это придаточное предложение, его заключают в круглые скобки, в скобке пишем союз когда; Егорушка взглянул на часовых. - это главное предложение, его заключают в квадратные скобки.
Сказка «Степь» — Антон Чехов
Солнце уже выглянуло сзади из-за города и тихо, без хлопот принялось за свою работу. Сначала, далеко впереди, где небо сходится с землею, около курганчиков и ветряной мельницы, которая издали похожа на маленького человечка, размахивающего руками, поползла по земле широкая ярко-желтая полоса; через минуту такая же полоса засветилась несколько ближе, поползла вправо и охватила холмы; что-то теплое коснулось Егорушкиной спины Загорелые холмы, буро-зеленые, вдали лиловые, со своими покойными, как тень, тонами, равнина с туманной далью и опрокинутое над ними небо, которое в степи, где нет лесов и высоких гор, кажется страшно глубоким и прозрачным, представлялись теперь бесконечными, оцепеневшими от тоски... Ответ Выделенная тема в тексте,воспоминания поездки.. Во время поездки Егорушки были отмечены красота и разнообразие природы: Сначала, далеко впереди, где небо сходится с землею, около курганчиков и ветряной мельницы, которая издали похожа на маленького человечка, размахивающего руками, поползла по земле широкая ярко-желтая полоса; через минуту такая же полоса засветилась несколько ближе, поползла вправо и охватила холмы; что-то теплое коснулось Автор хотел показать истинную красоту природы степей и лесов.
Не люблю... Докторъ сказывалъ, что отъ этого самаго у меня и черлюсть пухнетъ. Тамъ воздухъ нездоровый. Скоро вернулся Степка съ бреднемъ.
О чемъ-то они говорили, но о чемъ — не было слышно. За ними съ ведромъ въ рукахъ, засучивъ рубаху подъ самыя подмышки и держа ее зубами за подолъ, ходилъ Степка. Такихъ ужъ штукъ пять есть! Вася тоже заглянулъ въ ведро. Онъ вынулъ что-то изъ ведра, поднесъ ко рту и сталъ жевать. Да и рыбная ловля уже кончилась. Позади нихъ стояло по стулу.
Я этого не люблю... За прилавкомъ, опершись животомъ о конторку, стоялъ откормленный лавочникъ съ широкимъ лицомъ и съ круглой бородой, повидимому, великороссъ. Ни, пиду къ Бондаренку! Ну ихъ! Кирюха жилъ въ кучерахъ у хорошихъ людей и на весь округъ считался лучшимъ троечникомъ. А еще тоже баринъ! Охъ, Господи Твоя воля, Владычица...
Ложись, парнишка! Скоро изъ-подъ возовъ послышался храпъ. Вообразилъ онъ мертвыми мамашу, о. Христофора, графиню Драницкую, Соломона. Вырастетъ, отцу будетъ помогать. Такъ отъ Бога положено... Чти отца твоего и матерь твою...
Въ Орелъ... Пока разгорался бурьянъ, Кирюха и Вася ходили за водой куда-то въ балочку; они исчезли въ потемкахъ, но все время слышно было, какъ они звякали ведрами и разговаривали; значитъ, балочка была недалеко. Кирюха и Вася бродили поодаль и собирали для костра бурьянъ и берестъ. Не тоскуетъ ли она въ лунную ночь? Кирюха затрещалъ сухой травой, смялъ ее въ комъ и сунулъ подъ котелъ. Старикъ выпилъ лишнее и сталъ хвалиться, что у него съ собой денегъ много. Сынъ, молодецъ былъ, выхватилъ у одного косу и тоже давай чистить...
Отсюда не видать. Кровью сошли. Злыхъ-то людей... Спаси и помилуй, Царица Небесная... Помню разъ, годовъ тридцать назадъ, а можетъ и больше, везъ я купца изъ Моршанска. Купецъ былъ славный, видный изъ себя и при деньгахъ... Только клуни повыше будутъ.
Такъ вотъ, братцы, помолился я Богу, чтобъ, значитъ, спать, и пошелъ походить по двору. А ночь была темная, зги не видать, хоть не гляди вовсе. Что за притча? Кажись, и хозяева давно спать положились, и акромя меня съ купцомъ другихъ постояльцевъ не было... Откуда огню быть? Подошелъ я поближе... Господи, помилуй и спаси, Царица Небесная!
