Борис Юльевич Кагарлицкий (род,29 августа 1958,Москва) — российский социолог,левый публицист,кандидат политических наук,Биография Сын известного литературоведа и театроведа Ю, И, Кагарлицкого,Был студентом ГИТИСа,где его отец был профессором. Поводом для возбуждения дела стал пост о взрыве на Крымском мосту в октябре 2022 года: Кагарлицкий рассуждал об экономических и политических последствиях взрыва и его смысле с «военной точки зрения». Борис Кагарлицкий* – российский социолог, левый публицист, видеоблогер, кандидат политических наук. Борис Юльевич Кагарлицкий (род,29 августа 1958,Москва) — российский социолог,левый публицист,кандидат политических наук,Биография Сын известного литературоведа и театроведа Ю, И, Кагарлицкого,Был студентом ГИТИСа,где его отец был профессором.
Борис Юльевич Кагарлицкий
| Кагарлицкий Борис Юльевич — Краткие биографии | КАГАРЛИЦКИЙ Борис Юльевич. |
| Социолога Бориса Кагарлицкого внесли в реестр террористов и экстремистов | Борис Юльевич Кагарлицкий — видный российский философ, историк, социолог и общественный деятель левого толка, лауреат Дойчеровской премии. |
Борис Кагарлицкий
| Борис Кагарлицкий – биография, фото, личная жизнь, сейчас | Кагарлицкий Борис Юльевич (1958) — директор Института проблем глобализации с апреля 2002 г. Социолог, журналист, публицист. |
| Кагарлицкий, Борис Юльевич | После окончания школы в 1975 г. Борис Юльевич поступает в ГИТИС, где преподает его отец, на театроведческий факультет. |
Иноагента Бориса Кагарлицкого освободили в зале суда. Суд назначил штраф в 600 тыс. рублей
Таким постепенно Борис Кагарлицкий стал тем, кого был принято называть левыми диссидентами. Находясь под пристальным вниманием органов государственной безопасности, он был лишен возможности получить полноценное высшее образование. Сотрудничал с самиздатовскими журналами. В начале 80-х гг.
Малютиным вёл борьбу за социалистическую ориентацию новой организации.
Летом-осенью 1989 года в связи с ослаблением влияния социалистического крыла МНФ Б. Кагарлицкий создаёт Московский комитет новых социалистов МКНС , постепенно отходя от участия в деятельности фронта. В начале 1990 года вошёл в блок кандидатов в народные депутаты «Демократическая Россия» и в марте был избран депутатом Моссовета. Один из авторов предвыборной программы «Город для горожан», которую поддержало около ста кандидатов в депутаты Моссовета от блока «ДемРоссия».
В Моссовете открыто выступил против Гавриила Попова. Уже летом 1990 года вышел из «ДемРоссии», создав депутатскую группу «Московские левые» позднее «Фракция труда». В июне 1990 года участвует в создании Социалистической партии и избирается в её исполком. Летом-осенью того же года участвовал в попытке организации левого блока «Народное самоуправление», который должен был противостоять как консерваторам из КПСС, так и демократам из «ДемРоссии».
Весной 1991 года участвовал в попытке выдвинуть Татьяну Корягину в мэры Москвы от левых, но неудачно. В августе 1991 года вошёл в число инициаторов создания Партии труда ПТ. В январе 1992 года Кагарлицкий становится членом Совета Московской городской организации ПТ, а в октябре членом Совета и исполкома партии. В 1993 году Б.
Кагарлицкий, разочарованный тем, как идёт становление Партии труда, пытается договориться об объединении с Социалистической партией трудящихся. В 1994 — 1995 годах, во многом из-за конфликта с руководством ФНПР, Партия труда фактически прекратила своё существование, хотя и формально не была распущена. Осенью 1997 года баллотировался в Московскую городскую думу от Блока Николая Гончара, но проиграл выборы. После этого Б.
О том, что биография Кагарлицкого будет связана с творческими начинаниями, близкие и родственники догадывались с самого начала, ведь он рос в среде, где все располагало к писательскому ремеслу. Обучение завершилось в 1980-м, но защита диплома состоялась спустя 8 лет. Бориса уличили в антиобщественной деятельности и антисоветской пропаганде, поэтому исключили из кандидатов в члены КПСС. Личная жизнь Борис Кагарлицкий состоит в браке. Его жену зовут Ирина Глущенко, она работает журналистом. У пары есть дочь Ксения Кагарлицкая.
Социолог ведет аккаунт в «Инстаграме», где периодически публикует фото. Борис делится с подписчиками деталями личной жизни. Например, фолловеры знают о его любви к домашним животным — коту и собаке. Некоторые нюансы публицист предпочитает оставлять за кадром, поэтому информация о его росте и весе остается закрытой. Карьера Политика интересовала Бориса с институтской скамьи. Он придерживался левых социалистических взглядов и с 1977 по 1982 год являлся представителем соответствующего объединения.
