Бернард Шоу и его новеллы. Уже двадцать лет бывший пасторский дом в Айот-Сент-Лоуренсе, приобретенный Шоу в 1906 году, пустует без хозяина. список всех книг автора издательства АСТ. Оставить комментарий. Шоу Бернард (yes@). По мере того, как благодаря богатству воображения, оригинальности мысли и блеску остроумия рос драматург Бернард Шоу, в сознании английской публики возникал совсем непохожий на него персонаж, которого сам Шоу обозначал как Дж.
Эпистолярное наследие Шоу
Джордж Бернард Шоу — известный британский (ирландский и английский) писатель, романист, драматург, лауреат Нобелевской премии в области литературы. Книги Джордж Бернард Шоу — ирландский драматург, писатель, романист, лауреат Нобелевской премии в области литературы и один из наиболее известных ирландских литературных деятелей. На этой странице вы найдёте список последних книг Бернарда Шоу. На этой странице вы найдёте список последних книг Бернарда Шоу.
Все книги Бернарда Шоу
Выдающийся драматург увлекался боксом и даже выступал на состязаниях Мало кому известно, что выдающийся английский драматург Бернард Шоу увлекался боксом и даже выступал на состязаниях. Об этом подробно рассказал журналист и писатель Бенни Грин в книге «Чемпионы Шоу», изданной в 1979 году в Лондоне. Шоу выступал в среднем весе. Именно занятия боксом дали начинающему тогда писателю богатый материал для написания романа о боксерах «Профессия Кэшеля Байрона», тепло встреченного такими писателями как Роберт Стивенсон и Уильям Моррис. Учитель Шоу — Нед Доннели, первым преподавший писателю уроки бокса, — выведен в романе под именем Неда Скена. Драматург часто любил сам вести машину, забирая руль у личного шофера. Однажды, когда он вел машину по очень неровной и извилистой дороге со многими поворотами, у него неожиданно возникла тема для новой пьесы. Неожиданно шофер вырвал у восторженного Шоу руль. Шоу часто любил сам вести машину, забирая руль у личного шофера Один писатель пригласил Бернарда Шоу на премьеру своей новой комедии.
Шоу ничему не научился в школах, которые посещал, но многое почерпнул из книг Ч.
Диккенса, У. Шекспира, Д. Беньяна, Библии, арабских сказок Тысяча и одна ночь, а также слушая оперы и оратории, в которых пела мать, и созерцая картины в Ирландской национальной галерее. В пятнадцатилетнем возрасте Шоу устроился клерком в фирму по продаже земельных участков. Спустя год он стал кассиром и занимал эту должность в течение четырех лет. Не в силах превозмочь отвращение к такой работе, он в двадцатилетнем возрасте уехал в Лондон к матери, которая после развода с мужем зарабатывала на жизнь уроками пения. Шоу уже в молодости решил зарабатывать на жизнь литературным трудом, и хотя рассылаемые статьи возвращались к нему с удручающей регулярностью, он продолжал осаждать редакции. Только одну его статью приняли к печати, заплатив автору пятнадцать шиллингов, — и это было все, что Шоу заработал пером за девять лет. За эти годы он написал пять романов, которые отвергли все английские издательства.
В 1884 Шоу вступил в Фабианское общество и вскоре стал одним из самых блестящих его ораторов. Одновременно он совершенствовал свое образование в читальном зале Британского музея, где познакомился с писателем У.
Джордж Бернард Шоу родился 26 июля 1856 года в Дублине Ирландия. С детства много читал, был очарован книгами Ч. Диккенса, У. Шекспира, Д. Беньяна, Библией, арабскими сказками «Тысяча и одна ночь». Шоу уже в молодости решил стать писателем, однако его рукописи поначалу не находили издателя.
С этого момента весь роман сосредоточивается на социалистических темах. В этом романе на примере викторианского общества Шоу показывает свои взгляды на искусство, романтическую любовь и брак. В этом романе автор осуждает наследственный статус и настаивает на благородстве рабочих. Институт брака ставится под вопрос на примере благородной женщины и рабочего, который разбогател на изобретении электрического мотора. Их брак распадается из-за неспособности членов семьи найти общие интересы. Первый роман Шоу «Immaturity», написанный в 1879 году, стал последним опубликованным романом. Он описывает жизнь и карьеру Роберта Смитта, энергичного молодого жителя Лондона. Осуждение алкоголизма — это первый посыл в книге, основанной на семейных воспоминаниях автора. Пьесы[ править править код ] Шоу совершенно порывает с чопорной пуританской моралью, всё ещё свойственной значительной части зажиточных кругов английского общества. Он называет вещи их настоящими именами, считает возможным изображать любое житейское явление и до известной степени является последователем натурализма. Шоу начал работать над первой пьесой «Дома вдовца» в 1885 году, но через некоторое время отказался от продолжения работы и доделал её только в 1892 году. Пьеса была представлена в Лондонском Королевском Театре 9 декабря 1892 года. В этой пьесе Шоу дал замечательную по своему реализму картину жизни лондонских пролетариев. Пьеса начинается с того, что молодой человек собирается жениться на девушке, отец которой сдаёт трущобы беднякам, которые платят за них последние деньги. Молодой хочет отказаться и от брака и приданого, которое получили через адский труд бедняков, но потом узнаёт, что и его доходы основаны на труде бедных. В пьесе « Профессия миссис Уоррен » 1893 молодая девушка узнаёт, что её мать получает доходы от публичных домов, а потому покидает дом, чтобы самой зарабатывать деньги честным трудом. Пьесы Бернарда Шоу, как и пьесы Оскара Уайльда , включают острый юмор, исключительный для драматургов викторианской эпохи. Шоу начал реформировать театр, предлагая новые темы и приглашая публику к обдумыванию моральных, политических и экономических проблем. В этом он близок к драматургии Ибсена с его реалистической драмой, которую он использовал для решения социальных проблем. Когда опыт и популярность Шоу возросла, его пьесы стали менее сосредоточены на реформах, которые он отстаивал, но их развлекательная роль не уменьшалась.
Две страсти Бернарда Шоу
Nikolay Komarov 4 часа назад Если у кого-нибудь есть chatgpt под рукой, запостите сюда короткий пересказ этого комментарии Крейг Оулсен - Новая жизнь Юрий Иванов 4 часа назад Впечатлило, не найдя ничего подобного, через время решил прослушать заново. Кравец топ, мало кто может с ним сравнится... Тырин Михаил - Желтая линия Татьяна Орловская 4 часа назад Прослушала 5 минут, подскажите, эта так называемая музыка идёт на протяжении всего рассказа? Или она закончится и...
