читайте последние и свежие новости на сайте РЕН ТВ: Дугин призвал скорее сформировать суверенное русское мировоззрение Как киевский режим "сдает" Запад, доказывая его причастность к терактам. Философ Александр Дугин выступил по видеосвязи на Восточном экономическом форуме. А вот как высказался по ситуации философ и политолог Александр Дугин: «Всё это было совершенно неизбежно.
Александр Дугин: Выступление Председателя партии Медведева отображало все аспекты жизни
Дугин добавил, что все сотрудники телеканала пройдут с ним личное собеседование, а его коллеги из Евразийского союза молодёжи проанализируют их страницы в социальных сетях. После этого может быть принято решение о расторжении трудового договора. Кроме того, в эфирной сетке «Первого канала» в начале апреля появятся новые передачи — «Проект Евразия», «Консервативная революция» и «Теория многополярного мира», ведущим которых будет сам генеральный директор.
Прекрасного в сложившейся ситуации видимо нет, как нет и просто плохого.
Плохой сценарий мгновенно перерастет в ужасный. Хороший сценарий Кадровые решения по ряду важнейших ведомств. Тут почти все очевидно.
Кто-то показал себя героями, кто-то предателями и трусами. Безусловными героями являются Путин и Лукашенко. Именно они спасли страну, зависшую над бездной.
Но тех, кто сделал эту ситуацию возможной, кто ей способствовал, и кто не смог ее предотвратить, а когда все началось, был неспособен адекватно отреагировать, с этими надо прощаться резко.
Они планировали ехать вместе, но в последний момент планы изменились. Александр считает, что целью была именно Даша, которая умерла за защиту российского народа и государства. В программе «Самое время» Александр Дугин расскажет о том, как изменилась его жизнь после гибели дочери, о глубинном смысле СВО, о том, какой путь прошла Россия и какое у нашей страны будущее.
Сохранение традиций — наверное, обязанность каждого помнящего о том подвиге, который был совершен в годы Великой Отечественной войны, когда фашистская нечисть пришла на нашу землю.
И вот если сравнивать, глава государства сказал, что тогда мы все вместе, народ, спасли страну. Это как во время войны, Курская дуга — переломный период. Поэтому из всего времени, сколько вот мы, 30 лет новейшей нашей истории, основные посылы нашего государства — независимость, мир, мирные переговоры. Надо строить свою экономику, надо строить свою политику, она и построена. И самое главное, что это политика миролюбия, самостоятельности, самодостаточности.
Вот это самое главное. Поэтому за что народ нашего Президента и зовет Батькой. И то решение сегодня выдвинуть нашего Президента первого на пост председателя Всебелорусского народного собрания символично, по-другому никто не понимает.
Эксклюзивное интервью Александра Дугина. Время покажет. Фрагмент выпуска от 12.05.2023
- Александр Дугин назначен генеральным директором «Первого канала»
- Александр Дугин о двух сценариях для России после мятежа: самый ужасный – оставить все как есть
- Александр Дугин: «Сегодня страшный суд. Он не потом, он сегодня уже начался, он идёт сейчас»
- Александр Дугин: Выступление Председателя партии Медведева отображало все аспекты жизни
Александр Дугин: Выступление Председателя партии Медведева отображало все аспекты жизни
Его Дугин называл своим учителем. Тесно общался с философом Гейдаром Джемалем, вместе с ним вступил в национально-патриотический фронт Дмитрия Васильева «Память», откуда его вскоре исключили. Официальная формулировка гласила, что Дугин «контактирует с представителями эмигрантских диссидентских кругов оккультистстско-сатанинского толка», что было неприемлемо для членов «Памяти». Выйдя из организации, Александр Гельевич занялся рассекреченными архивами КГБ и начал публиковать свои первые статьи, писать книги, вести программу «Тайны века» на телевидении. Победа буржуазной капиталистической модели привела Александра к национал-большевизму. Идеологическая партийная программа, разработанная Дугиным, отличалась антилиберальными и антиамериканскими настроениями.
Дугин несколько скорректировал собственное отношение к власти, став советником спикера Госдумы Геннадия Селезнева и возглавив правительственный «Центр геополитических экспертиз». При этом Дугин подчеркивал, что необходима новая идеология консерватизма и евразийства, не связанная с принципами фашизма, коммунизма и либерализма, изживших себя течений. Из-под пера политолога и социолога вышли многочисленные труды о геополитике, теориях устройства общества, экономических и социологических аспектах государственности. Особый интерес вызвала его книга «Теория многополярного мира», а затем цикл книг «Ноомахия: войны ума». Книга Александра Дугина «Ноомахия: войны ума» Параллельно с публицистической деятельностью Дугин занимался наукой, преподавал в МГУ, затем занял должность профессора, заведовал кафедрой социологии.
Был активным участником теле- и радиопередач, вел программы «Геополитическое обозрение», «Вехи». В 2016 году стал главным редактором издания «Царьград ТВ», покинул должность в марте 2017. Она занималась просветительской деятельностью, была членом «Демократического союза» наряду с Валерией Новодворской. Затем стала активисткой движения людей с нетрадиционной ориентацией. Первая жена Александра Дугина — Евгения Дебрянская В 1985 году в семье родился сын Артур, которого родители крестили под именем Димитрий.
Позже юноша окончил московский лингвистический вуз, стал рок-музыкантом. А его родители развелись, когда он был совсем маленьким. Сейчас Дугин живет с философом и публицистом Наталией Мелентьевой, на которой женился в начале девяностых годов. В 1992 году у пары родилась дочь Дарья, окончившая факультет философии МГУ. Девушка стала политическим обозревателем, и так же, как и старший брат, увлеклась музыкой.
В августе 2022 года погибла из-за взрыва автомобиля. Александр Дугин и Наталия Мелентьева Александр Дугин сейчас На сегодняшний день политолог остается главным редактором аналитического центра «Катехон» и лидером международного Евразийского движения.
Если мы перестанем воевать наполовину, у нас есть шанс победить. Но для этого надо такие усилия предпринять для власти в первую очередь, которые она все это время предпочитала не предпринимать. Потому и сложилась жуткая ситуация, в которой мы оказались. У нас не очень получается двигаться дальше тем темпом, который необходим. И мы не можем начать переговоры, мир сейчас невозможен. Я абсолютно убежден, что при нынешнем руководстве и состоянии нашего общества никакой переговорный процесс на не устраивающих нас, унизительных условиях, то есть «похабный мир», невозможен.
Даже не стоит это обсуждать. Как только эти переговоры подойдут к моменту обсуждения условий, наша делегация сразу встанет и уйдет, потому что ей будут предлагать то, что и сейчас предлагают, — оставить Донбасс, оставить четыре новых субъекта, Крым и еще выплатить репарации за Украину, что для нас неприемлемо. С этого начинается разговор. А мы даже свои территории еще не освободили. Потому сейчас у нас никакой опции для мирных переговоров нет. Пока Одесса, Харьков, Николаев и часть наших территорий, уже входящих в Российскую Федерацию в Херсонской области, в Запорожье, в ЛДНР, находятся под властью врага, никаких переговоров и близко быть не может. Разговоры о мире можно будет вести только тогда, когда вся Новороссия будет освобождена. Фактически мы в тупике.
