говорим мы друг другу сегодня. По древней христианской традиции накануне вечером в храмах совершается чин прощения. Священнослужители, начиная со старшего, а за ними и все прихожане обращаются друг к другу со словами: “Прости меня ради Христа”. Прости меня, ради Христа! Я ОЧЕНЬ была не права Прости, мой любимый, прошу!
«Простите, Христа ради!». Прощеное воскресенье на приходе храма Святителя Николая г. Унечи
| - Прости меня Христа ради » Вечнозелёный Юмор на | Прости Христа ради! |
| Простите нас ради Христа, братия и сестры! - Нижегородская Духовная Семинария | говорим мы друг другу сегодня. |
| Господи христа ради простите что не 6 срок отправил вам выполненное задание - АйДаПрикол | новости, новости одессы, одесса, свежие новости. |
| Прощёное воскресенье: как правильно и почему надо просить прощения в этот день | Автор пина:Devuss. Находите и прикалывайте свои пины в Pinterest! |
| Беседы с батюшкой. О прощении, смотреть онлайн | Простите ради Христа! Неделя сыропустная. Воспоминание изгнания из рая Адама и Евы. |
Картинки прости меня ради аллаха
Он приподнял главу с одра и стал просить прощения у Евагрия: «Если я чем-то тебя обидел или оскорбил, прости меня ради Христа». Discover videos related to прости меня христа ради on TikTok. новости, новости одессы, одесса, свежие новости.
И получил ответ:
- Простить — это, прежде всего, значит жить новой надеждой
- Спастись – значит простить ради Христа
- Прости меня, Василий. И вы простите » Городской портал Усолье-Сибирское
- Комментарии
- Читайте также:
17.03.2024 Александр спросил:
Скажи только: «Прости меня ради Христа, я еще хуже, чем ты обо мне думаешь». Слова «Бог простит, и ты меня прости Христа ради!» означают, что человек ставит не себя на первое место в чине прощения, а Бога. Если вам понравилось бесплатно смотреть видео "прости меня ради христа". старец николай гурьянов онлайн которое загрузил Священник Игорь Сильченков 08 октября 2022 длительностью 00 ч 01 мин 00 сек в хорошем качестве, то расскажите об этом видео своим друзьям, ведь его. Его приводят, и он искренне просит: «Прости меня ради Христа», а тот надменно отвечает: «Нет, ни за что тебя не прощу». что значит простить, оставить в живых? типа такой диалог: прости меня христа ради -ладно, живи. И ведь это не требования ради требований, но предложение особого образа жизни, который приводит человека к подлинному покаянию, к осознанию своих грехов и вооружает его силой преодолевать их.
Картинка Прости Христа ради!
В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей. Портал работает под эгидой Российского союза писателей.
Неизмеримо сложно. Но должно.
Иначе как христианам нам грош цена. Но прощение личных обид не означает лицемерного "всепрощения", столь же далёкого от христианского понимания истинной Любви. И потому каждый раз в этот день вспоминаю и напоминаю слова Святителя Филарета Московского: "Люби врагов своих, сокрушай врагов Отечества, гнушайся врагами Божьими".
И помолиться за него от сердца: если у него горит огонь, то огонь огнем не потушишь. А Господь тебя, несомненно, прощает за то, что ты простил. В Киево-Печерском патерике описано, что между одним иеродиаконом и иеромонахом возникла неприязнь, они никак не могли друг с другом поладить. Потом иеродиакон разболелся так, что уже при смерти.
Он уже понимает, насколько мелочны были обиды, взаимные огорчения, и скорее зовет иеромонаха, чтобы попросить у него прощения. Его приводят, и он искренне просит: «Прости меня ради Христа», а тот надменно отвечает: «Нет, ни за что тебя не прощу». Иеродиакон получает исцеление от своего недуга и видит, как ангел поражает иеромонаха и тот, к великому сожалению, умирает. Непрощение — это, конечно же, дух смерти. Дух жизни — это всегда дух любви, ведь Бог есть любовь, Бог есть жизнь. Если не будет любви, то и жизнь исчезает — прежде всего из нашего сердца, а потом уже будет оскудевать и наша телесная жизнь. Поэтому, конечно же, надо прощать.
