В 1899 году в Москве, в районе Пречистенки, существовал Центральный полицейский приемный покой для душевнобольных, ставший позже Пречистенской психиатрической больницей. адрес, официальный сайт и основные телефоны. В мае 1921 года Пречистенская психиатрическая больница в Москве, берущая своё начало от созданного в 1899 году Центрального полицейского приёмного покоя для душевнобольных, была преобразована в Пречистенскую психиатрическую лечебницу для заключённых. Служба «Горячая линия помощи при чрезвычайных ситуациях» оказывает анонимную психолого-психиатрическую и психотерапевтическую помощь жителям Российской Федерации и русскоговорящим гражданам из других стран, в том числе детям. Новые методики, которые позволяют спасать людей с психическими расстройствами, разрабатывают и успешно применяют в Центре психиатрии и наркологии имени Сербского.
НИИ имени Сербского разработал три курса психиатрической помощи онкобольным
Врачи-психиатры принимают решение о временном ограничении некоторых прав пациента на основании комиссии. Число ограничений строго ограничено и включает в себя возможность вести переписку, осуществлять телефонные звонки, встречаться с определенным кругом лиц и другие. Источник и фото: ria.
Автор — С. Главархив Москвы Владимир Сербский разработал процедуру судебно-медицинского освидетельствования и описал критерии, по которым человек мог быть признан невменяемым в ходе судебного процесса. Документы об учебе и работе Сербского хранятся в Главархиве Москвы. Владимир Сербский окончил вторую Московскую гимназию в 1875 году, а затем поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского Императорского университета, по окончании которого ему была присвоена степень кандидата естественных наук. В истории не сохранилось сведений о том, почему молодой человек решил сменить сферу профессиональной деятельности и поступил на медицинский факультет, причем был сразу зачислен на третий курс в университете, который только недавно окончил.
С июня 1883 по сентябрь 1884 года Владимир Сербский уже проходил стажировку в частной лечебнице для душевнобольных на Красносельской улице в Сокольниках, которой руководил известный психиатр Сергей Корсаков, являвшийся основоположником московской психиатрической школы. Он впервые в Российской империи применил в качестве лечения больных метод нестеснения, который заключается в том, чтобы не использовать смирительные рубашки для успокоения больных, а также сумел доказать, что существует разница между безумием как врожденной патологией и склонностью к разного рода расстройствам и сумасшествием как приобретенной в результате тяжелого психического потрясения болезнью. Только недавно вступивший на путь медика Сербский видел в своем наставнике Корсакове идеал, «наивысшее воплощение идеи человека и психиатра».
В полицию доставлена и его мать». Согласно решению прокуратуры Белграда, отца школьника предварительно задержали на 48 часов по подозрению в совершении преступления против общественной безопасности. Ранее сегодня стало известно, что ученик седьмого класса пришел в школу в центре Белграда и начал стрелять из пистолета, который украл у отца. Сначала он убил охранника, а потом расстрелял школьников, которые находились в коридоре.
Хотя до меня доносились откуда-то крики избиваемых, ругань заключенных и надзирателей. Лишь в прогулочном дворике моё поведение раздражало конвойных.
В любую погоду я разувался и ходил босиком по бетонному полу. Только с 12 ноября перестал выходить из камеры. Потому что не успевал растирать коченеющие ноги. Естественно, за исключением контингента «отмывающего» там свои преступления за взятки либо по номенклатурным связям. По прибытию, поместили в самую большую камеру, где содержались наиболее тяжёлые пациенты. Санитары-уголовники часто заходили туда тренироваться в избиении. Физически и душевно сломленных пациентов, нередко среди ночи вытаскивали в туалет для сексуальных развлечений. И это не было секретом для врачей и медсестер. Была проблема, избежать возможных провокаций.
Туалет был один в конце коридора. И камеры выводили по очереди. Все выстраивались перед дверью, нервно переминаясь. Санитар открывал камеру, и первые двое получали подзатыльник, середина проскакивала, одного-двух последних били пинком под зад. Рассудил, если ответить ударом на удар в первые дни - равносильно самоубийству. Не ответить — унижение и потеря достоинства, которое трудно пережить. Пришлось хитрить. Так я выдержал без конфликта несколько дней, до вызова на беседу с врачом. Заведующий отделением Сазонков Валерий Андреевич, был сравнительно молодым человеком.