Умоляя джентльменов купить у нее букетик фиалок, она издает такие немыслимые нечленораздельные звуки, что приводит в ужас профессора Хиггинса, рассуждающего о преимуществах своей методики обучения фонетике. Раздосадованный профессор клянется полковнику, что благодаря его урокам эта грязнуля запросто сможет стать продавщицей цветочного магазина, в который сейчас ее не пустят даже на порог. Более того, он клянется, что через три месяца сможет выдать ее за герцогиню на рауте у посланника.
Хигинс с огромным энтузиазмом берется за дело. Одержимый идеей во что бы то ни стало сделать из простой уличной девчонки настоящую леди, он абсолютно уверен в успехе, и совершенно не задумывается о последствиях своего эксперимента, который коренным образом изменит не только судьбу Элизы так зовут девушку , но и его собственную жизнь. Зубова Исполнители: К.
Я завел его и поставил стрелку на половину первого. Потом укутал его полотенцем, чтобы звон никого не поднял за стеной, и улегся спать. Я проспал крепким сном час с четвертью. Зазвонил будильник, и я разом вскочил с постели, еще не проснувшись как следует. Стоило мне хоть минуту промедлить, и сон свалил бы меня. Хотя спина у меня еще сильно болела и руки тряслись от озноба, вызванного этим внезапным подъемом от сна, я быстро оделся, освежился глотком воды и, осторожно ступая, вышел во двор. В темноте, пробираясь ощупью, я разыскал хлев и взял там заступ и тачку, на которой положил мешки с картофолем. Я тащил их сперва на плечах, пока не отошел подальше; потом положил заступ в тачку и покатил ее по дороге на кладбище. Подойдя к реке, где, как я уже раньше выяснил, ночью было пустынно, я покатил свою тачку смелее, не заботясь более — скрипит колесо или нет. На другом берегу фосфорические огоньки окружали одинокую могилу Адского Билли. Ориентируясь по ним, я нашел паромную пристань, потом, споткнувшись раз или два в темноте, разыскал лодку паромщика, погрузил в нее тачку и оттолкнулся от берега. Держась за канат, я без труда пересек реку, привязал лодку, вытащил тачку на берег и сел отдохнуть на груду камней у могилы. Я сидел так не менее четверти часа, глядя на блуждающие огни, и набирался сил для предстоящей работы. Церковный колокол вдалеке отзвонил час ночи. Я поднялся, взял свой заступ и через десять минут отрыл гроб, который нестерпимо смердел. Держась наветренной стороны и пользуясь заступом, как рычагом, я с превеликим трудом взгромоздил гроб на тачку. До берега я докатил ее благополучно, но на погрузку тачки и гроба в лодку я потратил, наверное, не меньше чем двадцать минут. Наконец, уперев рукоятку в корму и подняв тачку спереди за колесо, я кое-как занес ее через борт; за это время я несколько раз чуть не перевернул лодку вверх дном, и к концу работы был весь мокрый и в глине. Вытащить тачку на другом берегу и вывезти ее к кладбищу оказалось гораздо легче. Уже было два часа ночи, забрезжил рассвет, и работать стало не так тоскливо. Я подкатил гроб к небольшому глинистому участку, который приметил еще вчера у самой могилы святых монахинь. Работая, я постепенно размялся. Спина перестала болеть. Я усердно копал и очень скоро отрыл небольшую траншею, достаточную, чтобы принять гроб. Прохладное жемчужно-серое утро разогнало ночную тьму. Стало видно на мили вокруг, и меня тоже, наверно, кто-нибудь мог приметить. Это было опасно. Надо кончать поскорее. Я чувствовал все же, что, не отдышавшись, не смогу опустить гроб в траншею. Вытерев руки, я осушил лоб платком и огляделся вокруг. Надгробие урсулинок, каменная плита на четырех массивных шарах, стала седой от росы. Рядом стоял куст боярышника, и лоскуты на нем, те, что были новее, становились все более нарядными в сиянии, шедшем с востока. Надо кончать. Я взялся за тачку, подъехал вплотную к траншее и, осторожно орудуя заступом, стал толкать гроб в могилу, пока он не ухнул туда с глухим протестующим шумом, словно покойник хранил еще свою хмельную строптивость. Торопясь изо всех сил, я стал кидать землю в траншею. Через четверть часа могила была засыпана. Через десять минут над могилой высился ровный холмик и участок вокруг был в образцовом порядке. Я бросил заступ на землю и обозрел результаты своих трудов с облегчением и торжеством. В ту же минуту я ахнул от ужаса: я стоял на пустынном, поросшем дроком лугу. Никаких следов кладбища не было и в помине, возле меня возвышалась могила Адского Билли, одинокая, как и прежде, а рядом — тачка и заступ. Я обернулся к реке. На том берегу лежало кладбище, окруженное глинобитной стеной с проломами, и ясно виднелась могила монахинь-урсулинок. Ветерок шевелил лоскуты на кусте боярышника. А вон и полуразрушенная часовня. Ни один камень не выпал из ее древних стен, и ничто не показывало, что она стоит на земле менее прочно, чем холмы по-соседству. Я поглядел на могилу рядом со мной и от души посочувствовал бедному Уолфу Тону Фицджеральду, которого так невзлюбили святые праведники. Хотя все случилось в точности как я рассчитал, я все же не мог отделаться от невольного изумления. Но птицы уже щебетали, где-то кричал петух. Мой хозяин любил вставать спозаранку. Забрав заступ и тачку, я поспешил домой, чтобы спрятать их снова в хлеву. Потом, осторожно ступая, я прошел к себе в комнату, сменил сорочку, переобулся, надел пальто и цилиндр. У меня снова был цивилизованный вид. Я вышел из дому, освежил лицо холодной водой, бросил прощальный взгляд на кладбище и зашагал в Уиклоу, откуда первый же поезд увез меня в Дублин. Через несколько месяцев, в Каире, я получил по почте пачку ирландских газет и вырезанную передовую статью из «Таймса», посвященную чуду. Отец Хики понес достойную кару за свое негостепрпимство. Комиссия, прибывшая в Фор-Майл-Уотер вслед за моим отъездом, нашла кладбище на том же самом месте, где оно стояло всегда. Растерявшийся отец Хики пытался представить комиссии какие-то объяснения, приведшие лишь к тому, что все чудо было тут же объявлено грубой мистификацией. Комментируя эти события и приводя другие примеры бессовестности церковников, газета писала: «Мы рады сообщить читателям, что преподобный Хики смещен церковным начальством с поста приходского священника в Фор-Майл-Уотер. Прискорбно, однако, что сторонники мистера Хики умудрились собрать двести подписей под абсурдной петицией, где утверждается, что священник был прав». Пьесу, как обычно, я написал