Либо победить, что предельно трудно, либо пойти на крайние меры такого противостояния с Западом, от которого человечества уже не останется. Но те на Западе, кто идет на такую неуправляемую эскалацию, подталкивают нас именно к этому. Если наши противники будут наступать и у них станет что-то получаться, тем самым они будут приближать ядерную зиму человечества. Иногда лучше бы я их не делал, но я говорю не о желаемом, а о тех вероятных направлениях и трендах, которые вытекают из взвешенного геополитического, цивилизационного и культурного анализа. Я основываю свои выводы на широком спектре цивилизационных, геополитических, социологических теорий и учений, а кроме того, мы развиваем собственные системы — евразийство, теорию многополярного мира, Четвертую политическую теорию, Ноомахию и много чего еще. Современная евразийская геополитика, традиционалистская русская мысль черпает из многих источников. Наши прогнозы основаны на глубочайшем понимании сути происходящих вещей. Поэтому они так часто бывают верными.
Но, к сожалению, на это больше обращают внимание враги, чем свои. И это тоже наша проблема. Нет пророка в своем отечестве. Это еще более-менее понятно. Но тут подключается пятая колонна, агентура влияния внутри России, которая знает, что мы правы, но намеренно эту правду стремится отрицать, и все становится совсем трудно. Поэтому у меня крайне тревожное представление о будущем. Этот год был самым ужасным, может, вообще в мировой истории. Слишком большие ставки.
Но к 2023-му мы подошли, балансируя на грани бездны. Еще шаг туда или сюда, и мы либо соскользнем в эту бездну, либо закрепимся рядом с ней, но все равно в непосредственной близости от нее. Поэтому что-то хорошее и на следующий год ждать нереалистично. Мы можем отползти и за что-то схватиться, а можем легко сорваться в эту бездну. Человечество балансирует на грани. В какой мере в этом виноват Запад, в какой сама Украина и в какой — Россия? История украинцев за последние столетия бросала их то к нам, то к Европе. Они были то под поляками, то под австрийцами, то вместе с нами.
У них сформировалось такое мышление, при котором центр обязательно должен быть вовне. И вплоть до 2000-х годов многие украинские националисты выбирали, к кому примкнуть: к России с Евразией с ее имперской мощью или к либеральному Западу. Арестович и многие другие представляли классическую анархическую среду, для которой в принципе, что белые, что красные, что русские, что европейские, все равно. Лишь бы была «свадьба в Малиновке», гульба, стрельба, грабеж, насилие. У украинцев идентичность меркуриальная, не фиксированная, их довольно легко можно сдвинуть как в одну сторону, так и в другую. До 2014 года, до Майдана еще оставалась возможность перетянуть Украину на нашу сторону. Не только с помощью чиновников и бизнесменов, но и на уровне общества. Несмотря на то что на Украине изначально было очень много русофобии, национализма, до какого-то момента сохранялась возможность перевернуть ситуацию, потому что тогда на вопрос о том, что вам ближе — Запад с его либеральными ценностями, никакого отношения к вашим не имеющим, или мы, братья-славяне, украинцы колебались с ответом.
А в 2013—2014 годах на Майдане произошло непоправимое переключение украинского Гуляйполя в русофобскую сторону. Мы даже, может быть, не представляем, что именно пообещали украинским националистам на Западе и в каком масштабе, но что-то их окончательно укрепило в той русофобии, которая там всегда существовала. Поляки создавали на Украине русофобскую идентичность веками. Еще древнее противостояние восточных и западных русских княжеств. Это очень долгая история. Все, конечно, было запущено, но не так однозначно. А то, что началось после 2014 года, уже настоящая катастрофа. Я предполагаю, что произошло следующее.
Запад крайне негативно относится к нацизму во всех его формах. И когда на самом Западе появляются даже отдаленные намеки на национализм, патриотизм или даже нейтралитет как в случае Швейцарии , когда кто-то пытается защищать местные традиции, религию или нормальную семью, сразу со стороны правящих либеральных глобалистских сил поднимается волна негатива. Но, видимо, на самом высоком уровне было принято решение сделать исключение для Украины и использовать украинский нацизм в геополитическом противостоянии с Россией, не замечать его, не критиковать и не демонизировать. Запад ради своих геополитических интересов пренебрег собственными принципами и дал зеленый свет украинскому нацизму. Вот что значит геополитика. Я всегда настаивал на том, что именно этот геополитический подход, по крайней мере в англосаксонских элитах, намного превышает по значимости и идеологию, и культуру, и классические теории международных отношений. А мы в этот момент начали колебаться с Новороссией, с Русским миром. Мы его провозгласили, но до конца не довели.
Мы возвратили Крым, поддержали Донбасс, но на этом остановились. Мы не осознали до конца значение геополитики. И не предприняли всех усилий для того, чтобы украинский фронтир, эту пограничную территорию, накрепко привязать к Евразии. Это первое. Второе — мы вообще ничего не предложили украинским националистам из того, что могли. Тогда надо было нам самим заведомо становиться в резкую оппозицию Западу и защищать свои традиционные ценности, которые у нас с православной частью украинского народа общие. И исторически, и этнически. А то получилось, что Россия стремится на тот же Запад, в Европу, что и Украина.
Но Москва настырно настаивает — нет, только после меня. Кому же это понравится? А вот если бы мы прямо провозгласили ориентацию на возрождение великой евразийской империи с православием и традиционализмом, а также с социальной справедливостью и народностью во главе, то украинские ландскнехты сто раз подумали бы, с кем им быть. Мы это упустили, посылая на Украину в качестве своих контрагентов коррупционеров и либералов. Мы упустили возможность последовательной борьбы за Русский мир и освобождение Новороссии, когда это все было на расстоянии вытянутой руки. В 2014 году Киев сразу после переворота оказался растерян, Виктор Янукович был у нас и вполне мог бы официально попросить Кремль о спасении страны и приказать верным законному президенту войскам не оказывать сопротивления русским. Мы споткнулись. А Запад действовал последовательно и строго.
Все эти 8 лет передышки, которые нам навязали, обманув нас, были использованы для того, чтобы пестовать украинский нацизм, вооружать террористические структуры ВСУ и продвигать русофобскую идеологию вглубь общества, которое изначально колебалось. Раньше украинские националисты приезжали в Россию для того, чтобы посмотреть, можно ли пойти дальше с Россией, достаточно ли мы сильны, последовательны, могущественны, решительны в своей суверенности. А также понимаем ли их особенности, готовы ли считаться с их особой западно-русской идентичностью. Но мы не продемонстрировали ни того, ни другого, ни третьего. А Запад предложил им то, о чем они и мечтать не могли. На антифашистском Западе украинский национализм, быстро превратившийся в нацизм, вдруг пошел на ура, и его начали всячески поддерживать. Появилась свастика, откровенный сатанизм, и все это стало новой идеологией уже не в стране и государстве, а в инфернальном противоестественном мире с полностью перевернутыми ценностями, смыслами и этическими установками. Думаю, главную роль сыграла стратегия Запада, который пошел на запрещенный прием.