Но если кто-то не хочет тебя прощать, что ж тут поделаешь… Важно самому на него не озлобиться, а там уже — как Господь управит. Мы не можем исправить всех, кто рядом с нами. Часто этот вопрос стоит еще перед Причастием. Есть даже слова: «Примирись прежде с тебя опечалившим» — в нашей традиции мы стараемся примириться со всеми и идти к Чаше, но не всегда же так получается. Часто бывают такие ситуации, когда ты не можешь простить; сказал «прощаю», раз такой порядок — и все равно не простил, но идешь к Причастию. Это Причастие в осуждение? Причем, бывает, осознанно идешь, хотя знаешь, что не готов.
А Царство Божие — Царство любви, и где любовь, там и прощение. И если ты не прощаешь, то свою душу затворяешь от любви Христовой. Ты затворил свою дверь от Самого Христа. Как же ты придешь к Нему на таинство Евхаристии? Думаю, выход такой. Когда мы замечаем за собой, что не можем простить человека, а уже идем на Литургию, надо просто со стороны на себя посмотреть — увидеть свое внутреннее безобразие, насколько оно противно на самом деле, и от сердца обратиться к Господу: «Господи Боже, помоги мне научиться прощать, исцели меня, грешного, очисти меня, спаси и помилуй того человека, которого я не прощаю». От сердца вот так воздохнуть и помолиться.
И когда такая молитва от сердца пойдет, как бы воздыхание пред Богом, будет легче, уже камень спадет с души. А если мы уткнулись в свою обиду, то это уже все-таки духовно опасное состояние. Тогда причащение может быть в осуждение. Я не говорю, что не нужно причащаться, но к каждой Литургии надо все-таки побеждать себя. Вопрос телезрителя: «Человек часто жалуется на самого себя и не может себя простить. Как простить самого себя? Когда человек начинает себя изъедать, он теряет силы к реальным духовным действиям.
Он не работает над собой — он изъедает себя. И святитель Игнатий Брянчанинов говорил так: «Нужно не только снисходить к немощам ближних и понимать, что люди несовершенны поэтому наши ближние допускают какие-то проступки , но и к своим собственным немощам тоже надо подходить со снисхождением». Надо понимать, что мы несовершенны — мы не можем жить свято.
Я как-то больше стал сомневаться в пользе подаяния. В нашем храме, в молодом храме появился бомж, замечательный парень, в общем-то, молодой, два года тому назад. Сам некрещеный, если даже не ошибаюсь азербайджанец. Туда возвращаться не хочет, и даже какая-то наглость у него есть. И что происходит? Происходит то, что он за два года полностью деградировал. То есть он очень сильно изменился внешне.
Ну, представляете — каждый день пить. Он причем себя оправдывает то, что он живет в туалете, зимой, представляете, в туалете, в парке жить в общем-то. И что, в общем-то, мы ни делали, пытались его в «Ной» устроить, но многое чего не делали. Мы мало чего делали для него. Самое худшее, что мы для него делали, я это сейчас четко понимаю, мы давали ему деньги. Давали деньги, на которые он пил, на которые он, в общем-то, гулял и так далее, и я так понимаю, деньги неплохие, потому что позволяет себе это делать регулярно. И в какой-то момент я просто пришел в тупик. А как быть-то? Евангелие говорит, вот, мы читаем, всем всегда везде помогать. Нет никаких там категорий.
А здесь вроде, даешь, а становится хуже. Вроде бы ты помогаешь, как кажется тебе, выполняешь заповедь. Кто-то скажет: слушай, сказано в Евангелии дай. Дай и не рассуждай. А мне хочется порассуждать — Давать деньги, давать продукты, там. Но в общем-то, это не берет, да? И вот я теперь задался вопросом: а что для него можно сделать? И ответ пришел очень интересный. Со стороны Саша Гезалов подсказал. Он говорит: «Но он с Вами общается?
Значит, к нему нужно пригласить психолога. Значит, попробовать поучаствовать в его жизни, что-либо сделать. Вы же не знаете, почему он такой озлобленный». И вот Вы знаете, вот этот внутренний момент для меня остался очень сложным, на самом деле. То есть важно принять участие в жизни другого человека. Своими деньгами мы очень часто, скажем так, формально исполняем Евангелие, формально подходим к словам Христа. Сказал — мы сделали. Нет, а ты принял участие в том, что сказал Христос, а ты довел это, в общем-то, до конца логического какого-то? Нет, не довел. Потому что ты делаешь образ такого послушника.