сам, — это была сказка в трех действиях и ее сюжет строился на том, что герой, молодой персидский принц, владел волшебньш рогом. Мои произведения настолько хорошо известны, что вряд ли есть необходимость подробно рассказывать содержание сказки. Следует только напомнить читателю, что в центральной сцене второго акта праздник нарушается звуками рога, доносящимися из недр магнитной горы, куда принца заточила злая фея. Изобразить звуки рога должен был музыкант, игравший на корнет-а-пистоне в оркестре моего полка; мы условились, что он будет находиться не на сцене, а внизу, в холле, чтобы создать необходимое впечатление, будто звуки доносятся очень издалека. Нечер начался замечательно. Конечно, мои гости испытали вполне естественное разочарование, узнав, что я сам не играю в спектакле, но охотно простили меня, когда я извинился и в свое оправдание сослался на то, что мне приходится выполнять двойные обязанности — хозяина и режиссера. Лучшее место в зрительном зале занимала красавица Линда Фицнайтингейл. Соседним стулом, который я предназначал для себя, весьма бесцеремонно завладел Порчерлестер из двенадцатого пехотного полка, довольно милый молодой человек, наделенный некоторыми музыкальными способностями и сладеньким баритоном, который он имеет слабость выдавать за тенор. Любовь Линды к музыке граничит с фанатизмом, поэтому благодаря своему единственному достоинству Порчерлестер имел в ее глазах преимущество перед более солидными и зрелыми мужчинами. Я твердо решил прервать их беседу, как только освобожусь. Но это случилось не так скоро, ибо в дни домашних спектаклей я взял себе за правило лично проверять, все ли необходимое находится под рукой и на своем месте. Наконец мисс Ватерлоо, игравшая роль героини, пожаловалась, что моя беготня действует ей на нервы, и попросила меня пойти в зал отдохнуть. Я охотно подчинился и поспешил к Линде. При моем появлении Порчерлестер встал и произнес: — Я заглянул бы за кулисы, если, разумеется, туда пускают посторонних. Малейшая перестановка… — Хорошо-хорошо, — перебил он меня. Я буду все время держать руки в карманах. Ну, а как продвигаются ваши музыкальные занятия? Ах, полковник Грин, вы знаете Серенаду Шуберта? Ди-дли-ди-дам, дии-ди-дли-ди-дам, дии-дам, дии-дли-ди-ди-ди — кажется, что-то в этом роде? А мистер Порчерлестер поет ее? Но ему удаются только пошленькие романсы. А то, что требует серьезного отношения, глубины чувства, зрелого понимания, как, например… — Да, да. Я знаю, вы считаете мистера Порчерлестера легкомысленным. Так вам нравится эта Серенада? Собственно говоря… А вам она нравится? Я очарована ею. Я только ею живу последние три дня. Надеюсь, я буду иметь удовольствие услышать ее в вашем исполнении по окончании нашего маленького спектакля. О, я не осмелюсь! А вот и мистер Порчерлестер. Сейчас я возьму с него слово, что он споет ее нам. Если он не придет, пьеса погибла. Поспешно извинившись перед Линдой, я торопливо спустился в холл. Корнет-а-пистон лежал там на столике. Значит, Порчерлестер прибег к бесчестному обману, чтобы избавиться от меня. Я уже хотел вернуться и потребовать объяснений, но тут мне в голову пришло мысль, что корнетист мог оставить здесь свой инструмент после утренней репетиции, а сейчас и в самом деле не пришел. Однако слуга, которого я позвал, доложил мне, что солдат с военной точностью явился ровно в половине восьмого. Согласно моему приказанию, его провели в смежный с холлом зал, где был накрыт ужин, и дали ему стакан вина и сандвич. Значит, Порчерлестер обманул меня. Слуга вернулся к своим обязанностям, оставив меня в холле наедине с моим гневом, и тут, сам не знаю почему, я принялся разглядывать блестящий медный инструмент, лежащий на столе. Среди неодушевленных предметов, которые окружали меня, корнет как-то особенно выделялся своей молчаливостью и неподвижностью, как будто, затаив грозный звук, он намеренно поджидал случая выпустить его на волю. Я подкрался к столу и осторожно дотронулся указательным пальцем до одного из клапанов. Потом осмелел и нажал на него. Клапан щелкнул. Из зала донесся какой-то шорох, и я с виноватым видом отскочил от корнета. Зазвенел колокольчик суфлера, означавший, что корнетист должен приготовиться. Я не без смущения ждал появления оркестранта, моля бога, чтобы он не заметил, что я, как ребенок, трогал его инструмент. Но он не появлялся. Мое беспокойство усилилось, и я бросился в зал. Там во главе накрытого к ужину стола сидел солдат и спал непробудным сном. Рядом с ним стояли пять пустых графинов. Я схватил его за плечо и сильно встряхнул. Он что-то промычал, пьяно замахнулся на меня и вновь впал в бесчувственное состояние. В гневе поклявшись расстрелять его за этот бунт, я поспешил назад в холл. Колокольчик зазвенел снова. Это был сигнал трубить. На сцене ждали. В этот роковой миг я видел только один путь спасти пьесу. Я схватил инструмент, взял тонкий конец в рот и изо всей силы дунул. Но тщетно — в ответ не раздалось ни звука. Мне стало дурно от напряжения; полированная медь выскальзывала из моих вспотевших рук. Колокольчик вновь настойчиво нарушил губительную тишину. Тогда я сжал корнет, словно в тисках, набрал воздуха, прижал мундштук к губам так, что даже зубы заныли, и с остервенением плюнул в него. Раздался оглушительный рев. У меня чуть не лопнули барабанные перепонки; на люстре зазвенели хрустальные подвески; с вешалки посыпались шляпы; я сжал ладонями раскалывавшиеся от боли виски, и тут солдат — такой бледный, словно трубный глас пробудил его в день Страшного суда, — пошатываясь, вышел из зала и предстал взорам изумленных гостей, высыпавших на лестницу. В течение трех следующих месяцев я изучал искусство игры на корнет-а-пистоне под руководством специалиста. Он раздражал меня своими мещанскими манерами и утомительной привычкой повторять, что «трубка», как он называл корнет, больше чем любой другой инструмент, напоминает человеческий голос, но музыкант он был знающий и добросовестный, и я упорно продолжал занятия, невзирая на возражения соседей. Наконец я осмелился спросить его, достаточно ли я преуспел, чтобы сыграть соло для одного своего друга. Да к тому же вы слишком сильно дуете. Поверьте, сэр, тут не нужно так напрягаться, от этого звук только хуже. А что вы хотите сыграть для своего друга? Он изумленно уставился на меня и покачал головой. Это рассеяло его