Граф Резанов навсегда связал свою жизнь с Русской Америкой. Именно по его просьбе Павел I учредил в 1799 году Российско-американскую компанию. Способного чиновника заметил Павел I, при котором Резанов стал обер-секретарем Сената. Нетерпеливый и настойчивый Резанов казался посланникам императора грубым и вспыльчивым, а такое поведение японцы считали недопустимым. Михаил Антонов и Мария Баченина обсуждают с экспертами и слушателями самые интересные утренние новости, рассказывают о пробках, погоде и новостях из telegram-каналов.
Факты о легендарном спектакле "Юнона и Авось": пять графов Резановых
Я думаю, зрители обращают на это внимание. Несмотря на то, что работ очень много и трудовой стаж столь большой, в нём сохранился прекрасный творческий потенциал», — сказала генеральный директор-художественный руководитель театра, заслуженный деятель искусств Украины Наталья Волкова. Вниманию посетителей представлены фотографии спектаклей разных лет таких, как: «Энеида», «Леонардо. Любовь, которой не было», «Три мушкетёра», «Бременские музыканты», «Тартюф», «Ladies night. Безусловно, особенной для артиста стала роль Графа Резанова в легендарной рок-опере. На выставке мундир этого персонажа можно будет потрогать и с ним сфотографироваться. Также зрителям предложат поближе рассмотреть костюм Худого волка из музыкальной сказки «Красная Шапочка». Он большой фантазёр, постоянно придумывающий какие-нибудь «фишки» и трудоголик своей профессии.
В реальности Николай Петрович жену свою очень любил и горевал по ней. Писал: «Восемь лет супружества нашего дали мне вкусить все счастье жизни сей как бы для того, чтобы потерею ее отравить, наконец, остаток дней моих». Он думал с тоски удалиться от людей, забиться с детьми куда-нибудь в глушь… Но вмешался император к этому времени уже не Павел, а его сын, Александр I. Не желая отпускать Резанова в отставку, он назначил его послом в Японию с тем, чтобы наладить торговлю: Россия хотела продавать Японии пушные товары, мамонтовую и моржовую кость, рыбу, кожи, сукно, а покупать — пшено, штыковую медь и шелк чрезвычайно проблематичное поручение, если учесть, что японцы уже более полутора веков вели политику жесткого изоляционизма, с западными странами не торговали, отношений не поддерживали никаких, к себе никого не пускали … Это посольство решено было совместить с кругосветным путешествием, в которое вот-вот готовы были отплыть корабли «Надежда» и «Нева» под командованием капитанов Крузенштерна и Лисянского. Иван Федорович Крузенштерн по праву считался ее руководителем. Ему принадлежала идея, и разработка маршрута, и организация. Уникальный случай: на шлюпе «Надежда» было сразу два начальника — это просто не могло кончиться добром... Мало того, ради экспедиции он оставлял молодую жену на сносях. В общем, назначение штатского чиновника «полным хозяйским лицом» стало для Крузенштерна совершеннейшим сюрпризом. Впрочем, он не отнесся к этому всерьез, полагаясь на морской устав, принятый еще Петром I, где было ясно сказано: на корабле только один хозяин — капитан, а все, находящиеся на борту, вне зависимости от их должности, звания и положения, находятся в его полном подчинении… Недоразумения начались уже во время погрузки. На компактной «Надежде» парусный шлюп длиной 35 метров было не так много места, и свита, полагавшаяся послу, чрезвычайно стеснила экспедицию. Что же касается самих Резанова и Крузенштерна, за неимением второй командирской каюты им пришлось поселиться в одной очень маленькой — всего шесть квадратных метров и с низким потолком. В ноябре русские корабли впервые пересекли экватор. Капитаны Крузенштерн и Лисянский сблизили свои шлюпы, команды были выстроены в парадном порядке на палубах, и над экватором грянуло громоподобное русское «Ура! Потом переодетый Нептуном матрос потрясал трезубцем, приветствуя первых русских в Южном полушарии. Потом купались в Атлантике сами и купали… скотину: свиней, коз, корову с теленком — их швыряли за борт, а потом вылавливали из воды это делалось скорее из санитарных соображений, ведь в тесных корабельных стойлах скотина изрядно запаршивела. Всесильный фаворит императрицы Платон Зубов и через 10 лет ревновал ее к Резанову Рождество встретили у берегов Бразилии. Оба корабля требовали основательного ремонта: на «Неве» сгнила часть обшивки, на «Надежде» повреждены грот- и фок-мачты. При чистке днищ обнаружились даже прежние названия: «Леандр» и «Темза». Пока стояли в доке, разразился скандал с местными властями. Виной всему — enfant terrible экспедиции, член посольской свиты Резанова молодой граф Федор Толстой его приняли за контрабандиста, а он, вместо того чтобы объясниться, открыл по полицейским стрельбу. Это был чрезвычайно яркий и беспокойный человек, обожавший опасные проказы. Он прославился, отважившись подняться на воздушном шаре весьма несовершенной конструкции. Был бретер то есть без конца дрался на дуэлях и специально для этого ввязывался в ссоры. В экспедицию его поспешили пристроить, когда он вызвал на дуэль полковника собственного полка неслыханная дерзость. И вот теперь на корабле Федор Иванович выделывал всякие штуки. Однажды напоил старика корабельного священника и, пока тот спал прямо на палубе, припечатал его бороду к полу казенной сургучной печатью. А когда священник очнулся, Толстой цыкнул на него: «Лежи, вставать не смей! Видишь, казенная печать! В другой раз Толстой затащил в капитанскую каюту орангутана на борту был небольшой зоопарк, пополнявшийся на всех стоянках и научил, как поливать чернилами лист бумаги. Вот только граф Толстой использовал чистый лист. А орангутан — капитанский дневник Крузенштерна, лежавший на столе. На острове Нукагива Федор Иванович сходил к туземному мастеру татуировок и вернулся покрытый с ног до головы затейливым орнаментом. Иван Федорович Крузенштерн Позже в России, когда потерявший терпение Крузенштерн высадил Толстого на берег, а тот еще напоследок смотался на каком-то подвернувшемся корабле на Алеутские острова и только после этого вернулся в Петербург, Федор Иванович фраппировал дам в светских гостиных, снимая фрак, жилет, рубашку и демонстрируя татуировки. В Петербурге его прозвали Американцем. А в «Горе от ума» он описан так: «Ночной разбойник, дуэлист, в Камчатку сослан был, вернулся алеутом». Неудивительно, что этот человек почти сразу двумя-тремя шуточками сумел поссорить начальников экспедиции: Резанова и Крузенштерна. Дошло до того, что они, живя в одной каюте, перестали разговаривать и сообщались друг с другом только посредством переписки, причем весьма язвительной. Там нужно было пополнить запасы еды, и Крузенштерн, заметив уважение местных жителей к европейским железным топорам, запретил обменивать эти топоры на что-либо, кроме свиней, чтоб не сбивать цену. А Резанов, ни о чем не зная, отправил своего слугу на берег, чтобы обменять несколько топоров на этнографические редкости глиняные плошки, бусы, деревянные скульптурки — он собирал коллекцию для императора. Все, что слуге удалось выменять, капитан приказал отобрать и вывалить на палубе в назидание остальным. Резанов вспоминал: «Чувствуя таковые наглости, увидя на другой день на шканцах Крузенштерна, сказал я ему: «Не стыдно ли вам так ребячиться и утешаться тем, что не давать мне способов к исполнению на меня возложенного? К несчастью, перепалка случилась не где-нибудь, а, как упомянул Резанов, именно на шканцах — самом священном для любого моряка капитанском месте. По морскому уставу любые пререкания с капитаном на шканцах наказываются вдвойне. А тут — такая дерзость! Словом, Резанов по неопытности в морских делах не придал этому обстоятельству особого значения, а вот Крузенштерн оскорбился немыслимо… «Спустя несколько времени приехали с «Невы» капитан-лейтенант Лисянский и мичман Берг, — продолжает Резанов. Вдруг положено вытащить меня на шканцы к суду». Его вытащили из каюты совершенно больного. Потребовали предъявить царский рескрипт. Николай Петрович подчинился. Морские офицеры прочли бумагу и спросили: «Кто подписал?