Ты не в монастыре, ты в миру. Мир — это живой организм. И вот для меня, конечно, сейчас это самая большая проблема. Как быть милосердным, оставаясь все-таки и евангельским человеком. Я сомневаюсь, что надо кормить людей на вокзале. Я считаю, что перед революцией очень интересно было принято такое постановление об организации несколько категорий домов для бездомных — для пьющих, для неимущих, для инвалидов, для трудящихся и тому подобное. И совсем недавно в Кронштадте, показали запись Иоанна Кронштадтского, который не благословляет подавать людям на улице деньги, тем самым их как бы провоцируя на алкоголь. Но мне, кажется, здесь есть уже разумность такая, Божественная разумность, Божественная справедливость, что мало откупиться, надо теперь еще и приложить свое усилие. Принять участие в жизни другого человека. Но это глубоко личностный такой момент, когда человек сам должен в этом разобраться.
Он сам должен до этого дойти. Я буквально вчера напал на такой источник, какой-то, как сейчас говорят, «креативный» человек в «Фейсбуке» деятельность организации запрещена в Российской Федерации — я даже, по-моему, Вам прислал — берет картинки из советских фильмов и пишет… в общем, так сказать, новая жизнь старого кино. И вот там была картинка из «Обыкновенного чуда» — герой Миронова стоит с героиней Купченко, этот кадр из фильма, и текст такой: «Я не то чтобы хотел с Вами примириться, просто планирую завтра причащаться». Вот, батюшка, это шутки шутками — это из жизни? Вот за более чем 20 лет священнической жизни я не встречал такого вот фарисейского подхода, что попрошу прощения на всякий случай. Но вот я, поскольку сам вчера это рассылал, где-то я видел, по-моему, даже от священников замечание: вот, жизненно. А вот допустим, что из жизни. Допустим Вы не встречали, но оно есть. А я подумал: а почему это плохо? То есть понятно, что линейно это лицемерие, это не по-настоящему.
Но мы же говорим, что ты не чувствуешь, может быть, не переживаешь молитву глубоко — все равно читай это. А почему это плохо? Человек пытается примириться, потому что он понимает, что это важно. Ну, вот, он не чувствует, но он… или все- таки… — Нет, это с христианской точки зрения очень плохо… — Плохо. Любовь к Богу, она измеряется любовью к ближнему. Если между нами есть Царствие Небесное, которое мы выстраиваем, тогда, в общем-то, и Господь рядом с нами, потому что Царствие Небесное не может быть без Бога. Я считаю, что это вообще недопустимо. То есть вот мы говорим, что причаститься в суд или во осуждение можно: Господи, я вот достойно подготовился, прочитал каноны, то-сё, пятое-десятое, Давай-ка ты на меня благодать излей и тому подобное… Нет, это неправильно. Это невозможно, точнее. Причем не просто вот так вот… — Нет, а вот, если он кого-то обидел.
Вот я кого-то обидел, и я сейчас понимаю, что нет у меня сил попросить у этого человека попросить прощения, мне нельзя к Причастию приступать? Если у тебя нет сил с ним примириться, то Причастие недопустимо. Это самое главное условие — мир, мир с другими. Сейчас у нас это тоже восстанавливается, словесная культура, но это как присловье такое. А почему «Христа ради», почему это так важно? А если не ради Христа прощаешь, то это не считается прощением? Она образовалась именно из-за того, что меня простить не за что, но Христос, который пролил и за меня тоже кровь, за такого паршивца, Он ходатайствует обо мне. Для меня именно в этом плане, в этой форме складывается именно такое понятие: прости меня Христа ради, потому что за мной нет ничего вообще хорошего, и если вот так взять на меня и посмотреть, у тебя нет никаких оснований меня простить. Вообще никаких. Ну только то, что я поднимаю руки и безоружен перед тобой.
Но Христос просит за меня прощения у тебя. Ведь иногда тоже, Вы начали говорить, что нет сил простить, но человек приходит и говорит: прости меня Христа ради. То есть у тебя нет сил его простить, вот этого человека, как личность, то есть ты не находишь никаких оснований. Но Христос, которого он призвал к себе, скажем так, в свидетели, Он ходатайствует за него. И даже ради Него, ради этой крестной Жертвы, ты должен найти в себе силы простить. Мне кажется, что в каком-то смысле вот эта тема «прощения из тех пяти, которые мы здесь обсуждаем, сколько у нас — уже несколько десятков программ было, и я как вынужденно все время об этом думаю, вынужден волей-неволей, все время с этой темой сталкиваешься — и когда готовишься, и когда беседуешь, потом когда думаешь после программы. И мне кажется, что настолько сложная тема. Вот очень часто люди, когда они говорят, что они легко прощают, я не то чтобы им не верю, мне кажется, мы просто не додумываем это до конца. Потому что, если так разобраться, ну, вот, я не знаю, я читаю вынужденно социальные сети, и там пишут: «вот, Легойда негодяй», во мне сразу ярость благородная вскипает, и мне, конечно… и я сразу мысленно говорю все, что думаю про этого человека. И я, кстати, не уверен, что к исповеди все это помню.
