Алексей Иванов. К этому времени в боевых действиях участвовали корабли речного флота. Писатель Алексей Иванов прокомментировал выбор города для презентации своей новой книги «Бронепароходы». Электронная книга будет доступна для скачивания в Личном кабинете сразу после покупки.
Алексей Иванов: «Пароходы Гражданской войны оказались жертвами»
Опыт ХХ века показал, что советская власть не была социальным прогрессом, она сковывала производительные силы общества и человека. Значит, критерием социального прогресса в новое время всегда является развитие технологий развитие, а не заимствование. Но дело не в этом. Предугадывать развитие технологий могут лишь специалисты, а не общество в целом. Как тогда быть обществу? А ему надо вырабатывать такое свое устройство, в котором есть место неизвестному будущему. Нельзя навязывать обществу будущее, будущее должно родиться само, нужно лишь обеспечить ему возможность появиться на свет. Главная мораль заключается в том, что надо оберегать будущее, а порою и спасать его от настоящего и прошлого. Так мать борется за своего ребенка, хотя и не знает, кем он станет, когда вырастет.
И мой роман — об этике спасения будущего, которое мы все равно не поймем, даже если нам и повезет его увидеть. Аудиоверсию романа «Бронепароходы» озвучил российский актер театра, кино и дубляжа Сергей Бурунов «Полицейский с Рублевки», «Содержанки», «Мылодрама», «Родные», «Последний богатырь». Композитором стал Райан Оттер. Продюсер проекта — Юлия Зайцева. Длительность аудиоверсии — 28 часов 30 минут. Сергей Бурунов: «Получился настоящий аудиофильм. Все, кто прочитают или послушают роман, смогут ощутить, что в нем нет незначительных и малых величин: там происходят великие события, живут великие люди, вершатся великие судьбы, кипят великие страсти. Я завидую тем, кто только открывает страницы этого великого романа».
Райан Оттер: «Заканчивая работу над книгой, я поймал себя на мысли, что я не хочу расставаться с героями, а хочу остаться с ними, остаться на… бронепароходе». На Букмейте также доступны и другие книги Алексея Иванова, в том числе ставшие культовыми романы «Географ глобус пропил», «Сердце пармы», «Пищеблок», успешно экранизированный Кинопоиском в виде сериала , «Золото бунта» и другие.
Кое-где в арочных окнах ещё горел свет.
Здесь, в Перми, под властью большевиков ещё жил тот мир, который Россия так мало ценила и так легко потеряла — с чаепитиями на летних верандах, с рукоделием под абажурами, с биржами, операми и сахарными фруктами в сочельник. Вернётся ли прежнее благополучие? Михаил сидел молча и размышлял: куда его отправляют?
На восток — в Екатеринбург? Газеты писали, что от Пензы и Самары до Иркутска и Читы восстали эшелоны с военнопленными. А железная дорога, вдоль которой шёл гужевой тракт, вела не только на восток, но и на север.
Неужели спецссыльного упекут в глушь, в Соликамск? За деревьями внизу под склоном горы замерцала длинная россыпь острых электрических огней сталепушечного завода — они бессонно горели с начала Великой войны; в цехах что-то устало погромыхивало, курились белые дымы. Фаэтоны, не останавливаясь, устремились вниз и протарахтели колёсами по мощёным улицам Мотовилихи.
Затем грунтовую дорогу обступил лес. Стало жутковато, но Михаил сидел прямо и сохранял бесстрастный вид. Сдержанность давно вошла у него в привычку.
Пускай он Великий князь, но его роль и в государстве, и в жизни — подчиняться, а не повелевать. За него всегда всё делали другие, сделают и сейчас. Следует спокойно подождать.
Жужгов вытащил из штанов коробку с папиросами и прикурил от серной спички. Михаил покосился. Дорогой табак Месаксуди.