С 1987 по 1988 год Борис возглавлял Федерацию социалистических клубов в составе других лидеров. В период с 1989-го по 1971-й Кагарлицкий работал обозревателем в агентстве «ИМА-пресс». В конце 1990-х публицист управлял Московским народным фронтом и состоял в Координационном совете МНФ. Он инициировал организацию комитета новых социалистов из числа партнеров по МНФ. На волне перестройки Кагарлицкий стал депутатом Моссовета и представителем исполнительного комитета Социалистической партии, а также Партии труда, в которую входил с 1991-го по 1994-й. Продолжая журналистскую деятельность, Борис писал обзоры для профсоюзной газеты «Солидарность» и выступал экспертом от лица Федерации независимых профсоюзов РФ.
Партия труда распалась в 1995 году. Кагарлицкий в этот период работал в Институте сравнительной политологии РАН. В 2000-х политик инициировал создание движения антиглобалистов и занимал пост директора Института проблем глобализации. С 2005-го он состоял в редакционном совете издания «Правда инфо». Тогда же Кагарлицкий стал членом Московского городского комитета левого фронта, выступая против засилья олигархии в стране. За плечами публициста к 2019 году оказалось несколько книг, в которых он описывал собственные взгляды.
Социолог-иноагент Кагарлицкий* включён в список террористов и экстремистов
Компартия Зюганова стала de facto одним из главных кремлевских "проектов" 1990-х годов, сумев объединить вокруг себя — при помощи административных рычагов и государственной финансовой поддержки — значительную долю протестного электората, бесстыдно-лицемерно проповедуя под красными знаменами классовый мир, необходимость капиталистических реформ и оголтелый национализм. Союз Правых сил — просто нанятая олигархическим капиталом и высшей бюрократией лоббистская группа, так сказать политическая гвардия постсоветского либерального фундаментализма. Что же касается "Родины", то это относительно недавний кремлевский "проект", задуманный для перехвата части влияния КПРФ. Эта партия сочетает социальную демагогию с антикоммунизмом, ультраправым национализмом и верной преданностью политике капиталистических реформ. Что можно ожидать от этой "оппозиции", кроме простой перемены лиц в креслах политического Олимпа и табличек на дверях кабинетов? Какие бы тактические разногласия ни отделяли все эти партии друг от друга и от той клики, которая сегодня верховодит за кремлевской стеной, эти разногласия имеют глубоко вторичный характер перед лицом тех общих целей, которые всех их объединяют. Победа одной из этих сил или их группы может частично изменить характер кремлевской политики, сделать ее, к примеру, более жесткой по отношению к Западу или, наоборот, более дружественной. Но это нисколько не изменит общего политического курса, нацеленного на дальнейшее проведение капиталистических реформ и являющегося кардинально враждебным интересам абсолютного большинства населения. Однако все это выглядит совсем иначе для "левого" Кагарлицкого. Он считает, что именно от этих сил можно ожидать действительной демократизации России, только в них спасение.
Выступая на пресс-конференции по поводу презентации "Штормового предупреждения", он заявил: "На мой взгляд, абсолютно необходима своего рода революция внутри оппозиции. Это главный вывод, к которому мы пришли... Если мы хотим демократических перемен в обществе, то начинать надо с самой оппозиции, нужна революция внутри самой оппозиции". Это приведет, продолжил он, к "повороту" в сторону "социальных интересов", в сторону "интересов большинства населения". Как это ни удивительно, но именно таково убеждение Кагарлицкого. Защищая его от недобросовестных атак со стороны политически коррумпированного крыла "левых" и признавая, что его стремление бороться с политической коррупцией вполне справедливо и соответствует самым элементарным требованиям порядочности и здравого смысла, мы в то же время самым решительным образом осуждаем политическую концепцию, которая стоит за выраженной им позицией. Борис Кагарлицкий с головой разоблачил себя как вульгарный демократ, мечтающий о "правильной", "настоящей" буржуазной демократии в то время, когда речь должна идти о радикальном сломе всей существующей политической надстройки вместе с ее фиктивной "оппозицией". Добиться демократизации России невозможно путем "обновления" политических структур, выросших в постсоветское время. Они прогнили и коррумпировались насквозь и притом безвозвратно, потому что вопрос не в субъективной честности и порядочности отдельных лиц, составляющих власть или оппозицию, а в самом механизме капиталистического режима, неудержимо ведущего в сторону все большего социального неравенства, все большей пропасти, отделяющей привилегированное меньшинство от абсолютного большинства.