Он взял и сделал идеологическое исключение для гигантской, многомиллионной европейской страны, где разрешил нацизм на том условии, если он будет русофобским. Для того чтобы ударить нас в самое болезненное место. Мы на это, конечно, не ответили так, как должны были. Плюс собственная идентичность украинцев как народа-фронтира, как говорила моя дочь. Даша занималась философией фронтира. В последнее время это ее очень занимало, она изучала промежуточные идентичности, как происходит переход от одного народа к другому, от одной культуры и цивилизации в другую. И там, на этих фронтирах — а Украина — чистый фронтир Украина — это «окраина» — происходит переход от евразийской, православно-славянской идентичности в восточноевропейскую, а дальше — в западноевропейскую. Поэтому мы могли с данной территорией поступить по-разному.
Необязательно строго присоединять, а, понимая всю важность этой территории для нашего исторического бытия, геополитики, деликатно переводить на свою сторону. Не зря Збигнев Бжезинский сказал, что Россия без Украины никогда не будет империей и самостоятельным полюсом многополярного мира. Соответственно, Россия может стать самостоятельным полюсом многополярного мира только с Украиной. Но это не значит, что нам нужно было обязательно ее занимать полностью. Сейчас у нас уже другого выхода нет. Но теоретически ее можно было сделать геополитически нейтральной. А еще лучше дружественной. Во всяком случае, запустить там множество разных процессов в евразийском ключе.
Но мы просто не пробовали. Смотрите, каких мы туда послов отправляли, каких персонажей от имени России, Москвы еще на предыдущих этапах, во время «оранжевой революции». Там действовали люди, которые сейчас находятся в жесточайшей оппозиции нашему президенту, СВО и России. Чистые русофобы. Россия тогда была и даже сейчас отчасти остается под влиянием анти-России. Не только там, на Украине, анти-Россия состоялась, как сказал наш президент, но и внутри нашей страны существует очень серьезный фрагмент, скала, оплот русофобии. И если украинская русофобия имеет историческую подоплеку и традицию, они считают себя младшими братьями, а нас — старшими, и в этом, может, было даже что-то объяснимое, семейное, но это переросло все нормальные пределы, превратилось в садизм, ненависть, терроризм, беснование. Это уже маниакальное общество, с которым нам сейчас договориться уже никак невозможно.
Но я полагаю, что мы не использовали до конца те возможности, которые у нас были на предыдущих этапах. Ведь не все сводится к управлению нефтяной трубой или к каким-то договорам русских и украинских олигархов. От того, как мы работаем идеологически с той или иной стороной, кто мы сами в идеологическом смысле, очень многое зависит. Здесь, я думаю, мы вынужденно оказались в той ситуации, в которой находимся. Сейчас, конечно, уже многие возможности закрыты, но какие-то еще остались. Если мы не возьмемся за ум, то и оставшиеся возможности закроются. Мы, конечно, победим, у меня в этом сомнения нет, но какой ценой… Ситуация очень мрачная. А почему была допущена эта ошибка?
И он мне ответил: We have tricked him «Мы его обманули». Но кем надо быть, чтобы обмануться? Сейчас происходит то же самое. Прошло 30 лет, проделана работа над ошибками, мы все оплакиваем конец Советского Союза как страшную геополитическую катастрофу. Но тут возникает Меркель, которая говорит, что с помощью Минских соглашений Россию опять обманули. Снова we have tricked you again, «мы обманули вас снова». И мы это признаем, и они. Почему мне и многим неподкупным русским патриотам было абсолютно очевидно, что в 2014 году мы либо двигаемся дальше, либо случится война в гораздо худших стартовых условиях?
Даже при всех наших успехах первых двух недель СВО условия 2022-го были далеко не лучшими, и мы убедились в этом исходя из всего последующего. Дело в том, что существует две Украины, две геополитические территории. Одна — это Новороссия, территория от Одессы до Харькова. Вторая — все остальное: Правобережье, Галичина, Волынь, Западенщина.
А собственность у кого? Ведь социальная справедливость напрямую зависит от того, как распределить то, что у нас есть. Собственность важна. Но на самом деле, помимо полного материального равенства — коммунизма — и буржуазного неравенства есть множество других вариантов. Если мы говорим о социально ориентированном солидарном обществе, то зазор между богатыми и бедными не должен превышать каких-то нормальных пределов. В солидарном обществе должна быть взаимопомощь. Принцип самодержавия никоим образом не противоречит принципу социальной справедливости. Правильно ли я понял, что в солидарном обществе империи будущего сохранятся богатые и бедные, т. Капитализм — это не просто общество с рынком, а это рыночное общество, где все продается, где все покупается, где существует только один класс — буржуазия. Капитализм — это и есть суть того, с чем мы воюем. Никакого капитализма! Никакого капитализма в полноценной священной империи не может быть. Там совершенно другой строй. Но почему мы должны говорить, оперируя только западными политическими моделями? Социализм, капитализм — все это заимствования из западной культуры, которая нам чужда. Нам нужно строить русское общество, и собственность у нас будет русская. Как русский человек традиционно понимал собственность, вот так… — В разные эпохи русский человек по-разному понимал собственность. Что вы имеете в виду? Прекрасная книга. Он говорил, что самый правильный подход — это представление об относительной частной собственности. Относительная частная собственность — это приблизительно то, что в Советском Союзе понимали под личной собственностью. Она находится в нашем распоряжении, но мы не можем с ней делать все что угодно. Вот, например, собака в нашей собственности, но мы не можем ее убить, потому что это будет аморально по отношению к обществу и бессердечно по отношению к самой собаке. Это будет преступлением. Так же со всем тем, что нам доверено. И к земле, и к домам, и к средствам передвижения, и к другим вещам мы должны относиться с учетом социально-нравственных интересов. Это же прекрасно! Но главный вопрос даже не в этом. По какому принципу нам что-то будет доверено? Кому-то доверят нефтяную вышку, а кому-то — квартиру в хрущевке в спальном районе провинциального городка, так? Я абсолютно убежден, что народное богатство: нефть, газ, природные ресурсы — все должны принадлежать государству. Исключительно государству, потому что они не могут быть объектом частной собственности, как бы люди не помогали их извлечению. Недра принадлежат государству, всему народу.