Обязательно придёт такое время, когда примутся бить. Жужгов записался в партию. И вот трах-бах — и время избиения пришло. Фаэтоны остановились, как и было условлено. Михаил пожал плечами, схватился за край кузова и по-спортивному энергично выпрыгнул из фаэтона. Жужгов завозился, вытаскивая наган. В синеватой дымке, полной холода оседающей росы, Михаил увидел, как из второго фаэтона, качнув всю коляску, выбрался Джонсон, коренастый и грузный. Он недоумённо оглядывал поляну и поправлял ремень.
Вокруг в кущах ивняка щебетали утренние птицы. И внезапно из фаэтона оглушительно бабахнул выстрел. Джонсон споткнулся, сронив фуражку, а из ближайшего куста с шумом рванулись вверх перепуганные птицы. Ноги у Джонсона подломились, и он упал. Великий князь Михаил бросился к своему секретарю. Жужгов вскочил с дивана, схватившись за плечо возницы, и выстрелил Михаилу в спину. Великий князь кувыркнулся в мокрую короткую траву. Жужгов второй раз нажал на спуск, но его наган только щёлкнул в осечке.
Возница под рукой Жужгова тоже выдернул браунинг. Михаил в траве нелепо поднимался на четвереньки, и возница, оттолкнув Жужгова, пальнул в князя. Михаила словно прихлопнуло. Он растянулся в двух шагах от Джонсона и застыл. Грохот выстрелов сменился мёртвой тишиной — все птицы молчали. Он знал, что после расстрела охватывает странное изумление: неужели это всё? Быстрый гром, нутро ещё дрожит, а перед тобой уже ничего нет — ни шевеления, ни взлетающих душ, ни божьего лика в небесах. Кажется, что дело было не по-настоящему, и нужно заполнить пустоту.
Лучше всего — выпить. Четыре чекиста подошли к убитым с разных сторон и замерли. Ещё кто заметит, что мы тут пластаемся… Снимем часы и кольца, стащим за ивняк, а к ночи вернёмся и зароем. После национализации флота в городе закрылись все конторы и кассы, но Косте подсказали, что билеты можно купить на пристани, и он торопливо пошагал в сторону Камы. С высоты Соборной площади открывался вид на вереницу дебаркадеров. К одному из них подходил двухпалубный товарно-пассажирский пароход. Дул ветер, широкая Кама густо искрилась на стрежне. От солнца кучевые облака слепили белизной, и по крашеным железным крышам складов ползли тени.
На берегу всё было загажено, разломано, завалено мусором. Раньше здесь между дебаркадерами и складами сновали грузчики — крючники и катали, у самоваров чаёвничали артели, караулившие клиентов, вертелись контрагенты мелких торговых компаний, а теперь в многодневном озлобленном ожидании тут жили одичавшие орды мешочников — крестьян из прикамских уездов. Они привозили на пермские базары хлеб, масло и свежую убоину и увозили домой мануфактуру, бидоны с керосином, граммофоны, слесарные инструменты и швейные машинки — то, что выменяли или купили в городе. Пароход, который причалил у дебаркадера, назывался «Перун». Он еле успел ошвартоваться. Матросы ещё укладывали просмолённые канаты на чугунные кнехты, а толпа мешочников уже обрушила деревянные решётки в проходе дебаркадера и ринулась на посадку. Вперёд рвались бородатые мужики в поддёвках и картузах: они смяли слабый заслон из милиционеров. Тёмная человеческая лавина покатилась по нижним галереям парохода, вскипела и полезла по трапам на верхнюю палубу.
Следом за мужиками пёрли широкозадые бабы в кофтах и пёстрых платках, навьюченные тюками и коробами. Под мостком, ведущим на дебаркадер, трещали стойки-прострелины. Ругань, вопли… Из давки в воду бултыхались сброшенные люди и узлы с добычей; разворачиваясь, полетел рулон ситца. Костя наблюдал за штурмом парохода с ужасом и состраданием. После национализации пассажирское движение по Каме почти прекратилось, но деревня и город не могли жить без товарообмена. Мешочники брали редкие пароходы с боем, как вражеские крепости. Конечно, невежественные крестьяне были звероподобны, и торговали они без совести, наживаясь на бедствиях горожан, однако же — «кто виноват? Костя понял, что никаких билетов больше не существует.