Коррупция выступает лишь формой, в рамках которой имущий слой реализует свои интересы, продвигая нужные решения через чиновничий аппарат или политические партии. Действительная демократизация России возможна и мыслима только в рамках борьбы за коренное изменение социально-экономических основ общества, в котором интересы частных прибылей будут починены удовлетворению реальных нужд рядовых граждан. Для этого требуется создание нового массового движения рабочего класса, опирающегося на независимую революционную программу интернационального социализма. А это как раз перспектива, которую Кагарлицкий напрочь отвергает. Надо сказать, что политическая биография Кагарлицкого знает эпизоды и страницы, вызывающие уважение; в особенности они относятся к тому периоду, когда он был социалистическим диссидентом при брежневском режиме. Уже тогда его политическое мировоззрение имело серьезные изъяны, — в том случае, конечно, если рассматривать Кагарлицкого в качестве фигуры, выступающей от имени марксизма. Но это могло быть отнесено к специфическим особенностям того времени: закрытости советского общества, трудностям в доступе к информационным источникам, тоталитарном прессе бюрократии, делавшем любое свободное слово поводом для свирепых репрессий, отсутствием политического опыта, наконец, необходимостью усвоения того идейного наследия, которое было накоплено международным социалистическим движением в течение послевоенного периода. Однако то, что было до известной степени простительно тогда, в эпоху до горбачевской "перестройки", стало совершенно недопустимым — с точки зрения революционного марксизма — позднее, когда советское общество вступило в период бурного политического брожения и вскоре после этого, когда крах Советского Союза поставил все вопросы классовой борьбы в их более-менее "классический" контекст. Мы не предполагаем представить подробную политическую биографию Б.
Кагарлицкого или прокомментировать все его многочисленные писания. Достаточно охарактеризовать некоторые ключевые эпизоды его эволюции и дать критическую оценку наиболее важных идейно-политических вопросов, которые он затрагивает. Несмотря на определенные колебания, неизбежные для любого образованного, думающего автора, Кагарлицкий на всем протяжении последней четверти века оставался верен нескольким основным положения своего мировоззрения. Эти общие черты характерны для мелкобуржуазного демократа и противоположны ориентирам революционного марксиста: нежелание бороться за идейную ясность, поощрение интеллектуальной аморфности и путаности — под видом "широты" взглядов; отказ от борьбы за построения независимой политической партии рабочего класса; вместо этого — стремление собрать вокруг себя как можно больше разношерстной радикализованной публики при неизменной ориентации на поддержку тех или иных слоев правящей элиты бюрократии или буржуазии ; подмена пролетарского интернационализма фразами о "солидарности" в духе морального сочувствия или организационной координации при общем стремлении к союзу с национально-ориентированными реформистами; всегдашний субъективизм оценок и дух группового сотрудничества вместо стремления к открытому и принципиальному выражению своей позиции. Для того чтобы понять, каким образом сформировались основы мировоззрения Бориса Кагарлицкого как ведущего "легального" левого политика постсоветской России, необходимо кратко рассмотреть, какие процессы происходили в общественно-политической жизни Советского Союза в 1970-х — начале 1980-х годов прошлого века. В СССР этот период принято называть брежневским "застоем", хотя само это понятие, вполне здравое по своему общему смыслу, требует более конкретного описания. Причина этого лежала в самих успехах советской экономики и соответствующим технологическим и организационным усложнением всего народно-хозяйственного механизма. Методы бюрократического командования и "планирования", дававшие относительные результаты на примитивном уровне экономического развития 1920-1930-х годов, не могли более обеспечивать дальнейшего движение вперед, — причем это справедливо как в отношении количественных показателей роста, так и применительно к качеству продукции, особенно потребительских товаров. Невозможно говорить об экономическом кризисе в СССР 1970-х годов в том смысле, который приложим, например, к 1990-м годам, когда происходило масштабное падение производства, закрытие и банкротство целых отраслей промышленности и выброс на рынок труда десятков миллионов работников, ставших в одночасье ненужными.
В позднебрежневский период кризис выражался скорее в общей стагнации, в исчерпанности прежних форм и методов хозяйствования, в накоплении диспропорций, — что представляло собой громадную угрозу, но само по себе не делало еще советскую экономику фатальным банкротом. В социальной сфере продолжалось проведение мер в интересах широких слоев трудящихся. Условия труда носили относительно "цивилизованный" характер, если учитывать интенсивность и продолжительность рабочего дня и гарантированный оплачиваемый отпуск. Значительная доля семей могла перебраться в дешевое и относительно комфортное городское жилье. Словом, именно в этот период жизнь советского общества впервые стала обретать "нормальный" характер, а суровые тяготы и страдания поколений, прошедших годы индустриализации и коллективизации, а затем войны и первых послевоенных лет ушли, казалось, навсегда в прошлое. Однако в духовной атмосфере и культурной жизни 1970-х годов — несмотря на очевидные и весьма значительные достижения в литературе, кино и театре — кризис ощущался весьма остро и имел наиболее выраженный характер. Он проявлялся во все большем массовом отчуждении от официально декларируемых целей, в разочаровании тем сортом "социализма", который строился под руководством привилегированной партийной номенклатуры. Сама она все глубже погружалась в пучину цинизма и коррупции. Хрущевская "оттепель", казалось, открыла дорогу десталинизации, очищения социализма от "деформаций" периода "культа личности" и возрождения форм советского народовластия.
