Сергей Ломакин окончил журналистский факультет Московского Государственного Университета, где получил качественное образование и продемонстрировал свои выдающиеся навыки журналиста. В этом уверен телеведущий канала ОТР Сергей Ломакин.
Сергей Ломакин: все новости
Появились определенные законы в капиталистическом обществе, очень мощно выросли профсоюзы, стали беспокоиться о работающих, и так далее. Точно также государство недооценивает и такое событие, как 100-летие ФСБ. Здесь можно было бы сработать гораздо шире. Расскажите об этой работе?
К сожалению, он ушел из жизни очень рано, ещё в 2000 году. И когда мы приступили к съемкам этого фильма, была только какая-то документальная повесть, но видеозаписей, кадров никаких не осталось. Может быть, потому, что он был долгое время засекречен.
В начале работы мы имели лишь четыре его видеокадра и несколько фотографий. Это была очень трудная работа, но нам помогали его коллеги, друзья, подчиненные. Для меня открылся целый мир — тот трагичный мир, в котором мы все жили практически с середины 80-х годов.
Я, конечно, сам был свидетелем многих событий. Например, ситуации в Азербайджане, когда там были спровоцированы беспорядки, вылившиеся в страшнейшую резню людей другой национальности. И это в Баку, городе, в котором всегда мирно сосуществовали люди многих народностей.
Был свидетелем событий в Тбилиси, когда армия вынуждена была применить силу к протестующим грузинским студентам, вышедшим на улицу Руставели — излишнюю, конечно. Я был свидетелем событий в Литве, этнических убийств турок - месхетинцев в Ферганской долине Узбекистана. И, конечно, бывал неоднократно в Чечне в годы военных кампаний как репортер программы «Время».
Я помню всю трагичность этих ситуаций, которые крушили жизни многих людей... Когда мы начали делать этот фильм, для меня стали открываться те же самые картины, но с другой стороны. Герман Алексеевич был в те страшные годы в том же Азербайджане, но он был внутри конфликта и реально спасал людей — мужчин, женщин, детей, эвакуировал не только своих сотрудников, но и жителей.
Ему приходилось встречаться в Баку с зачинщиками резни, бандитами, которые верховодили народом. Он выходил говорить с ними один на один. Это надо иметь и личное мужество, и гражданскую позицию.
Во многом начало завершению войны в Чечне положил Герман Алексеевич — своей работой с местными старейшинами, с простыми людьми, которые были привлечены в эти вооруженные формирования не по велению души, а насильно. Он многих спас из объятий религиозного тумана, который обуял людей... Фактически, он первым сказал, что мы воюем не с чеченским народом, а с международным терроризмом.
Об этом даже в те годы не говорили в Кремле. Он был первым. За что был резко раскритикован.
Но когда пришел Владимир Владимирович Путин руководителем ФСБ, а потом стал президентом, для Германа Алексеевича открылись новые перспективы — Путин понимал его душу и понимал всю работу, которую проделал Угрюмов. Если говорить конкретно об этой премии ФСБ — можно ли здесь провести аналогии с премией, которую вручал КГБ с 1978 года для создания положительного образа чекиста? МВД в том числе.
Ничего плохого в этом нет. Это своеобразный стимул для творческих людей — обращаться к теме ФСБ, разобраться и показать, чем занимаются секретные спецслужбы. Ведь там не всё засекречено — многое открыто.
Получает премии талантливая продукция, в этом главный смысл и стимул для журналистов, художников, режиссеров. Там премия-то очень разносторонняя, во многих отраслях искусства. Скажите, можно ли сейчас где-то увидеть ваши фильмы?
Они тоже о людях. Вообще, взгляд на любое событие идет через людей. Говорить о том, что вот такая-то спецслужба хорошая или плохая — это непрофессионально.
Эти структуры все-таки секретные, и влезать туда сложно, а может быть, и не нужно... Когда мы работали над фильмом об Угрюмове, узнали о многих операциях, которые он проводил и которые до сих пор засекречены. Но мы исходим из позиции очень простой: рассказываем о людях, которые совершают подвиги и которые для широкой общественности неизвестны.
А люди должны знать о героях, о выдающихся личностях, которые, рискуя жизнью, дают возможность всем нам жить. Вы, конечно, знаете, что после войны 1812 года российский император и его окружение создали галерею портретов героев Отечественной войны, которые висят до сих пор в Эрмитаже? После Великой Отечественной войны писатели, художники, кинематографисты до сих пор полно и ярко рассказывают в своих произведения о героях той Великой войны.
Но, увы, с 1991 года, с начала истории новейшей России, о современных героях стали говорить до обидного мало. А ведь их не стало меньше! Просто на экранах поселились новые персонажи — гламурные, тусовочные.
И сегодня зрителя больше интересует, от какой женщины у Киркорова ребенок или что там происходит в семье Джигарханяна. А вот люди, которые являются лучшими гражданами нашей страны — о них мы ничего не знаем. Есть герои Отечества, но чтобы они стали национальными, теми, с кого берут пример все, они должны попасть в СМИ.
Для этого и существуют средства массовой информации — раскручивать национальных героев. Наш совместный проект предполагал произвести четыре документальых фильма, но обычная и всем творческим людям понятная причина — недостаток финансовых средств — позволила сделать только два. Общественное телевидение покажет в дни 100-летия ФСБ РФ картину о полковнике Алексее Баландине, одном из руководителей знаменитого спецподразделения «Вымпел», трагически погибшем в 2009 году в Чечне.
Вторая — о майоре Вадиме Гордееве, который тоже трагически погиб при спасении заложников в 2003 году в Чечне. Оба они были посмертно удостоены звания Героя России. Надеюсь, что зрителям эти фильмы понравятся.
Мне тоже приходилось готовить материалы о полковнике Голове из «Вымпела», о руководителях подразделения «Альфа».
Но разве можно за год-два изменить менталитет народа? Свердловская команда Ельцина — люди с определенными, так скажем, взглядами, а младореформаторы были революционерами, но никогда — ни-ког-да — не были демократами. Так что не очень я во всю эту историю верил, а потому и желания участвовать в выборах не испытывал никогда. Помню в 1989 году готовились выборы в народные депутаты СССР, и по московскому избирательному округу был выдвинут Борис Ельцин. Власть была, само собой, на стороне Бракова: Ельцин был на тот момент в жесткой оппозиции. Как и принято, на московском телеканале прошли теледебаты, и расклад был явно несимметричным: Бракову зрители задавали вопросы «с подачей», а его оппоненту достаточно неприятные. На следующий день мне позвонил шеф ельцинского штаба Михаил Полторанин и попросил подъехать. Я знал его и раньше как главного редактора «Московской правды» с 1987—1991 гг.
