития общества некоторая доля преступности необходима. Понимание этого есть почти у всех философов, раньше или позже дойдет и до власть имущих. Я склонен полагать, что крушение системы слежения и контроля рано или поздно произойдет. Например, с помощью квантовой криптографии, то есть совокупности методов конфиденциальности. Вы уже можете вести разговор с искусственным интеллектом, не понимая, что говорите не с человеком» — Известный футуролог Митио Каку в своей книге «Физика будущего» пишет: «Сегодня роботы сравнимы по интеллекту с тараканами. В будущем они вырастут и сравняются с мышами, кроликами, собаками и кошками».
Сегодняшний искусственный интеллект может слышать и считать лучше человека, но он даже не знает, что это делает. Пока это всего лишь все та же программа, а не интеллект. Митио Каку также пишет: «Машины будут медленно двигаться по этой шкале, и человек успеет подготовиться. Я считаю, что это возникновение искусственного интеллекта — прим. Считаете ли вы, что это делает вас Человеком? Ответ: Да, конечно. А разве люди знают что-нибудь еще? Объективно ИИ обыгрывает в шахматы и Го чемпионов мира, объективно он способен управлять сложнейшими системами на производстве, объективно он может управлять процессами познания. Объективно он может точно ставить диагнозы болезни, лучше, чем это делает среднестатистический доктор.
Объективно он может учить на уровне, по крайней мере, выше среднего учителя. Это не делается только из-за сильного сопротивления определенных лобби. А теперь я задаю вопрос: а что он не умеет в смысле того, что мы считаем задачами интеллекта? Да, само собой, он не умеет отличать важное от неважного. Он не умеет отличать работающее от неработающего. Он уже способен создавать новое, но не способен создавать иное. Но скажите, а много людей умеет отличать важное от неважного или создавать иное? Боюсь, что немногие. А роботы уже прошли первый критерий интеллектуализации.
Вы уже можете вести разговор с искусственным интеллектом, не понимая, что вы говорите не с человеком. Такой опыт уже поставлен. Для любой сферы деятельности оказываются ненужными 6,9 из 7 миллиардов всего человечества» Роботы еще не преодолели критерий Лема, они не способны к созданию иного. Но сколько на это понадобится времени? Раньше считалось, что для создания искусственного интеллекта нужны столетия, а прошло всего несколько десятков лет. Роботы развиваются в мире, созданном людьми в их высоком интеллектуальном поле. А потому эволюция там идет с невероятно высокой скоростью. Уже сейчас искусственный интеллект — это вовсе не уровень развития таракана. Да, идут колоссальные споры, знает ли играющая в шахматы машина о том, что она играет в шахматы.
Но рано или поздно искусственный интеллект научится имитировать рефлексию, это уже сейчас не очень сложно. А теперь скажите, как мы будем распознавать, имитирует он или это и вправду его рефлексы? А игра в шахматы — это просто подбор вариантов решения задач. Принимать нестандартные решения может очень небольшое число людей.
