После "Норд-Оста" было необходимо сохранить все в тайне, но этого не сделали и получили такое количество жертв в Беслане. 10 лет спустя, Прошло 10 лет со дня страшной трагедии. Теракт на Дубровке: 21 год после трагедии «Норд-Оста». По официальным данным, погибли 130 заложников, по подсчетам общественной организации "Норд-Ост" – 174. В результате теракта погибли, по разным данным, от 130 до 174 человек, причем 119 из них — в больницах после освобождения.
Сколько человек погибло в терактах: Крокус Сити, Норд-Ост, 11 сентября
На место происшествия прибыли специалисты ФСБ и милиции. ТАСС «Мы думали о том, когда нас спасут, и что мы можем сделать для того, чтобы этому помочь. Для себя я определила, что нам надо посчитать, кто нас захватил, сколько мужчин, сколько женщин, сколько у них гранат, сколько у них оружия… Я смогла передать эти данные на волю», — вспоминает сотрудница «Интерфакс» Ольга Черняк. У заложников отобрали телефоны, но иногда раздавали их и разрешали звонить. Реально, это был лучший способ спрятать информацию о том, кому и с какого телефона террористы звонили для получения инструкций», — считает Алексей Кожевников. Сотрудники ФСБ узнавали у родственников телефоны заложников. Мы его поймали: «Ты кто? Говорю, что есть возможность выйти.
Она рассказала, что рядом с ней девять человек. И я по телефону их вел — направо, налево, прямо. Вывели семерых. И уже когда последний выходил, кто-то из террористов с крыши увидел тень и дал автоматную очередь. И парень из «Альфы», прикрывавший заложников, был ранен». ТАСС Вдоль стен зрительного зала боевики разместили бомбы, а в центре и на балконе — металлические баллоны, внутри которых находились 152-миллиметровые артиллерийские осколочно-фугасные снаряды и поражающие элементы. Женщины-шахидки расположились в шахматном порядке.
Самое мощное взрывное устройство было в партере. Не бойся. Не думай, что тебе от нее достанется больше, чем кому-нибудь другому. Этой штуки хватит на три таких здания», — рассказывает Светлана Губарева. Рядом были бомбы, смертницы. Помню постоянный страх.
Число погибших и пострадавших разное, но от этого людская боль не утихает.
Когда был последний террористический акт Современная Россия столкнулась с рядом террористических актов, организованных запрещенными организациями. В 2004 году Россию потрясло две беды. Первая произошла 6 февраля в московском метро — взрыв между станциями «Автозаводская» и «Павелецкая». Последний крупный террористический акт был в 2004 году в городе Беслан, где основное количество погибших были дети. И через 20 лет — «Крокус Сити», где жертвами стали беззащитные люди.
Состав же оперативного штаба не просто засекречен — в природе не существует ни единой бумаги, доказывающей само существование этого штаба, даже приказа о его создании. Неизвестно, и кто принимал решение о применении секретного газа, и кто несёт ответственность за то, что врачей и спасателей вовремя не снабдили нужным антидотом для реанимации людей. Впрочем, с каждым годом становится все меньше и меньше желающих задавать эти вопросы. Боль о «Норд-Осте» давно уже отошла на второй-третий план, на задворки нашей памяти… Но именно рассказы выживших в этой трагедии служат нам и как грозное предупреждение — ведь зло и смерть каждую секунду могут оказаться гораздо ближе, чем мы думаем, и как неожиданное утешение, ведь даже посреди нечеловеческих условий люди были готовы к самопожертвованию и простому состраданию.
Террористы захватившие зрительный зал, в котором шла демонстрация мюзикла "Норд-Ост". Сталь: — В первую ночь спать не хотелось. Все тихо переговаривались с соседями, рассказывали, как кто попал на мюзикл: кому-то билеты подарили, кто-то вздумал пойти в последний момент. Обсуждали шансы выжить. В первый день все сходились на семидесяти процентах, потом прогнозы становились мрачнее. Рассказывали о себе, стараясь не касаться планов на будущее, за одним исключением: кто что сделает в первую очередь, когда освободится. В основном народ собирался пойти в церковь и проставиться шампанским. Молились, но в основном своими словами: мало кто знал до конца даже «Отче наш». Много шутили.
Шутки были, пожалуй, очень примитивными, но нам от них становилось весело. Громко никто не смеялся после того, как один боевик наорал на заржавшую группу парней. Вообще организм вёл себя очень странно. Я засыпал минут на пятнадцать, а казалось, что спал несколько часов. Сердце билось с частотой 100—120 ударов в минуту. Сильно потел, мучила жажда. Есть не хотелось. Спать сидя, да и просто сидеть было неудобно. Болела спина, а у некоторых, похоже, были и другие проблемы, связанные с долгим сидением.