Билеты — это его кулаки. Сам он сумел бы пробиться на борт, но нежную Лёлю ему никак не протащить. А оставаться в Перми Лёля не может. Ей надо бежать, иначе — арест и тюрьма. Что же делать? Как добраться до Самары?.. Костя Строльман с детства знал, что он хороший, а хорошим — говорила мама — помогает бог. Бог помог и сейчас.
На обратном пути возле погрузочной эстакады дровяных складов Костя заметил Якутова. Совсем недавно Дмитрий Платонович был владельцем огромного Соединённого пароходства «Былина». Помню вас в Петербурге худеньким студентом, а сейчас — просто не узнать! Дмитрий Платонович выглядел, как всегда, безукоризненно: белые брюки, светлый пиджак, лёгкая шляпа дачника. В чёрной бороде блестела седина. Сергей Алексеевич, Костин отец, долгие годы возглавлял сталепушечный завод. Десять лет назад он вышел в отставку. Пока Костя учился в Институте инженеров путей сообщения, семья Строльман жила в столице.
Прошлым летом Якутов убедил Строльмана-старшего вернуться в Пермь и преподавать в университете, только что учреждённом усилиями Дмитрия Платоновича. Строльманы переехали обратно — и зимой Сергей Алексеевич подхватил тиф. А мама при папе неотлучно. Подполковник Владимир Каппель. Уверяю вас, Володя — человек, который не поступается идеалами. Костя всегда восхищался избранником сестры, впрочем, Лёля — лучшая девушка на свете — и должна была выйти замуж за самого достойного. В Пермь к Лёле и детям Володя приехал в октябре. Его демобилизовали по болезни.
Весной Володю как военного специалиста призвали в Красную армию и отправили в Самару. Вскоре Самару захватили части мятежного Чехословацкого корпуса. Красные постыдно бежали прочь, и в городе было сформировано белое правительство — Комитет членов Учредительного собрания. Володя перешёл к белым. Перешёл — и возглавил вооружённые силы Комитета. Три дня назад его маленькая армия отбила у красных Сызрань. Это был жестокий удар для большевиков. А вчера Лёлю вызвали в Губчека.
Там, на допросе, Лёля и услышала от чекистов о делах своего мужа. Он талантлив и будет побеждать. А большевики возьмут Лёлю в заложницы. Пока не поздно, я обязан увезти её отсюда в Самару — к Володе. Нам нужно добраться всего лишь до Чистополя, оттуда до Самары меньше трёхсот вёрст. Там я найму лодочника или экипаж. Деньги у меня есть. От несогласия Костя выпрямился и посмотрел на Якутова с укором: — Нет, не авантюра, Дмитрий Платонович.
И я не стал бы обременять вас просьбой, если бы мог сам провести Лёлю на пароход. Но ей не преодолеть столь безумного столпотворения! Костя искренне полагал, что все честные люди должны содействовать правому делу. А спасти от Губчека ни в чём не повинную Лёлю — дело правое. У вас остались некие возможности! А у Лёли остался только я! С шумом завертелись колёса за решётками «сияний», труба задымила гуще, из-под обносов по волнам поползла пена, и судно медленно отодвинулось от дебаркадера. На берегу гомонила обозлённая толпа — те, кому не хватило места.
Вслед пароходу полетели камни и поленья. Дмитрий Платонович поправил белую шляпу. Он выглядел таким же сильным и уверенным, как во времена, когда его называли хозяином Камы. Справа на берегу начиналась Пермь. Катя уже дважды бывала здесь у отца и выучила местную топографию. Там, где баржи и краны, — товарные причалы Заимки, за ними — механический завод и склады, на холме — Слудская церковь, доходные дома по Набережной улице, колокольня Кафедрального собора со шпилем, пристани… В солнечном небе лепились пухлые груды облаков. Не считаясь с Великой войной, Катя каждый год на вакациях приезжала в Россию. Одна, без матери или гувернантки, — так поступали европейские девушки-эмансипе.