Увы, эти надежды оказались быстро похоронены самой бюрократией, испытывавшей смертельный страх перед эгалитаристскими устремлениями советского народа, стремившегося демократизировать формы управления партией и государством. Жестокое подавление событий в Новочеркасске в 1962 году показало, что бюрократия будет беспощадно карать любой протест против ее властных привилегий, а ввод советских войск в Прагу в 1968 году окончательно похоронил надежды на то, что лицо "реального социализма" имеет более гуманный характер по сравнению с эпохой Сталина. Идеологический кризис сталинизма В общественном мнении резко усилились брожение и фрустрации. Значительная часть интеллигенции повернула в сторону отказа от самой социалистической перспективы в пользу примирения с буржуазной цивилизацией, притягательность которой усилилась благодаря эпохе послевоенного экономического бума и социальных реформ на Западе. Этот сдвиг главным образом и можно рассматривать в качестве основного вектора тех духовных перемен, которые происходили в эпоху "застоя". Рука об руку с этим шла активизация сил, делавших ставку на русский национализм. В высших эшелонах советской бюрократии оформилось несколько центров, которые со второй половины 1960-х годов настойчиво и целенаправленно покровительствовали неофициальным формам проявления русского национализма, — как это хорошо показано в недавно вышедшей книге Н. Разумеется, русский национализм с самого начала был неотъемлемым элементом сталинизма как идеологии национальной бюрократической элиты, однако с конца 1960-х годов эта тенденция стала все более открыто выступать как нечто самостоятельное, в полном отрыве от идей социализма. Что касается более широких слоев, то возможность социалистического обновления еще продолжала до известной степени служить путеводной нитью, а с началом "перестройки" даже получила новый временный импульс.
Но все же в целом это было больше настроением, бессознательной привычкой, специфическим проявлением национальной психологии, нежели действительно осознанным пониманием исторического процесса и его всемирных альтернатив. К сожалению, характерной чертой советского общества в том виде, каким он вышел из кровавой трагедии Большого террора, — когда были физически уничтожены несколько поколений социалистической интеллигенции и рабочих, — было то, что живая связь с историей революции Октября 1917 года и ее политическими основами оказалась утрачена. Советские люди в широком смысле слова перестали осознавать "связь времен" и в результате этого стали маловосприимчивы к угрозе реставрации капитализма — перспективе, все более открыто проповедовавшейся не только прозападными диссидентами 1970-1980-х годов, но и, более косвенным образом, элитными отрядами самой бюрократии. Стоит напомнить, что Мих. Лифшиц, одна из крупнейших фигур советской теоретической мысли, еще в конце 1960-х годов говорил о "засилье либерала" в среде партийно-государственной элиты. Усиление прозападно-либеральных и националистических тенденций объективно выступало в качестве двуединого процесса, в рамках которого происходил поворот в сторону от идей социализма. Необходимость выработки жизнеспособной альтернативы сталинизму слева в условиях этих господствующих тенденций стала как никогда острой. Объективно на карте стояло само существование Советского Союза. Но именно в этот период те оппозиционные силы и течения в СССР, которые считали себя социалистическими, переживали глубокий кризис.
Наиболее значимой и символичной фигурой в этом отношении был историк Рой Медведев, с которым Кагарлицкий был лично знаком и который, по словам Кагарлицкого, оказал на него существенное влияние на рубеже 1970-80-х годов. Рой Медведев Выступив на арену общественно-политической борьбы в период хрущевской "оттепели", Рой Медведев занял вскоре место ведущего представителя социалистической оппозиции официальному сталинизму. Однако эта оппозиция радикальным образом отличалась от той Левой оппозиции, которая существовала в СССР в 1920-30-е годы и была связана с интернациональной программой Октября 1917 года. При всех драматических особенностях ее эволюции как массового течения в партии, она в целом ориентировалась на Льва Троцкого и его идеи. Если левая оппозиция двух первых послереволюционных десятилетий рассматривала сталинизм как отрицание наиболее фундаментальных принципов и целей революции, то в 1960-е годы оппозиция номенклатуре слева, по существу, не выходила за рамки "генеральной линии", представляя собой лишь наиболее левый фланг официальной государственной идеологии. Взгляды Роя Медведева, сформировавшиеся в целом в период после "эпохи 1937 года", с самого начала впитали в себя ряд основных догматов сталинизма — прежде всего признание поражения троцкизма 1920-30-х годов исторической неизбежностью и ориентация на строительство социализма "сначала" в национальных рамках, чему соответствовало стремление к созданию "сильного" государства. Важной составляющей этой общей ориентации был русский национализм, хотя в случае Роя Медведева он принимал — по крайней мере, поначалу — достаточно просвещенную форму. Не представляя собой какого-либо решительного разрыва со сталинизмом, Р. Медведев оказался неспособен выработать по-настоящему самостоятельную и, стоить добавить, марксистскую линию в момент усилившего брожения и дифференциации в среде советской интеллигенции и политических диссидентов.