И поэтому, если я говорю: да вот, я, в общем, всех простил. Иногда ты просто не понимаешь сколько… вообще, мне кажется, это очень-очень сложная тема. И сказать вот так, что я научился прощать — ну, не знаю, насколько вообще человек может такое говорить. Мы же знаем с Вами прекрасно, как действует грех на человека. Прилог, согласие и уже сочетание с этим грехом. То есть когда мы вскипели, это все-таки от дьявола предлагаемое нам действие: смотри, какой он гад. А следующее — Вы согласились с этим или нет? Вот важен не первый момент, важен второй момент, как Вы на это потом отреагировали. Важны не первые пять минут, твои эмоции, а важен очень другой промежуток. Что ты сделаешь?
Так, составил план, отмщения, уничтожения… — Отмщения. Вот это, конечно, страшно, когда начинается месть, когда начинается… — А если в сердце ощущение. Вот ты вспоминаешь этого человека, тебе неприятно его вспоминать. Думаешь, как он мог такое... Но вообще… — Получается, я не прощаю его. Как мне кажется, да? На самом деле это уже выстраивание в будущем. Вот мне очень нравится такая присказка — кто такие друзья и кто такая семья. Друзья — это те, с кем мы вспоминаем прошлое. Вот мы встретились и вспоминаем прошлое, и нам это приятно, замечательно, хорошо, пятое-десятое.
А семья — это те, с кем мы выстраиваем будущее. И в этом будущем и кроется, мне кажется, наше прощение. Как я выстраиваю дальше свою жизнь, куда я этого человека перевожу — в состояние семьи или холодно уважителен, почтителен я к нему. Ну, вот мы едем в метро, в общественном транспорте — мы же ко всем относимся холодно-уважительно. Мы же не можем строить какие-то планы и тому подобное. Прощение — это тот момент, сможешь ли ты с этим человеком дальше построить свои взаимоотношения. Не обязательно те, которые были до этого момента, до того момента, как он накосячил против тебя. Но сможешь ли ты хотя бы рядом с ним встать? Вот это и является для меня прощением. Смогу ли я опять его выслушать с его безумными планами по поводу будущих наших каких-то событий.
Смогу ли я, в общем-то, построить, ну, я уже сказал про эти планы о своем будущем. Мне кажется, прощение вот в этом-то и заключается, что не помня прошлое... Я не про грабли говорю, да? Грабли лежат, а идти надо. Я не про это. Я говорю про то, что все-таки грабли надо обходить, но вот как ты обойдешь грабли, с кем ты обойдешь грабли? И мне кажется, это очень важно для того человека, который на тебя наехал. Как ты к нему отнесешься? Вот мы когда говорим об исповеди, естественно, во всех там книгах, пособиях и вообще в пониманиях таинства Покаяния мы говорим о том, что человек исповедуется Богу, и священник читает молитву, где «только свидетель есть», но обычно об этом говорится применительно к мирянам, что помните, вы исповедуетесь Богу и вы напоминаете, священники, нам. А вот Вы как священник, как Вы это переживаете, что человек исповедуется не Вам, а Богу.
Как-то это можно объяснить? Как Вы это чувствуете, что это значит? Что это для Вас значит? То есть вот человек пришел просить прощения, ему одному страшно, он взял с собой друга. Ты становишься другом на какое-то время и должен поддержать этого человека. Я должен вместе с ним обратиться к Богу. Если что-то вдруг у него не получается сказать Богу по поводу греха, я должен ему помочь… — То есть Вы не с той стороны стоите. Я стою со стороны человека, я беру его в друзья и мы идем к Богу. Ему одному, бедному, страшно, а я должен сделать так, чтобы ему не было страшно. Хотя на самом деле очень часто именно то, что с тобой кто-то пойдет разговаривать с Богом, является страшным моментом, и ты не грешишь из-за этого.