Не как человека из окружения Ельцина, а как смелого редактора. И неординарно мыслящего журналиста, публикующего бунтарские материалы. И Полторанин ознакомил меня с документами, которые тянули на сенсацию: людей, задававших каверзные вопросы Борис-Николаичу, в природе не существовало. Во всяком случае, по заявленным координатам: среди адресов не было ни одного реального — все сплошь прачечные, булочные, химчистки. Так себе эти ребята подготовились. Полторанин объездил все эти адреса, все это засняли на камеру. Скандал, короче. Ну мы и решили пригласить его в студию «Взгляда». Он честно предупредил: «Учтите, это может довольно печально, особенно для тебя, Сережа, кончиться.
Потому что ты — штатный работник ЦТ». Программа, как помнишь, делалась в двух вариантах. Сперва днем в пятницу шел прямой эфир на Дальний Восток в Москве это было обеденное время, а там — полночь. Потом «чукотский» вариант эфирили в других часовых поясах на Сибирь и Урал. А вечером все снова собирались в студии и делали московский выпуск, как правило, ударный. Так вот, на «Орбиту» мы мирно поговорили с Полтораниным про демократию, бла-бла-бла, а вот на Москву отыграли всю историю с подставными звонками в полный рост. В субботу утром на парковке «Останкино» было зарегистрировано рекордное число «членовозов», черных бронированных лимузинов, возивших членов ЦК КПСС. И программа, которую мы вели тогда с Артемом Боровиком, была названа антисоветской: «Ярко выраженная антисоветская программа, сделанная в провокационном стиле». Тогда казалось, что это финал карьеры.
По итогам разборок, созвали «останкинское» партбюро. Со свойственной ему самоиронией наш шеф Анатолий Григорьвич Лысенко, отправляясь туда сказал: «Ну что ж, пи…ц жиденку… меня, наверное, выгонят…». Но как-то обошлось. Хотя свой первый инсульт он тогда и заработал. А в воскресенье по всей стране прошли манифестации в поддержку Ельцина. И в понедельник мне было сказано, что я отстраняюсь на три месяца от эфира, и дело мое выносится на объединенное заседание коллегии парткома. В эфире я появился лишь через четыре месяца: французская телекомпания «АТ-2» обратилась с предложением записать в студии «Взгляд» программу из Москвы в прямом эфире. Синдром абсолютного наива. В 1988 году журнал «Огонек» опубликовал статью кинорежиссера Эльдара Рязанова «Почему в годы гласности я ушел с телевидения».
Рязанов жаловался на то, что из его документального фильма о Владимире Высоцком без объяснения причин вырезали стихотворение «Мой черный человек в костюме сером». О цензуре вспоминает и Лысенко: «Когда начальство вмешивалось и просило снять какой-нибудь сюжет, который уже вышел на «Орбиту», мы иногда соглашались, а сами в выпуске для европейской части страны ставили новый сюжет, еще более скандальный с точки зрения начальства. Это была очень хитрая борьба, со своей специфической стратегией и тактикой». Это к слову о цензуре и трактовке. Ну, а второе интервью с Ельциным? В 1991-м году я ему уже как Председателю Верховного Совета РСФСР задавал по-»взглядовски» жесткие вопросы, и он был явно не в восторге и на многие не смог ответить. Так я оказался в «черном» списке. Ведь всегда кто-то должен быть в «черном» списке, а кто-то — в «розовом». У нас в стране по-другому быть не может… Борис Николаевич всем интервьюерам потом твердил, что вот, мол, Сережа Медведев правильные вопросы задает, «а вот у вас есть другой Сережа, так он плохо, очень плохо интервью берет».
Я работал потом во «Времени» диктором в паре c Галей Зименковой. И с Татьяной Веденеевой, и с Еленой Коваленко. Поразительно, какими сосредоточенными и серьезными девчонки были до эфира и какими веселыми становились после. Мы так хохотали… Но после того, как я был провозглашен «врагом демократии» — мне было не до смеха. Вскоре после августовского путча меня стали планомерно «сливать» из всех редакций. Доходило до смешного: как придет новый начальник — первым делом меня увольняет. На самом деле в СССР, при Горбачеве свободы на ТВ было больше… — Да, я помню, что, когда я сам сел в кресло ведущего, меня больше всего поразило именно отсутствие явного контроля. Это было головокружительно. Ведь даже в профсреде ходили нелепые слухи о том, что эфир как бы не вполне прямой и идет с задержкой в какие-то там две минуты, а кабели якобы проложены на Лубянку и Старую площадь.
К тому же уже эфирились «Прожектор перестройки» и молчановская «До и после полуночи». Удачей для нас было само время — нахрапистое такое. Это была настоящая гражданская поэзия, и мы пробили этой музыкой брешь в цензурной стене. Параллельно с нами и с нашей помощью на музыкальные площадки страны прорывались подпольные музыканты. Бутусов, Цой, Шевчук — это литература неравнодушных людей. Именно литература, просто текстами это не назову. И их помнят и слушают по сию пору. Будет ли кого-нибудь через 20 лет интересовать сегодняшняя эстрада? Тогда музыка делала революцию… — Но не только этим силен был «Взгляд».
Помню, Саша Бархатов поехал в Пакистан и показал крупным планом этих ребят, еле передвигающих ноги. Программа «Время» этот сюжет не дала, а «Взгляд» дал. Мы же занимались «афганскими» инвалидами. Начальство болезненно отреагировало на наш репортаж про строящуюся Воронежскую АЭС: еще про Чернобыль не забыли… Помню, мы проникали через все кордоны. Запредельными, партизанскими, недоступными способами. Залезли в воронку-фундамент атомного реактора, показали, как все это выглядит, пальцами крошили бракованный бетон. После эфира в Воронеже начались демонстрации. Именно в моем эфире режиссер «Ленкома» Марк Захаров впервые сказал о необходимости захоронения Владимира Ильича Ленина. Грандиозный был скандал.
Позволю себе мега-цитату: «Формальным поводом для отставки председателя Гостелерадио СССР Александра Аксенова стало выступление режиссера Марка Захарова во «Взгляде» — Захаров призывал похоронить Ленина, а эта тема по меркам 1989 года еще считалась табуированной. На место Аксенова пришел Михаил Ненашев, который в конце семидесятых был главным редактором газеты «Советская Россия» и пользовался уважением фрондирующей интеллигенции. Ненашев говорит, что «пришел не подавлять, а в какой-то мере унять телевидение», но это ему уже не удалось. По мнению Ненашева, всеми переменами, которые произошли в конце восьмидесятых, страна обязана именно телевидению: «Получилось так, что коммунистическая партия перестала быть партией политической. Она стала административным органом и утратила многие свои политические качества. И телевидение во многом заменило партию, прежде всего в ее политической работе. Партия не смогла объяснить ни одной из существовавших тогда проблем, и эту роль пришлось брать на себя телевидению». Но мы не думали о разрушении Системы. Мы просто хотели, чтобы люди знали, что происходит.