Рослый, самоуверенный мастер спорта по боксу всегда беседовал наедине, без присутствия санитаров. В МВД работал недавно и ещё не был особо испорчен системой. Во время первой беседы, мне удалось так преподнести свою историю, выдав себя за наивного простачка, что у врача невольно вырвалось: «Да, Михаил; так как ты влип — никто из нас не застрахован». Меня сразу перевели в камеру-палату к самым здравым пациентам и без назначения какого-либо «лечения». За короткий срок я освоился и своим поведением добился уважения со стороны санитаров - уголовников. Но вскоре случилась неприятность. Один пациент, сидевший за убийство, повел себя оскорбительно и попытался меня шантажировать. Вразумить его мирными средствами не удалось. И как только мы оказались в одной камере, я сразу дал ему в «пятак».
Он пожаловался, прибежали санитары, медсестры и меня повели на экзекуцию. Не знаю, что подействовало. Может быть, я ещё не оклемался после тюрьмы. Но после укола аминазина, едва выйдя из процедурки, свалился в обморок. Потом ещё и ещё. Доложили врачу. Я сижу на полу, не решаясь подняться, чтобы залезть на кровать. Заходит зав отделением: «В чем проблема? Это у Вас запланировано?
Медицинскими средствами. Вы же отлично знаете, что у меня больное сердце — нахально приписал я врачу осведомленность в моих сердечных делах - и, тем не менее, назначаете мне лошадиную дозу какой-то гадости. Врач на секунду задумался: «Ну, если у тебя больное сердце, мы его поддержим кордиаминчиком, а лечить тебя будем. Чтобы ты хорошо понял, куда попал и больше руки не распускал». Тем не менее, уколы заменили таблетками. Я сразу подкупил нужных санитаров и до конца, так называемого «курса лечения», никакой гадости не принимал. Довольно скоро, разными хитростями мне удалось устроиться на самую престижную и хорошо оплачиваемую работу — наладчиком швейных машинок. Раньше, я видел швейные машинки лишь издали, да и то в фуляре. Работа эта сделала меня в некотором смысле «неприкасаемым», неуязвимым для всяких мелких неприятностей.
Кроме швейного были и другие цеха: по производству гвоздей, цепей — всего не упомню. Вдвоём с напарником мы имели в своём распоряжении мастерскую, в которой были токарный, сверлильный и наждачный станки. Куча разного колющего и режущего инструмента. Кроме того, мы обслуживали электрооборудование всего производства. Формально, за всё отвечал штатный электромонтер из лагеря. Но он физически был не в состоянии со всем справиться. Поэтому, почти всю работу выполняли мы сами, хотя это было вопреки правилам. Но имей я глупость заявить: мол, не знаю, не могу или не имею права — сразу бы отстранили от работы. Да ещё и так называемое «лечение» назначили бы в связи «с ухудшением психического состояния».
Такая вот специфика советского производства. Эта работа позволяла мне без ограничения шнырять по всей производственной зоне; встречаться с людьми из других отделений, которые меня чем-то интересовали. Но через некоторое время со мной произошла очередная неприятность. Однажды при обыске на рабочем месте, охранники изъяли листок с какой-то информацией. По мнению оперативников, источником приведённых там фактов, могла быть одна из Западных радиостанций. Меня тут же отвели в штаб. Допрашивали сам Начальник психушки м-р Лямиц Леонид Иванович и двое оперативников. Когда-то м-р Лямиц был зав одним из отделений. Старожилы рассказывали, что если к Лямицу пациент обращался с жалобой на что-либо, он сочувственно выслушивал.
А потом вызывал санитара и давал распоряжение, чтобы жалобщику прописали «кулазин» специфический жаргон, от слова кулак. Я объяснил «дознавателям»; мол, нашел скомканный листок, из любопытства переписал себе текст и хотел показать врачу, но не успел. Такое объяснение было отвергнуто с ходу. Мне стали угрожать. Бить, наверное, будут, подумал я неуверенно. И стал решать мучительную задачу. Если начнут избивать то, что делать? Значит, забьют до смерти, пришел я к неутешительному выводу. Трусость взяла верх, и я решил, что в случае чего, займу пассивную оборону.