Его работы того времени показывают, до какой степени он, по существу, шел по пути последовательной капитуляции перед сталинизмом и русским национализмом. Так, полемизируя в середине 1970-х годов с Солженицыным, с его в то время уже окончательно оформившимся креном в сторону крайних форм русского национализма, Рой Медведев в целом признавал законность общего направления мысли автора "Архипелага ГУЛАГ". Медведев заявлял, что "национальная жизнь русского народа, как это ни странно, затруднена гораздо больше, чем, скажем, армянского, грузинского или узбекского народов" [1]. Продолжая размышлять на эту тему, он утверждал, что "наблюдающееся ослабление русских национальных начал не является в настоящее время ни закономерным, ни прогрессивным" [2], после чего задавался вопросом: "Каким образом следовало бы способствовать не только сохранению, но и развитию национальной самобытности русского народа? Медведева также и на признание общественно-значимой роли православной церкви. Между тем исторически православие было прежде всего связано с деспотическим государством, преданно обслуживало интересы абсолютной монархии и воплощало все самое отсталое и реакционное, что было в русском обществе. Не удивительно, что к концу 1970-х годов Р. Медведев уже в значительной степени отошел от своей роли левого диссидента и стал открыто поддерживать "прогрессивные" течения в сталинистском аппарате, идентифицируя их в определенный период с именем Ю. Он завязал также тесные связи с некоторыми кругами в КГБ — теми, которые позднее патронировали М.
Все это были слои высшей советской элиты, которые со все большей нервозностью и опасением относились к советской политике в том виде, как она проводилась в годы позднего Брежнева. В целом путь, по которому пошло развитие мировоззрения Р. Медведева, — начиная, по крайней мере, с периода "оттепели" — привел его уже в постветское время к активной поддержке политики В. Путина и неумеренным восторгам по отношению к мэру Москвы Ю. Злая ирония истории состоит в том, что нашедший свой путь примирения с новым русским капитализмом Рой Медведев был среди тех, кто в 1970-е годы вообще отрицал саму возможность капиталистической реставрации. В 1974 году, например, он писал, что "перемены, которые произошли в нашей стране после Октября, необратимы" [5]. Чуть позднее в том же году он говорил об общественном сознании, "которое уже сложилось у нашего народа и которое не повернуть ни капитализму, ни к древнему православию" [6]. Такова была степень исторической слепоты и идейной путаницы, которой отличался даже такой нерядовой представитель левого диссидентства как Рой Медведев! Его эволюция как общественного деятеля является лучшим доказательством неотвратимого действия той закономерности, что любые попытки построить левую альтернативу сталинизму, не признавая исторической правоты троцкизма, обречены на провал и идейное перерождение.
Медведева, пошел дальше влево. Однако вместо возвращения к политическим истокам русской революции — что требовало поворота в сторону восстановления ориентиров и принципов "троцкистской" оппозиции 1920-х годов, — он оказался под влиянием разнообразных "модных" в то время на Западе леворадикальных течений. Среди них, правда, был и троцкизм, однако лишь в лице его реформистских фракций, которые к тому времени порвали всякую реальную связь с революционным марксизмом и на свой лад искали примирения со сталинизмом, социал-демократией и профсоюзными бюрократиями. Это широкое явление, у которого Кагарлицкий заимствовал некоторые свои идеи, получило название паблоизма. Мы пока ограничимся только общей констатацией, а более полную характеристику паблоизма как международного феномена дадим позже. Начав оппозиционную деятельность в конце 1970-х годов, будучи еще студентом, Кагарлицкий вскоре привлек внимание КГБ и был подвергнут репрессиям за "антиобщественную деятельность". По существу, вся его жизненная карьера была вмиг сломана "ежовыми рукавицами" тоталитарной бюрократии. Как обычно, она била налево с гораздо большей свирепостью, чем направо. В 1982 году он был арестован в числе группы из семи человек, связанных с изданием социалистических журналов "Варианты" и "Левый поворот" вскоре переименованного в "Социализм и будущее".