Это была неповторимая эпоха публицистической романтики. Эпоха прорывов. А вот с менталитетом сегодняшних молодых людей такой прорыв вряд ли осуществим. Ну не получилось бы сделать такую «революционную» программу. Не поперло бы… Особенно с ведущими в районе тридцати. Мы были воспитаны советской системой — альтруистами, не знавшими тему денег.
В самом клубе, как это ни странно, такой сценарий устраивает далеко не всех. Вполне возможно, что есть договоренности с клубами или клубом, находящимися в нижней части таблицы РПЛ. Им это нужно, чтобы обезопасить себя от вылета.
Поэтому в «Химках» кота за одно место тянут. ФНЛ Ломакину неинтересна», — рассказал инсайдер.
Но разве можно за год-два изменить менталитет народа? Свердловская команда Ельцина — люди с определёнными, так скажем, взглядами, а младореформаторы были революционерами, но никогда — ни-ког-да — не были демократами. Так что не очень я во всю эту историю верил, а потому и желания участвовать в выборах не испытывал никогда. Помню в 1989 году готовились выборы в народные депутаты СССР, и по московскому избирательному округу был выдвинут Борис Ельцин. Власть была, само собой, на стороне Бракова: Ельцин был на тот момент в жёсткой оппозиции. Как и принято, на московском телеканале прошли теледебаты, и расклад был явно несимметричным: Бракову зрители задавали вопросы «с подачей», а его оппоненту достаточно неприятные.
На следующий день мне позвонил шеф ельцинского штаба Михаил Полторанин и попросил подъехать. Я знал его и раньше как главного редактора «Московской правды» с 1987 — 1991 гг. Не как человека из окружения Ельцина, а как смелого редактора. И неординарно мыслящего журналиста, публикующего бунтарские материалы. И Полторанин ознакомил меня с документами, которые тянули на сенсацию: людей, задававших каверзные вопросы Борис-Николаичу, в природе не сущестовало. Во всяком случае, по заявленным координатам: среди адресов не было ни одного реального — всё сплошь прачечные, булочные, химчистки. Так себе эти ребята подготовились. Полторанин объездил все эти адреса, всё это засняли на камеру.
Скандал, короче. Ну мы и решили пригласить его в студию «Взгляда». Он честно предупредил: «Учтите, это может довольно печально, особенно для тебя, Сережа, кончиться. Потому что ты — штатный работник ЦТ». Программа, как помнишь, делалась в двух вариантах. Сперва днём в пятницу шёл прямой эфир на Дальний Восток в Москве это было обеденное время, а там — полночь. Потом «чукотский» вариант эфирили в других часовых поясах на Сибирь и Урал. А вечером все снова собирались в студии и делали московский выпуск, как правило, ударный.
Так вот, на «Орбиту» мы мирно поговорили с Полтораниным про демократию, бла-бла-бла, а вот на Москву отыграли всю историю с подставными звонками в полный рост. В субботу утром на парковке «Останкино» было зарегистрировано рекордное число «членовозов», чёрных бронированных лимузинов, возивших членов ЦК КПСС. И программа, которую мы вели тогда с Артемом Боровиком, была названа антисоветской: «Ярко выраженная антисоветская программа, сделанная в провокационном стиле». Тогда казалось, что это финал карьеры. По итогам разборок, созвали «останкинское» партбюро. Со свойственной ему самоиронией наш шеф Анатолий Григорьевич Лысенко, отправляясь туда сказал: «Ну что ж, пи:ц жидёнку: меня, наверное, выгонят:». Но как-то обошлось. Хотя свой первый инсульт он тогда и заработал.
А в воскресенье по всей стране прошли манифестации в поддержку Ельцина. И в понедельник мне было сказано, что я отстраняюсь на три месяца от эфира, и дело мое выносится на объединенное заседание коллегии парткома. В эфире я появился лишь через четыре месяца: французская телекомпания «АТ-2» обратилась с предложением записать в студии «Взгляд» программу из Москвы в прямом эфире. Синдром абсолютного наива — Насколько помню, ты дважды брал интервью у Ельцина.
ЛОМАКИН Сергей Леонидович
«Вживую» Сергея Ломакина я увидел совсем недавно: на XVI фестивале «Территория хороших новостей» в Вышнем Волочке. В Москве живет журналист Сергей Ломакин. Все права защищены © ООО «МИЦ «Известия», 2024. К любому событию Сергей Ломакин предлагает подходить с точки зрения его интереса и пользы для людей. Сергей Ломакин. 03.07.2011Общество. «Звезда Сергея Ломакина зажглась в конце 80-х вместе со звёздами Владислава Листьева, Александра Любимова, Евгения Додолева и других „битлов перестройки“».
Сергей Ломакин: Люди должны знать о героях
СПРАВКА «СЧ» Сергей Леонидович ЛОМАКИН (родился 10 августа 1952 года в г. Москве) – советский и российский журналист, режиссер, продюсер, телеведущий. АВТОР ИСТОРИИ: Ломакин Сергей Леонидович. В беседе с РИА Новости Ломакин уточнил, что речь идет об оригинальном контенте, который создают региональные телеканалы. Sergey Lomakin cofounded Russian discount retailer Fix Price in 2007 together with Artem Khachatryan. Известный ТВ-менеджер Сергей Ломакин, формальный руководитель культовой программы «Взгляд», которая, по мнению многих демагогов, была инструментом развала Страны, рулил позднее «Страной» (была такая ТВ-компания).
ЛОМАКИН Сергей Леонидович
Известный ТВ-менеджер Сергей Ломакин, формальный руководитель культовой программы «Взгляд», которая, по мнению многих демагогов, была инструментом развала Страны, рулил позднее «Страной» (была такая ТВ-компания). Он вместе с Олегом Попцовым взял. Журналист и телеведущий Сергей Ломакин. Всегда быть в курсе новостей – для кого-то это мечта. разместить. Сергей Ломакин. В Новосибирске напавшего на журналистов ВГТРК мужчину заключили под стражу. советский и российский журналист, режиссер, продюсер, телеведущий. Возглавляет Дирекцию регионального вещания и специальных проектов Общественного телевидения России. Сергей ЛОМАКИН, формальный руководитель этой культовой программы, тоже был одним из ведущих передачи, но в депутаты не пошел.