Ну, значитъ, мы въ шайку попали, къ разбойникамъ... Можетъ, Господь не захочетъ сиротъ обижать. Помолился я Богу, и наставилъ меня Богъ на умъ... Благодарить Бога, вижу — стоитъ деревня. Собрались мужики и пошли со мной... Кто съ веревкой, кто съ дубьемъ, кто съ вилами... Чуетъ, да и шабашъ.
Только, братцы, это самое, слышу: тупъ! Хозяева лихо задумали... Сама, говоритъ, слыхала, какъ хозяинъ съ хозяйкой шептались... Значитъ, и работниковъ подговорили... По ножику-то... А ежели, говоритъ, кричать станете, то и помолиться не дадимъ передъ смертью... У насъ отъ страху и глотку завалило, не до крику тутъ...
Но за что же, говоритъ, братцы православные, моего извозчика убивать? Какая ему надобность за мои деньги муки принимать? А хозяинъ ему: — «Ежели, говоритъ, мы его въ живыхъ оставимъ, такъ онъ первый на насъ доказчикъ. Все равно, говоритъ, что одного убить, что двухъ. Молитесь Богу, вотъ и все тутъ, а разговаривать нечего! Глядимъ на образа, молимся, да такъ жалостно, что и теперь слеза бьетъ... Молились мы, молились, плакали, плакали, а Богъ-то насъ и услышалъ.
Сжалился, значитъ... Потому акромя некому... Вдругъ среди тишины Вася выпрямился и, устремивъ свои тусклые глаза въ одну точку, навострилъ уши. Сюда идетъ. А купцы ничего... Но вотъ послышались шаги. Кто-то торопливо шелъ.
Незнакомецъ положилъ около костра то, что держалъ въ рукахъ, — это была убитая дрохва, — и еще разъ поздоровался. Дробью не достанешь, не подпуститъ... Купите, братцы! Я-бъ вамъ за двугривенный отдалъ. Она жареная годится, а вареная небось жесткая — не укусишь... Ему дали ложку. Отсюда версты четыре.
Нынче восемнадцатый день, какъ обзаконился. Это Богъ благословилъ... При ней голова ходоромъ ходитъ, а безъ нея вотъ словно потерялъ что, какъ дуракъ по степу хожу. Знаю, сороку!
За оградой под вишнями день и ночь спали Егорушкин отец и бабушка Зинаида Даниловна.
Когда бабушка умерла, ее положили в длинный, узкий гроб и прикрыли двумя пятаками ее глаза, которые не хотели закрываться. До своей смерти она была жива и носила с базара мягкие бублики, посыпанные маком, теперь же она спит, спит… А за кладбищем дымились кирпичные заводы. Густой, черный дым большими клубами шел из-под длинных камышовых крыш, приплюснутых к земле, и лениво поднимался вверх. Небо над заводами и кладбищем было смугло, и большие тени от клубов дыма ползли по полю и через дорогу. В дыму около крыш двигались люди и лошади, покрытые красной пылью… За заводами кончался город и начиналось поле.
Егорушка в последний раз оглянулся на город, припал лицом к локтю Дениски и горько заплакал… — Ну, не отревелся еще, рёва! Не хочешь ехать, так оставайся. Никто силой не тянет! Ученье, как говорится, свет, а неученье — тьма… Истинно так. Всё равно попусту едешь, за семь верст киселя хлебать.
Умственность, воспринимаемая с верой, дает плоды, богу угодные. Как сказано в молитве? Создателю во славу, родителям же нашим на утешение, церкви и отечеству на пользу… Так-то. Сестра — женщина непонимающая, норовит всё по-благородному и хочет, чтоб из Егорки ученый вышел, а того не понимает, что я и при своих занятиях мог бы Егорку на век осчастливить. Я это к тому вам объясняю, что ежели все пойдут в ученые да в благородные, тогда некому будет торговать и хлеб сеять.
Все с голоду поумирают. И думая, что оба они сказали нечто убедительное и веское, Кузьмичов и о. Христофор сделали серьезные лица и одновременно кашлянули. Дениска, прислушивавшийся к их разговору и ничего не понявший, встряхнул головой и, приподнявшись, стегнул по обеим гнедым. Наступило молчание.