Они были обвинены в "антисоветской пропаганде" и создании антисоветской организации, но почти все избежали суда после заступничества руководителей западных компартий и согласия "раскаяться". Автор анонимной рецензии, написанной в те же годы, писал, что основополагающую идею круга единомышленников, к которому принадлежал Кагарлицкий, можно было сформулировать так: "Реформы сверху под давлением снизу". По свидетельству одного современного исследования, группа предпочитала относить себя к "еврокоммунистам", сочетая это с идеями левой социал-демократии и западных "новых левых" [7]. В коллективном ответе на вопросы французского журнала "Альтернативы" члены редакции "Вариантов" заявляли, что хотя "с современной властью не может быть никакого сближения", все же в отдаленной перспективе можно надеяться на то, что при достаточно остром кризисе властвующий блок расколется и определенная его часть пойдет на сотрудничество с оппозицией. При этом они ссылались на опыт Чехословакии 1968 года, Испании после 1976 года, Бразилии после 1978 года, Польши в 1980-1981 гг. Эта политическая концепция самым недвусмысленным образом порывала с одним из фундаментальнейших постулатов марксизма, а именно, что социализм может стать результатом лишь независимой и самостоятельной политической мобилизации рабочего класса. Эта мобилизация реализуется в виде борьбы за построения революционной партии пролетариата. Группа, к которой принадлежал Кагарлицкий, противопоставила этому идею давления на бюрократию снизу и слева, ожидая, что именно по инициативе самой привилегированной касты начнется возрождение социализма. Другим словами, рабочий класс сбрасывался со счетов в качестве революционной социальной силы.
Скорее, он должен был своей пассивной поддержкой придать необходимый политический вес тем силам, которые стремились "убедить" бюрократию в выгодах "демократического социализма". Это была, по существу, глубоко реформистская концепция. Но всякий реформизм неизбежно связан с национальным государством, в рамках которого проводятся реформы, а потому всякий реформизм по определению национально ориентирован. В итоге программа Кагарлицкого свелась к отказу от революционного интернационализма в пользу "реалистичной" тактики борьбы за частичные уступки и реформы сверху. Вся последующая политическая биография Кагарлицкого есть постоянное воспроизведение, с небольшими вариациями, этой самой перспективы, в которой реформистская "тактика" навсегда и полностью вытеснила революционную "стратегию". В 1981 году Кагарлицкий обобщает свои исторические взгляды и через призму этого формулирует свое политическое кредо в книге Диалектика перемен написанной под псевдонимом В. В ней он излагает историю развития социалистических идей в России и их применение на практике, от создания социал-демократической партии и победы Октябрьской революции до наших дней. Эта книга — наряду с другой, написанной позднее в 1980-е годы под названием Мыслящий тростник The Thinking Reed , — стала как бы политической визитной карточкой Кагарлицкого, в особенности в кругах леворадикальной интеллигенции на Западе. Обе книги были переведены на английский язык и опубликованы издательством Verso Press, а за одну из них он получил премию Исаака Дойчера.
Диалектика перемен дает представление о том, какого сорта идеологическую альтернативу Кагарлицкий попытался предложить марксизму или, в определенном смысле, троцкизму. Он писал, что среди левых сегодня троцкисты являются наиболее идеологически ориентированной группой. Среди всех радикальных течений они наиболее последовательно отвергают реформизм, рассматривая себя в качестве выразителя революционной воли рабочего класса и бескомпромиссных защитников чисто социалистической политики. Однако, продолжал он, в той степени, в какой рабочий класс в промышленных демократиях не выказывает какой-либо реальной революционной роли, троцкисты остаются небольшой группой с ограниченным влиянием на массы. Беда троцкистов не в том, что они слишком революционны, а в том, что они недостаточно диалектически понимают революцию. Ссылки на диалектику имеют здесь, конечно, насквозь спекулятивный характер. Под разговоры про диалектику можно удобно проталкивать самые оппортунистические идеи, которые кажутся "ближе к жизни". Вообще, элементы интеллектуального и политического шарлатанства уже тогда были присущи методу аргументации Кагарлицкого. Например, он попытался развить теорию "революционного реформизма", находя ее истоки в работах самого Маркса и говоря о существовании "откровенно реформистских тем" в Капитале, таких как рассмотрение английского фабричного законодательства.
Оказывается, с точки зрения Кагарлицкого, что Парижская Коммуна вызвала сильнейший кризис у Маркса. Под давлением активистов рабочего движения он, видите ли, был вынужден делать все больше и больше уступок старому утопическому социализму. Итогом стало то, что Маркс якобы отверг свои до того научные и по существу реформистские концепции. Затем в Диалектике перемен Кагарлицкий взял под свою защиту Мильерана, французского социалиста, который стал министром в кабинете Вальдека-Руссо и был единодушно осужден всеми революционными социалистами своего времени, став символом предательства рабочего движения. Поставив вопрос о том, как добиться того, чтобы отдельные реформы могли перерасти из этапов улучшения системы до ее замены новым строем, Кагарлицкий заявил, что этот вопрос был решен Жоресом. При этом Кагарлицкий противопоставил Жореса Розе Люксембург. Если первого он назвал "реалистом", то Люксембург — "революционным романтиком". После этого Кагарлицкий заявил, что к концу жизни реформистом стал и Ленин. Об этом якобы свидетельствует работа Ленина Детская болезнь левизны в коммунизме, где Ленин, по мысли Кагарлицкого, защищал парламентаризм и необходимость сотрудничества с реформистскими профсоюзами.