Ломакин Сергей Леонидович (Lomakin Sergey Leonidovich).
Предприниматель Сергей Ломакин, обладатель футбольный клуб Рига, устроитель самых роскошных вечеринок в Риге, один из собственников сети Fixprice, внесен Латвией в блэклист, ему запрещен заезд в эту государство. Бизнесмен Сергей Ломакин о преимуществах бесконтактного найма. 14 сентября совладелец компании «ЦентрОбувь» Сергей Ломакин объявлен в федеральный розыск. В этом уверен телеведущий канала ОТР Сергей Ломакин. Сергей Ломакин (1988—1989). Специалист в области экономики, Ломакин был во «Взгляде» спецкором, руководителем и ведущим.
Люди в тренде
Сергей Ломакин ОТР. Фото: официальный сайт ОТР. Ломакин заявил о нехватке контента на региональном телевидении. Сергей Ломакин, Патриоты России: воспитаем достойную нацию! Сергей Ломакин о Владиславе Листьеве Время. Эфир 24.06.1991 Новый день 18.09.2017. разместить. Сергей Ломакин. Сергей Ломакин. советский и российский журналист. Категория. Вскоре Сергей устроился работать в «Агентство печати и новости».
Сергей Ломакин. Аритмия гласности
И тогда я сел в эфир, в кресло ведущего. Так же, как и выпускающий программы Володя Мукусев. Кстати, у Мукусева тоже был образ — образ бескомпромиссного революционера. И Саша, я считаю, отчасти потерял свой имидж, став ведущим, потому что он был совершенно великолепен именно как репортер. Работающий «в поле». Я вместе с кооператорами шил из индийского нижнего белья женские платья, спортивные шапочки, «варил» джинсы: пытался способствовать развитию кооперативного движения. С «молодежки» за мной закрепился образ борца за правду, я каждый год ездил в Чернобыль, залезал в четвертый реактор и рассказывал правду, я ездил на Камчатку и рассказывал правду. Что касается журналистики, то здесь было много побед, и был огромный простор для профессионального полета, которого сейчас нет. Когда я начинал свой репортаж, стоя на голове, это позволяло мне искать новую точку акцептуации так это называлось , открывало передо мной новые возможности в телевизионной журналистике. Мы переворачивали камеру и получалось, что я, стоя на голове, вел свой репортаж». Рубили, иной раз не замечая, что порой совершаем рейд по собственным тылам.
И все же даже сегодня я убежден, что многое из того, что делалось на телевидении в тот золотой век, было абсолютно оправдано. Именно «Взгляд» первым заговорил о безопасности атомных станций, о страшной дедовщине в армии, о пропадающих в афганском плену солдатах, о многих других запретных темах. Я помню, какой шум вызвало предложение Марка Захарова захоронить тело Ленина. А потом, вспомни, некоторые политики сделали себе на этом политический капитал. Согласись, «Взгляд» воспитал целую плеяду звезд. И вот тогда, после перестановок в линейке ведущих рейтинг «Взгляда» взметнулся вверх, как пионерские костры. Пожар мы раздули основательный. И ребята это почувствовали. А публика восхищалась нами: вот они, оракулы, смельчаки, революционеры. Что творят!
О чем рассуждают! Значит, можно об этом не только на кухнях говорить? Считаю необходимым заметить, что с этой трактовкой не все согласны. Программу неоднократно закрывали, в эфир не выходило бесчисленное количество сюжетов, но мы продолжали бороться по принципу «вода камень точит». Каждую пятницу «Взгляд» был в эфире, а по характеру сюжетов, попавших в эфир, и тональности ведущих можно было измерять температуру «свободы» в дискуссиях, которые, очевидно, шли на самом верху партийной номенклатуры. И таким образом условный уровень свободы и откровенности высказываний неуклонно рос от пятницы к пятнице. И каждый раз тактика борьбы менялась. В столкновениях с военными погибли люди. Показ моего репортажа запретили. И потому, что он был слишком острый, и потому, что неделей ранее в программе был поставлен рекорд свободомыслия — впервые публично обсуждалась возможность перезахоронения Ленина.
Потому что решительно можно топнуть ногой один раз, и тебя закроют. Шел Пленум ЦК КПСС, в многочисленных выступлениях партийных руководителей нас упоминали прямо и косвенно, но всегда в негативном ключе, а Михаил Горбачев молчал, он не комментировал эти прямые атаки на нас. И Эдуард Сагалаев принял отчаянный, но решительный шаг. Сюжет о столкновениях в Тбилиси вышел в эфир. Это было очень дерзко, но, видимо, именно поэтому создало ощущение у многих наших критиков, что «Взгляд» пользуется политической поддержкой на самом верху. И никаких последствий не было. Михаил Горбачев пытался балансировать между консервативным крылом Политбюро во главе с Егором Лигачевым и либеральным во главе с Александром Яковлевым. Ситуация менялась постоянно, но инструкций о «количестве свободы» партийным функционерам никто сверху не давал. Политическая борьба внизу шла по своим законам — в ход шли любые средства: подлоги, аресты, статьи в газете «Правда», приезды руководителей Политбюро в Останкино, вызовы «на ковер» на Старую площадь… Однажды на меня даже сфабриковали уголовное дело об изнасиловании двух несовершеннолетних девушек. Министр иностранных дел Э.
Шеварднадзе сделал заявление, что в стране грядет военный переворот и подал в отставку. Я был тогда руководителем программы, и мы решили, что не можем выйти в эфир без разговора об этом заявлении. Леонид Кравченко — руководитель телевидения в те годы — совершенно определенно мне сказал, что в таком случае программу закроют. Так и получилось, но не стало для нас неожиданностью. Сейчас такое даже представить невозможно. Потом мы делали программу «Взгляд из подполья», которую показывали уже тогда существовавшие небольшие кабельные студии, телевидение Прибалтийских республик, один раз наша программа даже была в эфире Ленинградского телевидения. Возвращаюсь к нашей беседе с Ломакиным, с вопросом о руководстве проектом. В сюжетах и темах «Взгляда» на 80 процентов заложены его идеи. Во времена руководства Гостелерадио Сергеем Лапиным существовало негласное положение не ставить на руководящие должности евреев. Многим талантливым людям приходилось приспосабливаться.