В этой ситуации эпидемия могла прийти на год раньше или на два года позже, но она появилась бы обязательно. А вот дальше начинается рукотворный момент. Дальше можно было принять одну из двух мер. Ту, которую люди принимали всегда. Ну, эпидемия, ну, люди болеют. Но кто-то, наверное, умрет. Ну, меньше, чем было при испанке, где умерло 30 миллионов. Ну, наверное, больше, чем при обычном гриппе, где где-то около миллиона. Ну и что? На 7 миллиардов человеческого населения даже не очень заметно. И уж точно не сравнимо ни с инфарктами, ни с инсультами, ни даже с простым диабетом, от которого умирают раз в десять больше людей. И второй вариант — сказать: то, что пришло — это судьбоносное испытание. Мы должны все сделать, чтобы только не дать распространяться инфекции. И вот в этот момент и начинается мировая катастрофа. Вовсе не эпидемия, а реакция на эпидемию. Тогда вы сказали, что вопрос мало изучен, дайте нам два года, и мы вам ответим на этот вопрос. Два года, Сергей Борисович, прошло. Мне сейчас 44, вот в 64 как я буду проводить свой день и как его будут проводить люди молодые? Напомню, что сейчас мы все еще живем, хотя уже в самом конце, в цивилизации книги, в цивилизации письменности. А когда-то жили в цивилизации памяти. Что нам дает цивилизация медиа, чего не давала цивилизация книги? Возможность работать сразу с несколькими пространствами мышления. Не только с аудиальным, но также одновременно с визуальным, а в какой-то ситуации кинестетическим, то есть тактильным. Это очень много. Потому что до сих пор люди мыслили только в знаках. Теперь мы можем начать мыслить в образах и ощущениях. Это очень сильный возможный шаг вперед. Это одна возможная здесь сторона. Вторая возможная сторона - начиная с первых рисунков на стенах пещеры, мы привыкли к тому, что вспомогательным элементом нашего мышления являются плоские картинки. Мы можем выйти за пределы плоскости, начать работать в трехмерии. Это означает, что в какой-то мере наше мышление может стать многомерным. Это даст нам возможность мыслить значительно быстрее. Но обратите внимание, для того, чтобы это случилось, нам нужно, по крайней мере, два важнейших элемента. Первое — каждая следующая цивилизация строится на предыдущих. Невозможно читать книгу, не имея памяти. Невозможно работать с образами, не умея идеально работать со знаками. Значит, нужно сохранить предыдущую цивилизацию. А это само по себе очень непросто. И второй момент. Для цивилизации книги важнейшим является умение человека различать реальность и текст. Что я сказал и что на самом деле. Что я написал и что на самом деле. Для цивилизации образа важнейшим будет умение различить реальность, виртуальность и дополненность. Понимать, где ты находишься в каждый конкретный момент. И делать переход из виртуальности в реальность и наоборот многократно в течение дня. Это даст вам совершенно другую картину жизни. Но это совершенно особое и очень трудное умение далеко не все смогут приобрести. Это как бы половина ответа на ваш вопрос. Они были сброшены в третий мир. Следующий момент вообще невероятно интересен - он одновременно и красив, и очень страшен. В течение всей нашей истории, от первобытных людей до сегодняшнего дня, мы жили в условиях лишь одного сверхвызова. Сверхвызов — это то, что обращено к каждому. Не к конкретной культуре, народу, языку, цивилизации, а ко всем людям вообще. Это был сверхвызов смерти. Мы должны были научиться существовать в условиях, где мы, с одной стороны, понимаем нашу эквивалентность всему миру и подобие Господу, а с другой стороны, знаем, что умрем. И приходилось с этим иметь дело. Так вот, впервые мы пришли к ситуации, где у нас появляется второй сверхвызов. Сверхвызов смерти подвергает сомнению наше существование. Второй сверхвызов — сверхвызов искусственного интеллекта — подвергает сомнению нашу уникальность, нашу способность существовать и действовать. Уже сейчас говорится, что практически все, что может сделать человек, робот сделает быстрее, лучше и дешевле. И тогда встает очень важный вопрос: зачем мы сами себе? Но интересно даже не это. Почему я сказал, что это страшно и интересно. Вся культура человечества — цивилизация, культура, государственные институты, общественные институты — строилась как ответ на единственный вызов. А теперь их два.
Профессиональный военный историк. Составитель и редактор книг серии «Военно-историческая библиотека». Автор монографий «Тихоокеанская премьера», посвященной анализу военных действий на Тихом океане во время Второй Мировой войны, и «Вторая Мировая война между Реальностями», анализирующей контекстную обусловленность альтернативных вариантов истории Второй Мировой войны. Автор книг «Самоучитель игры на мировой шахматной доске» и «Мифы Чернобыля», «Новые карты будущего или Анти-РЭНД», а также совместно с Еленой Переслегиной книг «Тихоокеанская премьера», «Гильбертова пустыня», совместно с участниками группы «Конструирование будущего» электронной книги «Сумма стратегии». Автор комментариев к книгам Б. Лиддел Гарта, М. Галактионова, Э. Шермана, К.