На душе сразу стало легче. Моё внимание снова переключилось на дознавателей, и я услышал заключительную часть добрых советов и пожеланий в свой адрес от Начальника психушки. Последний раз советую тебе чистосердечно всё рассказать. В ином случае мы вынуждены будем начать тебя лечить. Мы будем тебя лечить 10 лет. И так будем лечить, что если даже ты останешься жив, — никакая свобода тебе уже больше не понадобится. Мне была назначена «растормозка» или «пьяный укол», как ещё называют. Некая смесь барбитуратов с прочей гадостью, с целью развязывания языка. Но я уже был наслышан об этом «орудии» любителей чужих тайн.
Поэтому, максимально сконцентрировался и регулярно озвучивая собственную «мантру», не отвлекался на ненужные мне дискуссии. Таким образом, до конца «эксперимента» сохранил самоконтроль. Убедившись, что в моей черепной коробке ничего стоящего не прослушивается — меня отвели в палату. Я упал на кровать и уснул мертвым сном. Через пару часов вызвал врач. Пошатываясь, но с абсолютно светлыми мозгами я вошел в кабинет. Я не знаю, что за проблемы у тебя с оперативниками, но ведёшь себя крайне неразумно. Если возникнет какая проблема, лучше приди и посоветуйся со мной. Тогда можно ещё как-то избежать неприятных последствий.
Иначе, при таком безответственном поведении, ты никогда отсюда не выберешься. На каждой комиссии из Сербского, зав отделением Сазонков Валерий Андреевич представлял меня к выписке. Седовласые вершители чужих судеб из этого Института Дураков по определению моего покойного друга, известного диссидента В. Некипелова регулярно мне отказывали. После очередной комиссии, я упрекнул зав отделением: Что же это получается Валерий Андреевич?! Вы убийцу через полтора года выписали, а я за что сижу? Лучше бы ты убил кого-нибудь, мне было бы легче тебя отсюда вытолкнуть — раздраженно ответил врач. Похоже, главной целью профессоров из Сербского было убедить меня, что я тяжело болен и признаю это сам. А ещё лучше, если бы действительно заболел.
Значит, их диагноз верен. И задание Лубянки выполнено и совесть «чиста». Поэтому, всегда был главным вопрос: «Кукобака, Вы признаёте, что страдаете тяжёлым психическим заболеванием и нуждаетесь в лечении? Ответить, что не признаю, - обвинят «в некритическом мышлении». Значит, нуждается в дальнейшем лечении. И так плохо, и так ещё хуже. Приходилось прибегать к витиеватым формулировкам. Наконец наступил мой день. Врач вызвал к себе; вид был усталый и хмурый.
Наконец-то я от тебя избавлюсь. Поедешь в областную психбольницу. Но запомни: выписка твоя на волоске. Малейшее, где-то что-то вякнешь или потянет на «писанину» - опять окажешься здесь. И тогда конец; больше не выберешься. Зав отделением Артемьев Дмитрий Дмитриевич после беседы, отпустил меня в рабочую бригаду. В сопровождении молодой, доброжелательной медсестры мы обследовали окрестности психушки. Потом я уговорил её пройтись к тюрьме и попробовал определить камеру, где сидел. Убедился, что снаружи она не отличалась от других, но изнутри окно было наполовину забетонировано.
Врач Артемьев был убеждённым «сталинистом», и это определило наши дальнейшие взаимоотношения. Я не скрывал, что придерживаюсь абсолютно противоположного мнения не только о Сталине, но и всех его последователях. По началу Артемьев вел себя сдержанно. Однако хрупкий баланс был вскоре нарушен по моей невольной инициативе. На отделение выписывали пару газет. Но их присваивал один из любимчиков Артемьева. Я вежливо сделал ему замечание. Стоя на своей кровати, он пренебрежительно ответил, мол, дуракам там нечего читать и легонько ударил меня сложенной газетой по лицу. Я тут же врезал ему в челюсть так, что он кувыркнулся в одну сторону, а очки улетели в другую, и к несчастью разбились.