Между тем перед глазами ехавших расстилалась уже широкая, бесконечная равнина, перехваченная цепью холмов. Теснясь и выглядывая друг из-за друга, эти холмы сливаются в возвышенность, которая тянется вправо от дороги до самого горизонта и исчезает в лиловой дали; едешь-едешь и никак не разберешь, где она начинается и где кончается… Солнце уже выглянуло сзади из-за города и тихо, без хлопот принялось за свою работу. Сначала, далеко впереди, где небо сходится с землею, около курганчиков и ветряной мельницы, которая издали похожа на маленького человечка, размахивающего руками, поползла по земле широкая ярко-желтая полоса; через минуту такая же полоса засветилась несколько ближе, поползла вправо и охватила холмы; что-то теплое коснулось Егорушкиной спины, полоса света, подкравшись сзади, шмыгнула через бричку и лошадей, понеслась навстречу другим полосам, и вдруг вся широкая степь сбросила с себя утреннюю полутень, улыбнулась и засверкала росой. Сжатая рожь, бурьян, молочай, дикая конопля — всё, побуревшее от зноя, рыжее и полумертвое, теперь омытое росою и обласканное солнцем, оживало, чтоб вновь зацвести. Над дорогой с веселым криком носились старички, в траве перекликались суслики, где-то далеко влево плакали чибисы.
Стадо куропаток, испуганное бричкой, вспорхнуло и со своим мягким «тррр» полетело к холмам. Кузнечики, сверчки, скрипачи и медведки затянули в траве свою скрипучую, монотонную музыку. Но прошло немного времени, роса испарилась, воздух застыл, и обманутая степь приняла свой унылый июльский вид. Трава поникла, жизнь замерла. Загорелые холмы, буро-зеленые, вдали лиловые, со своими покойными, как тень, тонами, равнина с туманной далью и опрокинутое над ними небо, которое в степи, где нет лесов и высоких гор, кажется страшно глубоким и прозрачным, представлялись теперь бесконечными, оцепеневшими от тоски… Как душно и уныло!
Бричка бежит, а Егорушка видит всё одно и то же — небо, равнину, холмы… Музыка в траве приутихла. Старички улетели, куропаток не видно. Над поблекшей травой, от нечего делать, носятся грачи; все они похожи друг на друга и делают степь еще более однообразной. Летит коршун над самой землей, плавно взмахивая крыльями, и вдруг останавливается в воздухе, точно задумавшись о скуке жизни, потом встряхивает крыльями и стрелою несется над степью, и непонятно, зачем он летает и что ему нужно. А вдали машет крыльями мельница… Для разнообразия мелькнет в бурьяне белый череп или булыжник; вырастет на мгновение серая каменная баба или высохшая ветла с синей ракшей на верхней ветке, перебежит дорогу суслик, и — опять бегут мимо глаз бурьян, холмы, грачи… Но вот, слава богу, навстречу едет воз со снопами.
На самом верху лежит девка. Сонная, изморенная зноем, поднимает она голову и глядит на встречных. Дениска зазевался на нее, гнедые протягивают морды к снопам, бричка, взвизгнув, целуется с возом, и колючие колосья, как веником, проезжают по цилиндру о. Девка сонно улыбается и, пошевелив губами, опять ложится… А вот на холме показывается одинокий тополь; кто его посадил и зачем он здесь — бог его знает. От его стройной фигуры и зеленой одежды трудно оторвать глаза.
Счастлив ли этот красавец? Летом зной, зимой стужа и метели, осенью страшные ночи, когда видишь только тьму и не слышишь ничего, кроме беспутного, сердито воющего ветра, а главное — всю жизнь один, один… За тополем ярко-желтым ковром, от верхушки холма до самой дороги, тянутся полосы пшеницы. На холме хлеб уже скошен и убран в копны, а внизу еще только косят… Шесть косарей стоят радом и взмахивают косами, а косы весело сверкают и в такт, все вместе издают звук: «Вжжи, вжжи! Черная собака с высунутым языком бежит от косарей навстречу к бричке, вероятно с намерением залаять, но останавливается на полдороге и равнодушно глядит на Дениску, грозящего ей кнутом: жарко лаять! Одна баба поднимается и, взявшись обеими руками за измученную спину, провожает глазами кумачовую рубаху Егорушки.
Красный ли цвет ей понравился, или вспомнила она про своих детей, только долго стоит она неподвижно к смотрит вслед… Но вот промелькнула и пшеница. Опять тянется выжженная равнина, загорелые холмы, знойное небо, опять носится над землею коршун. Вдали по-прежнему машет крыльями мельница и всё еще она похожа на маленького человечка, размахивающего руками. Надоело глядеть на нее и кажется, что до нее никогда не доедешь, что она бежит от брички. Христофор и Кузьмичов молчали.