Материалы на близкие темы
- Философские взгляды и убеждения
- Тризофикация - Технология управления будущим. Сергей Переслегин.
- С. Переслегин и Социософт в поддержку Станислава Лема — Переслегин С.Б. — видео
- Тризофикация - Технология управления будущим. Сергей Переслегин.
- Видео: Социальный двигатель
Украина выжмет максимум от атаки беспилотников на Татарстан — эксперт
В чём желание? И здесь оказалось, что ответа на этот вопрос нет. Его нет в культурном коде, его нет у самих элит, его нет в предшествующей культуре, а если мы начинаем в эту культуру ходить, мы скатываемся в 60-ые годы 20 века, где такие ответы в виде коммунистического будущего были даны, но совершенно понятно, что эти ответы, по крайней мере, без очень серьезной трансформации, для сегодняшнего мира не то, что не подходят, они, может быть, даже и подходят, но они будут этому миру абсолютно непонятны. Не забудьте, любая элита, любые управленцы привыкли, что если задача не решается, нужно задать кому-то вопрос: институтам, министерствам, экспертам. И вот сейчас всем им задан вопрос — чего мы можем хотеть в позитивном залоге? Какое будущее мы хотели бы получить? Пока существенного ответа на этот вопрос нет. Если бы сейчас вдруг объявилась элита, которая сказала — да, мы знаем, каким должно быть будущее России, да, мы знаем, как это будущее будет построено, — и если бы эти люди были бы услышаны, они мгновенно были бы кооптированы в элиту. Вы можете назвать её новой элитой, можете сказать, что это была бы трансформация старой, но пока этого не произошло.
Пока получился только первый подход к снаряду. Соответственно, функционеры остались те же, что и прежде, они в общем-то уже готовы каким-то образом реализовывать планы по созданию специфического российского будущего. Но пока они продолжают его реализовывать негативно, то есть — мы не хотим мира, который нам не нравится. И с этой точки зрения это нормальная ситуация для военного времени. Пока конфликт не закончен, этого в целом, в каком-то хорошем приближении, может хватить, но я всегда говорил и повторяю: победа — это необходимое условие выживания России, но недостаточное. Мы называем это интеллектуальным суверенитетом. Термин был введён в Новосибирском академгородке на семинаре-конференции в середине октября этого года. Интеллектуальный суверенитет предполагает безопасность, собственную версию технологического пакета мышления, между прочим, предполагает, наличие собственного образа будущего и собственной концепции развития науки и культуры.
Образ будущего сам по себе — довольно сложная штука. И, может быть, его надо создавать в два этапа: сначала создать концепт развития. Что мы сегодня считаем развитием? Например, в 60-ые годы развитием считалось создание и внедрение новых технологических систем, говоря грубо, новых двигателей. А что мы считаем развитием сейчас? И ответив на этот вопрос — что мы считаем сейчас развитием, что мы считаем препятствием этому развитию, что мы считаем границами, — мы подойдём к вопросу, какое мы видим будущее. Если бы этот вопрос был задан мне, я бы сказал, что я примерно знаю, как ответить на него, но вся проблема в том, что ответ очень сложен и очень длинен, а сегодняшним российским элитам нужен не то, чтобы очень простой ответ, но ответ, который может быть переведен в идеологию. Я же полагаю, что будущее не идеологично.