Мне пригрозили «отправить туда, откуда прибыл» и перевели в палату для самых «неблагонадёжных», откуда запрещалось выходить. Несколько дней прошли в тревоге. Потом неожиданно меня восстановили в прежнем статусе. Артемьев решил заняться моим «перевоспитанием». Как я заподозрил, по совету куратора от КГБ. Меня назначили Зам. Председателя Совета Больных и предложили редактировать стенную газету. Я вежливо уклонился, сославшись на свою малограмотность и абсолютное отсутствие организаторских способностей. Я о Вас знаю достаточно — обнадежил меня врач.
Для начала, Артемьев решил стимулировать «пряником». Мне дали «свободный выход». То есть с мелкими поручениями я выходил за пределы психушки: типа, отнести документы в бухгалтерию или помочь привезти продукты и т. С медсестрой выезжал в город по разным хозяйственным делам. Я тут же воспользовался ситуацией и стал усиленно «патрулировать» женское отделение. Стремился познакомиться с какой-нибудь молодой женщиной, чтобы та уговорила свою мать оформить на меня опекунство. Наконец мне это удалось, и одна женщина официально обратилась к врачу с такой просьбой. Однако моё освобождение не входило в планы КГБ. Меня немедленно закрыли.
Провели тщательный обыск. Запретили иметь при себе конверты, чистую бумагу и прочее. Врач вызвал на беседу и со злорадной ухмылкой изрек: «Все твои усилия абсолютно напрасны. Наше гуманное советское законодательство не может позволить, чтобы женщина, имеющая больную дочь, взяла опекунство над таким тяжело больным человеком, как Кукобака». Но я не унывал и не терял зря времени. Через одну сотрудницу больницы наладил бесперебойную нелегальную связь со свободой. Валентина так её звали имела необычный характер. Её терпение и доброжелательность в отношениях с пациентами были удивительными. Сам я, ни за какие деньги так бы не смог.
Врача она боготворила; я же терпеть не мог и не скрывал этого. Тем не менее, она помогала мне во всём, чтобы ни попросил. Таким образом, я смог выполнить некоторые поручения одного политзэка, из Сычевки. Кроме того, познакомился с московскими диссидентами: Подрабинеком, Борисовым и другими. Один из них, врач-фармацевт Некипелов, ставший моим другом, договорился со своей знакомой, тоже врачом. И она попыталась начать процесс опекунства.
Сербский 13-летний убийца проведёт остаток жизни в психбольнице
Подросток, убивший девять человек в школе в Белграде, будет помещен в психиатрическую больницу. Об этом сообщил президент Сербии Александр Вучич. Подросток, устроивший стрельбу в школе в центре Белграда, будет помещен в психиатрическую клинику. Об этом в среду, 3 мая, сообщил президент Сербии Александр Вучич. Мальчик в настоящий момент находится в отдельном месте, будет помещен в особое отделение клиники нейропсихиатрии, - заявил сербский лидер. Институт психиатрии ого, 31 отзыв пациентов о врачах, вся правда о лечении, описание клиники, телефон. Среди детей число зафиксированных случаев тревожных расстройств составляет 58 млн, депрессивных — 23 млн. В июле 2023 года в России вступили в силу новые правила оказания психиатрической помощи. Специалисты центра провели обход во всех отделениях Курской клинической психиатрической больницы и высоко оценили уровень оказания специализированной помощи в медучреждении. НМИЦ психиатрии и наркологии имени В.П. Сербского проводит подобные выезды в рамках.
Вучич: Стрелявшего в школе в Сербии поместят в психиатрическое учреждение
Медков проходил принудительное лечение в психиатрической больнице; после того как обнаружилось, что сестра Медкова жива, новая комиссия вынесла совершенно иное заключение, исключающее прежние выводы[27]. Литература Критическая литература Прокопенко А. Карательная медицина. Некипелов В. Институт дураков. Асриянц С.
Онлайн-конференция Ю. Савенко и Л. Сербского ». Советская психиатрия: Заблуждения и умысел. Январь—февраль 1975.