Дениска стегал по гнедым и покрикивал, а Егорушка уже не плакал, а равнодушно глядел по сторонам. Зной и степная скука утомили его. Ему казалось, что он давно уже едет и подпрыгивает, что солнце давно уже печет ему в спину. Не проехали еще и десяти верст, а он уже думал: «Пора бы отдохнуть! Отец же Христофор не переставал удивленно глядеть на мир божий и улыбаться.
Молча, он думал о чем-то хорошем и веселом, и добрая, благодушная улыбка застыла на его лице. Казалось, что и хорошая, веселая мысль застыла в его мозгу от жары… — А что, Дениска, догоним нынче обозы? Дениска поглядел на небо, приподнялся, стегнул по лошадям и потом уже ответил: — К ночи, бог даст, догоним… Послышался собачий лай. Штук шесть громадных степных овчарок вдруг, выскочив точно из засады, с свирепым воющим лаем бросились навстречу бричке. Все они, необыкновенно злые, с мохнатыми паучьими мордами и с красными от злобы глазами, окружили бричку и, ревниво толкая друг друга, подняли хриплый рев.
Они ненавидели страстно и, кажется, готовы были изорвать в клочья и лошадей, и бричку, и людей… Дениска, любивший дразнить и стегать, обрадовался случаю и, придав своему лицу злорадное выражение, перегнулся и хлестнул кнутом по овчарке.
Когда бабушка умерла, ее положили в длинный, узкий гроб и прикрыли двумя пятаками ее глаза, которые не хотели закрываться. До своей смерти она была жива и носила с базара мягкие бублики, посыпанные маком, теперь же она спит, спит... А за кладбищем дымились кирпичные заводы. Густой, черный дым большими клубами шел из-под длинных камышовых крыш, приплюснутых к земле, и лениво поднимался вверх.
Подготовка к ОГЭ\ЕГЭ
| Читать онлайн книгу «Палата № 6 (Сборник)» – Чехов Антон – бесплатно и без регистрации | Когда бричка проезжала мимо острога Егорушка взглянул на часовых. |
| Ответы : помогите выделить тему и микротемы | когда бричка проезжала мимо острога, егорушка взглянул на часовых, тихо ходивших около высокой белой стены, на маленькие решетчатые окна, на крест, блестевший на крыше, и вспомнил, как неделю тому назад, в день казанской божией матери. |
| Степь - Чехов Антон Павлович, стр. 3 | Когда бричка проезжала мимо острога, Егорушка взглянул на часовых, тихо ходивших около высокой белой стены, на маленькие решётчатые окна, на крест, блестевший на крыше, и вспомнил, как неделю тому назад, в день Казанской божией матери. |
| Даю 35 баллов.Сделать схему предложения.Когда бричка проезжала мимо острога Егорушка посмотрел | Когда бричка проезжала мимо острога, Егорушка взглянул на часовых, тихо ходивших около высокой белой стены, на маленькие решетчатые окна, на крест, блестевший на крыше, и вспомнил, как неделю тому назад в день Казанской Божией матери. |
| Новый тренировочный вариант ЕГЭ по русскому языку №5 — №231009 11 класс 2024 (задания и ответы) | когда бричка проезжала мимо острога, егорушка взглянул на часовых, тихо ходивших около высокой белой стены, на маленькие решетчатые окна, на крест, блестевший на крыше, и вспомнил, как неделю тому назад, в день казанской божией матери. |
А.П. Чехов - Степь (История одной поездки)
А потом отметить, что вот об этом и размышляет рассуждает автор Ф. Это свяжет вступление с основной частью. Основная часть. Если сделать это трудно самому, то посмотри, как об этом говорит автор.
Дениска стегал по гнедым и покрикивал, а Егорушка уже не плакал, а равнодушно глядел по сторонам. Зной и степная скука утомили его. Ему казалось, что он давно уже едет и подпрыгивает, что солнце давно уже печет ему в спину. Не проехали еще и десяти верст, а он уже думал: «Пора бы отдохнуть!