Он кричал на японских официальных лиц, угрожал пожаловаться императору Александру, даже симулировал болезнь, думая ускорить переговоры. Это не помогло — бюрократы ждали ответа из дворца микадо в Эдо, но проходили месяцы, а вестей из столицы всё не было. Оказалось, что русские подарки японцам не нужны. Их кимоно в пуговицах не нуждались, российский фарфор был хуже японского, к меху лисиц чиновники не прикасались, так как считали, что лиса — нечистое животное. Резанов безуспешно пытался торгануть отвергнутыми подарками, а потом даже предлагал поменять их на японские лаковые шкатулки. Когда обмен не удался, российский камергер попросту присвоил пятьсот присланных ему образцов. Через полгода пребывания русских в Японии, из Эдо прибыл, наконец, переговорщик. На аудиенции Резанову не дали стула, заставив сидеть прямо на полу. В такой неудобной позе он узнал, что Япония не собирается устанавливать никаких дипломатических отношений с Россией, не нуждается в торговле с северным соседом и требует от посольства побыстрее убраться из Нагасаки. Оружие и снасти вернули на «Надежду», а её трюмы забили продовольствием, которые Резанов тут же попытался объявить собственностью Российско-Американской компании. Только под нажимом офицеров он согласился отдать часть соли и зерна жителям Петропавловска. Русские подарки и посол Резанов. Крузенштерн узнал, что он награжден орденом святой Анны второй степени, а Резанов получил всего лишь золотую табакерку и предписание покинуть экспедицию и проинспектировать российские владения на Аляске. С тем и распрощались. Добравшись до Ново-Архангельска Резанов обнаружил, что колонисты находятся на пороге смерти от голода. Аляска — край не плодородный, а подвоз продуктов из Охотска и Петропавловска был крайне нерегулярен. Очень кстати к городу подошла «Юнона» — судно американского торговца Джона Вульфа с грузом продовольствия. Резанов купил весь груз вместе со шхуной, но это лишь ненадолго спасло ситуацию. Тогда камергер решил наладить отношения с владениями Испании в Калифорнии, и на «Юноне» отплыл на юг. Неопытная команда вела корабль почти месяц. В марте 1806-го прибыли в Сан-Франциско. Консепсьон Аргуэльо: помолвка по расчету Резанову удалось расположить к себе местное начальство. Однако товарообороту между Калифорнией и Аляской помешала политика: в то время Испания находилась в союзе с наполеоновской Францией, и, соответственно, противником России. Резанов решил завести с калифорнийцами более неформальные отношения. Портрет Марии Консепсьон Аргуэльо. Девушка была очаровательной. Скучавшая в калифорнийской глуши Кончита заинтересовалась импозантным российским вельможей. Лангсдорф, хорошо знавший посланника по экспедиции Крузенштерна, не допускал мысли, что тот: «сразу влюбился в молодую испанскую красавицу. Однако, в виду присущей этому холодному человеку осмотрительности, осторожнее будет допустить, что он просто возымел на нее какие-то дипломатические виды». Через пару дней девушка уже мечтала бросить всё и уехать в пускай холодную, но роскошную Россию. Сам камергер в своем донесении министру коммерции Румянцеву описывал свой «роман» так: «…Ежедневно куртизуя гишпанскую красавицу, приметил я предприимчивый характер ее, честолюбие неограниченное, которое при пятнадцатилетнем возрасте делало [ей] … отчизну ее неприятною. В докладе начальству Резанов подчеркивал, что сватовство к Кончите имело целью активизацию закупок продовольствия для Аляски. Желаемого он добился: став коменданту почти родственником, он принялся практически самостоятельно управлять портом. Прежде чем испанцы успели очухаться, трюмы «Юноны» оказались набиты зерном. Договорившись о дальнейших поставках пшеницы на Аляску, новоиспеченный жених собрался восвояси. Формальным поводом для разлуки стала конфессиональная проблема: католичке Кончите для замужества требовалось личное разрешение римского Папы, которое при посредничестве царя Александра обещал добыть Резанов. Он собирался справиться с этим хлопотным делом за год. На всякий случай жених сказал невесте, что если он не вернется через два года, то она может считать себя свободной. С тем «Юнона» и отплыла на Аляску. Портрет Резанова. Он успел составить 160-страничное донесение министру Румянцеву и позаботился о наказании вредных японцев: поручил построить 8-пушечный тендер «Авось», который вместе с «Юноной» должен был отправиться на завоевание Сахалина.
А в 1975 году Караченцов получил приглашение от Виталия Мельникова сняться в главной роли в экранизации пьесы Александра Вампилова «Старший сын». Бесшабашный студент Володя Бусыгин, опоздавший на электричку и завалившийся ночевать к незнакомым людям, представившись внебрачным сыном главы семьи, в исполнении Караченцова с первых сцен выглядит не негодяем, а принцем. Он не столько мучает своих случайных жертв, сколько страдает от своего гнусного поведения сам. Счастливый смех Караченцова в финале, когда ложь вскрывается, кажется документальной съемкой — настолько он гармоничен. В тандем к Бусыгину-Караченцову режиссер взял еще одного молодого и не очень известного широкой публике актера — Михаила Боярского. Оба получили на съемочной площадке бесценный опыт общения с королем советской комедии Евгением Леоновым, сыгравшим роль «отца» Бусыгина, — он давал им советы. И оба проснулись знаменитыми на всю страну после премьеры фильма в 1976 году. Смерть и рейнджер в рок-опере «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» Через два года после «Тиля» в репертуаре «Ленкома» появилось новое название — и осталось в нем на 17 сезонов. Идея поставить спектакль на основе драматической кантаты чилийского поэта Пабло Неруды принадлежала Захарову.
Войти на сайт
Император поставил во главе экспедиции и Резанова, и Крузенштерна, и они быстро поссорились. Навязавшийся в путешествие молодой петербургский аристократ, игрок, бретер, скандалист и интриган граф Федор Толстой подливал масла в огонь, стравливая обоих. Толстой напоил корабельного священника и прикрепил его бороду к палубе сургучной государственной печатью - ломать печать батюшка не решился, и бороду пришлось отрезать. Орангутан, которым Толстой разжился в путешествии, превращал корабельную жизнь в бедлам. В результате Резанов окончательно рассорился с Крузенштерном, перебрался в отдельную каюту, отказывался из нее выходить и общался с экипажем при помощи записок. В Петропавловске Резанов заявил, что экипаж взбунтовался и потребовал казни Крузенштерна: их удалось помирить, но кто перед кем в результате извинялся, осталось невыясненным. В Японии Резанов не выходил из отведенного ему японцами дома, к нему тоже никого не пускали. Так продолжалось полгода - затем ему вернули привезенные из Петербурга подарки и предложили отправиться восвояси. К сюжету "Юноны и Авось" Резанов приблизился, когда дипломатическая миссия провалилась.
Его более чем скромно вознаградили табакеркой с бриллиантами и приказали проинспектировать русские поселения на Аляске. Там Резанов обнаружил, что они вымирают с голода. Он отправился за продуктами в Калифорнию, колонию Испании, союзницы воевавшей с Россией наполеоновской Франции. В марте 1806-го суда "Юнона" и "Авось" появились в Сан-Франциско. Там начался роман сорокадвухлетнего Резанова с пятнадцатилетней красавицей Консепсьон де Аргуэльо, дочкой коменданта крепости. Корабли Резанова находились в Сан-Франциско шесть недель.