Пересаживались на пол, снимая спинки кресел. Это помогало, но ненадолго. Вспоминая, что было самым сложным в эти дни, я бы выделил три чувства. Во-первых, беспомощность. Я, как мне кажется, очень трезво просчитывал, что смогу сделать. Сотового у меня не было, посылать сообщения я не мог. Любая попытка к сопротивлению была обречена. Я бы, конечно, без труда вырвал у шахидки пистолет и даже, может быть, уложил 2—3 террористов, но остальные бы прикончили меня сразу же, не дав развиться успеху. Причем это стоило бы жизни ещё нескольким заложникам.
Даже если бы мне помогли и мы обезвредили бы большую часть боевиков, что, конечно, уже совершенно невероятно, остальные успели бы привести в действие бомбы. Я понимал, что, даже пожертвовав жизнью, ничего сделать, никого спасти в такой ситуации нельзя. Это мучило больше всего. Во-вторых, мысль, что, может быть, все мучения напрасны: вот мы сейчас здесь промучаемся от жажды и страха, а через несколько дней всё равно погибнем. Но эту мысль я успешно отогнал воспоминанием о том, что многие люди боролись за жизнь и в более безнадежных ситуациях и выживали. Наконец, ощущение полной безвыходности. Потом это чувство даже пересилило первые два. Я понимал, что ради нас никто выводить войска из Чечни не будет — нас здесь человек семьсот, а вывод обернулся бы смертью нескольких тысяч. Значит, оставался штурм.
Но как штурмовать здание, обложенное бомбами, где через ряд сидят шахидки с пластитом, а у всех боевиков в руках гранаты? Шансов выжить не было... В первую же ночь народ начал писать записки. В основном в ход шли программки. Ручек не хватало, но, к счастью, на нашем ряду они были. Кроме того, террористы раздали детям «сувенирные» ручки мюзикла, чтобы те могли порисовать. Записки боевиками не возбранялись, но им они, похоже, не нравились. Маленькие дети на балконе организовали из записок целую игру, похоже, мало отличая её от действительности. У них там действовало что-то вроде «подполья», был даже свой «шифр», разумеется, элементарно просчитываемый в уме.
Но главное, что дети держались. Записки нас немного подбодряли, было чем заняться — писать самому или передавать чужие всё же веселее, чем тупо ждать своей участи. Хотя — что напишешь в таком письме? Как подбодрить, когда всем понятно, на каком волоске от гибели мы находимся? Заложник Олег Савцов, актер детской труппы: — Когда в здание на Дубровке ворвались чеченцы, я сильно испугался за маму: она сидела внизу, в гримёрке, ждала меня с репетиции. Но бандиты так до них и не добрались — мама закрыла дверь на ключ. Повезло, через три часа её освободили омоновцы. А я оставался с ребятами и сильно горевал о близких. По мобильнику, который мне дал Арсений, я переговаривался с папой.
Арсений и Кристина — они тоже из нашей детской труппы — погибли. Им было по 13 лет. Однажды в зал ввели пожилого окровавленного мужчину. Чеченцы объявили, что он ищет своего сына Рому. Приказали подняться детям с таким именем. Наш маленький Ромка Шмаков встал. Но фамилию чеченцы назвали другую. Весь зал видел, как к виску захваченного мужчины террористы приставили ствол. Его так били по голове, что хлынула кровь.
Потом его увели куда-то. Мне говорили, что чеченцы его расстреляли. А Ромка наш с перепугу стал заикаться. Я тогда подумал: детство кончилось… Никакое это не кино. В жизни всё страшнее. Одна из числа освобожденных заложниц Марина Школьникова покидает зал. Она передала требования террористов. Они нас, а мы их поддерживали морально. Ребята их с балкона подкармливали — кидали вниз конфеты.
Мы не скучали, развлекали друг друга как могли. Некоторые, самые маленькие, плакали. Когда начался штурм, у всех было одно чувство: скорее бы всё кончилось и домой. Устали невероятно. Штурма ждали и хотели его. Страшного было много. Я видел, например, мужчин с окровавленными затылками. Мне потом сказали, что особо ретивых били прикладами. Наш балетмейстер, маленькая и хрупкая женщина, по каким-то причинам не заснула, когда пустили газ.
Начался штурм, она подняла голову и поняла, что пора выбираться на улицу. Она пыталась всех будить. Но они только храпели в ответ. Тогда она стала спускаться по верёвке вниз на одной руке. В другой она держала сумочку, в которой был паспорт. Мне рассказывали: она меня растолкала, и я, видимо, надышавшись газа, одурел и пошёл куда глаза глядят. На выходе омоновец сказал: «Иди, парень, садись в машину». Я и сел в ближайший микроавтобус. Через 20 минут в салон заглянул милиционер с автоматом и испугался — он принял меня за террориста.