сомнения. Но даже после усердной практики я исполнял Серенаду весьма неуверенно и с большим трудом. Наконец я все-таки добился успеха. Здесь, дома, вы играете довольно прилично, поупражнявшись перед этим полчасика, но, когда меня не будет рядом, дело пойдет не так гладко, вот увидите. Я не принял всерьез этого совета, разумность которого теперь полностью признаю. Но в то время я был весь во власти давно задуманного плана сыграть Линде Серенаду. Ее дом у северного конца Парк-Лейн был расположен как нельзя более удобно для этой цели; я уже подкупил слугу, чтобы он впустил меня в палисадник перед домом. Как-то в конце июня я узнал, что Линда намерена провести вечер дома и отдохнуть от светской суеты. Это и был тот случай, которого я ждал. В девять часов я положил корнет в дорожный сак и поехал к Мраморной Арке, а дальше пошел пешком. Внезапно я услышал голос Порчерлестера. Не желая подвергаться расспросам, я предпочел опередить его и спросил, куда он направляется. Я не скрываю от вас этого, полковник, потому что вы человек чести и знаете, как она добродетельна. Я обожаю ее. Если бы только я мог быть уверен, что ей нравлюсь, я сам, а не просто мой голос, я был бы счастливей всех в Англии. Когда я смотрю на нее, у меня аж дух захватывает. Вы знаете, я так ни разу не набрался храбрости спеть ей Серенаду Шуберта после того, как она сказала, что это ее любимая вещь! Ей не нравится, как вы поете Серенаду? Я чуть ли не ревную ее к этой проклятой мелодии! Но я готов сделать что угодно, лишь бы доставить ей удовольствие, и завтра ее ждет сюрприз у миссис Локсли-Холл. Я даже брал уроки и работал без устали, чтобы спеть Серенаду по-настоящему хорошо. Только, если увидите Линду, помните: ни слова об этом. Это должно быть сюрпризом. Я знал, что его голос не выдержит сравнения с меланхолической нежностью, угрожающей мрачностью, сдержанной силой, которые искусный исполнитель способен извлечь из инструмента, лежащего в моем саке. Мы простились, и он вошел в дом Лииды. Через несколько минут я был в палисаднике и, укрывшись в тени кустов, смотрел на них — они сидели возле открытого окна. Их разговор не доносился до меня; казалось, Порчерлестер никогда не уйдет. Вечер был довольно прохладный, а земля сырая. Пробило десять часов, четверть одиннадцатого, половину одиннадцатого; я уже почти решил идти домой. Если бы Линда не сыграла на рояле нескольких пьес, я бы просто не выдержал. Наконец они поднялись, и теперь я мог разобрать, что они говорили. Как горячо я согласился с ней! Но вы могли бы спеть мне Серенаду. Ведь я вам сыграла целых три пьесы. Спокойной ночи. Вы вовсе не простужены. Но не важно. Больше я никогда вас об этом не попрошу. Спокойной ночи, мистер Порчерлестер. Раньше, чем я думаю! Если вы приготовили мне сюрприз, я вас прощу. Надеюсь, мы увидимся завтра у миссис Локсли-Холл. Он подтвердил это и поспешил уйти, видимо, боясь выдать свой план. После его ухода она подошла к окну и залюбовалась звездами. Глядя на нее, я забыл о своем нетерпении; зубы мои перестали лязгать. Я вынул корнет из сака. Линда вздохнула, закрыла окно и опустила белую штору. Одного вида ее руки в этот миг было достаточно, чтобы я превзошел все свои прежние достижения. Линда села у окна, и я увидел на шторе ее тень. Она сидела ко мне боком. Мой час настал. Парк-Лейн почти затихла, а Оксфорд-стрит была слишком далеко, и шум движения не мешал мне. Я начал. При первой же ноте Линда вздрогнула и прислушалась. Когда я закончил фразу и стало ясно, что именно я играю, она отложила книгу. Мундштук был холодный, как лед, губы у меня замерзли и не повиновались, поэтому, несмотря на величайшие старания, я никак не мог избежать тех хриплых, булькающих звуков, которые порой возникают даже у лучших корнетистов. Тем не менее, хотя я продрог и очень нервничал, справился я со своей задачей весьма прилично. Преисполняясь все большей уверенности в своих силах по мере того, как дело подвигалось к концу, я частично загладил несовершенство начала властной звучностью заключительных тактов и даже добился неплохой трели на предпоследней ноте. По возгласам одобрения, которые донеслись с улицы, когда я кончил, мне стало ясно, что там собралась толпа и что о немедленном бегстве не может быть и речи. Я положил корнет в сак и стал ждать, чтобы толпа рассеялась и можно было уйти. А пока я не отрывал глаз от тени в окне. Она писала. Неужели, подумал я, она пишет мне? Потом она поднялась; тень закрыла все окно, и я уже не мог различить ее движений. Я услышал звон колокольчика. Через минуту дверь дома отворилась. Я отступил за кадку с алоэ, но, узнав подкупленного мной слугу, тихо свистнул. Он подошел ко мне с письмом в руке. Сердце у меня забилось, когда я увидел его. Когда она позвонила, я позаботился, чтобы никто другой меня не опередил. Она сказала мне: «Вы найдете в саду джентльмена. Отдайте ему эту записку и попросите его идти домой. Он не должен читать ее здесь». Благодарю вас, сэр. Спокойной ночи, сэр. Я бежал до самой Гамильтон-Плейс, а там взял кеб. Десять минут спустя я был у себя в кабинете и дрожащими руками разворачивал письмо. Оно было без конверта, просто аккуратно сложено. Я развернул его и прочел: «714, Парк-Лейн, пятница. Дорогой мистер Порчерлестер…» Я остановился. Неужели она приписала ему мою Серенаду? Но тут возникал куда более важный и неотложный вопрос: имею ли я право читать письмо, адресованное не мне? Однако любопытство и любовь взяли верх над щепетильностью. Дальше в письме говорилось: «Весьма сожалею, что мое увлечение Серенадой Шуберта Вам представилось всего лишь поводом для насмешек. Я понимаю, это увлечение может показаться странным, но я бы не рассказала Вам о нем, если бы не считала Вас способным его понять. Возможно, Вам будет приятно узнать, что Вы совершенно излечили меня от него, а потому поверьте: отныне Серенада не будет вызывать у меня ничего, кроме смеха и горечи. Я даже не подозревала, что человеческое горло способно издавать подобные звуки, и, конечно, не догадывалась, какое представление Вы собираетесь устроить, когда Вы пообещали, что я услышу Ваш голос раньше, чем ожидаю. Еще только одно слово: прощайте! Я не буду иметь удовольствия встретиться с Вами у миссис Локсли-Холл, так как очень занята и не смогу быть у нее. По той же причине, к сожалению, я вынуждена отказаться от удовольствия принимать Вас у себя