Среди других работ - "Жестокие игры" 1972 , "Звезда и смерть Хоакина Мурьеты" 1976 , "Оптимистическая трагедия" 1983 , "Гамлет" 1986 , "Шут Балакирев" 2001 и др. Самой известной стала роль графа Резанова в рок-опере "Юнона" и "Авось", которую Караченцов играл с 1981 года на протяжении более 20 лет. Актер сыграл свыше 100 киноролей. Наибольшую известность ему принесли картины "Старший сын" 1975 , "Собака на сене" 1977 , "Благочестивая Марта" 1980 , "Трест, который лопнул" 1982 , "Белые росы" 1983 , "Человек с бульвара Капуцинов" 1987 , "Криминальный квартет" 1989 , "Ловушка для одинокого мужчины" 1990 и другие. Все трюки в приключенческих лентах он исполнял сам, без каскадеров. Караченцов, находясь за рулем своего автомобиля, 28 февраля 2005 года попал в ДТП в Москве на Мичуринском проспекте. Актер получил серьезную черепно-мозговую травму, более 20 дней провел в коме. Перенес несколько тяжелых операций и курсов реабилитации. В 2017 году стало известно, что у актера злокачественное новообразование в левом легком, он прошел несколько сеансов химиотерапии в России и курс лучевой терапии в Израиле. Скончался 26 октября 2018 года, не дожив одного дня до 74-летия. Похоронен на Троекуровском кладбище Москвы. Государственным комитетом Российской Федерации по печати. Отдельные публикации могут содержать информацию, не предназначенную для пользователей до 16 лет.
Словом, Резанов по неопытности в морских делах не придал этому обстоятельству особого значения, а вот Крузенштерн оскорбился немыслимо… «Спустя несколько времени приехали с «Невы» капитан-лейтенант Лисянский и мичман Берг, — продолжает Резанов. Вдруг положено вытащить меня на шканцы к суду». Его вытащили из каюты совершенно больного. Потребовали предъявить царский рескрипт. Николай Петрович подчинился. Морские офицеры прочли бумагу и спросили: «Кто подписал? Император, может, и не глядя подпись поставил. Японцы встречают посольство Резанова А пока мы этого не знаем, нет у нас начальника, кроме Крузенштерна». И тут же раздались крики матросов: «Заколотить его, скота, в каюту! Там Резанов написал жалобу генерал-губернатору Камчатки: дескать, экипаж экспедиции во главе с Крузенштерном взбунтовался. Крузенштерну было о чем задуматься: «Его превосходительство господин Резанов в присутствии областного коменданта и более десяти офицеров называл меня бунтовщиком, разбойником, казнь определил мне на эшафоте, другим угрожал вечною ссылкою. Признаюсь, я боялся. Как бы Государь ни был справедлив, но, будучи от него в 13000-х верстах, — всего ожидать можно... Примерно такие же сделал себе граф Федор Иванович Толстой-Американец — enfant terrible экспедиции Фото: РИА «Новости» 8 августа 1804 года командир корабля «Надежда» Иван Федорович Крузенштерн и все офицеры явились в квартиру Резанова в полной форме и извинились за свои проступки. Резанов согласился продолжать путь в том же составе. Взяв у генерал-губернатора Камчатки двух унтер-офицеров, барабанщика и пять солдат почетный караул посла , «Надежда» двинулась в Японию «Неву» тем временем Лисянский повел на Аляску. У входа в бухту Крузенштерн приказал стрелять из пушек, как и положено в столь торжественных случаях. И тут же залив расцвел разноцветными фонарями и парусами: целая флотилия японских лодок-джонок двинулась к русскому кораблю. И вот на борт «Надежды» поднялись переводчики и чиновники. Они приветствовали русских, приседая и держась за коленки по местному обычаю. Но просили из пушки больше не стрелять и вообще сдать весь порох и оружие кроме офицерской шпаги самого Резанова и не входить в залив. Что ж! Крузенштерн бросил якорь, где ему указали. Простоять там пришлось… более полугода. Все эти полгода японцы держались крайне вежливо: все приседали, держась руками за коленки, улыбались, радостно кивали. Доставляли русским все по малейшему требованию: пресную воду, свежайшие продукты, корабельные материалы для починки судна… Но платы за все это не брали и в гавань корабль не пускали. Самому Резанову было позволено сойти на берег и ждать ответа из столицы, от японского императора, к которому повезли грамоту от русского царя и дары. Донна Мария де ла Консепсьон Марселла Аргуэльо. Близкие звали ее Кончитой… Послу предоставили роскошный дворец, но за его пределы выходить не дозволяли и к Николаю Петровичу никого не впускали. Наконец в марте прибыл сановник из Иеддо так в те времена назывался Токио. Ответ он привез неутешительный: император крайне удивлен прибытием русского посольства, принять его не может и торговли не желает и просит, чтобы русский корабль покинул Японию. Мол, уже 200 лет как решено, что японцам пользы нет выезжать из своей страны или к себе кого-то пускать. Даже дары не были приняты, и сановник с почтительным поклоном вернул их Резанову. Возможно, японскому императору они просто не понравились, потому что подобраны были неудачно: фарфоровая посуда и стоило везти ее из Европы в Японию! Резанов не воздержался и наговорил сановнику дерзостей: мол, наш император помогущественнее вашего будет, и с его стороны это большая милость, которая «из единого человеколюбия к облегчению ваших недостатков последовала» так и сказал! Переводчики пугались, вздыхали, ерзали, но Николай Петрович все настаивал, чтоб переводили. Дело было провалено окончательно. Пожалуй, посольство это не только не приблизило момент налаживания дипломатических отношений между Японией и Россией, но скорее отдалило его. Но при этом Резанов вошел в японские учебники истории как человек весьма достойный и почтенный. Анны II степени, ему самому пожаловал только табакерку, осыпанную бриллиантами. Это означало, что высшая власть приняла в конфликте скорее сторону капитана. От участия в первой русской кругосветной экспедиции Николай Петрович был освобожден — ему предлагалось теперь съездить с инспекцией в русские поселения на Аляске. А Крузенштерн помчался догонять Лисянского в Атлантическом океане. Положение, в котором он застал русскую колонию, было ужасно. Продукты им доставляли исключительно из России — через всю Сибирь в Охотск, оттуда морем… На это уходили месяцы, все приходило испорченным. Контакты с «бостонцами» — американскими купцами — не заладились. Словом, поселенцы просто вымирали с голоду. Резанов развил там самую бурную деятельность: выторговал у купца Джона Вольфа судно «Юнона», под завязку груженное продуктами, так что тот и опомниться не успел. Не говоря уж о том, что Вольф вообще совершенно не собирался продавать «Юнону». Но это было лишь частичное решение проблемы. Надвигалась зима, и до весны продуктов с «Юноны» поселенцам бы не хватило.
В главной мужской роли блистал Николай Караченцов, который к тому времени уже успел стать настоящей звездой: несколькими годами ранее он исполнил роль Бусыгина в фильме «Старший сын» по пьесе Александра Вампилова, его узнавали на улицах. Однако для работы в опере недостаточно актерского таланта и обаяния, нужен еще и проникновенный голос — и у актера, который до этого работал в двух музыкальных постановках, он был. Юную Кончиту сыграла Елена Шанина. Роль жениха Кончиты, ревнивца Фернандо, досталась Александру Абдулову. Но знаменитой постановки могло и не быть: изначально режиссер не особенно верил в потенциал этого материала. В 1978 году он задумал сделать спектакль, музыку к которому написал бы Алексей Рыбников. С молодым композитором он уже работал тремя годами ранее — над рок-оперой «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», премьера которой состоялась в 1976-м в Ленкоме. Композитор показал Захарову некоторые наработки — импровизации на темы православных песнопений. Тогда режиссер подумал, что из них можно было бы сделать постановку по «Слову о полку Игореве».