Оно не идеологично не в том плане, что нельзя построить собственную идеологию, а в том, что образ будущего такой страны как Россия должен быть шире любой мыслимой идеологии. Но зато он должен соответствовать российским представлениям о справедливости, российским представлениям о целостности, о трансцендентности, российским представлениям о мышлении. И вот эту сложную картину нам нужно начать понимать, и нам нужно начать её рисовать. Рисовать в книгах, в фильмах, сериалах, научных исследованиях. Я боюсь, что работа над созданием образа будущего — это работа, требующая времени, это точно не один, два семинара. Постепенно, по мере того, как эта проблема будет решаться и образ будет всё более и более вырисовываться, изменятся и элиты. Будут ли они изменяться через трансформацию, через кооптацию или через полную замену, зависит от многих причин и прежде всего от того, насколько удачно или, наоборот, неудачно пойдут дела на фронте. Эти люди будут потихонечку появляться, но появляться они будут не на конференциях.
Они будут появляться в текстах, фильмах, медиа-образах, они будут появляться в реальной работе России над своим будущим. Будет ли смена элит? Я только что присутствовал на совещании "Изборского клуба", которое было посвящено этой теме. И я сказал, что по опыту Первой мировой войны смена элит проходила за сделанные ошибки, приведшие к гибели людей, в каждой стране была своя примерная цифра, после которой человека должны были заменить.
Это и есть квантовое копирование. Второй прогноз: мы допускаем хотя решающих подтверждений этому пока нет сильные изменения в области электротехники, включая беспроводную передачу больших энергий. В общем, в 2016 году меня обрадовали, как ни странно, не столько новости из области науки или технологий, сколько из области политики. Brexit и победу Трампа?
Поскольку я предсказал эти события, причем задолго до того, как они произошли. И мне это приятно. Но, кроме того, что особенно приятно, это сами по себе важные события для мира. Brexit интересен совершенно не с точки зрения распада Евросоюза. Тема распада была интересна в 2003-07 годах, когда это еще было вопросом будущего, на сегодня это вопрос прошлого. Brexit символизирует и сигнализирует, что ожидается такое довольно интересное политическое явление, как всплытие реликтов, конкретнее — всплытие реликта Британской империи. Об этом говорит множество фактов, в том числе и удачное выступление англичан на Олимпиаде второе место после команды США — прим. С большой вероятностью возникнут новые локальные политические блоки.
Кстати, я глубоко убежден, что в этой ситуации англичанам придется ставить задачу строительства сверхзвукового авиалайнера. Пока об этом больше говорят американцы, но делать придется англичанам. Что касается Трампа. Проблема не в том, что в Америке избран невменяемый президент. В принципе, такое ожидалось давно. Более того, все кандидаты на президентских выборах в США были невменяемы. Важнее то, что Трамп стоит на позиции: «Америка — для американцев». А значит, Трамп выступит против транснациональных компаний.
Вот какой конфликт последует после выборов, и вот в чем их значимость. Они ставят под угрозы вненациональные мировые структуры, которые я называю доминатами. Но также они ставят очень большое количество локальных мелких политических элит в Европе и на постсоветском пространстве, которые проектировались кланом Клинтона. С проигрышем этого клана становятся ненужными и эти элиты. В общем и целом ожидаются чистки, а в Америке реален гражданский конфликт. В этом плане его победу можно рассматривать как победу сетевых технологий. Но честно говоря, я склонен думать, что это скорее внешний фактор, чем реальная ситуация. Когда я предсказывал победу Трампа, вообще никак не учитывал вопрос использования технологий.
Здесь я бы сказал следующее: Трамп, несомненно, будет стремиться к трансиндустриализму, а не к постиндустриализму. И это значит — приоритет био-, инфо-, нанотехнологиям и робототехнике над финансовыми технологиями и экономикой услуг. Проблема шестого уклада диагностирует, что возникли серьезные проблемы с развитием энергетики и мощного двигателестроения. Энергетику потихоньку начинают двигать, но с двигателестроением все по-прежнему плохо. Я склонен думать, что в ближайшее время Америка будет разрабатывать новые, очень мощные двигатели для авиации и космоса. Но нельзя сказать, что это результат победы Трампа, это консенсус всей американской правящей элиты. Рота, Роберта Шиллера, Роберта М. Солоу «Через 100 лет.