в этом сезоне. Искрение Ваша, дорогой мистер Порчерлестер, Линда Фицнайтингейл». Я почувствовал, что переслать это письмо Порчерлестеру значило бы причинить ему лишнюю боль. Я понял также, что мой наставник был прав и что я не рожден для игры на корнет-а-пистоне. И я решил оставить этот инструмент. Линда стала моей женой. Иногда я спрашиваю ее, почему она упорно отказывается принимать Порчерлестера, который дал мне слово офицера и джентльмена, что не знает, чем и когда он мог оскорбить ее. Но она каждый раз уклоняется от ответа. Если, по-вашему, мне неприлично так говорить, то вам следует обратиться к рассказам тех, чьи представления о женской скромности совпадают с вашими. Моя красота доказывается тем, что мужчины бросают на ветер немало времени и денег, выставляя себя на посмешище ради меня. Нот почему, хотя я всего лишь провинциальная красавица, я разбираюсь в тонкостях ухаживания и флирта не хуже любой другой женщины моего возраста и могу заранее предсказать — если вы из тех мужчин, которых я привлекаю, — что вы станете мне говорить и как вы станете это говорить во время нашей первой беседы, или второй, или третьей и так далее. Я много раз была помолвлена и иногда расторгала помолвку сама, когда думала, что он этого хочет, а иногда заставляла его сделать это, давая понять, что я так хочу. В перлом случае сожалела я, во втором — он; впрочем, несмотря на всю Соль разрыва, возникавшее при этом чувство облегчения было совершенно одинаково у обеих сторон. Я полагаю, теперь вы — кто бы вы ни были — вполне поняли мой характер или, по крайней мере, так вам кажется. Что же, тешьтесь этой мыслью сколько хотите. Но позвольте сказать вам, что флирт — это единственное развлечение, которого мне никогда не приходилось искать и которому я никогда не должна была учиться. Я люблю платья, танцы и теннис, о чем вы уже догадались. Кроме того, я люблю хорошую музыку, хорошие книги, ботанику, люблю сельские работы и люблю учить детей, о чем вы не догадывались. И если в наших краях я больше известна как красавица и кокетка и гораздо меньше как ботаник и учительница, то лишь потому что все твердо убеждены, будто мое назначение в жизни — поиски хорошей партии, и только. Мужчины, даже самые лучшие из них, ищут моего общества единственно для того, чтобы пожирать меня глазами, а вовсе не для того, чтобы упражнять свой ум. Сначала мне нравилось ощущение власти, которая давала мне возможность мучить их; но потом я поняла, что эти мучения им нравятся, как детям нравится, когда их щекочут, и пользоваться этой властью — значит напрягать все силы, чтобы забавлять их. Если бы не глупые мальчики, которые не пожирали меня глазами, а были в самом деле влюблены — бедняжки! Как-то вечером в октябре я получила телеграмму из столицы нашей провинции двадцать пять миль по железной дороге от одних знакомых, которые сообщали, что у них есть ложа в оперу и лишнее место для мепя. Если вы лондонец, то мне следует упомянуть, что оперные и другие труппы ездят в провинцию на гастроли и часто их принимают там гораздо лучше, чем в Лондоне. У меня хватило времени только вбежать в спальню, придать блеск моей красоте, наспех выпить чашку чаю и успеть к поезду шесть пятьдесят. Я ехала одна: если бы я не могла ходить без провожатых, мне просто пришлось бы все время сидеть дома. Мои братья слишком заняты, чтобы быть моими лакеями; отец и мать — люди пожилые, большие домоседы, и нельзя требовать, чтобы они жертвовали своим покоем ради развлечений дочери и ложились спать за полночь, а что касается горничной, то мне достаточно хлопот с самой собой, и я не могу заботиться еще об одной взрослой женщине. Кроме того, в наших местах в поезде чувствуешь себя, как дома; каждый кондуктор на линии знает пассажиров так же хорошо, как свою собственную семью. Вот почему вы совершенно напрасно усматриваете здесь нарушение благопристойности — да, я часто езжу в город по железной дороге, подъезжаю к театру, нахожу ложу моих знакомых, еду обратно на станцию и в довершение всех моих грехов сажусь в одиннадцатичасовой поезд, то есть возвращаюсь домой ночью, и все это без компаньонки или провожатого. Давали «Дон-Жуана», и, разумеется, спектакль был отвратительным обманом. Таково большинство оперных спектаклей — для тех, кто настолько хорошо разбирается в музыке, что способен читать оперные партитуры, как другие читают Шекспира.
Вскоре ей предстоит узнать эту страшную тайну… Пьеса «Профессия миссис Уоррен» была создана, чтобы привлечь внимание общественности к такому явлению как проституция. По мнению автора, виноваты не безнравственность мужчин и распущенность девиц. Виновато общество, в котором женщины вынуждены заниматься грязным делом, чтобы не умереть с голоду. Оружие и человек Произведение «Оружие и человек» вошло в цикл, который был опубликован под названием «Приятные пьесы». Действие разворачивается во время сербско-болгарской войны, в 1885 году. Юная девушка Райна проводила на фронт своего отца и жениха. В своих мечтах она видит, как любимый совершает подвиги, как он прекрасен в своей отважности. Команда смельчаков идет на смерть ради народа, и во главе жених Райны — так она себе представляет военные будни. Ее грезы развеет наемный солдат, вражеский офицер, который спрячется на балконе Райны во время отступления… Смысл произведения — разоблачение романтического отношения к жизни, идеализации войны. Комедия яркая и остроумная, имела большой коммерческий успех. Ее ставили в театрах и несколько раз экранизировали. Ученик дьявола Мелодрама, в которой писатель затрагивает тему христианства. Штат Нью-Гемпшир охвачен войной за независимость. В это неспокойное время умирает глава семейства Даджен. Все родственники поражены его последней волей. Он завещал дом сыну Ричарду, которого все считают недостойным. Ему свойственно общение с подозрительными личностями, он занимается контрабандой и участвует в авантюрах. Ричард подливает масла в огонь и обещает, что отныне семейное гнездышко станет домом дьявола… Возможно, кому-то кажется, что в пьесе присутствуют антирелигиозные взгляды. На самом деле произведение «Ученик дьявола» посвящено истинной вере, которой чужды навязанные правила. Цезарь и Клеопатра Эту пьесу называют самой яркой. Динамичный сюжет, живые персонажи и великолепный язык — все это «Цезарь и Клеопатра». Действие разворачивается в 48—47 годах до н.