Актер Николай Караченцов увековечен в образе графа Резанова
Позвращении в Петропавловск Резанов узнал, что Крузенштерн за экспедицию награжден орденом Святой Анны II степени, а ему император пожаловал только усыпанную бриллиантами табакерку и из состава экспедиции исключил. Вместо этого Николаю Петровичу было поручено заняться инспекцией русских поселений на Аляске. Колонии там пребывали в состоянии самом плачевном, поселенцы буквально умирали от голода, потому что доставка продуктов шла длинным путем через всю Сибирь, Охотск, так что в Ново-Архангельск доставлялись уже испорченные, негодные в пищу припасы. Резанов понял, что надо спасать положение. Для начала он купил у английского купца судно «Юнона», полное продовольствия, и отдал его поселенцам. Но этого, разумеется, было мало, потому он решил наладить поставку продуктов из относительно близкой Калифорнии, с которой к тому же хотел установить взаимовыгодные торговые отношения. Для этого Резанов заложил на верфи еще одно судно «Авось» выражение недостаточно обоснованной надежды, расчета на случай, удачу; может быть станется, сбудется. Там и произошла история, которую мы, благодаря поэме и спектаклю, знаем в исключительно романтическом ключе.
Калифорния в то время принадлежала Испании. В Европе шли Наполеоновские войны, в которых Испания была союзницей Франции хоть и против воли большей части населения , соответственно, отношения с находящимися по другую сторону баррикад русскими, мягко говоря, не приветствовались. Резанов это прекрасно понимал, потому приложил много усилий чтобы наладить контакты е комендантом Калифрпии. У коменданта была дочь Мария де ла Консепсьон Марцела Аргуэлло Кончита которой к моменту знакомства с Резановым было всего 15 лет. Камергер влюбился в неё, как говорится, с первого вщнляла и сделал девушке предложение руки и сердца к тому времени он уже 4 года был вдовцом. Консепсьон согласилась. Состоялась помолвка, но для обручения не хватало разрешения, которого и намерен был испросить Резанов у Императора и Папы Римского, Это требовалось по существующим в то время требованиям для заключения брака между представителями разных реоигий Резанов был православный , а Кончита - католичка Родители девушки, конечно, были не в восторге от предполагаемого союза, но все-таки согласились на помолвку, возможно, в тайне надеясь, что понтифик, у которого надо было испросить разрешения на брак, не позволит этого.
В любом случае, на этот раз миссия Резанова закончилась полным успехом: он наладил торговые связи, закупил в необходимом количестве даже в избытке продукты для русской колонии. Возвращался он, полный надежд, пообещав нареченной, что попросит императора ходатайствовать перед папой римским об их браке и вернется, как только разрешение будет получено по его расчетам это должно было произойти не позже, чем через два года. Кончита обещала ждать. Через месяц корабли прибыли в Ново-Архангельск к вящей радости поселенцев. Перед отъездом в Петербург Резанов оставил инструкцию Главному правителю русских колоний в Америке А. Баранову с идеей создания аграрного поселения в Северной Калифорнии для снабжения Аляски продовольствием. Поселение Росс было основано в 1812 году и просуществовало до 1841 года.
До Охотска Николай Петрович добрался в сентябре. Началась осенняя распутица, ехать было практически невозможно. Но Резанов очень спешил, потому отправился в путь верхом. В дороге ему несколько раз приходилось переправляться через реки. Мостов не было и в помине, переходили по льду, который еще толком не успел «стать», так что камергер несколько раз вынужденно искупался в ледяной воде.
И тут же залив расцвел разноцветными фонарями и парусами: целая флотилия японских лодок-джонок двинулась к русскому кораблю. И вот на борт «Надежды» поднялись переводчики и чиновники. Они приветствовали русских, приседая и держась за коленки по местному обычаю. Но просили из пушки больше не стрелять и вообще сдать весь порох и оружие кроме офицерской шпаги самого Резанова и не входить в залив. Что ж! Крузенштерн бросил якорь, где ему указали. Простоять там пришлось… более полугода. Все эти полгода японцы держались крайне вежливо: все приседали, держась руками за коленки, улыбались, радостно кивали. Доставляли русским все по малейшему требованию: пресную воду, свежайшие продукты, корабельные материалы для починки судна… Но платы за все это не брали и в гавань корабль не пускали. Самому Резанову было позволено сойти на берег и ждать ответа из столицы, от японского императора, к которому повезли грамоту от русского царя и дары. Донна Мария де ла Консепсьон Марселла Аргуэльо. Близкие звали ее Кончитой… Послу предоставили роскошный дворец, но за его пределы выходить не дозволяли и к Николаю Петровичу никого не впускали. Наконец в марте прибыл сановник из Иеддо так в те времена назывался Токио. Ответ он привез неутешительный: император крайне удивлен прибытием русского посольства, принять его не может и торговли не желает и просит, чтобы русский корабль покинул Японию. Мол, уже 200 лет как решено, что японцам пользы нет выезжать из своей страны или к себе кого-то пускать. Даже дары не были приняты, и сановник с почтительным поклоном вернул их Резанову. Возможно, японскому императору они просто не понравились, потому что подобраны были неудачно: фарфоровая посуда и стоило везти ее из Европы в Японию! Резанов не воздержался и наговорил сановнику дерзостей: мол, наш император помогущественнее вашего будет, и с его стороны это большая милость, которая «из единого человеколюбия к облегчению ваших недостатков последовала» так и сказал! Переводчики пугались, вздыхали, ерзали, но Николай Петрович все настаивал, чтоб переводили. Дело было провалено окончательно. Пожалуй, посольство это не только не приблизило момент налаживания дипломатических отношений между Японией и Россией, но скорее отдалило его. Но при этом Резанов вошел в японские учебники истории как человек весьма достойный и почтенный. Анны II степени, ему самому пожаловал только табакерку, осыпанную бриллиантами. Это означало, что высшая власть приняла в конфликте скорее сторону капитана. От участия в первой русской кругосветной экспедиции Николай Петрович был освобожден — ему предлагалось теперь съездить с инспекцией в русские поселения на Аляске. А Крузенштерн помчался догонять Лисянского в Атлантическом океане. Положение, в котором он застал русскую колонию, было ужасно. Продукты им доставляли исключительно из России — через всю Сибирь в Охотск, оттуда морем… На это уходили месяцы, все приходило испорченным. Контакты с «бостонцами» — американскими купцами — не заладились. Словом, поселенцы просто вымирали с голоду. Резанов развил там самую бурную деятельность: выторговал у купца Джона Вольфа судно «Юнона», под завязку груженное продуктами, так что тот и опомниться не успел. Не говоря уж о том, что Вольф вообще совершенно не собирался продавать «Юнону». Но это было лишь частичное решение проблемы. Надвигалась зима, и до весны продуктов с «Юноны» поселенцам бы не хватило. Резанов велел строить еще одно судно с говорящим именем «Авось» и снарядил таким образом маленькую экспедицию из двух кораблей на юг, в Калифорнию. К этому времени уже полкоманды погибало от цинги. Или погибнем. Авось все-таки спасем! Русское поселение в Калифорнии. Акварель начала XIX века — вот с каким девизом они отправились в путь. В марте 1806 года «Юнона» и «Авось» пришвартовались в заливе Сан-Франциско. Калифорния в то время принадлежала Испании, а Испания была союзницей Наполеона, следовательно — противница России. В любой момент могла разразиться война. Словом, комендант Сан-Франциско, по идее, просто не должен был принимать у себя русских. Кроме того, любые сношения колонистов с чужеземцами в обход Мадридского двора не приветствовались. И все же Резанов сумел пробиться к калифорнийцам! Мало того, за шесть недель пребывания там он совершенно покорил губернатора Верхней Калифорнии Хосе Арильягу и коменданта крепости Хосе Дарио Аргуэльо. Добавьте сюда изящную фигуру, чудесные природные кудри, чудные зубы и тысячи других прелестей. Таких красивых женщин можно сыскать лишь в Италии, Португалии или Испании, но и то очень редко». И еще: «Можно было бы подумать, что Резанов сразу влюбился в эту молодую испанскую красавицу. Однако ввиду присущей этому холодному человеку осмотрительности, я скорее допущу, что он просто возымел на нее какие-то дипломатические виды».