Ведущие экономисты предсказывают будущее» говорится о росте безработицы в связи с роботизацией производства. Что вы думаете на этот счет? Начался интенсивный процесс замены рабочих роботами в Китае. Это означает, что роботы стали лучше, чем дешевый китайский рабочий. Они дешевле, а работают более качественно. А оставшийся один процент можно объявить никому не нужным, не интересным и так далее. У нас складывается принципиально страшная ситуация. Для производства, вообще для любой сферы деятельности — будь то управление, образование или медицина — оказываются ненужными 6,9 млрд из 7 млрд всего человечества.
Это не просто безработица, это лишение человечества принципиального смысла существования. Да, конечно, можно обманывать людей разными формами волонтерской деятельности, якобы креативной работой, которая, дескать, не под силу роботам. Но это воссоздает абсолютно неприемлемые социальные риски. Мы сталкиваемся с вызовом, к которому в конечном счете сводятся вызовы будущего и о котором много раз говорили: либо будущее для всех, либо для немногих избранных. До сих пор мировая элита видела спасение мировой экономики в идее трансиндустриального перехода, прекрасно сознавая, что на следующем этапе это приведет к колоссальному социальному кризису. Многие айтишники говорят, что это вопрос недалекого времени» — Как он может выглядеть? Это приводит к ненужности людей, и это первый громадный риск. Даже не столь важно, будут ли они «выброшены на улицу», или им будут назначены вполне приемлемые пособия, от 500 до 2000 евро на современные деньги.
Миллиарды людей, выброшенных из реальной экономической а стало быть, и из социальной, из политической жизни , — это и есть социальный кризис. Причем, совсем не обязательно, что кризис примет формы массовых волнений или луддизма движение протеста против автоматизации производства в первой четверти XIX века, отличалось погромами и разрушением машин — прим. Мы не можем сейчас сказать, какие именно. Нынешняя элита полагает, что вопрос выхода из кризиса будет проблемой следующего поколения. Как быть? Создать систему тотального контроля? Уже сейчас за счет разного рода систем наблюдения можно установить полный контроль над физическим пространством. Более того, очень скоро за счет жесткой интеграции всего в сеть появится контроль и за поведением.
Это система нейронет. И все это стандартно оправдывается борьбой с терроризмом. Надеюсь, не надо напоминать, что гибель Римской республики началась как раз с того, что в целях борьбы с пиратством были упразднены некоторые положения конституции и Помпею были переданы полномочия, превосходящие все разумные пределы. И все же надо понимать: какую бы систему контроля вы ни создали, пусть тот же нейронет или еще что-то, ситуация с 7 миллиардами, которые остались ни с чем, может пошатнуть любую, даже самую устойчивую систему.
Теория эволюции или психоэволюции Лабораториум февраля 2020 года , история, как собирающая дисциплина? Метадисциплины типа системного подхода или операторов В. А может быть, литература, искусства, художественное осмысление мира, мифология?
С другой стороны, с какой информационной «пылью», прежде всего, должен взаимодействовать луч внешнего фокуса будь то астрофизика или что-то другое? Ютанов продемонстрировал возможность взаимодействия «астрофизика — геофизика». Хотим ли наблюдать взаимодействие этого луча, например, с экономикой? И какие ключевые и сильные вопросы должны быть заданы уже не к астрофизике, а к самой схеме « над пространство В. Громова — внешний субъектный фокус»? Поскольку между январским и февральским Лабораториумом всего две недели, встреча 13-14 февраля будет развертываться «с листа». На предконфигурации, которая начнется 13 февраля в 17.
Ютанов продолжает удерживать астрофизики и ее субъектного фокуса. Он собирает доклады и выступления и рефлектирует из своей позиции, выступая в качестве связующего звена между январской и февральской встречами. В воскресенье работаем с 14. Работаем Лабораториями.