Анатолий Григорьевич же никогда не скрывал свой пятый пункт в анкете, даже в самые жесткие годы. Я до сих пор считаю его хрестоматийным представителем нашей интеллигенции. Последний из могикан. Хотя Толя закончил институт инженеров транспорта, но встал у истоков КВН и на телевидении, как говорится, зубы съел. Можно было бы назвать его немодным нынче словом энциклопедист. Столь же обширны и его связи. При этом из всех телевизионных людей я не знаю более порядочного человека. Честный профессионал. Потрясающий энциклопедист. Как он успевал перечитывать такое количество книг, я поражаюсь до сих пор.
И абсолютный альтруист. Когда он возглавил ВГТРК, через него миллионы бюджетных долларов проходили… — Ну, как ты знаешь, на Российском канале в ту пору хозяйничал Олег Попцов, который этими потоками не без пользы для себя управлял… — Ну это да. Это правда. Однако, согласись, это не Толина тема. Я его считаю своим учителем: он привил мне любовь к телевидению. Кстати, Саша, единственный из нас, кто озадачился организацией десятилетия «Взгляда» в 1997 году. Хотя забавно, что завершил все долларовый аукцион, который вел Леонид Якубович; среди лотов были черные очки Демидова, фирменная жилетка Андрея Разбаша, «бабочка», одолженный по легенде Листьевым Якубовичу.
Ломакин — это сукин сын, это чернота и основное зло журналистики. У меня была зарплата и больше ничего. После интервью меня останавливали в метро, говорили при всех, какой я негодяй и скотина, и публично это делалось, зрителям, аудитории говорилось. Как же так, вы оскорбили Ельцина, вы — позор русской нации, говорили мне. Каждое утро, около месяца, каждый день, моя жена выходила из дома с ведром и тряпкой, потому что на подъезде огромными буквами писали: «Ломакин — предатель». Пока никого не было, она стирала эту надпись. Она была несправедливой. Но дело не в том, острые они или нет. Мне инкриминировали, что я вел себя неподобающе, неуважительно по отношению к Ельцину, задавал вопросы, которые ставили его в неловкое положение. То есть я имел наглость соблюсти независимость журналиста. Тогда это не принималось. Обожание Ельцина было запредельным. А поскольку программу смотрели сто процентов страны, это интервью было очень популярно. Я стал абсолютной чернотой, а Ельцин, обиженный этим абсолютным злом, еще более светлой личностью. Ведь он борется за нас, он борется за народ, он хочет, чтобы народу жилось лучше, а этот сукин сын, пособник партократии, загоняет нас в прежнее, коммунистическое, стойло. Но это наш народ, и сетовать тут не приходится. У нас народ либо любит взасос, либо ненавидит до колик — одного и того же человека. Сейчас так, завтра эдак. Владимир Владимирович, к счастью нашему великому, переживает все эти годы период безумной любви. Холопская психология, как мы ни хотим, любим или ненавидим барина. Сталина обожали, целовали ему ноги, пятки, а потом стали дико ненавидеть… 1993 год. Я подхожу к «Останкино». И вдруг меня останавливает мужик. Вы, говорит, Сергей Ломакин? Да, я — Сергей Ломакин. Я, говорит, хочу перед вами извиниться. Я смотрел ваше интервью в 1991-м, не из Москвы сам, но хотел тогда приехать и избить вас до смерти. Я считал, что вы негодяй и мерзавец, каких мало. И только сейчас убедился, какой негодяй и мерзавец Ельцин, и как вы тогда были правы. Видимо, уже тогда вы знали, какой он человек. Я, отвечаю, что не знал, какой он человек, и что просто выполнял свою работу, свой долг. Так, как считал нужным. После отпуска я вернулся. Извините, говорит. Да бога ради! Я вас извиняю, только избавьтесь от этого — или любовь, или ненависть! К начальству надо относиться нейтрально, судить по его делам, а не по тому, что говорят. Предлагаем вести утреннюю программу, потому что утром Кремль телевизор не смотрит. Тебя это устроит? И спасибо им, таким образом я остался в профессии. Работал на «Утре» до 1995 года. Прошел год, как я начал работать на «Утре», и была какая-то годовщина программы «Время». Стоим, выпиваем. Вдруг через весь зал, из одного угла ко мне чешет Яковлев, царствие ему небесное. На виду у всех, специально, подходит ко мне. Говорит: «Сергей, я хочу вам сказать, что очень доволен вашей работой. Мне нравится, как вы держите удар. За этот год вы не позволили ни разу никаких заявлений, жалоб, претензий. У меня есть предложение — пора возвращаться в вечерний эфир, завтра жду у себя». Я прихожу к нему. Он предложил ежедневную программу под названием «Подробности», обзор событий дня. Пишите мне концепцию, говорит, и через три дня жду. Наконец, буду на своей работе, в своем жанре! Через три дня прихожу, а его уже нет — сняли. Помните фильм о Пригородном районе [в Ингушетии]? Его не должны были пускать, но пустили и отыгрались на Яковлеве. Наверное, в первый и в последний раз тогда в указе фильм был назван причиной увольнения. Короче, Яковлев уходит в отставку, и его предложение — вместе с ним. Я продолжаю работать на «Утре», а потом меня с него убирают. У меня всегда происходило так: приходил новый начальник — увольняли с работы. В 1995 году было создано ОРТ. Я хочу, говорит, сделать другую утреннюю программу, можешь мне ее расписать, как видишь? И мы знаем, что за событие тогда произошло Владислав Листьев был убит 1 марта 1995 года — прим. Пришел вместо него [Сергей] Благоволин. Началось переформатирование всех дирекций. И в дирекции информации тоже. Из «Останкина» принимали на ОРТ весь состав редакции. Двоих не приняли. Я не очень-то даже и расстроился. Что я вечно хожу как проситель? Встретился только с близким товарищем, царствие ему небесное, с Юрой Белявским, главным редактором газеты «Культура». Как, спрашивает, ваше назначение на ОРТ? Никак, говорю. Как не взяли?