Если война наполовину, она будет проиграна. Но я не могу отделаться от мысли, что мы все еще воюем наполовину, о чем говорит Владлен Татарский, потому что продолжаются развлечения, продолжается комфорт, продолжается изнеженный образ жизни, который существовал до 24 февраля. Кто-то убежал, кто-то уехал. Но сколько еще людей с либеральным, потребительским, мещанским сознанием осталось! Они пытаются изгнать из себя войну, в которой мы участвуем. Это упорство, это яростное неприятие реальности вызывают оторопь. Потому я не знаю худшего года, притом что было сделано так много хорошего. Но по результатам все очень страшно. Теперь полностью понятно, что мы были не готовы — прежде всего идеологически, и сейчас стоит вопрос, успеем ли мы стремительно подготовиться. Мы наверстываем упущенное, но, видимо, ситуация была запущена гораздо более серьезно, чем многие из нас думали. Мы, честно говоря, иногда думали, что министры-экономисты будут палки в колеса вставлять, другие либеральные силы станут как-то мешать, а оказалось совсем не так. Мы оказались совсем не готовы к тому, чтобы по-настоящему биться с Западом. Если мы перестанем воевать наполовину, у нас есть шанс победить. Но для этого надо такие усилия предпринять для власти в первую очередь, которые она все это время предпочитала не предпринимать. Потому и сложилась жуткая ситуация, в которой мы оказались. У нас не очень получается двигаться дальше тем темпом, который необходим. И мы не можем начать переговоры, мир сейчас невозможен. Я абсолютно убежден, что при нынешнем руководстве и состоянии нашего общества никакой переговорный процесс на не устраивающих нас, унизительных условиях, то есть «похабный мир», невозможен. Даже не стоит это обсуждать. Как только эти переговоры подойдут к моменту обсуждения условий, наша делегация сразу встанет и уйдет, потому что ей будут предлагать то, что и сейчас предлагают, — оставить Донбасс, оставить четыре новых субъекта, Крым и еще выплатить репарации за Украину, что для нас неприемлемо. С этого начинается разговор. А мы даже свои территории еще не освободили. Потому сейчас у нас никакой опции для мирных переговоров нет. Пока Одесса, Харьков, Николаев и часть наших территорий, уже входящих в Российскую Федерацию в Херсонской области, в Запорожье, в ЛДНР, находятся под властью врага, никаких переговоров и близко быть не может. Разговоры о мире можно будет вести только тогда, когда вся Новороссия будет освобождена. Фактически мы в тупике. Либо победить, что предельно трудно, либо пойти на крайние меры такого противостояния с Западом, от которого человечества уже не останется. Но те на Западе, кто идет на такую неуправляемую эскалацию, подталкивают нас именно к этому. Если наши противники будут наступать и у них станет что-то получаться, тем самым они будут приближать ядерную зиму человечества. Иногда лучше бы я их не делал, но я говорю не о желаемом, а о тех вероятных направлениях и трендах, которые вытекают из взвешенного геополитического, цивилизационного и культурного анализа. Я основываю свои выводы на широком спектре цивилизационных, геополитических, социологических теорий и учений, а кроме того, мы развиваем собственные системы — евразийство, теорию многополярного мира, Четвертую политическую теорию, Ноомахию и много чего еще. Современная евразийская геополитика, традиционалистская русская мысль черпает из многих источников. Наши прогнозы основаны на глубочайшем понимании сути происходящих вещей. Поэтому они так часто бывают верными. Но, к сожалению, на это больше обращают внимание враги, чем свои. И это тоже наша проблема. Нет пророка в своем отечестве. Это еще более-менее понятно. Но тут подключается пятая колонна, агентура влияния внутри России, которая знает, что мы правы, но намеренно эту правду стремится отрицать, и все становится совсем трудно. Поэтому у меня крайне тревожное представление о будущем. Этот год был самым ужасным, может, вообще в мировой истории. Слишком большие ставки. Но к 2023-му мы подошли, балансируя на грани бездны. Еще шаг туда или сюда, и мы либо соскользнем в эту бездну, либо закрепимся рядом с ней, но все равно в непосредственной близости от нее. Поэтому что-то хорошее и на следующий год ждать нереалистично. Мы можем отползти и за что-то схватиться, а можем легко сорваться в эту бездну. Человечество балансирует на грани. В какой мере в этом виноват Запад, в какой сама Украина и в какой — Россия? История украинцев за последние столетия бросала их то к нам, то к Европе. Они были то под поляками, то под австрийцами, то вместе с нами. У них сформировалось такое мышление, при котором центр обязательно должен быть вовне. И вплоть до 2000-х годов многие украинские националисты выбирали, к кому примкнуть: к России с Евразией с ее имперской мощью или к либеральному Западу. Арестович и многие другие представляли классическую анархическую среду, для которой в принципе, что белые, что красные, что русские, что европейские, все равно. Лишь бы была «свадьба в Малиновке», гульба, стрельба, грабеж, насилие. У украинцев идентичность меркуриальная, не фиксированная, их довольно легко можно сдвинуть как в одну сторону, так и в другую. До 2014 года, до Майдана еще оставалась возможность перетянуть Украину на нашу сторону. Не только с помощью чиновников и бизнесменов, но и на уровне общества. Несмотря на то что на Украине изначально было очень много русофобии, национализма, до какого-то момента сохранялась возможность перевернуть ситуацию, потому что тогда на вопрос о том, что вам ближе — Запад с его либеральными ценностями, никакого отношения к вашим не имеющим, или мы, братья-славяне, украинцы колебались с ответом. А в 2013—2014 годах на Майдане произошло непоправимое переключение украинского Гуляйполя в русофобскую сторону. Мы даже, может быть, не представляем, что именно пообещали украинским националистам на Западе и в каком масштабе, но что-то их окончательно укрепило в той русофобии, которая там всегда существовала. Поляки создавали на Украине русофобскую идентичность веками. Еще древнее противостояние восточных и западных русских княжеств. Это очень долгая история. Все, конечно, было запущено, но не так однозначно. А то, что началось после 2014 года, уже настоящая катастрофа. Я предполагаю, что произошло следующее. Запад крайне негативно относится к нацизму во всех его формах. И когда на самом Западе появляются даже отдаленные намеки на национализм, патриотизм или даже нейтралитет как в случае Швейцарии , когда кто-то пытается защищать местные традиции, религию или нормальную семью, сразу со стороны правящих либеральных глобалистских сил поднимается волна негатива. Но, видимо, на самом высоком уровне было принято решение сделать исключение для Украины и использовать украинский нацизм в геополитическом противостоянии с Россией, не замечать его, не критиковать и не демонизировать. Запад ради своих геополитических интересов пренебрег собственными принципами и дал зеленый свет украинскому нацизму. Вот что значит геополитика. Я всегда настаивал на том, что именно этот геополитический подход, по крайней мере в англосаксонских элитах, намного превышает по значимости и идеологию, и культуру, и классические теории международных отношений. А мы в этот момент начали колебаться с Новороссией, с Русским миром. Мы его провозгласили, но до конца не довели. Мы возвратили Крым, поддержали Донбасс, но на этом остановились. Мы не осознали до конца значение геополитики. И не предприняли всех усилий для того, чтобы украинский фронтир, эту пограничную территорию, накрепко привязать к Евразии. Это первое. Второе — мы вообще ничего не предложили украинским националистам из того, что могли. Тогда надо было нам самим заведомо становиться в резкую оппозицию Западу и защищать свои традиционные ценности, которые у нас с православной частью украинского народа общие. И исторически, и этнически. А то получилось, что Россия стремится на тот же Запад, в Европу, что и Украина. Но Москва настырно настаивает — нет, только после меня. Кому же это понравится? А вот если бы мы прямо провозгласили ориентацию на возрождение великой евразийской