В 14 лет он поступил на военную службу сначала в артиллерию. Потом за статность, сноровистость и красоту его перевели в лейб-гвардии Измайловский полк. Без протежирования со стороны Екатерины II здесь, видимо, не обошлось — иначе трудно объяснить резкий взлет его карьеры. Во время поездки императрицы по Крыму в 1780 году Николай лично отвечал за ее безопасность, а было ему всего-то 16 лет так что вряд ли дело объяснялось большой опытностью в деле обеспечения безопасности царствующих особ. Неотлучно, день и ночь, он находился тогда при матушке-царице, а потом что-то произошло. Видно, государыня почему-то осталась Николаем недовольна. Во всяком случае, военную службу он оставил и надолго исчез из окружения императрицы. Молодой Резанов поступил на скучнейшую службу в псковский гражданский суд. А затем — новый резкий скачок карьеры. Его вызвали в столицу и дали место начальника канцелярии у графа Чернышова, а вскоре перевели на ту же должность к самому Гаврииле Романовичу Державину, секретарю императрицы для доклада по «сенатским мемориям». Парусник «Юнона» с Николаем Резановым на борту на пути в Калифорнию Таким образом через 11 лет Резанов снова вошел в поле зрения Екатерины. И тогдашний ее фаворит Зубов считал Николая опасным конкурентом. Поговаривали, что именно ревности Зубова Николай Петрович был обязан командировкой в Иркутск, где он должен был решать вопрос с купцом Шелиховым, просившим императрицу предоставить ему монополию на пушной промысел у тихоокеанского побережья России. И что якобы Зубов намекнул Николаю Петровичу, что, если тот надумает в Петербург воротиться, на свободе долго не пробудет… И вот Резанов в Иркутске. Григория Ивановича Шелихова, которого ему предстояло инспектировать неопределенное время, прозвали «русским Колумбом» за то, что он в 1783 году, построив на собственные средства три судна, сплавал в Америку и завел там российские поселения и пушной промысел. И инспектора петербургского взял в оборот мгновенно, руками… старшей дочери, 15-летней Анны: девушки с тугой русой косой и выпуклыми синими серьезными глазами. Резанову было тогда уже тридцать… Свадьбу сыграли в Иркутске 24 января 1795 года. Не слишком богатый Резанов взял за невестой хорошее приданое, а Анна получала дворянский титул. А через полгода сильный, крепкий, довольно молодой еще Григорий Иванович скоропостижно скончался, и Николай сделался совладельцем его капитала. Вернуться в столицу Николай Петрович осмелился сразу после смерти императрицы и, соответственно, падения графа Зубова. Новый император Павел принял его милостиво и удовлетворил прошение о создании на основе промыслов Шелихова и других сибирских купцов единой Российско-американской компании, представительство которой учреждалось в Петербурге, а главой назначался сам Николай Петрович Резанов. Пайщиками компании стали даже члены императорской семьи. Примерно в это же время его сделали и обер-секретарем Правительствующего сената. Большая карьера, очень большая. Особенно для небогатого дворянина из захудалого рода… Счастью и благополучию пришел конец, когда от родовой горячки умерла жена, оставив на руках Николая Петровича годовалого сына Петра и дочь Ольгу 12 дней от роду. Это в стихах у Вознесенского Резанов отзывается о жене как о чем-то в своей жизни второстепенном. В реальности Николай Петрович жену свою очень любил и горевал по ней. Писал: «Восемь лет супружества нашего дали мне вкусить все счастье жизни сей как бы для того, чтобы потерею ее отравить, наконец, остаток дней моих». Он думал с тоски удалиться от людей, забиться с детьми куда-нибудь в глушь… Но вмешался император к этому времени уже не Павел, а его сын, Александр I. Не желая отпускать Резанова в отставку, он назначил его послом в Японию с тем, чтобы наладить торговлю: Россия хотела продавать Японии пушные товары, мамонтовую и моржовую кость, рыбу, кожи, сукно, а покупать — пшено, штыковую медь и шелк чрезвычайно проблематичное поручение, если учесть, что японцы уже более полутора веков вели политику жесткого изоляционизма, с западными странами не торговали, отношений не поддерживали никаких, к себе никого не пускали … Это посольство решено было совместить с кругосветным путешествием, в которое вот-вот готовы были отплыть корабли «Надежда» и «Нева» под командованием капитанов Крузенштерна и Лисянского. Иван Федорович Крузенштерн по праву считался ее руководителем. Ему принадлежала идея, и разработка маршрута, и организация. Уникальный случай: на шлюпе «Надежда» было сразу два начальника — это просто не могло кончиться добром... Мало того, ради экспедиции он оставлял молодую жену на сносях. В общем, назначение штатского чиновника «полным хозяйским лицом» стало для Крузенштерна совершеннейшим сюрпризом. Впрочем, он не отнесся к этому всерьез, полагаясь на морской устав, принятый еще Петром I, где было ясно сказано: на корабле только один хозяин — капитан, а все, находящиеся на борту, вне зависимости от их должности, звания и положения, находятся в его полном подчинении… Недоразумения начались уже во время погрузки. На компактной «Надежде» парусный шлюп длиной 35 метров было не так много места, и свита, полагавшаяся послу, чрезвычайно стеснила экспедицию. Что же касается самих Резанова и Крузенштерна, за неимением второй командирской каюты им пришлось поселиться в одной очень маленькой — всего шесть квадратных метров и с низким потолком. В ноябре русские корабли впервые пересекли экватор. Капитаны Крузенштерн и Лисянский сблизили свои шлюпы, команды были выстроены в парадном порядке на палубах, и над экватором грянуло громоподобное русское «Ура! Потом переодетый Нептуном матрос потрясал трезубцем, приветствуя первых русских в Южном полушарии. Потом купались в Атлантике сами и купали… скотину: свиней, коз, корову с теленком — их швыряли за борт, а потом вылавливали из воды это делалось скорее из санитарных соображений, ведь в тесных корабельных стойлах скотина изрядно запаршивела. Всесильный фаворит императрицы Платон Зубов и через 10 лет ревновал ее к Резанову Рождество встретили у берегов Бразилии. Оба корабля требовали основательного ремонта: на «Неве» сгнила часть обшивки, на «Надежде» повреждены грот- и фок-мачты. При чистке днищ обнаружились даже прежние названия: «Леандр» и «Темза». Пока стояли в доке, разразился скандал с местными властями. Виной всему — enfant terrible экспедиции, член посольской свиты Резанова молодой граф Федор Толстой его приняли за контрабандиста, а он, вместо того чтобы объясниться, открыл по полицейским стрельбу. Это был чрезвычайно яркий и беспокойный человек, обожавший опасные проказы. Он прославился, отважившись подняться на воздушном шаре весьма несовершенной конструкции. Был бретер то есть без конца дрался на дуэлях и специально для этого ввязывался в ссоры. В экспедицию его поспешили пристроить, когда он вызвал на дуэль полковника собственного полка неслыханная дерзость.