Легенда гласит, что на сайте когда-то публиковались «тайные знания» — информация, которая долгое время была сокрыта, оставаясь лишь достоянием посвящённых. Ознакомившись с этой информацией, вы могли бы соприкоснуться с источником глубокой истины и взглянуть на мир другими глазами. Однако в настоящее время, общеизвестно, что это только миф.
С.Переслегин и Социософт в поддержку Станислава Лема
Сергей Переслегин [22.08.2023] []. А что плохого в способности пипла накопить и купить нужную квартиру? Сергей Переслегин — специалист по прогностике, научный руководитель проекта «Социософт», директор Центра управления знаниями МНИИПУ. новости России и мира. егина, егин. Курс истории и прикладной футурологии. Сергей Переслегин. Ведущий российский специалист по прогностике. Научный руководитель проекта «Социософт». В этой книге С. Переслегин ищет неведомые варианты развития общества, пытается смоделировать реакции человечества, столкнувшегося с совершенно новыми для него.
С.Переслегин и Социософт в поддержку Станислава Лема
Прогностик, руководитель проекта «Социософт». Вы получите: Глубокий анализ политической и экономической обстановки. Переслегин и нациотеизм: сам себе закон Годвина (продолжение темы Дугингейта в РГГУ) — 74. Psychotechnology se inscrever 6,870 просветительский и исследовательский проект, посвященный прогнозированию будущего и мышлению, под руководством Сергея Переслегина. |. Сергей Переслегин (на фото), ведущий российский специалист по прогностике, научный руководитель проекта «Социософт», директор центра управления знаниями МНИИПУ, физик. Переслегин Сергей 61 год, физик-теоретик, Санкт-Петербургский писатель, автор тринадцати книг о геополитике, стратегии, военной истории, прогнозировании.
Сергей Борисович Переслегин
ваша поддержка идёт на техническое обеспечение канала, развитие наших медиа и издание книг егина и материалов группы РК39. последние новости по тегу: Сергей Переслегин. Об этом и многом другом в рамках «Открытого интервью» рассказывает российский историк, футуролог и геополитик Сергей Переслегин. Сергей Переслегин — специалист по прогностике, научный руководитель проекта «Социософт», директор Центра управления знаниями МНИИПУ. новости России и мира. Переслегин также ответил на вопросы о природе нынешнего экономического и социального кризиса, очертил контуры реформы мировой валютно-финансовой. Сергей Переслегин — на странице писателя вы найдёте биографию, список книг и экранизаций, интересные факты из жизни, рецензии читателей и цитаты из книг.
Атомная Энергетика РФ. Сергей Переслегин
Далее последует обратная игра с возвращением в мир того, что оказалось все-таки необходимым для иного мироустройства и космической экспансии. В чем, собственно, назначение каждого из тех десяти веков, которые нас туда доставят? Прошло восемь лет, и для гранта в рамках Президентской программы понадобилась глубокая переработка этого курса, появился курс «Тренды 2. Еще в 2015 или 2016 году был сделан доклад «Глобальная катастрофа как оптимальное решение». Мы посмеялись над ограниченностью и своекорыстностью мировых элит и предсказали, что война на сей раз их не выручит, что «они не справлялись, не справляются и дальше не справятся», а потому будут искать выход в грандиозной мировой катастрофе. В качестве версий катастрофы перечислялись взрыв супервулкана, эпидемия, землетрясение, «идеальный шторм» и т. В 2018 году прогностический семинар в Усть-Качке отнес мировую катастрофу на первую половину 2020 года, «скорее всего, на март, апрель», исходя из динамики основных экономических циклов. Но, разумеется, когда коронавирусная катастрофа наступила, она стала для нас столь же неожиданной, как и для абсолютного большинства населения. Будущее всегда приходит неузнанным, а основной парадокс прогностики в том и состоит, что будущее жестко вытекает из прошлого и настоящего и при этом оказывается абсолютно неожиданным.