империи с православием и традиционализмом, а также с социальной справедливостью и народностью во главе, то украинские ландскнехты сто раз подумали бы, с кем им быть. Мы это упустили, посылая на Украину в качестве своих контрагентов коррупционеров и либералов. Мы упустили возможность последовательной борьбы за Русский мир и освобождение Новороссии, когда это все было на расстоянии вытянутой руки. В 2014 году Киев сразу после переворота оказался растерян, Виктор Янукович был у нас и вполне мог бы официально попросить Кремль о спасении страны и приказать верным законному президенту войскам не оказывать сопротивления русским. Мы споткнулись. А Запад действовал последовательно и строго. Все эти 8 лет передышки, которые нам навязали, обманув нас, были использованы для того, чтобы пестовать украинский нацизм, вооружать террористические структуры ВСУ и продвигать русофобскую идеологию вглубь общества, которое изначально колебалось. Раньше украинские националисты приезжали в Россию для того, чтобы посмотреть, можно ли пойти дальше с Россией, достаточно ли мы сильны, последовательны, могущественны, решительны в своей суверенности. А также понимаем ли их особенности, готовы ли считаться с их особой западно-русской идентичностью. Но мы не продемонстрировали ни того, ни другого, ни третьего. А Запад предложил им то, о чем они и мечтать не могли. На антифашистском Западе украинский национализм, быстро превратившийся в нацизм, вдруг пошел на ура, и его начали всячески поддерживать. Появилась свастика, откровенный сатанизм, и все это стало новой идеологией уже не в стране и государстве, а в инфернальном противоестественном мире с полностью перевернутыми ценностями, смыслами и этическими установками. Думаю, главную роль сыграла стратегия Запада, который пошел на запрещенный прием. Он взял и сделал идеологическое исключение для гигантской, многомиллионной европейской страны, где разрешил нацизм на том условии, если он будет русофобским. Для того чтобы ударить нас в самое болезненное место. Мы на это, конечно, не ответили так, как должны были. Плюс собственная идентичность украинцев как народа-фронтира, как говорила моя дочь. Даша занималась философией фронтира. В последнее время это ее очень занимало, она изучала промежуточные идентичности, как происходит переход от одного народа к другому, от одной культуры и цивилизации в другую. И там, на этих фронтирах — а Украина — чистый фронтир Украина — это «окраина» — происходит переход от евразийской, православно-славянской идентичности в восточноевропейскую, а дальше — в западноевропейскую. Поэтому мы могли с данной территорией поступить по-разному. Необязательно строго присоединять, а, понимая всю важность этой территории для нашего исторического бытия, геополитики, деликатно переводить на свою сторону. Не зря Збигнев Бжезинский сказал, что Россия без Украины никогда не будет империей и самостоятельным полюсом многополярного мира. Соответственно, Россия может стать самостоятельным полюсом многополярного мира только с Украиной. Но это не значит, что нам нужно было обязательно ее занимать полностью. Сейчас у нас уже другого выхода нет. Но теоретически ее можно было сделать геополитически нейтральной. А еще лучше дружественной. Во всяком случае, запустить там множество разных процессов в евразийском ключе. Но мы просто не пробовали. Смотрите, каких мы туда послов отправляли, каких персонажей от имени России, Москвы еще на предыдущих этапах, во время «оранжевой революции». Там действовали люди, которые сейчас находятся в жесточайшей оппозиции нашему президенту, СВО и России. Чистые русофобы. Россия тогда была и даже сейчас отчасти остается под влиянием анти-России. Не только там, на Украине, анти-Россия состоялась, как сказал наш президент, но и внутри нашей страны существует очень серьезный фрагмент, скала, оплот русофобии. И если украинская русофобия имеет историческую подоплеку и традицию, они считают себя младшими братьями, а нас — старшими, и в этом, может, было даже что-то объяснимое, семейное, но это переросло все нормальные пределы, превратилось в садизм, ненависть, терроризм, беснование. Это уже маниакальное общество, с которым нам сейчас договориться уже никак невозможно. Но я полагаю, что мы не использовали до конца те возможности, которые у нас были на предыдущих этапах. Ведь не все сводится к управлению нефтяной трубой или к каким-то договорам русских и украинских олигархов. От того, как мы работаем идеологически с той или иной стороной, кто мы сами в идеологическом смысле, очень многое зависит. Здесь, я думаю, мы вынужденно оказались в той ситуации, в которой находимся. Сейчас, конечно, уже многие возможности закрыты, но какие-то еще остались. Если мы не возьмемся за ум, то и оставшиеся возможности закроются. Мы, конечно, победим, у меня в этом сомнения нет, но какой ценой… Ситуация очень мрачная. А почему была допущена эта ошибка?
Дугин: Сатановский хотел оскорбить Путина — пора ему домой
Вот это — наша черта. Если мы не дойдем до этой границы, мы погибнем. Мы не можем остановиться где-то посередине, где-то в территориях, которые мы освободили. Или где-то рядом с ними. Полумеры больше не сработают. В 2014 году мы остановились на полумерах — и вот что получили. Любое перемирие, заключенное до полного освобождения Украины, — это катастрофа, необратимая и финальная. А победа на Украине — это принципиальная возможность для нас быть цивилизацией исторически, русской евразийской цивилизацией. Если мы заколеблемся — это будет нашим концом.
Шансы в данном случае не равны. У нас поставлено на карту всё. Для Запада это борьба под лозунгом «иметь или не иметь». А для нас — «быть или не быть». И после этого Запад никуда не денется, потому что Украина для него — разменная монета. Он потеряет гроши. Мы же в этом противостоянии рискуем потерять всё. В этом отношении я думаю, что это только начало.
Наша победа на Украине будет началом других взаимоотношений с Западом. Мир и так шел к этому столкновению, но мог идти постепенно, если бы на Западе были не такие экстремистские силы, как Байден и глобалисты, а рациональные прагматики, как Трамп. Думаю, мы могли бы прийти к столкновению цивилизаций гораздо более мягким способом. Мы могли бы найти какой-то modus vivendi временные мирные отношения между противоборствующими сторонами. При этом мы всё равно не признаем западные ценности, и какими бы они ни были универсальными, единственными, образцовыми — мы это отвергаем. У нас другие ценности, мы — другая цивилизация. На ваш взгляд, что нужно сделать для этого? Мы — наше правительство, наша власть, военные — всё время отвечаем, всё время догоняем процессы, которые запускает кто-то другой.
То есть мы реагируем, наша политика реактивна. Если бы нас не спровоцировали натовцы и украинцы на этот конфликт, мы бы не начали его по собственной воле. Это означает, что мы лишь интуитивно подходим к тому, что являемся самостоятельной цивилизацией, что мы вообще-то до последнего считали себя частью западного мира. Просто какие-то его стороны для нас были неприемлемы, какие-то условия мы отвергали, но в целом мы считали себя западной цивилизацией. Наша элита по крайней мере. Народ — нет. И не патриоты, не партия победы. А элита — нет-нет, и снова в своем сознании, в своих представлениях переходит на сторону Запада.
На африканском саммите в Петербурге Путин назвал основные направления сотрудничества с континентом И поэтому у нас нет стратегической глубины планирования. Мы реагируем. Нас атакуют — мы даем сдачи, нас обижают — мы вступаем в конфликт, нас оскорбляют — мы отвечаем. Когда уже начался конфликт — а не до него, — начинаем проводить мероприятия по мобилизации общества, по патриотическому воспитанию. СВО идет полтора года, а мы до сих пор еще боимся пустить ее в сознание нашего общества, делая вид, что ничего не происходит. Когда неважно, договоримся мы с Западом сейчас или не договоримся. Мы пойдем к этой цели в любом случае, мы должны иметь стратегические планы в работе правительства, в построении армии, в экономике, образовании, воспитании, культуре, искусстве. Вот от чего сейчас зависит победа.