И вот Резанов, наконец, докладывает Румянцеву: «Здесь должен я Вашему Сиятельству сделать исповедь частных приключений моих. Ежедневно куртизуя гишпанскую красавицу, приметил я предприимчивый характер ее, честолюбие неограниченное, которое при пятнадцатилетнем возрасте уже только одной ей из всего семейства делало отчизну ее неприятною. Всегда шуткою отзывалась она об ней: «Прекрасная земля, теплый климат. Хлеба и скота много, и больше ничего». Я представил российский климат посуровее и притом во всем изобильней, она готова была жить в нем, и, наконец, нечувствительно поселил я в ней нетерпеливость услышать от меня что-либо посерьезнее до того, что лишь предложил ей руку, то и получил согласие». Оба интригана празднуют успех. Однако же судьба распоряжается иначе. На обратном пути в Петербург, уже в сухопутной его части, Николай Петрович Резанов неудачно падает с лошади и спустя несколько дней умирает. Кончита узнает о его смерти лишь на следующий год. Девушка сохраняет верность обожаемому жениху. На протяжении двадцати лет она занимается благотворительностью, а затем постригается в монастырь Святого Доминика как Мария Доминга. Хозяин собственного города Портрет Н. Румянцева кисти Джорджа Доу. Ему, убежденному франкофилу, большому приятелю Наполеона докладывают, что Бонапарт напал на Российскую империю. Николай Петрович горячо отвергает эти сведения — подобное вероломство просто не укладывается у него в голове. В конце концов страшную новость лично подтверждает Александр Первый. У пятидесятивосьмилетнего царедворца случается апоплексический удар. Едва оправившись от болезни к счастью, от перенесенного инсульта осталась только глухота на одно ухо , он просит отставки. Получает ее лишь в 1814 году, притом за ним пожизненно остается звание государственного канцлера. И граф полностью отдает себя новому делу — созданию Румянцевского музея. Коллекционированием он занимался с давних пор, еще со своей службы за границей. Но особого расцвета его собрание достигло лишь после отставки. Главную ценность составляли семь десятков рукописей эту часть своего собрания Румянцев снабдил надписью, адресованной потомкам: «Беречь, как глаза» и около тысячи географических карт. Плюс монеты, минералы, живопись, археология. Впоследствии на базе этого музея будет создана главная библиотека страны, нынешняя Российская государственная библиотека. Историк А.
Граф Резанов и Билли Кинг: каким мы запомнили Николая Караченцова
Председателем РАК был назначен зять Шелихова, граф Николай Петрович Резанов, обер-прокурор первого департамента Сената. Николай Петрович Резанов был одним из основателей Русско-Американской компании, первым послом Российской империи в Японии, составил первый словарь японского языка, получил. Поэтому его герой граф Резанов теперь навечно застыл в граните у могилы актера. Граф Николай Резанов, первый русский, прибывший в Калифорнию в XIX веке, изменился в лице: 23 марта на сцене «Ленкома» главного героя спектакля «Юнона и Авось» играл не.
Граф Резанов застыл в граните
Фото с сайта Резанов спешно едет в Россию. Именно поэтому и выставка к двойному юбилею Руслана Слабунова получила такое название – «Граф Резанов Донецкой муздрамы». Но Резанов был человеком очень сильным и по-российски широким, сумел изменить ситуацию.
Ури, Билли Кинг, граф Резанов... Прощай...
Николай Резанов — история странствий и факты из биографии известного российского путешественника, о судьбе которого сложил поэму Андрей Вознесенский. Закулисье 2016 - Граф Резанов ищет сапоги. Граф Николай Резанов, влюбившись в дочь губернатора Сан-Франциско Кончиту, хочет на ней жениться, но умирает на пути в Россию.
Как неудачник Николай Резанов стал героем суперудачной рок-оперы
Иоанна Иерусалимского, Н. Между ними вспыхнула любовь, которой суждено было стать легендой. Свадьбу не предрешали, ибо достигнуто было соглашение: жених вернется в Петербург и испросит ходатайства своего Императора на искомый брак перед папой римским. Сам Николай Петрович обещал Кончите и ее родителям, что на это вполне хватит два года, после чего он вернется и они обретут семейное счастье. Он видел их в последний раз, не суждено ему было более повстречаться и с Консепсией. Сахалин Неудача миссии Н.
Резанова , казалось, надолго похоронила надежды на установление торговых отношений между Россией и Японией. Однако сам Н. Резанов считал, что еще не все потеряно... Резанов вручает Н. Хвостову секретную инструкцию, предписывающую тому совместно с Г.
Давыдовым предпринять плавание к Южному Сахалину , а также к островам Уруп и Симушир. В ходе этого плавания корабли «Юнона» и «Авось» должны были «войти в губу Анивы» истребить находящиеся там японские суда и захватить в плен годных к работе японцев, не способным же к труду японцам следовало разрешить перебраться на Хоккайдо, «сказав, чтоб никогда они Сахалина как российского владения посещать иначе не отваживались, как приезжая для торга». Резанов покинул Америку в июле 1806 года. Из Новоархангельска, буквально спасенного вернувшейся «Юноной» от голодной гибели, путь русских путешественников с чредой малоприятных приключений пролег в Охотск. В Охотске были в октябре.
Благоразумие требовало переждать здесь осеннюю распутицу, но Резанов никого не хотел слушать. Затем отправился по «многотрудному пути верховою ездою». В пути его застигли морозы и снега, он простудился и в Якутске лечился десять дней.
Крузенштерн строго запретил обмен топоров, но Фёдор Шемелин из посольской свиты отдал инструмент за экспонаты для Кунсткамеры, за что и получил разнос. Он нажаловался Резанову, и 9 мая 1804 года случился грандиозный скандал. Посланник впервые при командах обоих кораблей заявил о своих претензиях на полновластие над экспедицией и назвал приказы Крузенштерна «ребячеством». Офицеры потребовали подтверждения полномочий посланника, и он зачитал им рескрипт. Чтение встретили общим хохотом. Посланник был вынужден признать, что имени писца не знает. Затворившись в каюте, Резанов не выходил из неё почти два месяца. Еду ему передавали в щель, даже доктора, не смотря на своё недомогание, посланник к себе не пускал. Всё это время он писал пространный рапорт губернатору Камчатки генерал-майору Павлу Кошелеву и на палубу вышел только когда «Надежда» 15 июля пришвартовалась в Петропавловске. При встрече с Кошелевым посланник сообщил ему об офицерском бунте на доверенных ему шлюпах и потребовал отправить «бунтовщика и разбойника» Крузенштерна этапом в столицу. К удивлению камергера, Крузенштерн поддержал его и выразил готовность в кандалах отправиться в Петербург, так как обвиняемые в таких злодеяниях люди «командовать государевым кораблем не могут». Резанов опешил: если капитан уедет в столицу, а за ним грозились последовать все офицеры, то посольство в Японию провалится. Он объявил о своей готовности мириться. Команда Крузенштерна в Авачинской губе. Резанов в своих записках утверждал, что все офицеры в парадной форме явились к нему, и Крузенштерн от лица всех официально попросил у него прощения за недостойное поведение. Посланник милостиво пообещал зла на моряков не держать, после чего офицеры на радостях начали качать камергера. Все остальные свидетели, в том числе Кошелев и даже члены посольской свиты утверждают, что прощения вынужден был просить сам Резанов. В любом случае, миссия в Японию была спасена. Крузенштерн с Резановым напились и на радость всем станцевали полонез. Как только шлюп покинул Камчатку, осторожный Кошелев подробно изложил всю ситуацию в донесениях сибирскому наместнику и в Петербург. Визит в Японию: «посол отседова! Экипаж надеялся починить снасти и корпус в Нагасаки, но 8 октября на рейд шлюп не пустили, заставив встать на якорь в заливе. Япония исповедовала Сакоку, то есть жесткую самоизоляцию, и незваным гостям оказалась не рада. Прибывшие на борт чиновники заставили русских передать на хранение в местный арсенал пушки, запасы пороха, всё оружие, реи и часть парусов. После долгих переговоров удалось оставить шпаги офицеров и ружья почетного караула посланника. Лишь через два месяца вблизи порта выстроили небольшой дом, куда поселили только Резанова. Строение окружал высокий бамбуковый забор, вокруг которого стояла круглосуточная охрана. Так же тщательно сторожили и маленькую площадку с тремя деревьями, где разрешили по нескольку часов гулять матросам и офицерам. Дипломатом Резанов оказался неважнецким. Он кричал на японских официальных лиц, угрожал пожаловаться императору Александру, даже симулировал болезнь, думая ускорить переговоры. Это не помогло — бюрократы ждали ответа из дворца микадо в Эдо, но проходили месяцы, а вестей из столицы всё не было. Оказалось, что русские подарки японцам не нужны. Их кимоно в пуговицах не нуждались, российский фарфор был хуже японского, к меху лисиц чиновники не прикасались, так как считали, что лиса — нечистое животное. Резанов безуспешно пытался торгануть отвергнутыми подарками, а потом даже предлагал поменять их на японские лаковые шкатулки. Когда обмен не удался, российский камергер попросту присвоил пятьсот присланных ему образцов. Через полгода пребывания русских в Японии, из Эдо прибыл, наконец, переговорщик. На аудиенции Резанову не дали стула, заставив сидеть прямо на полу. В такой неудобной позе он узнал, что Япония не собирается устанавливать никаких дипломатических отношений с Россией, не нуждается в торговле с северным соседом и требует от посольства побыстрее убраться из Нагасаки. Оружие и снасти вернули на «Надежду», а её трюмы забили продовольствием, которые Резанов тут же попытался объявить собственностью Российско-Американской компании. Только под нажимом офицеров он согласился отдать часть соли и зерна жителям Петропавловска. Русские подарки и посол Резанов.