Первый раз Катя решилась на это в шестнадцать лет, и отец ничего не возразил. Он был человеком прогрессивных взглядов. Мама на своей вилле в Бель-Оризон, конечно, от ужаса теряла сознание, и над ней хлопотал доктор Ноэль, её любовник; впрочем, мама была хорошей актрисой и быстро освоилась с новой ролью. Катя любила маму снисходительно, без осуждения, и давно уже поняла, что мама — яркая пустышка, не способная на усилия души. Поэтому отец её и оставил. Правда, он оплачивал и расходы бывшей жены, живущей в Каннах, и обучение дочери в Англии на пансионе. В Нижнем Новгороде у отца были новая жена и сын Алёша — Катин единокровный брат. Для Кати и Алёшки отец каждый год покупал круиз от Нижнего до Астрахани и обратно.
С пароходных галерей Катя смотрела на Россию — на поля и перелески, на уездные городишки с церквями и дебаркадерами, на монастыри и фабрики, на старинные кремли и караваны нефтебарж. Алёшка, негодяй, курил, считая себя уже взрослым. Командиры пароходов знали, что везут детей Дмитрия Платоновича Якутова. В ресторанах Катя и Алёшка всегда сидели за столом с капитанами или первыми помощниками. И Роман Горецкий был первым помощником на роскошном «Витязе»… Не потому ли он стал ухаживать за Катей?.. Нет, Роман Андреевич не такой… Где он сейчас? Как им найти друг друга во взорванной стране?.. В мае мама не смогла приехать к дочери на аттестацию в «Шерборн скул гёлс» — у мамы кипели бурные объяснения с Ноэлем, который опять проиграл её деньги в казино и хотел сбежать.
И Катя тоже не поехала к маме в Канны. Трудно было добраться до Петрограда, когда вдоль берегов Ютландии Северное море бороздили германские броненосцы, но Катя добралась. Она отправила отцу телеграмму. Отец тотчас телефонировал управляющему своей петроградской конторой, чтобы тот проводил Катю на курьерском до Нижнего. Там её встретил Алёшка. Он посадил сестру на буксир «Лёвшино» к дяде Ване Нерехтину, капитану и папиному другу. Буксир возвращался из Нижнего в Пермь. В прибрежных сёлах и городах творилось чёрт знает что: стреляли, грабили, захватывали пароходы.
Дядя Ваня не рисковал причаливать, и Катя не смогла навестить в Сарапуле тётю Ксению Стахееву, мамину подругу по театру, которая тоже выскочила замуж за состоятельного коммерсанта. Но бог с ней, с тётей Ксенией. Катя стремилась к отцу. Это было важнее всего. Катя стояла у фальшборта в лёгком твидовом пальто и обеими руками, чтобы не сдул ветер, держала за поля шляпку, какую носили в «Шерборн скул гёлс». Дебаркадер приближался. Соединённое коммерческое пароходство Д. В утробе буксира шумно и мощно, как слон, дышала паровая машина.
В рубке дядя Ваня звякал машинным телеграфом и командовал штурвальному: — Ещё на четверть доверни, Гришка, не бойся. За время плавания Катя узнала, что дядя Ваня тихо гордится машинным телеграфом — новым устройством, заменившим старую переговорную трубу, и паровым приводом к штурвалу от малого агрегата — камерона, а деревенский простак Гришка Коногоров не может приноровиться к лёгкости управления. На носу матрос готовился бросать швартовочный конец. Катя увидела отца. В праздничном белом костюме, заметный издали, он спускался к пристани с эстакады от какого-то большого склада. Катя смотрела на Дмитрия Платоновича со странным волнением в душе. Отец, которого не было в её детстве… Сильный и решительный мужчина… А хищная природа мужчин и притягивала её, и отталкивала. Любит она отца или ненавидит?