Отец же Христофор не переставал удивленно глядеть на мир божий и улыбаться. Молча, он думал о чем-то хорошем и веселом, и добрая, благодушная улыбка застыла на его лице. Казалось, что и хорошая, веселая мысль застыла в его мозгу от жары… — А что, Дениска, догоним нынче обозы? Дениска поглядел на небо, приподнялся, стегнул по лошадям и потом уже ответил: — К ночи, бог даст, догоним… Послышался собачий лай. Штук шесть громадных степных овчарок вдруг, выскочив точно из засады, с свирепым воющим лаем бросились навстречу бричке. Все они, необыкновенно злые, с мохнатыми паучьими мордами и с красными от злобы глазами, окружили бричку и, ревниво толкая друг друга, подняли хриплый рев. Они ненавидели страстно и, кажется, готовы были изорвать в клочья и лошадей, и бричку, и людей… Дениска, любивший дразнить и стегать, обрадовался случаю и, придав своему лицу злорадное выражение, перегнулся и хлестнул кнутом по овчарке.
Псы пуще захрипели, лошади понесли; и Егорушка, еле державшийся на передке, глядя на глаза и зубы собак, понимал, что, свались он, его моментально разнесут в клочья, но страха не чувствовал, а глядел так же злорадно, как Дениска, и жалел, что у него в руках нет кнута. Бричка поравнялась с отарой овец. Тпрр… Дениска подался всем туловищем назад и осадил гнедых. Бричка остановилась. Старик-чебан, оборванный и босой, в теплой шапке, с грязным мешком у бедра и с крючком на длинной палке — совсем ветхозаветная фигура — унял собак и, снявши шапку, подошел к бричке. Точно такая же ветхозаветная фигура стояла, не шевелясь, на другом краю отары и равнодушно глядела на проезжих. Бричка покатила дальше, и чебаны со своими злыми собаками остались позади.
Егорушка нехотя глядел вперед на лиловую даль, и ему уже начинало казаться, что мельница, машущая крыльями, приближается. Она становилась всё больше и больше, совсем выросла, и уж можно было отчетливо разглядеть ее два крыла. Одно крыло было старое, заплатанное, другое только недавно сделано из нового дерева и лоснилось на солнце. Бричка ехала прямо, а мельница почему-то стала уходить влево. Ехали, ехали, а она всё уходила влево и не исчезала из глаз. Скоро показался и хутор Болтвы, а ветряк всё еще не уходил назад, не отставал, глядел на Егорушку своим лоснящимся крылом и махал. Какой колдун!
II Около полудня бричка свернула с дороги вправо, проехала немного шагом и остановилась. Егорушка услышал тихое, очень ласковое журчанье и почувствовал, что к его лицу прохладным бархатом прикоснулся какой-то другой воздух. Из холма, склеенного природой из громадных, уродливых камней, сквозь трубочку из болиголова, вставленную каким-то неведомым благодетелем, тонкой струйкой бежала вода. Она падала на землю и, прозрачная, веселая, сверкающая на солнце и тихо ворча, точно воображая себя сильным и бурным потоком, быстро бежала куда-то влево. Недалеко от холма маленькая речка расползалась в лужицу; горячие лучи и раскаленная почва, жадно выпивая ее, отнимали у нее силу; но немножко далее она, вероятно, сливалась с другой такою же речонкой, потому что шагах в ста от холма по ее течению зеленела густая, пышная осока, из которой, когда подъезжала бричка, с криком вылетело три бекаса. Путники расположились у ручья отдыхать и кормить лошадей. Кузьмичов, о.
Христофор и Егорушка сели в жидкой тени, бросаемой бричкою и распряженными лошадьми, на разостланном войлоке и стали закусывать. Хорошая, веселая мысль, застывшая от жары в мозгу о. Христофора, после того, как он напился воды и съел одно печеное яйцо, запросилась наружу. Он ласково взглянул на Егорушку, пожевал и начал: — Я сам, брат, учился. С самого раннего возраста бог вложил в меня смысл и понятие, так что я не в пример прочим, будучи еще таким, как ты, утешал родителей и наставников своим разумением. Пятнадцати лет мне еще не было, а я уж говорил и стихи сочинял по-латынски всё равно как по-русски. Помню, был я жезлоносцем у преосвященного Христофора.