Хроника защиты прав в СССР 13. January 30 1983. Перевод: Мир советской психиатрии. Архивировано из первоисточника 11 февраля 2012. PMID 11931361.
Смулевич, «Особые формы шизофрении. Вялотекущая шизофрения». Тиганова А. PMID 11931362. Психиатрия советского периода.
Социодинамическая психиатрия. Архивировано из первоисточника 10 апреля 2012. Проверено 6 июля 2011.
На сегодняшний день в психиатрической службе дефицита препаратов нет. Более того, в медицинских организациях составлены формуляры лекарственных препаратов, это означает, что все выведены в списки в медорганизациях, которые используются по нозологиям для пациентов, и в случае их отсутствия - замена", - сказала Шпорт на пресс-конференции в пятницу. По ее словам, в настоящее время необходимо формировать запасы препаратов в рамках работы психиатрической службы на следующие шесть месяцев.
Скорее всего, это произошло 16 ноября»,— поясняет защита. Адвокаты задержанных подали апелляционные жалобы на продление заключения под стражу по всем трем обвиняемым, а также кассационные жалобы на первое решение по избранию меры пресечения, вынесенное в сентябре. Напомним, что Виссариона, Редькина и Ведерникова задержали в Красноярском крае 22 сентября и доставили в Новосибирск, где 23 сентября они были арестованы Центральным районным судом.
В 1945 году был выдан. Осудили на 10 лет лагерей. В лагере ни от кого не скрывал, что будет добиваться выезда. Освободившись, приехал в Москву и с вокзала пошел искать Турецкое посольство. Едва прошел пару кварталов, его задержали товарищи в «штатском». При мне он уже содержался лет 18 -19. Думаю, там и умер. Виталий Бублик, украинец; в период оккупации, подростком подрабатывал на дорожном строительстве. После войны «за сотрудничество» получил 10 лет. Отсидел полностью. Во время приезда Президента США Никсона в 1959 году, Бублик приехал в Москву, пошел на американскую выставку и разоткровенничался с гидом. Рассказал, за что сидел и как сидел. На выходе с выставки был задержан. При мне отсидел уже 15 лет. Могу утверждать, что психически был здоров. Вероятно, там и умер. Примеров можно приводить много, «хороших и разных». Но, видимо пора, рассказать и о собственных «тайнах». Всё-таки, в отличие от ранее упомянутых товарищей — рядовых отрубателей голов и заживосжигателей, я представлял собой «особую общественную опасность для общества» - цитирую по тексту Определения суда. Ну, а в окончательном варианте получил статус ООГП особо опасный государственный преступник. Итак, за что же удостоился такой «чести»? Сначала продержали 5 лет по психушкам, включая тюремного типа. А потом, ещё около 12 лет по лагерям и тюрьмам. В процессе всех четырех судимостей проводились соответственно и четыре экспертизы. Все последующие, - автоматически дублировали первоначальный диагноз. Его сформулировал в институте Сербского некий Фокин Альберт Александрович, называвший себя врачом-психиатром. Я уверен, был он услужливой пешкой в руках профессора Лунца Даниила Романовича чтоб ему в гробу лишний раз перевернуться. Так называемый «доктор» Лунц выполнял прямые указания Лубянки. Коротко расскажу, как вообще психушка вошла в мою диссидентскую биографию. Я работал электромонтером на радиозаводе, жил в общежитии. Арестовали 14 апреля 1970 г. Произошел краткий диалог. Меня спросили: «Кукобака, почему Вы систематически выступаете против Советской власти? Потому что являюсь простым рабочим, а советская власть — идеальная для рабочего человека. Но за свою жизнь пришел к убеждению, что с нами Власть никогда не советовалась. Иными словами, Советской Власти у нас нет, и никогда не было. За неё только предстоит бороться. Сзади легонько хлопнули по плечу. Обернулся — милиционер протягивает наручники. После ареста провели обыск. Были изъяты и приобщены к уголовному делу по ст. Две работы первого курса по немецкому языку. Кроме того, заявление на имя Брежнева, статья «Открытое письмо английскому писателю Айвору Монтегю». В ней я выступал в защиту русского писателя Анатолия Кузнецова. Ещё были географические карты нескольких Западных стран и хороший ножик не совсем перочинный. Так как я не скрывал своих антикоммунистических убеждений, следствие продвигалось