У Саши Политковского был образ "своего парня в толпе", парня в кепочке, журналиста-провокатора. Он прекрасно с этим справлялся. И, кстати, много потерял, когда сел в кадр, потому что он был совершенно изумителен в качестве репортера. Влад, без сомнения, был шоуменом, это у него от природы заложено. Дима Захаров - умник, интеллектуал, знайка, много читающий и много знающий паренек, очень серьезный, никогда не улыбающийся. И сегодня, когда я вижу его по телевизору, думаю: "Дима, лучше ты не улыбайся, тебе очень идет, когда ты серьезен". Улыбка у него, по-прежнему сохранилась детской, очень непосредственной и милой. Сашка Любимов - абсолютный плейбой, мачо. Все они очень хорошо вписывались в саму структуру, в ткань программы. Кстати, у Мукусева тоже был образ - образ бойца, пламенного революционера. Не понятно, почему он об этом не вспоминает? Никогда не жалуюсь. Если меня не требуют, - значит, я не нужен, и с этим надо просто смириться. Моя карьера была существенно надломлена из-за того, что я испортил отношения с Ельциным. В 89-м году были выборы народных депутатов СССР. Мы сделали бешено острый эфир, в котором прямо сказали о том, что в предвыборной кампании Ельцина была использована подтасовка. Тогда я стал врагом действующей власти. После этого, в 91-м году, мне пришлось брать у Ельцина уже в качестве Председателя Верховного Совета РСФСР интервью, и я, со своей взглядовской горячностью, задавал ему острые вопросы, на некоторые из них он просто не смог ответить. И тогда я стал врагом демократии и российской власти, а уж после провала путча, в августе 91-го года, на мне поставили крест и стали выгонять из всех редакций - как придет новый начальник - сразу меня увольняет. Потом, правда, разберутся, и восстанавливают. В 2000 году я перешел на спутниковый канал "АСТ", после этого какое-то время был не востребован, занимался выборами, потом - дневным каналом "Дата" на ТВ Центре. Сейчас я руковожу маленькой телевизионной компанией "Север-ТВ" - мы готовим восемь с половиной часов эфира в день. Плюс у меня появился исторический проект "Кремлевские дети", он идет на канале НТВ. Не обидно ли вам из-за того, что кто-то из ваших коллег смог добиться большего в профессии? Я умею делать интервью, могу разговорить собеседника, могу также вести выпуск новостей, но в нашей стране, почему-то, считается, что "цыпленок", т. На Западе все наоборот - информационщики уверены в том, что новости и аналитические передачи должны вести седовласые джентльмены, а далеко не юные дамы. Что касается амбиций, конечно, они есть у всех. Наверное, каждому начинающему тележурналисту хочется стать генеральным директором Первого канала, чего там скрывать. Кстати, Костя Эрнст когда-то работал у нас во "Взгляде" корреспондентом, а потом стал генеральным директором Первого канала. Ну и, Слава Богу, замечательно, я искренне рад за Костю - так у него сложилась судьба. А у кого-то она сложилась иначе - и ничего страшного в этом нет. Вообще, многие телевизионные ведущие очень любят похныкать. Вот, например, Лена Ищеева страдает в гламурных журналах из-за того, что ее нет в эфире. Ничего страшного - появится.
Ничего плохого в этом нет. Это своеобразный стимул для творческих людей — обращаться к теме ФСБ, разобраться и показать, чем занимаются секретные спецслужбы. Ведь там не всё засекречено — многое открыто. Получает премии талантливая продукция, в этом главный смысл и стимул для журналистов, художников, режиссеров. Там премия-то очень разносторонняя, во многих отраслях искусства. Скажите, можно ли сейчас где-то увидеть ваши фильмы? Они тоже о людях. Вообще, взгляд на любое событие идет через людей. Говорить о том, что вот такая-то спецслужба хорошая или плохая — это непрофессионально. Эти структуры все-таки секретные, и влезать туда сложно, а может быть, и не нужно... Когда мы работали над фильмом об Угрюмове, узнали о многих операциях, которые он проводил и которые до сих пор засекречены. Но мы исходим из позиции очень простой: рассказываем о людях, которые совершают подвиги и которые для широкой общественности неизвестны. А люди должны знать о героях, о выдающихся личностях, которые, рискуя жизнью, дают возможность всем нам жить. Вы, конечно, знаете, что после войны 1812 года российский император и его окружение создали галерею портретов героев Отечественной войны, которые висят до сих пор в Эрмитаже? После Великой Отечественной войны писатели, художники, кинематографисты до сих пор полно и ярко рассказывают в своих произведения о героях той Великой войны. Но, увы, с 1991 года, с начала истории новейшей России, о современных героях стали говорить до обидного мало. А ведь их не стало меньше! Просто на экранах поселились новые персонажи — гламурные, тусовочные. И сегодня зрителя больше интересует, от какой женщины у Киркорова ребенок или что там происходит в семье Джигарханяна. А вот люди, которые являются лучшими гражданами нашей страны — о них мы ничего не знаем. Есть герои Отечества, но чтобы они стали национальными, теми, с кого берут пример все, они должны попасть в СМИ. Для этого и существуют средства массовой информации — раскручивать национальных героев. Наш совместный проект предполагал произвести четыре документальых фильма, но обычная и всем творческим людям понятная причина — недостаток финансовых средств — позволила сделать только два. Общественное телевидение покажет в дни 100-летия ФСБ РФ картину о полковнике Алексее Баландине, одном из руководителей знаменитого спецподразделения «Вымпел», трагически погибшем в 2009 году в Чечне. Вторая — о майоре Вадиме Гордееве, который тоже трагически погиб при спасении заложников в 2003 году в Чечне. Оба они были посмертно удостоены звания Героя России. Надеюсь, что зрителям эти фильмы понравятся. Мне тоже приходилось готовить материалы о полковнике Голове из «Вымпела», о руководителях подразделения «Альфа». И когда знакомишься с этими людьми ближе, становится понятно — не так уж они суровы, как их работа. Видишь человека, который выбрал жесткую профессию, а не профессия его сделал таким. У нас в фильмах на первом месте не детали подвигов человека, а детали его души. Мы пытаемся «вскрыть» его внутренний мир, докопаться до сути. Но поскольку в основном это люди уже ушедшие и поговорить с ними невозможно, пытаемся понять их через близких, сослуживцев. Это трудная работа: многие коллеги продолжают служить, они закрыты, малоэмоциональны. Чтобы вытащить их на какую-то эмоциональную реакцию, семь потов сойдет. Это сродни хирургическому препарированию. С близкими чуть проще: жены, дети — они не такие закрытые. Но есть ещё суровый военный быт — тоже непростая история. Я же, когда ездил в Чечню, видел, как им жилось в палатках… Наша работа ещё требует серьезных душевных затрат. У меня очень хороший режиссер — Татьяна Лебяжьева, она делает реконструкцию того или иного события. Но вот что касается задачи разговорить человека, вытащить из него информацию... Дело непростое. Сергей Леонидович, каково было участие Фонда «Народное Единство» в ваших проектах? Во-первых, фонд активно помогал финансово. Во-вторых, помогал разработками. В-третьих, люди, работающие в этом фонде, тоже не чужды журналистике, документалистике. Мы с ними работаем просто в полном контакте. В задачи этого фонда входит история, агитация, пропаганда за национальных героев. Мы с ними, собственно, эту идею и раскрутили. Ваш канал ОТР на фоне других остается непривычно добрым, информационно-позитивным. Это сознательный выбор? И как вам удается балансировать между таким имиджем и поиском денег? Многое ещё предстоит сделать. Что касается денег... У нас тут и проще, и сложнее. Мы бюджетники. Всякая реклама и привлечение средств иных, кроме государственных, нам запрещены уставом. Это и хорошо, и плохо. Зрители отдыхают от рекламы, которая массово идет по другим каналам, но мы лишаемся дополнительных доходов.