Однако апофеозом можно считать рассуждения Кагарлицкого о Народных фронтах 1930-х годов. Сталинистскую политику поддержки Народных фронтов он считает лучом света в царстве сталинистской системы. Эта линия содержала много "конструктивных элементов". Речь идет о том, что компартии должны были не только вступать в альянс с социал-демократами, но также и защищать каждый дюйм буржуазной демократии от фашизма и буржуазной реакции. Впервые, по мнению Кагарлицкого, был выдвинут лозунг критической поддержки социал-демократических реформ. Между тем этот альянс ГПУ с буржуазной демократией пришелся как раз на тот период, когда в СССР была проведена самая кровавая в мировой истории бойня революционеров. В целом, если рассматривать книгу Кагарлицкого объективным образом, то есть с точки зрения условий того времени, когда происходил процесс внутреннего разложения идеологических и политических институтов сталинизма, то приходится признать, что это была попытка создать некое центристское движение, направленное против независимого движения рабочего класса. Примечания: 1. Медведев, Р.
Медведев, Солженицын и Сахаров. Два пророка. Там же, с. Москва, пр. А для чего к дому пристраивают крыльцо? И как через крыльцо удобней входить в Дом, так и через Предисловие легче входить в Книгу. Кроме того, крыльцо -- это своеобразная визитная карточка Дома, а предисловие -- визитная карточка Книги. Несомненное преимущество предисловия в том, что оно короче. И его, соответственно, легче прочесть.
И нередко предисловия бывает достаточно, чтобы опытный читатель смог определить: стоит ли читать труд автора. Наверное, для усиления интереса было бы нелишне, чтобы предисловие к книге Б. Караглицкого написал Е. Гайдар или В. Мне, в основном разделяющему оценки и видение происходящих в России или точнее сказать с Россией? Попытаюсь, тем не менее, помочь потенциальному читателю, выделив те особенности книги и ее автора, которые противопоставляют их множеству аналогичных монографий и публикаций. Эта книга не просто труд аналитика и публициста, черпающего суждения и оценки из газетных статей и политологических книг. Изощренный читатель всегда отличит академического политолога от человека, знающего политику не понаслышке. В данной книге рефлексия собственной политической деятельности автора, бывшего деятеля левого социалистического фланга, российского "неформального" движения времен Московского Народного Фронта, лидера Социалистической партии, одного из активистов Партии Труда, бывшего депутата Моссовета и т.
Но не того "профессионального революционера" или "профессионального реформатора", сделавшего политическую активность способом бизнеса, которому все равно какую партию "лепить" и какие программы писать, лишь бы "навар" был погуще и гонорары повыше. Мне, например, не хватает фантазии, чтобы представить Кагарлицкого придворным аналитиком, спичрайтером или имиджмейкером какого-нибудь Мавроди хотя некоторые из его бывших сподвижников зарабатывали деньги именно таким образом. Или в роли советника нижегородского плейбоя в ранге вице-премьера, типа Немцова. Для некогда "христианского демократа" и патриота Аксючица такие метаморфозы возможны, для Кагарлицкого, мне кажется, -- нет. И дело даже не только в его принципиальности или порядочности, а в том, что идеи для Кагарлицкого -- нечто большее, чем просто инструмент пропаганды или убаюкивания собственной совести. Кагарлицкий не "прагматик", имея в виду тот новый смысл этого слова, в которое новое поколение российских политиков оборачивают цинизм, полную беспринципность и идейную всеядность. Автор книги стоял у истоков зарождения российской политики как таковой. Под зарождением политики я имею в виду тот момент, когда понятия "политика" и "политика КПСС" перестали быть синонимами. Многих из ныне действующих на политической арене лиц он знал или знает лично и знает им действительную цену.
Раздел библиотеки: Социология Несмотря на попытки исключить марксизм из системы общественных наук и гуманитарного образования, его значение как теоретического метода остаётся непреходящим. Однако российские студенты, заинтересованные в качественном социологическом образовании, до сих пор были вынуждены обращаться к публикациям американских и западноевропейских авторов, не стесняющихся своей марксистской методологии, поскольку старые советские учебники безнадёжно устарели и представляют собой по большей части одностороннее, зауженное, а порой и искажённое изложение марксистской теории. Настоящая книга призвана восполнить существующий пробел в современной отечественной социологической литературе.