И то и другое. Это называется ревность. Катя ревновала его — но к кому?.. Уж точно не ко второй жене. И конечно, не к Алёшке. Она ревновала его к жизни. Хотела сделать так, чтобы отцу не хватало её, как ей самой не хватало его. Подвижная громада буксира мягко сомкнулась с неподвижной тушей дебаркадера, заслонившей солнце.
Матросы вытягивали швартовы. Лязгнула дверка фальшборта, брякнул длинный трап. Отец вдруг оказался рядом — такой живой и настоящий, и Катя, зажмурившись, ощутила его поцелуй на щеке. Катя не ответила на поцелуй. Она не терялась с людьми, но поневоле как-то отступала перед отцом. Он всегда словно был больше её и свободнее. Дядя Ваня, капитан Нерехтин, спустился на палубу из рубки. Нерехтин и Якутов дружески обнялись.
Дмитрий Платонович глянул Кате в глаза. Когда ещё наладят пристойное сообщение? На медицинский факультет. Она внимательно следила за реакцией отца. И Дмитрий Платонович, для всех в любое время энергично готовый к действию, будто потеплел изнутри. Возле фальшборта стояли Катины вещи: два чемодана и саквояж. После прекращения пассажирского судоходства носильщики исчезли с пристаней. Дмитрий Платонович сам подхватил чемоданы.
Нерехтин притормозил его, взяв за локоть, и закричал своим матросам, уже перешедшим на дебаркадер: — Скрягин, Краснопёров, пособите донести! Он — заместитель председателя Губчека, и его присутствие насторожило бы Михаила. Ганька поручил дело Жужгову и всю ночь ждал чекистов в Мотовилихе, в отделе милиции. Команда Жужгова вернулась уже утром. Вместо доклада Жужгов чиркнул пальцем по горлу — всё, князя порешили. Чекисты разобрали багаж расстрелянных и поделили вещи; френчи и сапоги покойников сожгли в бурьяне у забора. Вечером, отоспавшись, Ганька отправил Жужгова с его подручными закопать тела, оставленные в лесу, и покатил из Мотовилихи в Пермь. Губчека располагалась в небольшом особняке на углу Петропавловской и Оханской.
Во дворе стояли реквизированные телеги спекулянтов с барахлом, туда-сюда ходили чекисты в портупеях и милиционеры с винтовками, к стенам жались какие-то чинно одетые господа — просители за арестованных; в комнатах было многолюдно и накурено, трещали «ундервуды», звенели телефоны. Ганька лихо уселся на стол прямо перед Малковым, председателем ЧК. А я давно заявлял — надо Романова к стенке! Малков прекрасно знал, что Ганька сам устроил ночью расстрел Великого князя. Да и вообще он сучий хвост, от которого одни только напасти. Цельный месяц Ганька кричал на митингах, будто бы рабочие возмущаются, что Великий князь жирует в гостинице, гоняет на авто и плавает за Каму на моцион, да ещё и бабу свою к себе вызвал. Рабочим на князя было начхать, а вот Ганька надоел своими нападками на исполком и Губчека. Во дворе он отвёл своего заместителя подальше от раскрытых окон.
Дать фальшивое объявление в местных «Известиях» придумал тоже Ганька. Расстрел Великого князя он решил держать в тайне — опасался мятежа монархистов. Ганька убедил Малкова представить исчезновение Михаила как похищение: дескать, князя увезли заговорщики из офицеров. По слухам, они укрывались на подворье Белогорского монастыря под крылом архиепископа Андроника. Похищение князя можно использовать как повод для разгрома подворья и ареста архиепископа. А бабы-салопницы — купчихи и мещанки, почитающие Андроника, — не вооружённое офицерьё, они мятеж не поднимут. Прищемим рясу святому отцу. Малков — кряжистый и медлительный — туповато молчал, размышляя.