Когда был последний террористический акт Современная Россия столкнулась с рядом террористических актов, организованных запрещенными организациями. В 2004 году Россию потрясло две беды. Первая произошла 6 февраля в московском метро — взрыв между станциями «Автозаводская» и «Павелецкая». Последний крупный террористический акт был в 2004 году в городе Беслан, где основное количество погибших были дети. И через 20 лет — «Крокус Сити», где жертвами стали беззащитные люди.
После того, как собралась основная масса учащихся, в здание ворвались 32 боевика группы Басаева.
20 лет теракту на Дубровке. Как убивали мюзикл «Норд- Ост»
По официальным данным, жертвами теракта на Дубровке стали 130 человек: пятерых застрелили боевики, а 125 заложников погибли во время проведения спецоперации и позже в больницах. Афиша мюзикла "Норд-Ост" на здании театрального центра на Дубровке, которое захватили чеченские террористы в октябре 2002 года. Узнайте о погибших в результате теракта в театре "Норд-Ост". Во время ликвидации террористов погибли 120 заложников «Норд-Оста».
Трагедии «Норд-Ост» 20 лет. Она никогда не повторится — и вот почему
Во время ликвидации террористов погибли 120 заложников «Норд-Оста». В результате теракта погибли 130 заложников. По утверждению общественной организации «Норд-Ост», погибли 174 человека. 23 октября 2002 года произошёл захват террористами в заложники зрителей в Театральном центре на Дубровке, где шел мюзикл "Норд-Ост". Оба теракта завершились огромным числом жертв. Через полгода после теракта Аркадий настоял на том, что нужно снова сходить на «Норд-Ост» и обязательно в тот же центр на Дубровке. Через полгода после теракта Аркадий настоял на том, что нужно снова сходить на «Норд-Ост» и обязательно в тот же центр на Дубровке.
«Норд-Ост»: как было на самом деле?
Экстренное сообщение о теракте передали по телевидению ночью, и Кобзон пришел в ужас: в центре Москвы вооруженные боевики удерживали в Театральном центре женщин и детей, зрителей спектакля «Норд-Ост». Теракт на Дубровке — террористическая акция в Москве, длившаяся с 23 по 26 октября 2002 года, в ходе которой группа вооруженных боевиков во главе с Мовсаром Бараевым захватила и удерживала заложников из числа зрителей мюзикла «Норд-Ост» в Театральном центре на. Теракт норд-ост. В результате теракта погибли 130 заложников.
Есть ли жизнь после теракта? «Прошло 22 года после «Норд-Оста», а я до сих пор сижу в том зале»
Через год после теракта у входа в театр на Дубровке установили монумент с надписью «В память о жертвах терроризма» и стелу, увенчанную тремя бронзовыми журавлями. Из команды «Норд-Оста» погибли 17 человек, в том числе двое юных актёров группы, игравших главных героев в детстве[59] — Арсений Куриленко и Кристина Курбатова, 9 человек из оркестра, 4 человека из службы зала, 1 человек из технической службы, 1 продавец сувенирной продукции. Распечатка этого разговора сохранилась в библиотеке мемориала погибших в «Норд-Осте». Если в "Норд-Осте" был такой засланный агент, то это значит: власть знала о том, что готовится теракт. Теракт в Подмосковье в «Крокус Сити Холле» стал для России самым массовым по жертвам после Беслана и Норд —Оста. Трагедия «Норд-Оста» транслировалась в прямом эфире.
21 год назад террористы захватили «Норд-Ост». История трагедии — в 15 фото
Пятнадцати заложникам удалось сбежать. ТАСС Трагедия никого не оставила равнодушным. Вся страна следила за развитием событий. На фото: студенты МГУ смотрят новости, связанные с захватом заложников на Дубровке. Их требование было выполнено.
Getty Images В 13:16 в здание театра в числе других переговорщиков вошел Иосиф Кобзон.
Их словно подменили — все начали рассказывать, где кто стоит, где находятся смертницы, где обычные боевики, у кого какое оружие, где взрывчатка и т. Штурм здания был намечен на раннее утро и начался одновременно с нескольких сторон силами сотрудников «Альфы» и Вымпела». Первыми в актовый зал проникли группы, вооружённые бесшумным оружием, которые за считанные секунды уничтожили всех террористок с «поясами-смертников», в том числе и тех, которые находились рядом с фугасами. Затем ликвидировали террористов, находившихся на сцене. Сразу начали разминирование зала и вывод заложников, а ликвидация боевиков продолжалась на верхних этажах.
Бандиты вели ожесточенную перестрелку на втором этаже здания. Мовсар вместе с подельником заперся в одной из комнат, откуда стрелял по нашим ребятам. Юра бросил в комнату гранату, а Сергей поставил жирную точку очередью из пулемёта. В этом бою Юра получил осколочное ранение в руку», - рассказывает работник спецслужбы. По результатам боя с боевиками стало известно, что ликвидирован 41 террорист, а все заложники были живы.