Брянский журналист Сухоломкин принял участие в ток-шоу «Время покажет» на Первом канале
Сегодня все программы проходят оценку временем, зрителем, профессионалами. Некоторые из них осенью уже нельзя будет увидеть. Пока мы только заявили о том, что мы родились, и впереди нас ждет большой период подрастания», — подытожил он. Автор: Корр.
Удачей для нас было само время — нахрапистое такое. Это была настоящая гражданская поэзия, и мы пробили этой музыкой брешь в цензурной стене. Параллельно с нами и с нашей помощью на музыкальные площадки страны прорывались подпольные музыканты. Вячеслав Бутусов , Цой, Шевчук — это литература неравнодушных людей. Именно литература, просто текстами это не назову.
И их помнят и слушают по сию пору. Будет ли кого-нибудь через 20 лет интересовать сегодняшняя эстрада? Тогда музыка делала революцию... Помню, Саша Бархатов поехал в Пакистан и показал крупным планом этих ребят, еле передвигающих ноги. Программа «Время» этот сюжет не дала, а «Взгляд» дал. Мы же занимались «афганскими» инвалидами. Начальство болезненно отреагировало на наш репортаж про строящуюся Воронежскую АЭС: еще про Чернобыль не забыли: Помню, мы проникали через все кордоны. Запредельными, партизанскими, недоступными способами.
Залезли в воронку-фундамент атомного реактора, показали, как все это выглядит, пальцами крошили бракованный бетон. После эфира в Воронеже начались демонстрации. Именно в моем эфире режиссер «Ленкома» Марк Захаров впервые сказал о необходимости захоронения Владимира Ильича Ленина. Грандиозный был скандал. Да, мы поднимали темы, которые становились катализаторами общественной мысли. Но мы не думали о разрушении Системы. Мы просто хотели, чтобы люди знали, что происходит. Это была неповторимая эпоха публицистической романтики.
Эпоха прорывов. А вот с менталитетом сегодняшних молодых людей такой прорыв вряд ли осуществим. Ну не получилось бы сделать такую «революционную» программу. Не поперло бы: Особенно с ведущими в районе тридцати. Мы были воспитаны советской системой — альтруистами, не знавшими тему денег. Для меня «Взгляд» был периодом бешеного конвейера в контексте абсолютной бескорыстности. Идиотский наив. Но вот Дима Быков на десятилетие программы в 1997 году написал: «Эволюция «Взгляда» на фоне эволюции страны есть пример самого плохого варианта, в котором никто не повинен, потому что все происходило единственно возможным путем.
Как ни горько в очередной раз это признавать, винить мы должны только собственное прекраснодушие, помешавшее нам сразу разглядеть во «Взгляде» сталь нормального прагматизма». Это да. После эфира, на выходные уезжали на «чёсы» по провинции, откуда меньше, чем полторы тысячи рублей не привозили — в пять раз больше, чем можно было заработать за месяц напряжённой телевизионной работы. Обычно ездили двое ведущих и кто-нибудь из популярных артистов — Фима Смолин, Миша Задорнов. Народ ломился толпами.
После очень жестких и тяжелых 90-х, когда о милосердии и добре практически не говорили, маятник качнулся в другую сторону. Теперь помогать — это именно потребность, и я вижу, как она распространяется. Так что сегодня это уже не тренд — это необходимость для любого средства массовой информации: рассказывать о волонтерах, благотворителях, добрых милосердных людях. И я очень рад этому. Три-четыре года назад представить колоссальные регулярные благотворительные акции на крупнейших федеральных каналах было невозможно. А сегодня мы видим их. Но на других каналах это проявляется в очень ограниченном перечне тем, чаще всего освещают помощь при заболеваниях, адресные сборы — хоть на неизвестного ребенка, хоть на лечение Жанны Фриске. А о системной благотворительности, правозащите, других сферах деятельности НКО никто почти не говорит. То, что вы сейчас перечислили, — тысячная доля происходящего в обществе. Общественное телевидение России очень долго искало свое место, и я даже думаю, что пока этот поиск продолжается. Мне кажется, наша основная задача — изучать происходящие в обществе процессы. Общество — глубокое, бездонное пространство, вглубь которого надо нырять. Я бы сравнил с Марианской впадиной, на дно которой смогло спуститься считанное число исследователей. А то, о чем вы говорите, — тонкая пленка на поверхности, где прозрачная вода. Вы нырните на глубину 30 метров — там пасмурнее. На ста метрах уже темно, на тысяче — кромешная тьма. Но и там жизнь, и там происходят процессы. Мы, как и другие СМИ, сейчас показываем небольшую часть происходящего, но наша задача — нырять глубже. И нам предстоит масса интересных открытий: как живет это общество, по каким законам изменяется, почему сегодня оно такое, а завтра, послезавтра мы его уже не узнаем. Есть институты, занимающиеся этим, — как мне кажется, не очень успешно. Распространено мнение, что развитость общества отражают уличные выступления. Но это ведь тоже на поверхности. И меня больше всего беспокоит то, что хоть власть и стала обращать внимание на общество, но очень незначительно. ОМОНом и Росгвардией проблем общества не решить интервью записывалось после митингов 12 июня в городах России. Его надо изучать, дискутировать об этом и на основе изучения принимать решения. А журналисты должны в этом помогать. А прислушается ли власть к журналистам, готовым освещать глубинные общественные проблемы? Знаете, журналист не должен считать своей конечной целью, чтобы прислушались. Журналист — это в первую очередь любопытный человек. И его задача — узнать, дать информацию, рассказать, показать, пояснить, и больше ничего. Не он принимает решения. Способно ли само общество его слышать? Возьмем даже материалы об акциях протеста. Большую часть поляризованного общества они ни в чем не убеждают и не разубеждают — например, что не всё хорошо в стране, если на улице винтят людей, и не идеальны организаторы, переносящие место проведения митинга в последний момент. Конечно, способно. Оно не дикое, а разумное, и оно тоже делает выбор. Кто говорит правду, того слышит. Но есть выбор и у журналистов — либо работать в официальных СМИ, где тебя могут не услышать или не захотят слушать, либо быть свободным и идти в YouTube, в интернет и говорить то, что ты увидел и понял. Получается, что вы выбрали официальное СМИ?