Она не может быть достигнута чисто техническими средствами. Победа в той ситуации, в которой мы уже находимся, никогда не может стать результатом реакции. Даже самой эффективной. Вот в чем и заключается то понятие, которое я предлагаю — партия победы. Победа — это возвращение России, русского народа, русской державы, русской культуры к самим себе, к своим корням. Конечно, она будет достигаться и добываться на фронтах любой ценой. Я много раз цитировал замечательного сербского поэта, который говорил: «Я даю за тебя жизнь, Отчизна моя. Знаю, что даю и за что даю».
Вот и мы должны знать, за что люди сейчас воюют. И никоим образом люди наши, возвращаясь с фронта инвалидами, не должны чувствовать себя чуждыми и непонятными в мирном коллективе. У нас есть фронт и есть тыл. И больше ничего, никакой мирной жизни. Мне кажется, идея сохранения нормальности — это ложная цель. Мы — наши сердца — должны перестроиться на новый лад. Артиллерии ВС РФ серьезно увеличат огневую мощь и боевые возможности «И те, и те считают, что Россия слабая» — Читаешь новости и складывается ощущение, что террористические действия Киева начинают раздражать Запад — Зеленскому всё чаще «ставят на вид» его методы. Как вы считаете, это действительно так или это часть всё той же игры?
Они не делают ничего без согласования с центрами принятия решений в англосаксонском мире. Но там не один центр. На самом Западе есть, скажем, более умеренная фракция, которая считает, что Россия уже, по сути дела, побеждена и не надо ее злить, провоцировать удары и какие-то другие резкие действия с нашей стороны. И они считают, что подобного рода дерзкие террористические выходки никак не помогают добиться долгосрочных целей. Они считают, что, нанося по нам такие раздражающие террористические уколы, Украина не добьется результата, то есть не сможет нас разрушить и уничтожить. Страна переходит под контроль транснациональных финансовых элит А есть на Западе те, кто считает, что мы не просто проиграли, а вообще рухнули, продемонстрировали слабость. Уход из Херсона, зерновые сделки — всё это радикальное крыло Запада воспринимает как наше полное поражение. И поэтому они подталкивают украинский террористический режим к тому, чтобы он наносил еще больше и больше ударов, полагая, что мы ничем не ответим, что мы готовы на перемирие.
Это чистый спектакль. И украинцы — лишь инструмент этой глобалистской войны. Киева в этой истории, как самостоятельного субъекта, просто нет. Есть два центра принятия решений за пределами Киева. Существует в них разделение на черных и белых? Условно — на тех, кто считает, что Россия слабая, и на тех, кто считает, что Россия может ответить? Только одни считают, что Россия совсем слабая и поэтому ее можно добить, а другие — что она слабая, но в агонии может вдруг использовать какие-то ресурсы, средства — ядерное оружие и так далее. То есть одни более радикально настроены, другие менее радикально.
Но все настроены против нас. Есть, конечно, третий полюс, но он не центр принятия решений на Западе. Например, такие люди, как Трамп, которым Россия безразлична. Они не за Россию, они тоже нас не любят, но считают, что есть и другие проблемы, кроме нас. И поэтому ставить перед собой задачу уничтожения России любой ценой нерационально, не соответствует интересам глобального Запада. По их мнению, это можно осуществить, но совершенно не так, не сейчас и не в первую очередь. Последуют ли примеру немецкого автогиганта другие западные производители — Какова значимость этого третьего полюса?
Один центр — предатели, которые вместе с нашими радикальными противниками мечтают о немедленном поражении России. Собственно говоря, это «пятая колонна», которая давно уже сбежала и просто работает на киевский террористический режим, на западные спецслужбы. Но до последнего момента они были частью нашей политической, культурной, интеллектуальной элиты. Это были уважаемые люди, которые появлялись на всех каналах, были экспертами, публиковали свои книги и задавали тон. Нельзя говорить, что это какие-то маргиналы. Они просто часть нашего истеблишмента, но только сейчас эти люди обнаружили себя как радикальные противники России, нашего народа, всего, что связано с нашей культурой, цивилизацией, ценностями. Почему деятельность зарубежных исследовательских компаний в РФ требуют максимально ограничить Они не стали такими после начала СВО — они всегда были такими. У нас много спортсменов, политических, культурных деятелей, олигархов именно таких. Кто-то уже совершил этот нацистский проукраинский каминг-аут, то есть сказал, что он плюнул в Россию. Это некая возможность повлиять на наши шахматы изнутри. Есть вторая сила — те, кто считает Россию частью западного мира, хотел бы заключить немедленное перемирие с Западом на любых условиях, но лоялен Путину. Такие люди понимают, что это невозможно. Они представляют собой «спящих». Это часть элиты, которая напрямую на власть не восстает, но готова в любой момент это сделать, если откроется хоть какой-то шанс. Да, эти люди — не открытые враги. Да, они сейчас говорят, что за СВО, за Россию, но они делают всё, чтобы мы не сконцентрировали все необходимые ресурсы для мобилизации общества, для победы. Они, по сути дела, некий центр саботажа — невидимого, непрямого. Они говорят: «Да, Владимир Владимирович! Дайте нам это поручение, мы его исполним первыми. Только вот этому не давайте, потому что он не то. Только мне дайте, я его исполню! Иногда они пересекаются, и налицо саботаж мобилизации нашего общества. И что ждет бойцов военной компании и ее основателя Но есть и третья фигура. Это партия победы, это народ, это президент, это патриоты. Мне понравилось, как в одном Telegram-канале кто-то написал: «Народ-фронт». То есть народ и фронт — сейчас одно. Это мы. Мы есть и народ, и наш русский воин. Это одно сейчас. Эту партию победы, безусловно, возглавляют президент и по-настоящему, цивилизационно лояльные ему сподвижники. Не вся элита у нас прогнила, есть совершенно убежденные носители русского духа. Самое главное, что он стоит на этой стороне партии победы, но исторически ему досталась такая элита, и он пытается ей как-то манипулировать. Он сам сказал, что нужна иная элита — из того народа, который на фронте, из того фронта, который в народе. То есть из мобилизованных. Путин сказал прямо: придут люди со СВО, и они должны быть правящей элитой, а не те, кто оказался в ней в самые упаднические, в самые предательские периоды нашей новейшей истории. Недавно в Киеве, например, решили запретить шрифт «Ижица», потому что он имеет российское происхождение. Я считаю, что даже просто наблюдать за взбесившимися свиньями не стоит. Представьте: человек находится в психиатрической клинике, он маньяк, у него припадок. Мы будем смотреть, как он зубами грызет батарею, расцарапал себе лицо, выкрикивает что-то нечленораздельное? В самом наблюдении этой сцены есть что-то патологическое. Но и исследовать его детали — в этом что-то есть тоже нездоровое. Давайте просто в конце концов победим и на этом закончим. Забудем как страшный сон и не будем больше думать об этих извращениях. Просто начнем строить здоровое, нормальное общество, в здоровом направлении. Народный артист России Владимир Стеклов — о съемках в Донбассе, воюющих актерах и легионах тьмы — В чем настоящая цель Украины в этом конфликте? Всё это у нее было до начала конфликта. Был полный контроль над территориями. Было национальное государство. Россия на него не покушалась. И вдруг в какой-то момент Украина — по крайней мере вот эта одержимая часть украинских нацистов — начинает делать всё, чтобы перестало быть так. Чтоб Крым отделился, чтобы Донбасс восстал, чтобы мы ввели войска и освободили еще два субъекта, которые с удовольствием проголосовали за вхождение в состав Российской Федерации. Глава ФАДН Игорь Баринов — об исторической общности народов двух стран, сохранении русского языка и настроениях в новых регионах России Есть