Бывает и такое. Все время думаешь, вот, н, вот… Неважно, кстати, первый раз ксвященнику ты идешь к другому или много лет, думаешь, вот, опять, а вдруг батюшка подумает… И ты уже знаешь, что батюшка не подумает и ничем ты его уже не удивишь, и скорее удивишь, если окажется, что ты чего-то не сделал. Человек… А если давно знаешь, вот, думаешь, сейчас я его расстрою и так далее. Опять же, в умных книжках написано, что нет, вот священник расстраивается наоборот, когда не видит раскаяния и так далее. А вот, если без книжек, вот что Вас действительно больше всего, что Вам тяжелее всего слышать, что Вас больше всего расстраивает на исповеди. Но совершенно для меня какая-то необъяснимая вещь: когда человек о себе говорит что-то плохое, искренне говорит о себе плохое, ты к нему проникаешься какой-то неизреченной любовью. Ты видишь его высоту, ты ощущаешь его величие, высоту. Как один наш знакомый батюшка сказал одной женщине, которая очень мялась — как я могу пойти на исповедь, чужому человеку сказать о своих грехах. Он сказал: поверьте, вы нас ничем не удивите. Это немножечко так грубовато звучит, но на самом деле так оно и есть.
Простите меня, ради Христа, если кого-то обидела вольно или н | Яна Лантратова. Добро
823 фото | Фотографии яков. Житие Христа ради юродивого иеросхимонаха Феофила, подвижника и. Выделить все. Копировать. прости. меня. христа. старец. Христа ради, ты, меня грешную, Я прошу, сестра прости! Приняла вода волну новую, Бог простит, меня, простит. Простите меня, ради Христа! Простите меня Христа ради за мои немощи и благословите на пост.
Что говорят и как отвечать в Прощеное воскресенье 17 марта 2024 — Чин прощения и народные приметы
Тогда для меня было невозможно. Сейчас я спокойно могу даже с такого большого телеканала, как «Спас», сказать, что я дурак. Но я имею надежду на Христа. Если вот так представить гипотетически очередь в Царствие Небесное, ранжированно, вот скажут — не по росту, а вот по заслугам, по твоему упованию на Христа… не упованию, а именно по заслугам в Царствие Небесное, знаете, я четко вижу свое место: я последний. Но я четко понимаю, что у меня есть надежда на Христа, что я войду в Царствие Небесное. Знаете, вот, Парсуна это… — …место где лгать нельзя — Это кресло правды. То есть Вы сейчас рисуете парсуну, а я, можно так представить, рисую нимб к тому, что Вы рисуете. Нет, ни в коем случае, я хочу всячески этого избежать. Но вот я честно Вам говорю, что от этого очень многое зависит.
Вот я понял в своей жизни, что от этого очень многое зависит — куда ты себя поставил, вот где ты. Я не хочу сейчас говорить, я после, за кадром, скажу обязательно, кто стоит передо мной, но Вы можете представить все персоналии истории человечества. Вот, я стою последним. Это абсолютно так оно и есть, но у них больше шансов спастись, потому что, будучи на их месте, я бы поступил еще хуже. Вот, любого персоналия возьмите из истории — я бы поступил еще хуже. Но я знаю, что Христос ждет меня, вот он просто ждет. И Он когда придёт... Я очень счастливый человек, вот поверьте.
С детства, с самого рождения я попал в идеальную семью, я попал к совершенно замечательному духовнику — это все в советское время было… — Но у вас же изначально семья не была верующей. Мы вместе сначала стали читать Евангелие в 75-м году, а в 79-м все вместе пришли, в общем-то, в храм. У меня все очень идеально, мне легко представить, как меня любит Христос, я чувствовал любовь духовника. Я всю жизнь, пока у него был, я думал, что он меня любит больше всех окружающих. И когда мы встретились, я не помню на какую годовщину его смерти, все — все стали говорить и вдруг все сказали одно и тоже слово: слушайте, да нет, он любил меня больше, смотри сколько уделял мне внимания. И Вы знаете, я понял, если человек на это способен —любить тебя больше всех, — то Христос на много, на больше способен, потому что Он даже кровь Свою проливает за тебя. Я не красуюсь, я хочу от этого всячески уйти, от красования, я хочу уйти от этого нимба, но знаете, меня распирает вот это ощущение, ощущение, что Христос меня любит. Может быть, у меня жизнь просто хорошая.