быстро. Кроме «антисоветчины», мне приписали ещё сбор оружия с целью подготовки к переходу границы. Сделали всестороннюю экспертизу ножа и убедительно доказали, что убить человека им можно. А можно ли убить человека утюгом, скалкой или пустой бутылкой из под шампанского? Заминка получилась, когда я твердо заявил следователю Федосову, что категорически отказываюсь от адвоката и намерен защищать себя в суде сам. После этого следователь направил меня на амбулаторную псих - экспертизу, где я был признан здоровым. Перевозили из Александровской тюрьмы не по этапу видимо опасались утечки информации. Никаких наручников, посадили рядом с оперативником. И так, с комфортом, проделали путь от Александрова до Владимира. Во Владимире пару раз вызвали на допрос. Бред следователя Федосова, о якобы готовившемся мной побеге за кордон из дела исчез, вместе с ножом и наручными часами. Однажды следователь Евсеев пришел несколько озабоченным. Ты вот что: подпиши-ка вот эту бумажку. Ты и себе и нам услугу окажешь. Отправишься на свой завод и работай там, на здоровье. Только языком особо не болтай лишнего. Я прочитал поданный мне листок. В нем, некий человек в форме донесения писал, мол, гражданин Кукобака в таком-то месте встречался со статс-секретарем посольства Западной Германии Мюллером и имел с ним беседу. Если я правильно догадываюсь, этот Мюллер чем-то Вам насолил, но я то здесь при чем? Подпишешь и пойдешь себе работать на старое место. Никто об этом не узнает, только сам язык не распускай — продолжал убеждать следователь. Но сам-то я, всю жизнь буду помнить, что сделал пакость человеку, которого не знал и не видел. Нет уж! Если этот Мюллер чем-то Вам не угодил, - сами на него управу ищите. Я здесь Вам не помощник. Евсеев недовольно поморщился: Значит, не хочешь подписывать?! Ну, хорошо, Кукобака. Тогда мы тебе такое устроим, что всю жизнь будешь раскаиваться. Через несколько дней снова вызвали к следователю. На псих - экспертизу направляешься — благодушно улыбаясь, сообщил м-р Евсеев. В тоне следователя послышались нотки злорадства. Так я оказался в институте им. После экспертизы меня целый год продержали в тюрьме на режиме строгой изоляции, в полном неведении относительно моей участи. Однако я не сидел в пассивном ожидании. Постоянно писал протесты. Искал контакты, с целью пробить «стену молчания». Наконец, сумел достичь цели. Кто-то из политзаключенных сделал запрос в Ген. Прокуратуру в отношении меня и возможно ещё куда-то. Я не всё расслышал и не всё услышанное запомнил буквально. Но отдельные фрагменты запомнились на всю жизнь, настолько они меня поразили. В акте утверждалось, что «…занятие спортом, увлечение иностранным языком, а также интерес к философии — результат болезненных изменений личности…». Ещё там говорилось, что «… Кукобака страдает эмоциональным оскудением личности…». Это, была наглая ложь. И кое-какие тайны приоткрылись, но далеко не все. Процитирую из Приговора, описания некоторые своих преступлений. Они вполне заслуживают того, чтобы их внимательно прочесть и осмыслить. Чтобы осознать, в каком направлении мы движемся сегодня, и какое будущее нас может ожидать. Кукобака клеветал на советское правительство». Кукобака восхвалял жизнь народа за границей и клеветал на положение рабочего класса в СССР». Хорошо запомнил этот эпизод. Потому как совершил маленькое «открытие». Глядя на лозунг, я сказал соседу: «Смотри! В немецком языке работа — арбайт, а раб — шклаве. В английском, рабочий — вокер, а раб-слейв. И лишь в русском языке: рабочий, работать и раб — слова одного корня». Не думал тогда, что мой скромный экскурс в лингвистику войдет в материалы дела, как состав преступления. Цитирую дальше из Определения суда. Надеюсь, привел достаточно примеров упорной работы следователей КГБ. Все остальные мои «преступления» по этому делу, примерно такие же. По совокупности совершенных деяний, а также учитывая, что занятия спортом, изучение иностранного языка, интерес к философии чтение марксистской литературы — «результат болезненных изменений личности» согласно заключению виноградовых - фокиных из Сербского; в итоге я и был признан представляющим «особую общественную опасность для общества». Это, уважаемые