тут какое-то логическое несоответствие. Если мы имеем дело с националистами, которые хотят сильное национальное государство, — они должны были идти к этой цели. А тут всё наоборот. У них было национальное государство с Крымом, Донбассом, Херсоном и Запорожьем. И действия националистов, которые должны были укрепить власть, привели к тому, что этих территорий нет. Народов нет. Промышленность разрушена. Возникает вопрос: а правильно ли мы понимаем то, чего хочет Украина? У Фрейда есть фраза Was will das Weib? Чего хочет Киев? Вот точно не национальное государство, потому что это его политика привела к разрушению, уничтожению, подрыву, расчленению. И приведет к его концу. Нужно, чтобы о них говорили, чтобы их показывали, приглашали на высшие заседания. А за эту известность и популярность они готовы отдать свое государство, свой народ, свое общество. То есть это некое гипертрофированное желание успеха. И всё становится на свои места. Почему народ выбирает клоуна? Потому что клоуна может выбрать только народ-клоун. Как ведет себя Украина? Она идет на всё, чтобы сорвать рукоплескания любой стороны. То есть устраивает любые выходки, любые перформансы, любые действия. И никакой настоящей, далеко идущей цели — государственного строительства, возвращения Крыма, утверждения власти Киева над восточными территориями — уже нашими землями — и тем более атаки на Россию, этой цели не стоит! В Софии поспорил с президентом, в Праге порассуждал о контрнаступлении Украинцы хотят просто взывать к себе внимание, и надо сказать, что они своего добиваются. Стоит только изменить это целеполагание, и логика поведения киевского режима становится совершенно понятной. Мы имеем дело с такими сбрендившими актерами, которые готовы на всё, лишь бы им аплодировали и помогали, лишь бы их любили. А когда они кому-то надоедают, они придумывают новые трюки и делают это достаточно изобретательно. Если этим трюком является война — они идут на войну, на убийства, на пытки. То есть это — кровавый цирк. Почему они перерабатывают украинцев?
С самого начала, когда заговорили о «незалежной Украине», — всё, в этот момент надо было вводить войска, потому что дальше будет то, что мы видим сейчас. Будут зверства, террор, насилие, геноцид тех, кого они считают своими врагами. Украинская государственность должна прекратить свое существование. Она никакой другой, кроме как террористической, быть не может. И если мы поставили в СВО задачу денацификации и демилитаризации, то мы сможем осуществить это, исключительно установив полный контроль над этой землей. Над нашей землей, где украинцы всегда жили свободно. И это их почва, это их родина. На эту родину мы не покушаемся. Мы покушаемся на террористическую идеологию, которая там воцарилась. Мы продвинулись в этом наступлении? И как далеко мы хотим и можем зайти? И неслучайно наш президент сказал, что мы противостоим сатанинской цивилизации. Современный Запад — это цивилизация сатаны. Никогда еще так прямо западная цивилизация нас не атаковала. Бросали французов, но тогда на стороне Наполеона не были англичане. Бросали Гитлера, но Америка и Британия не были на его стороне. То есть Запад атаковал нас частями, а сейчас атакует глобально и фронтально. И именно это и делает этот конфликт, может быть, самым важным в истории. Потому что это — столкновение с западной сущностью, которая сегодня действительно становится открытой, тоталитарной, сатанинской. Античеловеческой — в полном смысле слова. Что касается того, как мы далеко можем зайти... Несмотря на то что мы противостоим Западу, напрямую мы им не угрожаем. И границы Львовской области и Галиции нас остановят, мы не пойдем дальше. Остановят, если это не будет уже полноценный общеевропейский конфликт с нами, если туда не введут войска НАТО. Но мы можем и должны дойти до западной границы Украины. Вот это — наша черта. Если мы не дойдем до этой границы, мы погибнем. Мы не можем остановиться где-то посередине, где-то в территориях, которые мы освободили. Или где-то рядом с ними. Полумеры больше не сработают. В 2014 году мы остановились на полумерах — и вот что получили. Любое перемирие, заключенное до полного освобождения Украины, — это катастрофа, необратимая и финальная. А победа на Украине — это принципиальная возможность для нас быть цивилизацией исторически, русской евразийской цивилизацией. Если мы заколеблемся — это будет нашим концом. Шансы в данном случае не равны. У нас поставлено на карту всё. Для Запада это борьба под лозунгом «иметь или не иметь». А для нас — «быть или не быть». И после этого Запад никуда не денется, потому что Украина для него — разменная монета. Он потеряет гроши. Мы же в этом противостоянии рискуем потерять всё. В этом отношении я думаю, что это только начало. Наша победа на Украине будет началом других взаимоотношений с Западом. Мир и так шел к этому столкновению, но мог идти постепенно, если бы на Западе были не такие экстремистские силы, как Байден и глобалисты, а рациональные прагматики, как Трамп. Думаю, мы могли бы прийти к столкновению цивилизаций гораздо более мягким способом. Мы могли бы найти какой-то modus vivendi временные мирные отношения между противоборствующими сторонами. При этом мы всё равно не признаем западные ценности, и какими бы они ни были универсальными, единственными, образцовыми — мы это отвергаем. У нас другие ценности, мы — другая цивилизация. На ваш взгляд, что нужно сделать для этого? Мы — наше правительство, наша власть, военные — всё время отвечаем, всё время догоняем процессы, которые запускает кто-то другой. То есть мы реагируем, наша политика реактивна. Если бы нас не спровоцировали натовцы и украинцы на этот конфликт, мы бы не начали его по собственной воле. Это означает, что мы лишь интуитивно подходим к тому, что являемся самостоятельной цивилизацией, что мы вообще-то до последнего считали себя частью западного мира. Просто какие-то его стороны для нас были неприемлемы, какие-то условия мы отвергали, но в целом мы считали себя западной цивилизацией. Наша элита по крайней мере. Народ — нет. И не патриоты, не партия победы. А элита — нет-нет, и снова в своем сознании, в своих представлениях переходит на сторону Запада. На африканском саммите в Петербурге Путин назвал основные направления сотрудничества с континентом И поэтому у нас нет стратегической глубины планирования. Мы реагируем. Нас атакуют — мы даем сдачи, нас обижают — мы вступаем в конфликт, нас оскорбляют — мы отвечаем. Когда уже начался конфликт — а не до него, — начинаем проводить мероприятия по мобилизации общества, по патриотическому воспитанию. СВО идет полтора года, а мы до сих пор еще боимся пустить ее в сознание нашего общества, делая вид, что ничего не происходит. Когда неважно, договоримся мы с Западом сейчас или не договоримся. Мы пойдем к этой цели в любом случае, мы должны иметь стратегические планы в работе правительства, в построении армии, в экономике, образовании, воспитании, культуре, искусстве. Вот от чего сейчас зависит победа. Она не может быть достигнута чисто техническими средствами. Победа в той ситуации, в которой мы уже находимся, никогда не может стать результатом реакции. Даже самой эффективной. Вот в чем и заключается то понятие, которое я предлагаю — партия победы. Победа — это возвращение России, русского народа, русской державы, русской культуры к самим себе, к своим корням. Конечно, она будет достигаться и добываться на фронтах любой ценой. Я много раз цитировал замечательного сербского поэта, который говорил: «Я даю за тебя жизнь, Отчизна моя. Знаю, что даю и за что даю». Вот и мы должны знать, за что люди сейчас воюют. И никоим образом люди наши, возвращаясь с фронта инвалидами, не должны чувствовать себя чуждыми и непонятными в мирном коллективе. У нас есть фронт и есть тыл. И больше ничего, никакой мирной жизни. Мне кажется, идея сохранения нормальности — это ложная цель. Мы — наши сердца — должны перестроиться на новый лад.