Быстрый и сообразительный Ганька смотрел на него снисходительно. Мы лучше нарочного к Свердлову пошлём. Ганька был необыкновенно доволен собой. Он совершил то, что хотел, — убил Великого князя, хотя ни ЧК, ни партия его на такое не уполномочили. А тугодум Малков не мог справиться с неукротимым Ганькой и всегда тащился вслед за его выкрутасами, лишь ворчал и бессильно грозился, как старая баба. Дымя папироской, Ганька Мясников отправился прогуляться. Он ощущал себя повелителем города. Ладный и ловкий, он шёл разболтанной походочкой уголовника.
Встречные бабы поневоле косились на него — было что-то лихое и необычное в этом молодом и большеротом мужике с чёрной неряшливой щетиной и хитрыми глазами. Красный свет заката летел вдоль длинных улиц, вдоль сомкнутых фасадов. Над головой у Ганьки проплывали ржавеющие вывески торговых домов, контор, галантерейных магазинов, ресторанов, аптек и фотографических салонов. Большие окна пассажей были заколочены досками. На замусоренных тротуарах лежали тени телеграфных столбов с решётками перекладин. Мимо кирпичных арок катились крестьянские телеги. В театральном сквере паслись козы. С улиц исчезли чиновники в сюртуках и дамы с белыми зонтиками; возле афишных тумб, заклеенных декретами, бойкие работницы в косынках лузгали семечки и пересмеивались с солдатами.
Ганька вспоминал свою единственную встречу с Великим князем. Ганьке любопытно было посмотреть на Романова, и Мишку привезли на допрос. Ничем не примечательный тип: всё среднее — и рост, и телосложение. Волосы уже редкие, а лицо как у стареющего подпоручика из губернского гарнизона. Ганька проницательно прищурился. Михаил молча пожал плечами. Конечно, Ганька ничего не стал ему объяснять. И вот теперь заурядный человек Мишка был свергнут незаурядным — Ганькой.
Он, Ганька Мясников, словно бы сделался равновелик революции. Ночевать Ганька остался в Чека. Устроился на стульях, сунув под голову кожаную подушку с кресла. А под утро его грубо растолкал Жужгов. В лесу возле расстрельной поляны Жужгов и его команда нашли только один труп, труп Джонсона, — там, куда его и оттащили. А второго трупа не было. Валялись срубленные ветки осины, которыми чекисты забросали тела, но Великий князь Михаил исчез. Лишь чернели пятна крови на траве.
В полумраке кабинета белое лицо Жужгова было будто у мертвеца. В окно светил месяц — ясный, как приговор трибунала. За изразцовой печью тихо трещал сверчок. Ганька принялся бешено скрести кудлатую башку. Обшаривай там всё на десять вёрст! Ищи на железке и на разъезде, ищи у Нобелей! Убить Мишку нам можно, а выпустить — нельзя! Нерехтин лежал на койке и глядел в потолок.
Корабельные часы на стенке нащёлкали девять с четвертью вечера. По-настоящему же исполнилось десять. На всех пароходах и пристанях Волги, Камы и Оки время было установлено нижегородское. От местного, пермского, оно отличалось на 46 минут. Нерехтину не хотелось идти на разговор. Ему нечего было сказать. Буксир «Лёвшино» выгрузил в Мотовилихе ящики с деталями прессов и вернулся в Нижнюю Курью — в якутовский затон. Команда желала получить расчёт.
А денег у Нерехтина не было. Биржу в Нижнем упразднили, купцы прекратили все дела, заводы еле дышали, и потому Иван Диодорович сумел добыть в Сормове только дюжину ящиков, хотя даже за них Мотовилиха не выплатила фрахт. Бухгалтер сталепушечного завода пообещал, что заплатит — но в июле; пароходную же кассу Нерехтин давно потратил на мазут и провизию. На корме парохода под буксирными арками собрались обе команды — и верхняя, и нижняя. Старпом, боцман, матросы, буфетчик с посудником — и машинисты с кочегарами и маслёнщиком. Семнадцать человек. Семнадцать дырявых карманов и пустых животов. Семнадцать голодных семей.