Они знают, что я всегда слежу за новостями о террористических актах. В этот раз все было так похоже на начало захвата Дубровки, что мне чудом удалось не сойти с ума. На вечер сын и невестка доверили двухлетнего внука, это меня просто спасло: я не могла постоянно держать в руках телефон, следить за новостями. Обычно я погружаюсь в них с головой. Для меня это очень важно, потому что каждый раз надеюсь, что в этот раз все закончится хорошо, всех спасут. Беда в том, что мы очень беспечны. Надо учиться жить, оглядываясь по сторонам, понимая, что теракты — это не «где-то там», что мы не застрахованы ни от чего. Как бы это помогло вам на Дубровке или посетителям «Крокус Сити Холла»? Знаете, одно время я не могла даже представить, что отправлюсь в театр или на концерт. Это была красная линия, через которую сложно переступить. Только задумываясь об этом, впадала в ступор. Со временем преодолела страх и вернула себе эту любимую часть жизни: я получаю эмоциональную подзарядку от концертов классической музыки, джаза, от спектаклей, кино. Но при этом очертила для себя условия, в которых я буду чувствовать себя хотя бы в относительной безопасности. Мне, например, спокойнее, когда я покупаю крайние места в ряду, они обеспечат мне в случае ЧП свободу передвижения. Всегда смотрю, где находятся входы-выходы, по возможности проверяю, открыты ли они. И не хожу в крупные центры: для меня мероприятие на 6 тысяч человек — это ужас ужасный. Я не специалист, но, кажется, физически невозможно обеспечить безопасность такому числу зрителей. Даже спровоцированная чем-то или кем-то паника — без теракта или пожара — сможет стать фатальной. Однако стоп-словом для меня осталась Москва. Да, я научилась снова путешествовать. После теракта была в Петербурге, в Смоленске, на Украине, в Белоруссии. В Москву съездила всего один раз, через три года после «Норд-Оста», зашла в зал снова, закрыла какие-то эмоциональные вопросы и восстановила то, что не помнила. Но больше туда не ездила, пока не могу и не хочу. И сейчас — 22 года прошло, а для меня даже воспоминания о пребывании в этом городе огромный стресс. Что твоя жизнь, жизнь твоих близких, я имею в виду заложников и родственников погибших с 23 по 26 октября 2002 года, изменилась. С 27 октября она стала другой. А когда вернулась в Калининград, город жил своей обычной жизнью.
Провести сидя 58 часов — для меня пытка, кое-как я пыталась активничать, чтобы не сойти с ума. Уговорила террористов отпустить за одеждой — в зале было холодно, старалась много разговаривать — мне так было легче. Смогла бы я сегодня просидеть там же 58 часов? Спрашиваю себя об этом часто. Если бы речь шла только о моей жизни, то при первой же возможности я попыталась бы бежать к выходу. Только если бы от моего согласия зависело возвращение живым моего мужа, других заложников, я бы вернулась туда снова и просидела бы там все эти 58 часов. Не для себя, а для него — чтобы выжил, для его сына — потерявшего в год отца, для его родителей. Да, до боли хотелось закрыться от всех и от всего, отдаться гореванию. Но я не имела права жить в трауре, потому что рядом со мной были дети. У старшего сына в декабре был день рождения. И я понимала, что должна организовать праздник, должна улыбаться его гостям, потому что если у пережившего страшную беду ребенка еще и это отобрать, получается, второй раз накажу его. Кормить, водить в детсад и школу, на мультфильмы в кинотеатр, гулять в парке, кататься на каруселях — это было важно. Часто лежала в больнице с младшим ребенком, он очень много болел. Ты ему меришь температуру, сажаешь его на горшок, другому помогаешь делать уроки. Не можешь спрятаться от всего под одеялом. Тем более что навалилась куча разных проблем, с которыми раньше справлялся муж. А теперь всё было на мне. А потом случился Беслан. И справляться со всем, что навалилось, самостоятельно уже не могла, обратилась к психотерапевту. Он сказал: «Если вам легче, когда разговариваете об этом с людьми, говорите». То есть знала, как меня зовут и как зовут мужа, что у нас двое детей, что живу в Калининграде, но у меня была очень короткая память. Врач ко мне заходила, задавала вопросы, я отвечала, она выходила. Через 5 минут она снова заходила — и я снова здоровалась и заново знакомилась. Ничего, что происходило в течение 58 часов до больницы, я не помнила. Была прям вот беда. Когда вернулась домой, телевизор смотрела до рекламной паузы, а после уже не могла вспомнить, о чем шла речь.