Батюшка, а вот если поговорить, когда жизнь не очень хорошая. Вот Вы, как священник, очень часто сталкиваетесь с ситуацией, когда у человека нет надежды, и он теряет надежду, и люди унывают и к Вам приходят. Вот как быть с плачущими? Только плакать вместе с ними? Нет другого способа? Что может священник? Наверное, ничего. Вот по большому счету.
Священник может попробовать открыть направление в тот мир, где человек будет счастлив, и он знает эту дорогу туда, он знает, в общем-то, как туда по-настоящему пройти. А вот взаимоотношения человек сам выстраивает между Богом. И Вы абсолютно правы: священник может только плакать с плачущим и радоваться с радующимся. Это Евангелие. А ведь у врачей есть, скажем, и защитная реакция. Иногда говорят про профессиональный цинизм. Кто-то там границу проводит: вот здесь заканчивается. Ну, невозможно же каждый раз плакать, когда плачет рядом с тобой человек, наверное, это невозможно.
Вот есть такая сложность? Или невозможно, я имею в виду, что, с одной стороны, не можешь всегда сопереживать, а с другой стороны, это же может быть разрушительно для человека. И эта благодать Христова — «немощствующих врачующая и оскудевающих восполняющая» — она действительно по-настоящему тебя уврачёвывает. Есть очень интересные примеры из священнической практики, и об этом скажут все священники. Приходит человек, даже может быть интересный, приходит человек, которого ты с удовольствием смотришь по телевизору, вдруг он приходит к тебе на исповедь, и ты думаешь: вот, да. Он поисповедовался, а ты даже через минуту не помнишь, о чем он тебе сказал, или не через минуту, ну он отошел — и через минуту ты не помнишь, что он сказал. Хотя у вас был диалог, ты постарался ему помочь, ты, в общем-то, вложил всю свою душу. Допустим, когда ты в метро спускаешься уже после такой длительной исповеди, которая закончилась в 11 часов, берешься за поручень в метро и вдруг видишь, что на тебе поручи священнические остались, да?
Вот ты уже, действительно, тяжело. Но самое интересное, что, в общем-то, ты приезжаешь домой, ты молишься, читаешь свое священническое правило, и такое впечатление, что новые силы. Без Христа, без благодати священник — никто. И вот те чудеса, которые мы видим сейчас в окружающем мире, которые творят вот эти простые батюшки со своими храмами, со своими приходами, не имея никакой поддержки, очень часто брошенные и тому подобное — это что такое? Это благодать, это уникальное свойство благодати. Или он не понимает, что ему надо дальше идти? И вот он привык: а как батюшка, как благословите. Есть такая проблема или я придумываю?
Вы отходите, перестаёте общаться, пытаетесь объяснить человеку, что он не прав? Вот как Вы себя ведете? Я говорю: с удовольствием, вот мы отметим мое шестидесятилетие, и я буду вашим духовным отцом. А сейчас такие взаимоотношения, пожалуйста, будьте очень осторожны это выстраивать. Наступает разочарование, я от вас отказаться не смогу, а вы будете потом мне что-то такое обижаться и тому подобное. Это очень опасная вещь, если священник становится на место Христа в жизни какого-то из своих прихожан, человек погибает. Когда человек не может сам без священника уже что-то делать? Вообще, задача священника — это воспитать правильную самостоятельность, назовем это так, когда человек может не просто принимать решения мы все умеем принимать решения , он может отвечать за принятые свои решения, вот это очень важно.
Но образ такой, знаете: священник должен взять человека, провести сквозь дебри и вывести на какие-то пажити, на какие-то луга, и вот прям чуть-чуть до того, как они выходят, он его должен так отпустить, подтолкнуть, чтоб тот обиделся и сказал: «Ты что толкаешься? Я видишь, здесь сам дошел». И вот это самое большое счастье для священника, когда человек начинает уже самостоятельно жить. Причем обратите внимание, очень часто бывает так, что человек приходит к духовнику, он начинает с эти духовником, в общем-то, общаться, строить свою жизнь, и духовник уходит в мир иной. Это очень часто такая проблема и даже не проблема, а просто реальность. И после этого этот человек не может себе больше найти духовника. Что, он погиб? Да нет, не погиб.
Он уже готов к самостоятельному плаванию, потому Бог никогда не действует в какой- то плоскости. Принятие решений, что духовник умер или его куда-то перевели, это не принимается Богом решение, что вот так батюшке будет лучше или так тебе будет лучше. Будет лучше абсолютно всем. Человек это понимающий, принимающий, он из этого, в общем-то, пользу извлекает. Надежда, это ведь то чувство, которое, это то, что нам помогает преодолеть страх, да? Вот когда ты надеешься, страх уходит. Главный страх нашей жизни — это страх смерти. А может человек не бояться смерти?