В России эти термины имеют вполне определенные коннотации, но мыслитель подчеркнул, что цензура и репрессии есть в любом обществе. Они никогда строго не прописаны в уголовном или административном праве — законы принимают носители правящей идеологии, они же дают их трактовку, пояснил Дугин. Западное либеральное общество в этом плане является столь же тоталитарным, что и коммунистическое или фашистское, разница лишь в идеологии и методах, уверен философ. Вопрос, таким образом, с его точки зрения только в том, какими цензура и репрессии должны быть в России. Вполне внятный и прозрачный критерий. Существует также уже принятое положение и о запрете на публичную критику самой специальной военной операции. И чем жестче конфликт, тем более строго эти критерии будут применяться», — констатирует Дугин. А далее философ сетует: идеологические критерии цензуры и репрессий пока не введены, и в разряд неблагонадежных попадают правые и левые патриоты — консервативно-патриотический близкий самому Дугину и лево-социалистический сегменты общества.
Кто такая Дарья Дугина?
- Акции сегодня
- [Подкасты Дугина]
- Популярное
- Александр Дугин назначен министром культуры | Пикабу
Опубликовано обращение Александра Дугина
Они хотели подавить нашу волю кровавым террором против самых лучших и самых уязвимых из нас. Но они своего не добьются. Наша сердца жаждут не просто мести или возмездия, это слишком мелко, не по-русски. Нам нужна только наша Победа. На ее алтарь положила свою девичью жизнь моя дочь.
Так победите, пожалуйста! Мы хотели воспитать ее умницей и героем. Пусть и сейчас она вдохновляет сынов нашей Отчизны на подвиг», — сказал знаменитый политолог.
Дугин считает, что цель этой операции Запада - дискредитировать его как участника подачи обращения о финансировании терроризма должностными лицами США и стран НАТО.
Права на контент канала РИА Новости сохраняются за правообладателями в полном объеме. Размещение Контента на Rutube не является предоставлением пользователям Rutube или иным лицам, получающим доступ к Контентному содержимому канала РИА Новости, права использования контента канала РИА Новости каким-либо способом лицензии.
На Великий Пост. Но помня об этой вечности впереди, мы можем ограничивать сроки лишь для собственной дисциплины. Планы на тысячу лет не нарушит то, что может сбить намерения сегодняшнего дня. Это единственный вид прокрастинации, который придает, а не забирает силы.
Напомним, Дарья Дугина погибла вечером 20 августа в Одинцовском районе Подмосковья. Преступники взорвали Land Cruiser, на котором журналистка возвращалась с фестиваля «Традиция» туда ее пригласили в качестве почетного гостя. Как сообщили в спецслужбе, преступление было подготовлено и совершено украинскими спецслужбами, а непосредственной исполнительницей стала гражданка Украины Наталья Вовк, которая после взрыва сбежала в Эстонию. Картина дня.
Кто такой Александр Дугин и что о нём стоит знать. Только важное и интересное
Дугин Александр Гельевич – последние новости о персоне сегодня. Александр Гельевич Дугин (род. 7 января 1962) — русский философ (кандидат философских наук; основатель идейного течения «неоевразийство»). Дугин Александр Гельевич и его биография сегодня активно обсуждаются как сторонниками, так и противниками его идеологии. Читайте последние новости дня по теме Александр Дугин: "Говорили о справедливости": Дугин рассказал подробности встречи с Лукашенко, Лукашенко встретился с российским философом. Уважаемый Александр Гельевич, будучи знатоком многих языков и книгочеем, отлично владеет трудами многих философов. Бизнесмен Константин Малофеев опубликовал обращение Александра Дугина, потерявшего дочь при взрыве в Подмосковье.
Ментальная колонизация: Александр Дугин о вариантах будущего для России
Читайте последние новости дня по теме Александр Дугин: "Говорили о справедливости": Дугин рассказал подробности встречи с Лукашенко, Лукашенко встретился с российским философом. Бизнесмен Константин Малофеев опубликовал обращение Александра Дугина, потерявшего дочь при взрыве в Подмосковье. Александр Дугин в личном Телеграм-канале объяснил, кто и зачем устроил "сетевую атаку" на любимого философа Путина Ивана Ильина. Все остальное в высшей степени проблематично», – пишет в статье «Ошибки России на постсоветском пространстве и пути их исправления» на РИА Новости известный философ и доктор политических наук Александр Гельевич Дугин. Президент России Владимир Путин подписал указ о назначении новым министром культуры известного философа и публициста Александра Дугина. Новости по тегу: Александр Дугин. Дугин отметил, что ключевым итогом стало разрешение ситуации без жертв — философ высоко оценил действия президента и его отношения с белорусским лидером Александром Лукашенко.
Александр Дугин назначен генеральным директором «Первого канала»
Советы как островки свободы от либерализма (Александр Дугин). Служба безопасности Украины сообщила о возбуждении уголовного дела против российского философа Александра Дугина, сообщает РИА «Новости» со ссылкой на соцсети СБУ. итоги 2022 и ошибки СВО. С вечера субботы Александр Дугин находится в больнице, где за его состоянием следят врачи. Философ Александр Дугин сделал первое заявление после убийства его дочери Дарьи.
Философ Дугин о вагнеровцах и власти
Бизнесмен Константин Малофеев опубликовал обращение Александра Дугина, потерявшего дочь при взрыве в Подмосковье. Студенты Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ) опубликовали петицию «против учебно-научного центра имени Ивана Ильина», который возглавил философ Александр Дугин. Александр Дугин – консервативный философ, политолог и социолог, основоположник доктрины неоевразийства. Александр Дугин о глобалистах и становлении нового миропорядка. Советы как островки свободы от либерализма (Александр Дугин). Александр Дугин — один из самых ярких русских интеллектуалов конца ХХ – начала ХХI века.