Анны 1-й степени. В связи с отправлением в экспедицию он был избран почётным членом Академии наук. По линии МИДа он имел титул дипломатического агента второго ранга, то есть чрезвычайного посланника и полномочного министра и на этом основании считал себя главнее Крузенштерна и всё время пытался отдавать ему команды и указания, что, естественно, Крузенштерну не нравилось и задевало его самолюбие и авторитет на корабле. Предполагается, что Резанов получил некорректно составленные инструкции, из-за чего имели место частые конфликты с Крузенштерном и военно-морскими офицерами. План кругосветной экспедиции выглядел следующим образом: два военных корабля «Надежда» и «Нева» через мыс Горн должны были выйти к Гавайским островам, откуда Лисянский на «Неве» следовал в Русскую Америку, а «Надежда» под командой Крузенштерна направлялась в Японию. После зимовки на Камчатке или на Кадьяке, корабли должны были воссоединиться и следовать в Кантон для продажи мехов, после чего самостоятельно вернуться в Кронштадт, откуда экспедиция и начиналась. Первый конфликт между Резановым и Крузенштерном произошел в начале кругосветки во время длительной стоянка в столице Дании. Согласно дневникам очевидцев лейтенанта Левенштерна и помощника капитана «Надежды» Ратманова, Резанов с надворным советником Фоссе активно посещал проституток, не снимая регалий и орденских лент, что крайне возмущало Крузенштерна. Еще бы: а как же руссо-туристо, облико-морале? Еще один осадочек на душе Крузенштерна остался после того, когда Резанов застрял в Лондоне по неизвестным причинам более, чем на неделю, в то время, когда каждый день был на счету. Следующий крупный конфликт между Крузенштерном и Резановым произошел на Тенерифе. Перед отплытием с островов Резанов перед всем экипажем корабля прямо объявил себя начальником экспедиции что вызвало бурные прилюдные дискуссии между капитаном и послом. Ратманов писал в своём дневнике, что после этого конфликта Резанов прилюдно извинился и признал, что офицеры корабля не вправе терпеть приказов от какого-то там гражданского камергера. В других источниках значится, что прилюдно извинился Крузенштерн. Чему верить? Несмотря на извинения, Резанов втихаря накатал жалобу на имя государя, о которой узнал Ф. Толстой и сообщил Крузенштерну. Кстати, граф Фёдор Иванович Толстой - русский авантюрист и путешественник, полковник, один из самых неоднозначных представителей русской аристократии первой половины XIX века. Каким образом Толстой, не служивший на флоте, попал на корабль, неизвестно. Не исключено, что именно он мог быть инициатором некоторых конфликтов на корабле, в том числе подстрекателем к скандалам между вышеупомянутыми особами. Небольшое отступление, чтобы понять, кто есть Толстой и как проходили будни членов экспедиции и экипажей кораблей во время длительных переходов. На борту «Надежды» поведение Толстого, не обременённого служебными обязанностями, было также весьма непредсказуемым. Он часто провоцировал ссоры со многими членами команды, в том числе и с Крузенштерном. Кроме того, Толстой позволял себе злые шутки в адрес нелюбимых им членов команды: так, однажды он напоил сопровождавшего «Неву» священника, и когда тот лежал мертвецки пьяный на палубе, приклеил его бороду к доскам палубы сургучом, запечатав казённой печатью. В итоге бороду пришлось отрезать, чтобы пришедший в себя священник смог освободиться, так как Толстой напугал его, что печать ломать ни в коем случае нельзя. Следующий открытый конфликт Крузенштерна с Резановым произошел в Бразилии. Поводом стал запрет Резанова отпускать балагура Толстого на берег, который Крузенштерн, как капитан корабля, отменил. В ходе конфликта он созвал офицерское собрание и впервые при всех обозначил границы полномочий Резанова на общее обсуждение. Офицеры заверили своего капитана, что не следует обращать внимания на «приказы посла, которые не служат к пользе императора, экспедиции или Американской компании». После этого Резанов пытался отдавать приказы Лисянскому, минуя Крузенштерна, но ему и там никто не подчинился. Все офицеры составили рекомендательные письма Толстому, чтобы защитить его от нападок посла, а также описали ситуацию в посланиях государю, морскому министру П. Чичагову и министру коммерции Н. Наступило временное затишье. Из вышесказанного следует, что граф Резанов был достаточно неоднозначным персонажем, склонным к конфликтам и ссорам, что не помешало ему стать прообразом главного героя рок-оперы «Юнона и Авось». Очередная ссора между Крузенштерном и Резановым случилась, когда «Надежда» прибыла в порт Анна-Мария Маркизовы острова. Чтобы запастись провиантом и закупить больше свиней у местных аборигенов, Крузенштерн запретил выменивать местные редкости украшения или оружие на топоры и ножи. Приказ об этом был зачитан капитаном лично. Однако Резанов капитанский запрет нарушил, после чего пришлось разрешить свободную мену. Итогом стало резкое обесценивание железных изделий от экспедиции, что привело к закупке значительно меньшего количество свиней именно по причине торгового кризиса. Резанов решил выменять как можно больше редкостей для Кунсткамеры, но процесс забуксовал, так как островитяне требовали только топоры и ножи. Как следствие таких махинаций произошло публичное выяснение отношений между Резановым и Крузенштерном. По описанию всех сторон, посол назвал действия капитана «ребяческими», и заявил, что закупка провианта не его компетенция, тогда как предметы для Кунсткамеры повелел ему собирать лично государь. Крузенштерну был сделан выговор, на что он прилюдно послал посла подальше и заявил, что Резанову не подчинялся, не подчиняется и никогда не будет подчиняться. Офицеры обоих шлюпов потребовали у Резанова объяснений и публичной демонстрации инструкций, где было бы сказано, что он тут главный, но Резанов так и не смог их предъявить. Прибыв на Камчатку, конфликт перерос в обоюдное написание рапортов и доносов в основном со стороны Резанова.