Мы вроде призваны. Но это все-таки другая ситуация, это не страх такой вот конца, да? Это страх ситуативного… — Ситуации… — …что могут убить. Вот такая неофитская, что он прямо сейчас готов умереть и предстать пред Богом, потом наступает такое глубинное духовное осмысление, что он еще не начал делать свое покаяние, потом какая-то стадия доверия наступает, когда ты говоришь: Господи, вот я — делай, что надо. Вот надо болезни, пусть будут болезни — только с Тобой. Надо смерть — пусть будет смерть, но только с Тобой. В ад — пусть будет ад, но только с Тобой. В рай я без Тебя я не собираюсь, в общем-то, да?
Мне это ни в коем случае не нужно. Но все-таки страх смерти, наверное, нам необходим. Знаете, почему? Что такое страх смерти в моем понимании? Это тот болевой порог физический, который человека уберегает от физической смерти. Ну вот если у человека нет болевого порога, он очень быстро умирает на самом деле. Положил руку на горячую плиту, она сгорела у него по локоть, а он даже не заметил. Или еще что-либо произошло с ним.
Есть порог болевой — он отдернул руку. Точно так же и здесь. Если есть страх смерти, страх предстать пред Богом, то ты всегда будешь одёргивать свою душу, свое сердце от тех страстей, которые тебя не пустя, в это игольное ушко, в Царствие Небесное. Доверие, надежда — они, конечно, помогают человеку не бояться смерти, но невозможно избежать, и я рад, что человек ответственно подходит к своему концу жизни. Вы знаете, так все смешалось в доме, так что очень сложно об этом сказать. Очень сложно, что там со мной происходит. Я не знаю, насколько понятно я спрашиваю, но, может быть, я не знаю, с интеллигентами, или, может быть, с каким-то типом характера, или нет вообще у Вас такой проблемы? Вот что требует от Вас, как от пастыря — какой человек, какой прихожанин, — больше всего терпения?
Какая ситуация может быть? Требуют отдельные личности. Я же человек очень увлекающийся, я же человек такой вот эмоциональный, горящий, я имею в виду. Тоже, я думаю, наверное, поговорим в «Любви», в общем-то, да? Но чуть-чуть забегая вперед, что сделали родители? Они научили любить всё, вот абсолютно всё, чем бы ты ни занимался — чистишь картошку, общаешься с Владимиром Романовичем, абсолютно… — Это очень… лучше чистить картошку, мне кажется… — А вот это знаете, я тоже брошу камень в ваш огород: а это, совершенно неважно. Если ты любишь, то совершенно неважно, чистишь ли ты картошку или… — Это один — ноль это было, припомню, да. И что бы я в этом плане хотел бы сказать?
Терпение, у меня его очень мало на самом деле, терпения, я от этого очень сильно… — Неожиданно. Потому что любой человек, мне кажется, он не просто заслуживает внимания, он не просто заслуживает твоего участия — ты обязан ему это дать, раз Господь тебя столкнул на жизненном пути с этим человеком, ты обязан дать внимание. И в этом плане не надо проявлять терпение: помочь — не помочь, отреагировать — не отреагировать. Надо включаться. Вот, включаясь в это, мне кажется… — А бывало у Вас, когда у Вас не получалось? Бывало, что и слишком много не было терпения. Бывало так, что с кем-то приходится и очень сурово поговорить, и как-то очень тяжело поговорить. Ну, в основном работы касается.
Мне кажется… — Вам кажется, что Вы всегда не правы? Вот проявил свою эмоцию не в теме разговора, а именно как я преподнес это до человека, и я стараюсь просить прощения, я стараюсь. Мне это не составляет труда. Батюшка, а я вот знаю, что к Вам действительно ходят и обращаются самые разные люди, и вот у меня в связи такой вопрос. Вот у актеров есть такой прием — пристройка к человеку, то есть психологически подстраивается. Причем, так сказать, по системе есть пристройка сверху, пристройка снизу, пристройка наравне. В жизни говорят, мы тоже, может быть, не задумываясь над этим, пристраиваемся или не пристраиваемся, тогда сложнее общаться. Вот как Вы думаете, у Вас есть эта тема пристройки, вот к Вам приходит человек: ага, с этим надо вот так поговорить, с этим вот так.