Раз после обедни, как теперь помню, в день тезоименитства благочестивейшего государя Александра Павловича Благословенного, он разоблачался в алтаре, поглядел на меня ласково и спрашивает: «Puer bone, quam appellaris? А он: «Ergo connominati sumus», то есть, мы, значит, тезки… Потом спрашивает по-латынски: «Чей ты? Видя такую мою скороспешность и ясность ответов, преосвященный благословил меня и сказал: «Напиши отцу, что я его не оставлю, а тебя буду иметь в виду». Протоиереи и священники, которые в алтаре были, слушая латинский диспут, тоже немало удивлялись, и каждый в похвалу мне изъявил свое удовольствие. Еще у меня усов не было, а я уж, брат, читал и по-латынски, и по-гречески, и по-французски, знал философию, математику, гражданскую историю и все науки. Память мне бог дал на удивление. Бывало, которое прочту раза два, наизусть помню.
Наставники и благодетели мои удивлялись и так предполагали, что из меня выйдет ученейший муж, светильник церкви. Я и сам думал в Киев ехать, науки продолжать, да родители не благословили. Оно, конечно, ученый из меня не вышел, да зато я родителей не ослушался, старость их успокоил, похоронил с честью. Послушание паче поста и молитвы! Слава богу, уж восьмой десяток пошел! Из философии и риторики кое-что еще помню, а языки и математику совсем забыл. Христофор зажмурил глаза, подумал и сказал вполголоса: — Что такое существо?
Существо есть вещь самобытна, не требуя иного ко своему исполнению. Он покрутил головой и засмеялся от умиления. Он теперь в этих местах кружится. Над осокой пролетели знакомые три бекаса, и в их писке слышались тревога и досада, что их согнали с ручья. Лошади степенно жевали и пофыркивали; Дениска ходил около них и, стараясь показать, что он совершенно равнодушен к огурцам, пирогам и яйцам, которые ели хозяева, весь погрузился в избиение слепней и мух, облеплявших лошадиные животы и спины. Он аппетитно, издавая горлом какой-то особенный, ехидно-победный звук, хлопал по своим жертвам, а в случае неудачи досадливо крякал и провожал глазами всякого счастливца, избежавшего смерти. Поди ешь!
Дениска несмело подошел к войлоку и выбрал себе пять крупных и желтых огурцов, так называемых «желтяков» выбрать помельче и посвежее он посовестился , взял два печеных яйца, черных и с трещинами, потом нерешительно, точно боясь, чтобы его не ударили по протянутой руке, коснулся пальцем пирожка. Дениска решительно взял пирог и, отойдя далеко в сторону, сел на земле, спиной к бричке.
Ответы: Виталий Потапенко 17-04-2017 18:29 Выделенная тема в тексте,воспоминания поездки.. Во время поездки Егорушки были отмечены красота и разнообразие природы: Сначала, далеко впереди, где небо сходится с землею, около курганчиков и ветряной мельницы, которая издали похожа на маленького человечка, размахивающего руками, поползла по земле широкая ярко-желтая полоса; через минуту такая же полоса засветилась несколько ближе, поползла вправо и охватила холмы; что-то теплое коснулось Автор хотел показать истинную красоту природы степей и лесов. Он показывает мир глазами ребёнка, то есть то,чего другие порой не видят. Я считаю недостатками в тексте чрезмерное описание и повествование.
Опубликовано 09. Когда бричка проезжала мимо острога, Егорушка взглянул на часовых, тихо ходивших около высокой белой стены, на маленькие решетчатые окна, на крест, блестевший на крыше, и вспомнил, как неделю тому назад, в день Казанской божией матери, он ходил с мамашей в острожную церковь на престольный праздник. За острогом промелькнули черные, закопченные кузницы, за ними уютное, зеленое кладбище. Между тем перед глазами ехавших расстилалась уже широкая, бесконечная равнина, перехваченная цепью холмов.
Чехов - Степь
Когда бричка проезжала мимо острога Егорушка взглянул на часовых. Когда бричка проезжала мимо острога, Егорушка взглянул на часовых и решетчатые окна. когда бричка проезжала мимо острога, егорушка взглянул на часовых, тихо ходивших около высокой белой стены, на маленькие решетчатые окна, на крест, блестевший на крыше, и вспомнил, как неделю тому назад, в день казанской божией матери. Когда бричка проезжала мимо острога егорушка взглянул на часовых схема.