читатели оказалось едва ли не серьезнее, чем заживо сжечь или отрубить голову своей жене или соседу. О людях и об отношении к «врагу народа» Если бы на моём тюремно-лагерном пути и не только на этом встречались одни плохие люди — вряд ли удалось выжить. Давно пришел к убеждению, и не только по образцам из хорошей литературы, но и по личному опыту, что порядочных и относительно честных людей, подавляющее большинство. Но эти качества проявляются в условиях «свободы воли», свободы выбора. На практике, у каждого человека свой предел прочности. И если на личность оказывать постоянное физическое и психологическое давление, то не каждый проходит испытания с минимальной потерей человечности, своих нравственных качеств. И тем не менее, даже в среде палачества, иногда прорывается инстинктивное, присущее человеку от природы сопереживание ближнему. Ведь человек — животное коллективное, с соответствующими инстинктами самосохранения вида. Однажды поздней осенью была холодная, слякотная погода. Я выходил на прогулку налегке. Прапорщик Лефортовской тюрьмы вполголоса заметил: «Вы бы оделись потеплее, очень уж неприятно сегодня на улице». Я обернулся и глянул на конвоира. По выражению лица, по интонации этого 40 летнего надзирателя чувствовалось, что сказано было искренне, не по «инструкции». После Сербского, во Владимирской тюрьме меня держали на режиме изоляции, в особой камере. Железная дверь, вполовину меньшее окно, да и то, изнутри закрыто железной решёткой с мелкой ячейкой. Лежак представлял из себя деревянный гробик из толстых досок, обтянутых двумя железными полосами. У изголовья наклонно закреплена толстая доска. Всё это сооружение вцементировано в пол. Даже в телогрейке, в камере было зябко. Поняв, что сидеть придётся долго, а может и до конца, я создал себе ещё более жёсткий режим. По цементному полу ходил босиком. Несмотря на холод, раздевался и с утра до вечера делал разные стойки, отжимания, приседания, бегал. Иногда не мог быстро вставать. Начиналось головокружение, впадал в полуобморочное состояние. Однажды заскрежетал замок, и в камеру вошла группа офицеров администрации во главе с Начальником санчасти Буть. Я только что закончил очередную «разминку» и стоял раздетый до пояса, успокаивая дыхание. Буть окинула взглядом камеру. Из зарешёченного углубления над дверью тускло светила лампочка. В этом свете, иногда искрился иней, заносимый ветром сквозь разбитое стекло. Камера скорее напоминала некий средневековый каземат. Начальник санчасти, толстая, грузная женщина лет пятидесяти. За её жестокость заключенные давали ей разные нехорошие клички. Однажды чуть не погиб молодой ученый — орнитолог, диссидент из Прибалтики Гунар Роде. Ему срочно требовалась операция, но Буть упорно не давала санкцию. И лишь когда несколько камер политзаключенных объявили забастовку или голодовку? Гунара прооперировали. Он выжил. После отбытия 15-летнего заключения был освобождён, женился, и ему удалось эмигрировать в Швецию. Осмотрев камеру, Буть повернулась ко мне и спросила: «Как настроение, самочувствие? Буть подошла поближе, почти вплотную едва не касаясь меня животом. Несколько секунд внимательно всматривалась в мою небритую физиономию. И без улыбки, как бы с ноткой лёгкого удивления пробормотала: «Мда-а… Кукобака. А ты выглядишь, как истинный узник». Повернулась и вышла; за ней все остальные. Буквально через пару часов меня пересадили в другую камеру: светлую, тёплую с обыкновенным окном и даже без жалюзи. В камере обычная деревянная дверь и кровать с сеткой, постель с белой простыней. Кроме того, перевели на больничное питание. Настроение сразу заметно улучшилось. А тут пришла библиотекарша с книгами; молодая симпатичная девушка, с хорошо развитыми бедрами. Ещё я заметил, что почти напротив меня камера, где также интересуются книгами. Едва захлопнулась кормушка, я схватил ложку и стал дырявить дверь на уровне колен. Несколько часов я сверлил алюминиевой ложкой, до кровавых мозолей на пальцах, тюремную дверь в пять сантиметров толщиной. Самое трудное было, это пройти последний слой так, чтобы щепки не выпали наружу в коридор. Иначе надзиратель заметил бы и вся работа насмарку. Но я успешно справился с задачей.