Ничего нету. Павлуха Челубеев, кочегар, задёргался всей своей здоровенной тушей, словно рвался из пут, и обиженно закричал: — Одолжись у Якутова! Ты же с ним обнимался на пристани!
Книга «Бронепараходы» претендует на звание лучшей литературной новинки года по версии пользователей «Лайвлиба» сразу по нескольким номинациям. Она присутствует в числе претендентов в разделах «Русская проза» и «Выбор экспертов». Лауреат премии Правительства РФ в области культуры 2017 год и некоторых других литературных премий.
Писатель известен своими книгами «Сердце Пармы», «Общага-на-Крови», «Географ глобус пропил», «Золото бунта» и другими. В историческом романе «Бронепароходы» писатель в формате художественного произведения рассказывает о бурном послереволюционном периоде, и о войне, которая велась, в том числе, при помощи водного транспорта.
Писатель Алексей Иванов представит новую книгу «Бронепароходы»
Полная версия книги Бронепароходы, чтобы читать бесплатно онлайн, от автора Алексей Иванов. Электронная книга будет доступна для скачивания в Личном кабинете сразу после покупки. Роман «Бронепароходы» писателя Алексея Иванова выйдет 24 января в формате электронной и аудиокниги на «Букмейте» для подписчиков «Яндекс Плюса». В книжном интернет-магазине «Читай-город» вы можете заказать книгу Бронепароходы. Роман от автора Алексей Иванов (ISBN: 978-5-38-614942-0) по низкой цене. В Челябинске с презентацией своей книги «Бронепароходы» побывал писатель Алексей Иванов — один из самых известных и экранизируемых авторов страны.
О книге "Бронепароходы"
- Telegram: Contact @news_74ru
- От Алексея Иванова до Ханьи Янагихары: 10 лучших книг зимы 2023-го |
- «Нам всё врали». Писатель Алексей Иванов о книге «Бронепароходы» – Политическое образование
- Характеристики
- Алексей Иванов презентовал в Челябинске свой роман «Бронепароходы»
- Курсы валюты:
Речной бой
Алексей Иванов сумел выстроить захватывающий сюжет, легко объединивший исторические факты и фантазию. увлекательный исторический роман, который рассказывает о жизни и приключениях главного героя, морского офицера Александра Иванова, во время русско-японской войны в начале 20 века. Извкестный своими книгами «Сердце пармы» и «Географ глобус пропил» писатель Алексей Иванов выпускает роман «Бронепароходы». Писатель Алексей Иванов провел презентацию своей новой книги «Бронепароходы». В «Бронепароходах» сюжет несется, увлекая за собой читателя, стремительно, на всех парах, как судно одного из главных героев, капитана Ивана Диодорыча Нерехтина, под вражеским обстрелом. "Книги по назначению" Русская проза. Книга 2. Алексей Иванов "Бронепароходы".
Алексей Иванов - Бронепароходы
Потому что такого сеттинга никто еще не использовал из авторов. А речной мир — это мир удивительный и в каком-то смысле даже живущий по собственным законам. И самое трагичное для этого мира заключалось в том, что все пароходы, хоть они и являлись участниками гражданской войны, были жертвами», — высказался Алексей Иванов. Писатель также рассказал на встрече с читателями еще об одном своем произведении «Речфлот», которое начал писать до «Бронепароходов».
Я бы предпочел презентацию в каком-нибудь речном городе, например, в Самаре, Нижнем Новгороде или Перми, но сейчас не такое время, чтобы устраивать презентации. Но а Екатеринбург — любимый, ему отказать нельзя», - получил аплодисменты автор.