Шоу Бернард
This edition has a preface by Oscar-winning actress Judi Dench. Pygmalion was first performed in 1914 and was an instant hit which then inspired the hit musical and award winning film, My Fair Lady. It tells the story of Eliza Doolittle and Henry Higgins, who tries to elevate a feisty flower girl out of her working-class roots and into high society.
Я убедился: относительно меня у вас были наилучшие намерения.
На вопрос о том, какие 5 книг вы бы взяли с собой на необитаемый остров, драматург ответил, что взял бы 5 книг с чистыми страницами. Эту концепцию в 1974 году воплотило американское издательство Harmony Books, выпустив книгу под названием «Книга Ничто», которая состояла исключительно из 192 пустых страниц. Она нашла своего покупателя, и впоследствии издательство не раз переиздавало эту книгу.
Драматург отозвался довольно критически о живописи в присутствии одного художника. У вас такой вид, что можно подумать, будто Англия голодает Шоу встретился с очень толстым джентльменом. Взглянув на худого Шоу, толстяк сказал: — У вас такой вид, что можно подумать, будто Англия голодает.
Писатель был вегетарианцем и дожил до 94 лет. В 70 лет на вопрос «как вы себя чувствуете?
В 1925 году драматург отказался от получения Нобелевской премии. Писатель всегда вел активную общественную деятельность, поддерживал идеи социализма и даже посетил СССР. За свою жизнь драматург создал около пятидесяти пьес.
Самыми популярными считаются следующие произведения: [ul]«Пигмалион»; «Цезарь и Клеопатра»; «Ученик дьявола»; «Смуглая леди сонетов»; «Дом, где разбиваются сердца»; «Святая Жанна». У драматурга не осталось наследников. Емкие и многогранные произведения Бернарда Шоу принадлежат к лучшим страницам истории английской литературы, а тонкий юмор и сатира делают их необыкновенно притягательными для современных читателей. Популярные книги.
Отточенное действие и великолепные пикировки влюбленных — в исполнении Валентина Гафта и Елены Королёвой.
Джордж Бернард Шоу 1856, Дублин, Ирландия — 1950, Хартфордшир, Англия — ирландский драматург, писатель, романист и лауреат Нобелевской премии по литературе 1925.
Зрелый период
- Чудесная месть
- Шоу Бернард
- Бернард Шоу: топ-5 лучших пьес во главе с «Пигмалионом»
- Бернард Шоу. Избранные сочинения в двух томах. Том первый: kotbeber — LiveJournal
- Бернард Шоу
- Авторизация
Эпистолярное наследие Шоу
Темы: Литература 12. Это, конечно, не юбилей, но повод вспомнить великого драматурга, чье парадоксальное мышление породило сотни афоризмов, которые сегодня, почти век спустя, кажется, приобрели еще большую актуальность. В своих сочинениях Шоу, прежде всего, покушался на предрассудки британцев, прямо говоря о том, о чем в викторианском обществе и позднее говорить было не принято. Андре Моруа, носитель совсем иных, галльских интеллектуальных традиций, в книге «Литературные портреты» нарисовал неожиданный, парадоксальный облик литератора и нобелевского лауреата, используя метод самого Шоу, который Моруа определяет так: — «проникать в святое святых окольным путем». Данная публикация — это значительно сокращенный перевод очерка Моруа, который в полном виде выйдет в издательстве «Азбука». Когда один журналист обратился к Шоу, только начинавшему свой литературный путь, и попросил описать себя, тот ответил: «Бернард Шоу — холост, ирландец, вегетарианец, лжец, краснобай, социалист, оратор, меломан, ярый противник положения женщин, навязанного им нашей культурой, почитатель искусства».
Этот первый обходной маневр — удачное начало, поскольку сразу же отсылает нас к типичному методу нашего автора — добиваться комического эффекта, говоря прямо и цинично одну только правду. Шоу будет всю жизнь стремиться к противоречиям. Его излюбленные сентенции намеренно опровергают прописные истины: «Не делай другому то, чего желаешь себе, ведь у вас могут не совпадать вкусы. Отведай все возможные и непременно поддавайся тем, что придутся тебе по душе. Чтобы понять Шоу, нужно видеть в нем ирландца и, прежде всего, протестанта.
Шоу охотно подвергает осмеянию тех, кто считал его пуританином. Но своим аскетизмом он и впрямь напоминает пуританина. Он не пьет спиртного, воздерживается даже от чая и кофе. Не курит и не ест плоти мертвых животных. Семья Шоу, в его описании, выглядит весьма необычно.
Отец был мелким служащим и с трудом сводил концы с концами, получая крошечную пенсию и занимаясь торговлей, впрочем, достаточно непрофессионально. Именно наблюдая за нравами собственной семьи, Шоу, как некогда Стендаль, научился презрению и выказывал его с жестокой прямолинейностью. Мать Бернарда Шоу, моложе мужа по меньшей мере лет на двадцать, была женщиной умной и отличалась редкой музыкальностью; она хорошо пела и выступала на сцене. С детства Бернард Шоу любил напевать арии из опер и благодаря своим знаниям в этой области в начале литературной карьеры подвизался как музыкальный критик. Подростком его забрали из школы, «где он обычно был самым отстающим», и он поступил на работу младшим клерком в дублинскую торговую контору с годовым окладом восемнадцать фунтов.