Конечно, мы быстро разобрались в ситуации и выяснили, что катастрофа, предсказанная в 2018 году как экономическая, в 2015 году как политическая, а еще в далеком 2001 году как «фазовый кризис», теперь пришла. Это сразу поставило на повестку дня вопрос о «постапокалиптической прогностике». Вообще говоря, ранее считалось, что если предсказать ароморфоз не важно — позитивный или катастрофический «трудно, но можно», то рассуждать о мире «после ароморфоза» бессмысленно — слишком велики неопределенности.
Росатом не забыл свою историю.
Это важно. Сейчас, наверное, люди, которые знали Лаврентия Павловича Берию уже почти ушли, но в 2005-2006 году их было ещё достаточно много и неуважительное отношение к нему среди инженеров и физиков Росатома, мягко выражаясь, было не распространено. А у Лаврентия Павловича была масса недостатков. Но он был стратег и умел решать проблемы: «Если два коммуниста не могут договориться по вопросу имеющим оборонное значение, один из них — враг.
У меня сейчас нет времени выяснять, кто из вас враг. На обратном пути я вернусь, когда я вернусь, надеюсь, вы придёте к общему мнению». Он умел проводить согласование. И опыт работы, когда согласования проводятся быстро и чётко, я видел сам своими глазами на многих совещаниях.
Вы же понимаете, это классические совещания интеллигентов — все доктора, часть академики, у всех куча заслуг, все кричат, у каждого только своя позиция, а потом приходит руководитель, бьёт кулаком по столу и говорит: «В вашей галиматье услышал две идеи, твою и твою. Вы остаётесь, остальные вон отсюда, — и к вечеру готов проект, и с ним уже никто не спорит. Это прошлое. По разным причинам это связано, между прочим, и с нашими друзьями-методологами, в том числе с Петром Георгиевичем Щедровицким, который много проработал, с Сергеем Владиленовичем Кириенко, который очень много проработал.
Они привили Росатому вкус к стратегированию и к тому, что стратегия — это не документ, на котором написано слово «стратегия», а это ставка, понимание чего мы хотим сделать и ресурсы, которые для этого выделяются, кроме того, ещё и понимание того, что в основе любой стратегия лежат определённые инфраструктуры и нельзя пытаться работать по вершкам, если у тебя нет корня. В какой-то момент они это поняли и за поколение это вошло в плоти в кровь. И если все остальные в менеджерской парадигме кричат — нам нужно сократить исследования, нам нужно сократить то-сё,— они говорят наоборот — у нас масса заказов, у нас есть возможности, поэтому мы должны сделать собственный станочный парк, собственные алгоритмы, а по быстрым реакторам все алгоритмы у нас собственные, потому что их на Западе сейчас нет, и это будет, между прочим, золотое дно через некоторое время. И все вот это уже стало понятно.
В своё время был большой спор, и был очень интересный момент, когда ещё казалось, что Росатом, он самый слабый среди четырёх конкурентов, где Арева, Тошиба и Вестингахауз, тогда ещё даже, по-моему, Митсубиши оставался, и, конечно же, все это работало. Было сказано — Мы же не можем быть с ними конкурентоспособными, нам нужно тащить на себе кучу балласта, у нас одних институтов под 40, — и был дан ответ, что, если мы правильно разыграем свои карты, вот там будет противоположенный разговор — Но как мы можем их догнать? У них одних институтов 40, а у нас что? Одни менеджеры, — и они сохранили институты.
Это второй ответ. Третий ответ.
То что вы возите в больницу - это хорошо, но в помощи нуждается вся Украина, нацики вас придут убивать! Я этого не хочу, но это будет! Fireplace With Crackling Fire Sounds. Тайная встреча.
Имперский генеральный штаб С. Социопиктографический анализ. Новые карты будущего, или Анти-Рэнд — М. Новая история Второй мировой — М. Возвращение к звёздам. Фантастика и эвология — М. Опасная бритва Оккама.