Великий князь Михаил Александрович, в 1917 году отказавшийся взойти на престол Российской империи. В самом начале романа он чудом избегает смерти от руки большевиков и, раненый, оказывается под опекой Дмитрия Якутова, который помогает ему скрыться от преследователей. Сдержанный и благородный, Михаил Александрович не стремится ни к власти, ни к мести: «Я частный человек, и хочу прожить свою частную жизнь, никому ничего не доказывая». Участливый и справедливый, он по-отцовски относится к Кате, в которой видит «юношескую тонкость лица и непримиримую чистоту», как у его погибшего на войне сына Сашки. Иван Диодорович помогает Кате и Великому князю выбраться из Перми и ближе к концу романа спасает девушку ценой собственной жизни. Хамзат Хадиевич Мамедов, командир охраны товарищества нефтяного производства «Бранобель». Пользуется полным доверием братьев Нобелей, обладает широкими полномочиями и решает самые разные вопросы: от переговоров с подрядчиками до физического устранения конкурентов. Выведенный в люди Владимиром Шуховым, он боготворит созидателей любого рода — инженеров, архитекторов, изобретателей.
Одного из них Мамедов видит и в смышленом, но ранимом Алешке Якутове, которого берет под свое крыло. Роман Андреевич Горецкий, речной капитан. Высокий, видный мужчина «с твердой линией рта», который стремится сделать красивую карьеру и желает принимать от жизни только лучшее, а потому склонен ввязываться в авантюры. Некогда служил первым помощником на круизном пароходе «Витязь», где и познакомился с Катей Якутовой, тогда совсем еще юной девушкой. Катю считает отличной партией для себя, что не мешает ему в то же время восхищаться роковой разведчицей Ларисой Рейснер. В «Бронепароходах» читатель также встретит дальновидных братьев Нобелей, импульсивного Льва Троцкого, беспринципную Ларису Рейснер, одержимого жаждой славы Гавриила Мясникова, деятельного адмирала Колчака, бесстрашного Владимира Каппеля и других известных фигурантов российской истории, станет свидетелем драматичных событий, любовных коллизий и предательств, охоты на золотой запас Российской империи и впечатляющих погонь на пароходах. Алексей Иванов — о процессе создания романа: — Идею «Бронепароходов» вы вынашивали много лет. Сколько времени у вас ушло на подготовку к написанию романа, на изучение технической фактуры?
Были ли у вас консультанты — речники, историки, кто-то еще? Очень многое я узнал и освоил просто как часть своей обычной жизни. Искать консультантов мне тоже не приходилось: я их знаю с детства как «дядю Сашу» или «дядю Пашу» — и простых речников, и специалистов по истории речфлота. Надо было только сесть за стол и начать писать, остальное было уже давно готово.
А речной мир — это мир удивительный и в каком-то смысле даже живущий по собственным законам.
И самое трагичное для этого мира заключалось в том, что все пароходы, хоть они и являлись участниками гражданской войны, были жертвами», — высказался Алексей Иванов. Писатель также рассказал на встрече с читателями еще об одном своем произведении «Речфлот», которое начал писать до «Бронепароходов». Она будет посвящена истории российского речного флота и выйдет осенью.
Павел Басинский о новом романе Алексея Иванова
В Челябинске с презентацией своей книги «Бронепароходы» побывал писатель Алексей Иванов — один из самых известных и экранизируемых авторов страны. Книга «Бронепароходы», Алексей Иванов. Книга вышла в 2023 г. в бумажном, электронном и аудио формате. Являясь поклонником творчества Алексея Викторовича Иванова, я с нетерпением жду каждый его новый роман. И вот в 2023 году выходит роман " Бронепароходы".
Алексей Иванов представил на Урале новый роман "Бронепароходы"
Российский писатель, автор произведений «Географ глобус пропил» и «Тобол», Алексей Иванов представил свердловчанам новую книгу «Бронепароходы». Презентация новой книги уральского писателя Алексея Иванова «Бронепароходы» прошла в Ельцин Центре. Алексей Иванов. Бронепароходы. В издательстве "Рипол-Классик" существенным стартовым тиражом 40 000 экз. вышел новый роман Алексея Иванова "Бронепароходы".