Антон Чехов — Степь
Когда бричка проезжала мимо острога, Егорушка взглянул на часовых, тихо ходивших около высокой белой стены, на маленькие решётчатые окна, на крест, блестевший на крыше, и вспомнил, как неделю тому назад, в день Казанской божией матери. это придаточное предложение, его заключают в круглые скобки, в скобке пишем альянс когда; Егорушка взглянул на часовых. - это основное предложение, его заключают в квадратные скобки. Когда бричка проезжала мимо острога, Егорушка взглянул на часовых, тихо ходивших около высокой белой стены, на маленькие решётчатые окна, на крест, блестевший на крыше, и вспомнил, как неделю тому назад, в день Казанской божией матери. Когда бричка проезжала мимо острога, Егорушка взглянул на часовых, тихо ходивших около высокой белой стены, на маленькие решётчатые окна, на крест, блестевший на крыше, и вспомнил, как неделю тому назад в день Казанской Божией матери. Когда бричка проезжала мимо острога, Егорушка взглянул на часовых, тихо ходивших около высокой белой стены, на маленькие решетчатые окна, на крест, блестевший н. М альчикъ всматривался въ знакомыя мѣста, а ненавистная бричка бѣжала мимо и оставляла все позади.
Сказка «Степь» — Антон Чехов
| "Степь" ? краткое содержание повести Антона Павловича Чехова, история | » Когда бричка проезжала мимо острога, Его. |
| Чехов - Степь | Когда бричка проезжала мимо острога Егорушка взглянул на часовых. |
| Антон Чехов - Степь: читать повесть онлайн, текст полностью - РуСтих | когда бричка проезжала мимо острога, егорушка взглянул на часовых, тихо ходивших около высокой белой стены, на маленькие решетчатые окна, на крест, блестевший на крыше, и вспомнил, как неделю тому назад, в день казанской божией матери. |
| Антон Чехов - Степь: читать повесть онлайн, текст полностью - РуСтих | Когда бричка проезжала мимо острога [тюрьмы], Егорушка взглянул на часовых, тихо ходивших около высокой белой стены, и вспомнил, как неделю назад он ходил с мамашей в острожную церковь на престольный праздник. |
| Упр.221,сделайте,хотя бы что-нибудь! - Есть ответ на | Когда бричка пр езжала мимо острога Егорушка в глянул на часовых тихо ходивших около высокой белой стены на мал нькие решетчатые окна на крест. |
Даю 35 баллов?
Настроение духа у обоих было прекрасное. Кроме только что описанных двух и кучера Дениски, неутомимо стегавшего по паре шустрых гнедых лошадок, в бричке находился еще один пассажир — мальчик лет девяти, с темным от загара и мокрым от слез лицом. Это был Егорушка, племянник Кузьмичова. С разрешения дяди и с благословения о. Христофора, он ехал куда-то поступать в гимназию.
Когда начинал замерзать лёд, бобры с успехом поддерживали открытую воду на канале.
Главное предложение: бобры с успехом поддерживали открытую воду на канале. Придаточное предложение: Когда начинал замерзать лёд. Вопрос от главного предложения к придаточному: Когда бобры поддерживали открытую воду на канале? Предложение описывает действия бобров в определенном времени. Когда бричка проезжала мимо острога, Егорушка взглянул на часовых и решетчатые окна.
Главное предложение: Егорушка взглянул на часовых и решетчатые окна. Придаточное предложение: Когда бричка проезжала мимо острога. Вопрос от главного предложения к придаточному: Когда Егорушка взглянул на часовых и решетчатые окна? Предложение описывает момент, когда произошло действие. Иногда по целым неделям несло непроглядными метелями, в которых чуть маячили городские колокольни.
Главное предложение: Иногда по целым неделям несло непроглядными метелями.
Начать сочинение можно с красивой цитаты, взятой из текста, с риторических вопросов, связанных с темой данного текста, со своего размышления. А потом отметить, что вот об этом и размышляет рассуждает автор Ф. Это свяжет вступление с основной частью. Основная часть.
На вопросы могут отвечать также любые пользователи, в том числе и педагоги. Консультацию по вопросам и домашним заданиям может получить любой школьник или студент. Даю 35 баллов.
Упр.221,сделайте,хотя бы что-нибудь!
Когда бричка пр езжала мимо острога Егорушка в глянул на часовых тихо ходивших около высокой белой стены на мал нькие решетчатые окна на крест. Даю 35 ь схему бричка проезжала мимо острога Егорушка взглянул на часовых. Когда бричка проезжает мимо острога, Егорушка взглянул на часовых и вспомнил, как на прошлой неделе они с матерью ходили в острожную церковь.