Ему там не нравилось, но поскольку, с одной стороны, родившись кальвинистом, он усвоил истину, что человек не способен противиться предопределению свыше, а с другой, родившись ирландцем, понял «тщетность того, что не является истинным предназначением в жизни», то все бросил и последовал за матерью, уехавшей из Ирландии в Лондон. До двадцати трех лет он все еще трудился в разных конторах, но мечтал писать, и трудно понять, почему, обладая не только умом, но и с юности — таким оригинальным стилем, с 1876 по 1885 год он смог выручить за свое сочинительство всего шесть фунтов стерлингов. За это время он написал пять романов, но все они были отвергнуты издателями. Впрочем, от своего безденежья Шоу не страдал: «Не могу утверждать, что я познал настоящую бедность, скорее, наоборот. Прежде чем я стал зарабатывать на хлеб насущный литературным трудом, я имел доступ к замечательной библиотеке Британского музея.
И к прекрасной картинной галере рядом с Трафальгарской площадью. Чего большего мог бы я желать, будь я богат? Что я мог бы купить? Но я не курю.
Но он любит женщину из плоти и крови, которая энергично предъявляет свои права: для нее история начинается там, где она заканчивается для него. В политике, как и в любви, Шоу хочет быть анти-романтиком. Остров Кинг Джордж. Антарктика 2020.
Фото: Григорий Ярошенко Шоу выступает за сильное правительство; он всегда высоко отзывался о диктатуре Москвы. Но, будучи социалистом, он далек от ортодоксального социализма. Он, как и Уэллс и это то немногое, что их роднит , категорически отвергает идею классовой борьбы: «Богатые и бедные одинаково отвратительны. Что до меня, я ненавижу бедных и страстно жажду их искоренения. Я немного жалею богатых, но также прилагаю все усилия, чтобы их истребить. Рабочие классы, профессиональные классы, зажиточные классы, руководящие классы — все они омерзительны, что те, что эти. У них вообще нет права на существование». Несмотря на то, что Шоу — революционер и жаждет изменить существующий социальный порядок, он считает, что одной политической революции будет недостаточно.
Бесспорно, человек должен измениться. Такой человек, каким он предстает сегодня, такой человек, какими являемся мы, не может существовать: он разрушает самого себя. Созданные им политические, коммерческие, международные законы предают его; его предает и его наука. Он должен породить Сверхчеловека, приспособленного к социальной жизни, к научной среде, иначе после нескольких войн и смертельных кризисов этот человек уступит место более совершенному биологическому виду. Шоу верит в созидательную эволюцию, в усилие, свойственное каждому творению, дабы превзойти самое себя. Бог у Шоу находится в процессе создания самого себя. Эволюция — на пути к Божеству. Человек отличается от микроба лишь тем, что опередил его на этом пути.
Если человек откажется от усилий, Жизнь пойдет на новый эксперимент. У нее в запасе бесконечное Время и несчетное число попыток. Театр может существовать только в том случае, если зритель согласится с рядом условностей. Диалоги Шоу совершенно немыслимы в обычной жизни, но театр — это не обычная жизнь. В основе театра лежит религиозный обряд, и люди охотно воспринимают размышления о вечном, которые им предлагает религиозная обрядность. В Англии с 1900 года Шоу проповедовал на самые насущные темы. Нравы элиты были в ту пору достаточно свободными, но Миф о респектабельности владел лучшими умами. Шоу нанес решающий удар и выиграл битву.
Если английская молодежь лишена известного лицемерия, то это заслуга Шоу. Но если он и был мощным деструктором, то почти ничего не достиг как созидатель.
В предисловии к роману «Незрелость», опубликованному через сорок с лишним лет после его создания, Шоу трижды повторяет, что он «прирожденный коммунист» и что именно этим объясняется его нежелание стать винтиком в машине капиталистического общества. О том, как складывались обстоятельства жизни Бернарда Шоу, прекрасно описано Эмрисом Хьюзом в серии биографий «Жизнь замечательных людей». Автор был хорошо знаком с Бернардом Шоу. Почти всю книгу писал он в библиотеке Палаты общин. Помощь в этом ему оказывали и в библиотеке Британского музея, и в России его друзья, в том числе Самуил Яковлевич Маршак, встречавшийся с Бернардом Шоу в Ленинграде во время его визита в советскую Россию. В предисловии к изданию материалов о Бернарде Шоу Эмрис Хьюз написал: «В сущности, это лишь введение в биографию Шоу, которое должно облегчить читателю знакомство с его огромнейшим литературным наследием. Можно ли считать эту книгу предисловием — ведь сам Шоу так любил писать предисловия!
В ней голос самого Шоу слышен чаще всего: я широко цитировал его произведения, и критикам, которые скажут: «Не слишком ли много цитат?
На тот же вопрос в 90 лет он весело говорил: «Прекрасно! Писатель дожил до 94 лет, оставаясь в трезвой памяти и полным сил.
На вопросы о своем долголетии отвечал: «Я никогда не относился к жизни серьезно». Бернард Шоу оставил неизгладимый след в литературе и мышлении своими замечательными произведениями. Одна из способностей писателя было умение облекать сложные темы в краткие и запоминающиеся фразы.
Итак, сегодня подборка лучших цитат гениального Бернарда Шоу: 1. Деньги — не главное в жизни! Только не забудьте ими обзавестись, прежде чем сказать такую глупость.
Подчеркивая важность денег, Бернард Шоу с юмором напоминает нам, что не следует недооценивать их значение. Мир состоит из бездельников, которые хотят иметь деньги, не работая, и придурков, которые готовы работать, не богатея. У оптимистов сбываются мечты.
У пессимистов — кошмары. Эти слова демонстрируют противоположность позитивной и негативной точек зрения. Оптимистичные люди, как правило, видят, как их мечты и цели осуществляются, в то время как пессимисты, как правило, сталкиваются с негативными результатами или проблемами.
Свобода означает ответственность.
Две страсти Бернарда Шоу
Как только она узнала, чем мать зарабатывает на хлеб, бросает ее и стремится найти себе честный источник доходов. Эта пьеса драматурга демонстрирует реформаторскую направленность его творчества, в котором есть место для абсолютно новых тем в литературе, острых и злободневных, социальных и политических. Этот новый для чопорной Англии жанр получил название реалистическая драма. В пьесах Шоу присутствует сатира и юмор, отчего они становятся невероятно притягательными и простыми в изложении. Подняв волну негодования и отрицания, «неприятные пьесы» драматурга сменились целой серией «приятных пьес» — «Избранник судьбы», «Оружие и человек», «Кандида», «Поживем — увидим». В конце 19-го, начале 20-го веков Шоу, как человек, обладающий полностью сформированным мировоззрением, пишет произведения, ставшие шедеврами на все времена — «Цезарь и Клеопатра», «Майор Барбара», «Пигмалион», «Человек и сверхчеловек». По емкости, сложности и многогранности пьесе «Пигмалион» трудно найти равных. Множество критиков и литераторов занимались ее изучением, выпустили невероятное количество книг и монографий. Центральные герои пьесы — бедная продавщица цветов Элиза Дулитл и ее поклонник — благородный, состоятельный светский джентльмен Хигинс. Он решил, что у него получится превратить цветочницу в даму из высшего света, как когда-то Пигмалион превратил кусок мрамора в прекрасную Галатею. Первое издание книги Бернарда Шоу «Пигмалион» Элиза удивительным образом преобразуется, проявляя лучшие качества своей души — благородство, доброту, отзывчивость.