Толстой напоил корабельного священника и прикрепил его бороду к палубе сургучной государственной печатью - ломать печать батюшка не решился, и бороду пришлось отрезать. Орангутан, которым Толстой разжился в путешествии, превращал корабельную жизнь в бедлам. В результате Резанов окончательно рассорился с Крузенштерном, перебрался в отдельную каюту, отказывался из нее выходить и общался с экипажем при помощи записок. В Петропавловске Резанов заявил, что экипаж взбунтовался и потребовал казни Крузенштерна: их удалось помирить, но кто перед кем в результате извинялся, осталось невыясненным. В Японии Резанов не выходил из отведенного ему японцами дома, к нему тоже никого не пускали. Так продолжалось полгода - затем ему вернули привезенные из Петербурга подарки и предложили отправиться восвояси. К сюжету "Юноны и Авось" Резанов приблизился, когда дипломатическая миссия провалилась. Его более чем скромно вознаградили табакеркой с бриллиантами и приказали проинспектировать русские поселения на Аляске. Там Резанов обнаружил, что они вымирают с голода. Он отправился за продуктами в Калифорнию, колонию Испании, союзницы воевавшей с Россией наполеоновской Франции. В марте 1806-го суда "Юнона" и "Авось" появились в Сан-Франциско. Там начался роман сорокадвухлетнего Резанова с пятнадцатилетней красавицей Консепсьон де Аргуэльо, дочкой коменданта крепости. Корабли Резанова находились в Сан-Франциско шесть недель. За это время он сделал предложение и получил согласие, а затем закупил такое количество провизии, которое не вмещалось в трюмы. А еще Резанов составил проект русских поселений в Калифорнии, будущих продовольственных доноров факторий на Аляске.
Два юбилея Графа Резанова
А вот в черном граните все задуманное получилось. Хочется, чтобы люди, приходящие к Коле на могилу, сразу осознавали, что это он перед ними в камне, но с сердцем не каменным. А уходя они, без сомнения, будут произносить слова из его «Юноны»: «Мы тебя никогда не забудем». В детстве он мечтал о балете Отец Караченцова был известным художником, мать - балетмейстером. И Николай с детства мечтал заниматься балетом. Уже старшеклассником он внес коррективы в свои планы, решив посвятить себя театру. Родителей такая направленность в поисках себя вполне устраивала.
С юношеских лет Николай находился в артистической среде. Во время школьных каникул его ближайшими соседями по даче были семейства величайших артистов того времени — Чиркова и Царева. В своих воспоминаниях он как-то признался, что учиться хотел исключительно в Школе-студии МХАТ, лучшем на тот момент, по словам его родителей, учебном заведении этого профиля. Но осуществить эту мечту оказалось не так-то просто. Один месяц Караченцову пришлось быть вольным студентом — без зачисления. Но позднее учеба наладилась и вот уже он как отличник стал получать солидную «Качаловскую стипендию».
Выпускался он уже с красным дипломом.
Там начался роман сорокадвухлетнего Резанова с пятнадцатилетней красавицей Консепсьон де Аргуэльо, дочкой коменданта крепости. Корабли Резанова находились в Сан-Франциско шесть недель. За это время он сделал предложение и получил согласие, а затем закупил такое количество провизии, которое не вмещалось в трюмы. А еще Резанов составил проект русских поселений в Калифорнии, будущих продовольственных доноров факторий на Аляске. С этим Николай Петрович и отплыл домой, невеста обещала ждать. Он рассчитывал, что Александр I замолвит перед Папой Римским слово о разрешении на брак католички и православного. Из Охотска в Петербург Резанов отправился верхом, в весеннюю распутицу.
Он проваливался под лед, ночевал в снегу, заболел воспалением легких, но продолжал путешествие "в горячке", с температурой. В Красноярске он умер, Консепсьон де Аргуэльо узнала о его смерти через год. Замуж она так и не вышла и в конце жизни ушла в монастырь. Так крепость Росс выглядела в 1828 году. Фото: Wikipedia Калифорнийские планы Резанова осуществились. Землю для нее купили у местных индейцев за три одеяла, три пары штанов, два топора, три мотыги и бусы. Крепость Росс защищала фермы-"ранчи", там выращивали пшеницу, виноград и даже персики. Когда русские колонии на Аляске стала снабжать продовольствием американская "Компания Гудзонова залива", крепость стала нерентабельна и ее продали предпринимателю из США.
Тут берет начало и связанный с его главным успехом сюжет, то, благодаря чему он занял скромное место в истории. Александр I был тактичным человеком, неудачнику-послу прислали в Петропавловск скромную награду, табакерку с бриллиантами. Крузенштерн поплыл дальше, в кругосветное путешествие, а Резанову приказали проинспектировать русские поселения на Аляске. От увиденного в Ново-Архангельске Резанов пришел в ужас: фактория голодала. Там добывали драгоценные меха, а местной еды не было.
Продукты везли через всю Сибирь, по дороге они портились. Калифорния, куда Резанов отправился за продуктами, принадлежала Испании, та была союзницей наполеоновской Франции — а Франция воевала с Российской Империей. Ситуация была щекотливой: стрелять в русских никто не собирался, но и торговать с ними было как-то не с руки. Но у сорокадвухлетнего Резанова начался роман с пятнадцатилетней красавицей Консепсьон де Аргуэльо, дочкой коменданта крепости. Он сделал ей предложение и получил согласие.
А затем закупил такое количество провизии, которое не вмещалось в трюмы — на все ушло шесть недель. Резанов отправился в Россию, невеста обещала его ждать. Он рассчитывал, что Александр I замолвит перед папой римским слово о разрешении на брак католички и православного. С собой он вез проект русских поселений в Калифорнии, которые были должны снабжать едой меховые фактории на Аляске. Сибирская весна не была благосклонна к таким рискованным путешествиям: еще стоял снег, но лед на реках уже был ненадежен.
Резанов ночевал под открытым небом. Он провалился под лед. Вскоре у него началось воспаление легких, и он продолжал путешествие с высокой температурой. Затем Резанов упал со споткнувшейся лошади, и ударился головой о камень. В Красноярске его путешествие закончилось.
Он умер, Консепсьон узнала о его смерти только через год. В 1851 году Консепсьон де Аргуэльро стала монахиней. Калифорнийские планы Резанова осуществились.
Но позднее учеба наладилась и вот уже он как отличник стал получать солидную «Качаловскую стипендию». Выпускался он уже с красным дипломом. А потом снова была учеба. По словам Караченцова, она началась с приходом к Марку Захарову в «Ленком». Сам великий режиссер вспоминал, что после блестящего успеха в постановке «Тиля» Караченцов сразу полюбился зрителям. Как-то после спектакля Захаров обнаружил, что из висящей в фойе афиши был вырезан портрет Караченцова. Он догадался, что кражу совершили поклонницы, но не стал требовать найти и взять на карандаш виновниц этого безобразия, а просто сказал: «Наш Николай Петрович становится знаменитым. В 1978 году у счастливой пары родился сын Андрей. Он сегодня — успешный адвокат. Автокатастрофа Трагической вехой в жизни известного семейства стала метельная ночь 28 февраля 2005 года, когда автомобиль, которым управлял Караченцов, на совершенно обледеневшем участке Мичуринского проспекта попал в жуткую аварию. Говорят, что Николай Петрович, возвращаясь с дачи, сильно спешил, превышал скорость. Он бы в шоке, узнав о том, что скоропостижно скончалась его теща Надежда Степановна. Караченцов получил серьезную черепно-мозговую травму. Его доставили в ближайшую больницу и сразу же сделали операцию.
Выходя на сцену, я, прежде всего, стремлюсь донести до зрителя истину.
- Ури, Билли Кинг, граф Резанов... Прощай...
- Актер Николай Караченцов увековечен в образе графа Резанова - ТАСС
- Telegram: Contact @tmblagodat
- Вместо «Слова о полку Игореве»