Из-за неосведомленности совершаются ошибки, заключаются никому не нужные сделки. Попасть в глупое положение, не владея информацией, дело нехитрое. Для журналиста это профессиональная обязанность: знать о происходящем, как можно быстрее рассказывать окружающим о важных событиях. Когда ничего не происходит, тихо и спокойно вокруг, приходится находить важное в несущественном, менять общественное мнение. Об одном из таких людей и пойдет сегодня речь. Ломакин Сергей Леонидович — журналист, которого знают не только в России, но и за рубежом. Данная телепередача была довольно популярной, именно за работу на ней Сергея и его коллег прозвали «битлами перестройки». Его отец Леонид Дмитриевич Ломакин — военный журналист, писатель, автор, пусть не классических, но известных во всем мире книг, многими любимых и сегодня. По стопам отца, очевидно, решил пойти и сын, но так получилось, что пришлось сменить профессию. Не сразу он рискнул заявить о своем намерении. Родители пророчили ему другую судьбу. В 1974 году он окончил экономический факультет МГУ первое название — кафедра планирования народного хозяйства , а затем и аспирантуру. Однако за свою длинную жизнь он так и не стал работать по специальности. На сегодняшний день является журналистом, режиссером, телеведущим, писателем, руководителем подразделения Общественного ТВ, продюсером.
Экс-руководитель Счетной палаты ЯНАО не узнал Салехард после 13-летней разлуки
В 1998 году бизнесмен стал сооснователем первой в России торговой сети «Копейка». На протяжении 9 лет Сергей Ломакин занимал должность генерального директора фирмы. Но в 2007 году предприниматель продал принадлежащие ему активы торговой компании и в созданной инвестиционной компании возглавил направление по организации в России новых стартап-проектов в ритейле и инвестированию в существующие проекты. Как же ритейлеры искали новых сотрудников во время режима самоизоляции? Сергей Ломакин рассказал о том, что многие компании прибегли к помощи цифровых инструментов поиска кадров.
Бытует мнение, что именно деятельность отца послужила своеобразным толчком для выбора Сергеем своего профессионального пути. После обучения в школе, Ломакин поступил на экономиста в МГУ. Обучение шло хорошо, Сергей даже перешел в аспирантуру, но, через какое-то время, понял, что это не его призвание Творческая карьера Вскоре Сергей устроился работать в «Агентство печати и новости». Там юноше поручили вести редакцию стран Африки и Ближнего Востока. Суть работы была проста и основывалась на пропагандистской деятельности — надо было размещать статьи о том, как живется в Советском Союзе и о прочих мирных инициативах.
Ломакина с головой захлестнула эта тематика, и он уже был готов ехать в Камерун на должность руководителя тамошнего корреспондентского пункта «Агентства». Тот смог переубедить юношу остаться и посвятить себя интересным телепроектам.
В 1997 году «Огонёк» позиционировал ведущих программы, включая Ломакина, как «народных героев». С 1990 по 1991 годы - комментатор, ведущий программы «Время».
После провала путча журналист был отстранён от ведения программы «Время». С 1991 по 1995 годы - ведущий программ «Утро», «Финансовые известия». Затем работал главным редактором Главной редакции молодёжных программ ТВЦ. Руководил дневным каналом «Дата» с января 2004 года являлся главным редактором одноимённой программы , который входил в Дирекцию художественного вещания и кинопоказа.
В 2007 году руководил окружной телевизионной компанией «Север-ТВ» префектура города Москвы , производя восемь с половиной часов эфира ежедневно. На НТВ вёл исторический проект «Кремлевские дети» 2007-2008.
Мне казалось, что эфирная работа полезнее. Я недооценил депутатский потенциал — наивный был.
Позднее Егор предлагал, через «Демвыбор». Но я уже сломлен был отношением власти ко мне в начале 90-х. На одном факультете экономический МГУ — Е. Знали друг друга, но контакт начал складываться после 1993 года.
Он ведь тоже был одинок. Как и все в команде Ельцина — союз настороженных одиночек: Тогда Алексей Головков с помощью Бурбулиса сумел убедить Ельцина привлечь «младореформаторов». И расклад был такой: «Пустим их, пусть они обосрутся». Ельцину нужен был быстрый результат: перевернуть страну, сломать «совок» любой ценой.
Но разве можно за год-два изменить менталитет народа? Свердловская команда Ельцина — люди с определёнными, так скажем, взглядами, а младореформаторы были революционерами, но никогда — ни-ког-да — не были демократами. Так что не очень я во всю эту историю верил, а потому и желания участвовать в выборах не испытывал никогда. Помню в 1989 году готовились выборы в народные депутаты СССР, и по московскому избирательному округу был выдвинут Борис Ельцин.
Власть была, само собой, на стороне Бракова: Ельцин был на тот момент в жёсткой оппозиции. Как и принято, на московском телеканале прошли теледебаты, и расклад был явно несимметричным: Бракову зрители задавали вопросы «с подачей», а его оппоненту достаточно неприятные. На следующий день мне позвонил шеф ельцинского штаба Михаил Полторанин и попросил подъехать. Я знал его и раньше как главного редактора «Московской правды» с 1987 — 1991 гг.
Не как человека из окружения Ельцина, а как смелого редактора. И неординарно мыслящего журналиста, публикующего бунтарские материалы. И Полторанин ознакомил меня с документами, которые тянули на сенсацию: людей, задававших каверзные вопросы Борис-Николаичу, в природе не сущестовало. Во всяком случае, по заявленным координатам: среди адресов не было ни одного реального — всё сплошь прачечные, булочные, химчистки.
Так себе эти ребята подготовились. Полторанин объездил все эти адреса, всё это засняли на камеру. Скандал, короче. Ну мы и решили пригласить его в студию «Взгляда».
Он честно предупредил: «Учтите, это может довольно печально, особенно для тебя, Сережа, кончиться. Потому что ты — штатный работник ЦТ». Программа, как помнишь, делалась в двух вариантах. Сперва днём в пятницу шёл прямой эфир на Дальний Восток в Москве это было обеденное время, а там — полночь.
Потом «чукотский» вариант эфирили в других часовых поясах на Сибирь и Урал. А вечером все снова собирались в студии и делали московский выпуск, как правило, ударный. Так вот, на «Орбиту» мы мирно поговорили с Полтораниным про демократию, бла-бла-бла, а вот на Москву отыграли всю историю с подставными звонками в полный рост. В субботу утром на парковке «Останкино» было зарегистрировано рекордное число «членовозов», чёрных бронированных лимузинов, возивших членов ЦК КПСС.