Или, может, не думаете, а естественным образом пристраиваетесь, или как? У каждого народа есть свой язык, у каждого человека есть свой язык, и каждый слышит, в общем, то, что может на самом деле услышать. И если ты попадаешь в эту волну, что человек слышит твои децибелы — ну, естественно, не физические, а духовные, если они вообще у тебя есть, — то тогда, в общем-то, это благо. Является ли это пристройкой или является это активным участием в жизни человека? Вот здесь очень большой вопрос. Потому что я не собираюсь пристраиваться к человеку, чтобы с ним как бы так, хорошо время провести. Я вообще считаю, что со мной не надо общаться, если хочешь получить пользу, на самом деле. Но если ты со мной общаешься, то я пытаюсь, чтобы у человека все-таки была польза.
Я думаю, что это будет у священника только тогда, когда он будет молиться. Вот он стоит, молится и тогда он знает, что сказать, в общем-то. Не то что знает, он становится рупором Бога к этому человеку. Вы знаете, у меня был такой случай очень интересный, я его даже как-то описывал в журнале «Фома». Пришел человек, начал говорить, я думаю: да так, надо сейчас сказать это, это и это. Он закончил. Я говорю: знаешь, что — и как сказал все другое, и сам ужаснулся. Бедолага, несчастный.
Как сказал, он ушел, и я его запомнил. У меня лицо до сих пор стоит перед глазами, в общем-то, и я ждал встречи, точнее, я ее боялся по большому счету.
Верните друзей. Развяжите узлы которые вы считаете окончательно затянутыми. Даже если вы ни в чём не виноваты перед человеком, ну сто процентов, всё равно позвоните, мобильная связь угодна Богу. А начните со слов заголовка этой статьи, или перед этим добавьте что сегодня Прощённое Воскресенье, так легче. Сегодня легче чем завтра. Сделайте это ради Бога!
Не откладывайте на год или два. Будут ли они у вас или у них. Простите меня Христа Ради!
Мы помним, что первый, кто не сумел попросить прощения, согрешив, был наш прародитель Адам, и чем это закончилось. Конечно, история не имеет сослагательного наклонения, слова «если бы» о прошлом мы сказать не можем.
Но нам так хочется, чтобы, когда Господь сказал «Адам, где ты? Я Тебя ослушался, сделал ошибку, чувствую себя сейчас очень плохо от этого. Но прости меня и помоги мне исправиться». Нам всем очень хотелось бы, чтобы он эти слова сказал. Наверное, история рода человеческого тогда была бы совсем другой.
Адам сказал по-другому: «Жена, которую Ты мне дал, она меня соблазнила», — обвинив тем самым Бога. И мы видим, что, наверное, не потому, что он был глупый и чего-то не понимал, он так ответил. Он был намного умнее всех нас и знал больше, чем мы. Просто грех — это яд, который отравляет. Это слепота, которая помрачает.
Человек теряет способность ясно понимать, что с ним происходит и что происходит вокруг него. И поэтому, когда мы знаем, как поступить правильно, нам очень часто бывает поступить правильно трудно и невозможно. Кроме того, что мы сами для себя находим различные причины, почему мы так поступаем, мы находим оправдания, глядя на других людей, и продолжаем так дальше жить, из года в год ничего в себе не меняя. В сегодняшний вечер Православная Церковь хочет сказать нам, что подвиг молитвы, подвиг поста и добрых дел, который нас ожидает, не принесёт нам никакой пользы, если в сердце нашем будут жить ненависть, злоба и вражда. Оставляя в своём сердце место для этих чувств, мы оставляем место для греха, мы оставляем место для яда, для отравы, которая делает наше сердце неспособным любить, неспособным воспринимать любовь другого.
Наверное, когда люди собираются вместе, им легче делать какую-то тяжёлую работу.
Этот диалог звучит повсеместно. И, конечно, предполагается, что он должен умилять, будить добрые чувства, делать людей ближе друг к другу. Все так. И не так. Просить прощения всегда трудно. Нужно признать правоту другого, наступить на горло собственным амбициям, самолюбию, и даже убеждениям иногда. Дабы вернуть мир в отношения, успокоить душу, избавить ее от боли. Не зря стало популярным выражение: «Иногда тех, кого мы сумели простить, уже не хочется обнимать». И где же здесь прощение?
Простили, потому что это правильно. Которое не состоялось. Или: «Я простила, но видеть не хочу!