Интеллектуал, не осмысляющий реальность, а колеблющийся вместе с «линией начальства», — это псевдоинтеллектуал. К сожалению, таковых сейчас множество. Мало думающих… Фигур такого масштаба в России критически мало не только на левом фланге, но и вообще! Такие культурные деятели — национальное достояние своей страны, и это надо понимать. Генерал де Голль понимал, и поэтому, когда французская полиция арестовала философа Сартра, он призвал его отпустить, сказав: «Франция Вольтеров не сажает»… Произошедшее — огромная репутационная потеря для России, и именно в тот момент, когда она пытается привлечь на свою сторону левых со всего мира, говоря об антизападничестве и антиколониализме. Надо ли добавлять, что именно левые — и в Европе и вне ее — до конца остаются друзьями России даже в самых сложных обстоятельствах.
Для внутреннего положения это тоже плохо. Мы говорим о том, что страна нуждается в развитии науки, индустрии, образования.
Дело возбуждено и расследуется в Сыктывкаре, поэтому социолога Бориса Кагарлицкого этапировали в этот город. Развернуть 26 июля 2023, 17:41 Борис Кагарлицкий — социолог, публицист, преподаватель, автор публикаций и исследований о проблемах левого движения в РФ и мире.
Подпишитесь и получайте новости первыми Читайте также.
Детство и юность
- Росфинмониторинг внёс Бориса Кагарлицкого* в реестр террористов и экстремистов
- Кто такой Борис Кагарлицкий* и почему суд ужесточил ему приговор - Толк 14.02.2024
- Читать книгу «Кагарлицкий Борис Юльевич - биография и книги», Борис Юльевич Кагарлицкий
- Антивоенные уголовные дела
«Грудинин не приводит избирателей на участки, зато начинает отъедать путинский электорат»
| Борис Юльевич Кагарлицкий | Коммунисты Столицы | Борис Кагарлицкий — все последние новости на сегодня, фото и видео на. |
| Борис Юльевич Кагарлицкий | Коммунисты Столицы | Биография и личная жизнь Бориса Кагарлицкого, его жена и библиография. |
Социолог-иноагент Кагарлицкий* включён в список террористов и экстремистов
Штраф в 600 тыс. рублей Борису Кагарлицкому* заменили на 5 лет лишения свободы. Главная» Новости» Кагарлицкий новости. Борис Кагарлицкий — все последние новости на сегодня, фото и видео на. Расследование дела Кагарлицкого ведет УФСБ России по Республике Коми, после задержания политолога доставили в Сыктывкар, где будет выбрана мера пресечения. Борис Юльевич Кагарлицкий — российский социолог и политолог, специалист в области политической теории и социальной истории.[1].
Борис Кагарлицкий: «Вопрос собственности был и остаётся актуальным»
Биография и личная жизнь Бориса Кагарлицкого, его жена и библиография. Ну и в общем я очень рад, что наш выдающийся современник, реально большой и серьезный ученый Борис Юльевич Кагарлицкий* на свободе. Интернет-издание «Рабкор» сообщило об этапировании своего главного редактора Бориса Кагарлицкого (признан СМИ-иноагентом) в Сыктывкар. Кагарлицкий, Борис Юльевич Член Совета и Исполкома Партии труда, эксперт Федерации независимых профсоюзов России с 1993 г.; родился 28 августа 1958. Штраф в 600 тыс. рублей Борису Кагарлицкому* заменили на 5 лет лишения свободы. Борису Кагарлицкому* зачитали обвинение в Сыктывкаре. 11 декабря в Верховном суде Коми началось выездное заседание Второго западного окружного военного суда по делу социолога-иноагента Бориса Кагарлицкого.
Борис Юльевич Кагарлицкий
Социолога и публициста Бориса Кагарлицкого* начали этапировать в исправительную колонию для отбывания наказания, сообщил РИА Новости адвокат Сергей Ерохов. Апелляционный военный суд ужесточил приговор социологу Борису Кагарлицкому* по делу об оправдании терроризма. Социолог и политолог Борис Кагарлицкий*, арестованный в конце июля на два месяца по обвинению в призывах к терроризму, внесен в список террористов и экстремистов. Кагарлицкий Борис Юльевич – биография. Kagarlitskiy Boris Yulievich. 28 августа 1958 года. Кагарлицкий Борис Юльевич – биография. Kagarlitskiy Boris Yulievich. 28 августа 1958 года. Кагарлицкий Борис Юльевич – директор Института глобализации и социальных движений.
Апелляционный суд назначил Кагарлицкому пять лет колонии
Кагарлицкий Борис Юльевич, 29.08.1958 года рождения, город Москва", – следует из реестра. Борис Юльевич Кагарлицкий * — российский социолог, публицист, автор книг и статей, кандидат политических наук. Уголовное дело в отношении Бориса Кагарлицкого было возбуждено подразделением ФСБ России по ч. 2 ст. 205.2 УК РФ (публичное оправдание терроризма, совершенное с использованием информационно-коммуникационных сетей, в том числе сети интернет). биография Биография Борис Кагарлицкий — российский социолог, автор книг и статей, кандидат политических наук.