Психиатрическая экспертиза для Олега Соколова пройдет в НИИ имени Сербского в Москве
Программу разработали специалисты НИИ имени Сербского, она включает отдельные курсы для онкологов, родственников пациентов и самих больных. Список лучших врачей Потешная ул, 3к10, «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им В П Сербского» в Москве. Первоначально именно институт Сербского дважды признавал военного, занявшегося диссидентской деятельностью, лицом с «вялотекущей шизофренией», в том числе один раз с формулировкой «виновен в вялотекущей шизофрении неустановленного происхождения». Смотрите видео онлайн «Институт имени Сербского открывает двери. Подросток, открывший стрельбу в белградской школе, помещен в психиатрическую больницу, его родители задержаны. Об этом 3 мая в ходе пресс-конференции сообщил президент Сербии Александр Вучич.«Он будет размещен в специальной части Клиники нейропсихиатрии». Дефицита лекарственных препаратов в психиатрической службе России в настоящее время не наблюдается; запасы препаратов сформированы на полгода, сообщила генеральный директор НМИЦ психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского Светлана Шпорт.
95-летие Центра психиатрии и наркологии им. В. П. Сербского
участников Содружества Независимых Государств в области психиатрии и наркологии. Новости. Развитие судебно-психиатрического дела: Главархив — о Владимире Сербском. Центр психиатрии имени Сербского оказался в центре скандала. МВД России сообщает о крупных хищениях при реконструкции клинического корпуса судебно-психиатрических экспертиз. По поручению президента РФ Владимира Путина в стране создадут новый психиатрический институт: научно-исследовательский центр займтся в том числе изучением «поведенческих направлени. Сейчас, после слияния в 2014 г. трех психиатрических центров под эгидой Института социальной и судебной психиатрии им. ого и его нового названия: ФГБУ «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им.
Подружились с Институтом Сербского
Специалисты центра провели обход во всех отделениях Курской клинической психиатрической больницы и высоко оценили уровень оказания специализированной помощи в медучреждении. НМИЦ психиатрии и наркологии имени В.П. Сербского проводит подобные выезды в рамках. Кодекс профессиональной этики психиатра. Новости. Поэтому временное ограничение прав лиц, получающих лечение в психиатрическом стационаре, осуществляется в первую очередь в интересах самих пациентов, их здоровья и сохранения их социального благополучия. Сейчас лечебное учреждение называется Психиатрическая клиническая больница № 1 имени Н. А. Алексеева. Новости Развитие судебно-психиатрического дела: Главархив – о Владимире Сербском.
Что еще почитать
- Навигация по записям
- 95-летие Центра психиатрии и наркологии им. В. П. Сербского
- Ставропольские психиатры рассказали о сотрудничестве с НМИЦ имени Сербского
- Вне потока
Стрелявшего в сербской школе семиклассника определили в спецчасть психдиспансера
- В России создадут психиатрический институт по изучению ЛГБТ и склонности к саморазрушению
- Календарь событий
- Подружились с Институтом Сербского
- В Центре Сербского разъяснили правила ограничения прав пациентов психбольниц | Версия | Дзен
- Центр им. Сербского: в РФ почти 4 млн граждан страдают психическими заболеваниями
Рейтинг авторов
- Стрелявшего в сербской школе семиклассника определили в спецчасть психдиспансера
- Адвокат засудил Центр им. Сербского за недопуск к подзащитному -
- Сергея Полонского отправили на психиатрическую экспертизу в центр Сербского
- Вучич: Устроившего стрельбу в белградской школе подростка поместят в психиатрическую клинику