Два джентльмена в шутку заключают спор между собой, даже не подозревая, что для Элизы он может стать настоящей трагедией, потому что они не сумели разглядеть всю красоту ее души. Бернард Шоу делает заметки Еще одно знаковое произведение Бернарда Шоу — пьеса «Дом, где разбиваются сердца», которую он написал вскоре после окончания Первой мировой войны. Драматург чуть ли не прямым тестом обвинял английских интеллигентов и верхушку общества в том, что Англия, как и вся Европа пережили ужасы войны, разруху и смерть. Литературные критики сумели разглядеть в этом произведении влияние на Шоу творчества Чехова и Ибсена. В этой сатирической драме присутствует символизм, гротеск, аллегории. После этой войны Шоу понял, что идеи социализма ему импонируют все больше. До самой своей смерти драматург прославлял социалистическую Россию, считал, что она пример для всех развитых стран. Он говорил, что СССР идет единственно верным и правильным путем. К концу жизни Шоу полностью принял идеи режима Сталина, он даже побывал в Советском Союзе в 1931-м. Бернард Шоу пришел к выводу, что только благодаря диктатору можно добиться порядка в стране и обществе.
Но после того, как лидером нацистов стал Гитлер , писатель понял, что был не прав. В 1923-м драматург выпустил пьесу «Святая Иоанна», которую поклонники и критики назвали одной из лучших в его творческой биографии. Произведения автора, вышедшие следом за этой пьесой — «На мели», «Горько, но правда», «Женева», «Миллионерша», при жизни драматурга так и остались невостребованными. Все свои произведения автор условно относил к трем категориям — приятным, неприятным и для пуритан. Неприятные пьесы отражали тот ужасный социальный строй, который существовал в те времена в Англии. Цель приятных пьес — развлечение зрителя. Произведения для пуритан должны были показать отношение самого драматурга к официальной лжеморали. Свое мнение по поводу этих пьес Шоу выразил в предисловии к сборнику 1901 года. Он сказал, что не считает себя ханжой, и абсолютно не боится изображать в своих произведениях чувства, но он категорически против того, чтобы все события и действия героев происходили исключительно по любовным мотивам.
Шоу использовал их как основные средства для раскрытия сложных идей.
В его пьесах часто затрагивались такие серьезные темы, как социальное неравенство, политика, религия, лицемерие викторианского общества, но он использовал юмор, чтобы сделать эти серьезные темы более понятными и увлекательными. Шоу считал юмор эффективным способом оспорить точку зрения зрителей и побудить их к критическому мышлению. Для произведений Шоу характерна интеллектуальная строгость. Его пьесы часто содержат сложные и многослойные рассуждения на самые разные темы, а сам он был известен своим искрометным остроумием и проницательностью. Шоу был убежденным социалистом и использовал свои произведения для отстаивания своих интересов, в том числе для решения проблем классовой борьбы, неравенства и социальной справедливости. Персонажи Шоу часто говорят в изысканной, красноречивой и заставляющей задуматься манере.
В начале своей карьеры Шоу написал пять романов. В своих пьесах Шоу совершенно порывает с чопорной пуританской моралью, всё ещё свойственной значительной части зажиточных кругов английского общества.
Он называет вещи их настоящими именами, считает возможным изображать любое житейское явление и до известной степени является последователем натурализма. Когда опыт и популярность Шоу возросла, его пьесы стали менее сосредоточены на реформах, которые он отстаивал, но их развлекательная роль не уменьшалась.
Здесь вы можете прочитать интересные книжные топы и рекомендации, узнать новые факты о писателях и книжных новинках, да и просто найти хорошую книгу перед сном. По тегам «Что почитать? Показать полностью Правила сообщества Мы не тоталитаристы, здесь всегда рады новым людям и обсуждениям, где соблюдаются нормы приличия и взаимоуважения. Если вы нашли желаемую книгу, пропишите в названии поста [Найдено], а в самом посте укажите ссылку на комментарий с ответом или укажите название книги.
Джордж Бернард Шоу - список книг по порядку, биография
Бернард Шоу (George Bernard Shaw, 1856-1950). Шоу Джордж Бернард (Shaw George Bernard) (1856 г. – 1950 г.) -ирландский драматург, философ, прозаик, выдающийся критик своего времени и самый прославленный драматург второй половины XIX века. Родиной Шоу была Ирландия, он родился в городе Дублин. Письма» Информация о книге: описание, содержание, в каких магазинах можно купить, скачать, читать.
Primary Sidebar
- Шоу Бернард - скачать бесплатно все книги Шоу Бернард
- Строка навигации
- Бернард Шоу. Мастер острого словца
- Бернард Шоу читать все книги автора онлайн бесплатно
- Primary Sidebar
- Навигация по записям
Второй после Шекспира. Почему нужно прочесть Бернарда Шоу
| Шоу, Джордж Бернард — Википедия | Бесплатно скачать книги Бернард Шоу в форматах fb2, epub можно у нас на сайте. |
| Лучшие произведения Бернарда Шоу: топ-10 книг | Джордж Бернард Шоу прослыл среди современников если и не мудрецом, то человеком потрясающе острого ума и языка. |
| Книги Шоу Бернарда Джорджа - скачать бесплатно, читать онлайн | Читать книги автора Бернард Шоу, онлайн бесплатно можно без регистрации на сайте. |
| Книги и аудиокниги автора: Бернард Шоу | Джордж Бернард Шоу — известный британский (ирландский и английский) писатель, романист, драматург, лауреат. |
Шоу Бернард - все книги автора
Бесплатная доставка книг автора Шоу Джордж Бернард в магазины сети и другие удобные способы получения заказа. Акции и скидки! С именем блестящего английского драматурга Джорджа Бернарда Шоу связывают не только его замечательные литературные произведения, но также множество различных шуток, анекдотов, острот, которые создали ему славу одного из самых остроумных людей на свете. библиотека ЛибКат.