Обои на телефон: Аниме, Лань Чжань, Вэй Ин, Лань Ванцзи, Вэй Усянь, Мастер Темного Пути, 1535157 скачать картинку бесплатно. При этом Вэй Ин не понял, что у него самого много людей, с которыми он общается, но у Лань Жаня он, Вэй Ин, оказался единственным.
Лань Сичень/Вэй Усянь, нет мы не ошиблись ланями
И с тех пор уже не мог оторвать глаз. Не догадываетесь? Когда Вэй Усянь звал его, а Лань Ванцзи смотрел в его сторону? В библиотеке клана Лань!
Вэй у Сянь и Лань Ван Цзи 18. Магистр дьявольского культа арт 18. Магистр дьявольского культа Чиби Лань Чжань. Магистр дьявольского культа меме Чиби. Магистр дьявольского культа Лань Чжань арт. Магистр дьявольского культа Манга. Лань Ван Цзи.
Вэй Усянь и Лань Ван Цзи. Ван Сянь Магистр. Mo dao zu Shi Манга. Магистр дьявольского культа Manhua. Магистр дьявольского культа Дуньхуа. Лань Сычжуй Маньхуа. Лань сы Чжуй и Лань ванцзт. Магистр дьявольского культа арты Лань Чжань и Вэй ин. Агистр дьявольского культа арты ланджань Вейин. Вэй Усянь и Лань Чжань 18 арты.
Вэй Чжань Усянь. Лань Чжань и Цзинь Лин. Магистр дьявольского культа Цзинь Лин. А-юань Магистр дьявольского культа. Сычжуй Магистр дьявольского культа. Магистр дьявольского культа манхва. Лань Чжань Магистр дьявольского культа яой. Лань Ванцзи Маньхуа. Вэй Усянь Маньхуа. Магистр дьявольского культа манхуа.
Магистр дьявольского культа Chibi. Магистр дьявольского культа Лань Чжань и Вэй ин. Магистр дьявольского культа Лань Чжань и Вэй ин кролики. Кролики Лань Чжань и Вэй у Сянь. Вэй ин и Лань Чжань стекло. Zeldacw mo dao zu Shi. Лань Чжань хуманизация. Лань Чжань милый. Вэй Усянь и Лань Ванцзи неукротимый. Дунхуа Магистр дьявольского.
Магистр дьявольского культа Вэй у Сянь и Лань. Магистр дьявольского культа Дунхуа. Магистр дьявольского культа Лань Ванцзи. Магистр дьявольского культа иллюстрации. Вэй у Сянь и Лань Ван 18. Лань Чжань новелла.
Там Лань Ванцзи знакомиться с Вэнь Юанем и помогает Вэй Усяню привести в чувство Вэнь Нина благодаря чему тот стал первым разумным мертвецом в истории , после чего они окончательно прощаются друг с другом. Однако узнав о втором инциденте на тропе Цюнци и собрании Орденов в Безночном городе Лань Ванцзи спешит туда, догадываясь, что Вэй Усянь обязательно там появится и ничем хорошим это не кончится. Ему удаётся вытащить Вэй Усяня из созданного им кошмара и унести в одну из пещер в окрестностях города, однако пребывая в невменяемом состоянии Вэй Усянь лишь просит оставить его в покое.
Именно в таком положении их находят Лань Сичэнь, Лань Цижэнь и ещё три десятка старейшин клана, которые попытались образумить Лань Ванцзи и, по всей видимости, добить Вэй Усяня, что вылилось в ожесточённую схватку в которой Лань Ванцзи одержал верх, ранив тридцать три человека. Понимая, что данная ситуация грозит расколоть клан, Лань Ванцзи уносит Вэй Усяня на Луаньцзан, после чего возвращается в Облачные Глубины и принимает наказание за своё преступление — тридцать три удара дисциплинарным кнутом по одному за каждого раненного им старейшину. Находясь в тяжёлом состоянии после этого Лань Ванцзи, тем не менее, услышав о Первой Осаде Луаньцзан и смерти Вэй Усяня, сбегает на гору, надеясь найти хоть что-то... Лань Ванцзи, напившись по дороге, принёс ребёнка в Облачные Глубины и настоял на том, чтобы его приняли в клан, фактически усыновив его в память о человеке, которого полюбил. Очень ему хотелось выдать замуж свою дочь. Может стоило бы разузнать что-то и в этом направлении. За то время, что они путешествовали вместе, встречались настолько разнообразные случаи, что не всегда сразу была понятна первопричина, от которой зависело решение. Вот как и сейчас, а значит вариантов было несколько. И информация была нужна, даже если и приходилось из нее вычесывать выдумки люда.
Все можно проверить и отмести лишнее. В странностях, отмеченных для себя Ванцзи, присутствовали не только отсутствие защиты в поселении, общее спокойствие, но и то, что пропавшие из могил трупы, что, по идее, ставшие лютыми мертвецами, исчезли. Никто на них не натыкался в лесу, раз нет больше умерших.
Упер кулак здоровой руки в колено.
Вэй Усянь ушагал ему за спину, крикнул на пробу: — Цзэу-цзюнь! Лань Сичень как сидел, так и оставался. Вэй Усянь сделал бумажного шпиона и спустил его на пол: уединение уединением, а если он хлопнется, потому что открылась рана, или потому, что я что-то сделал неаккуратно с «Сопереживанием»? Гений гением, а первый раз… не все у меня получается с первого раза, подумал он.
И еще подумал, прикрыв за собою дверь: надо было отказаться. Не могу и не умею. Передернул плечами. Еще и сам насмотрелся, вот уж без чего бы нормально жил — так это без подобных картинок.
Раньше это были картинки чужого зла, чужой вины, которая оправдывала меня. Я даже чувствовал облегчение. Теперь это зло какое-то свое, и мне от него ничуть не веселее. Одним глазом поглядывая через шпиона на комнату и на спину Лань Сиченя, спустился вниз.
Поскребся в комнату к хозяевам: чего-нибудь бы выпить и закусить. Нет, господин не будет, я буду. Закусить горячего. И чай.
Чай вот как раз на двоих. Но чай попозже. Пристроился в углу, за столом для тех, кто не хочет ночевать, а только перекусить в долгой дороге. Оттащил скамеечку к стене, привалился спиной, сложил руки на груди.
Хозяйка принесла выпивку. Вэй Усянь снова зевнул и подтянул к себе кувшин. Забрал его на колено. Белая в мертвенном свете круга спина согнулась вдруг.
Вэй Усянь дернул пальцами: иди, иди, посмотри, что там. Шпион тихонько зашуршал по полу, обошел комнату, прижимаясь к стене. Лань Сичень уперся лбом в пол, словно в поклоне мудрейшему учителю, и раскрывал безмолвный рот. Жилы на шее вздулись, пальцы скребли пол, а потом вцепились в него, и Лань Сичень приподнялся, подышал, и снова подался вперед, будто боялся, что стошнит на сапоги, и снова распахнул рот, и воздух словно дрогнул от крика.
Только было тихо. Не надо бы мне этого видеть, подумал Вэй Усянь. Сказал шпиону оставаться на месте, развязал горлышко кувшина. Лань Сичень обхватил себя за живот и весь сотрясался, и снова сгибался весь, падал грудью на колени, а потом распрямлялся, и запрокидывал голову, и волосы успели растрепаться, липли к лицу, а он их не убирал.
Брал на груди ханьфу и тянул, словно хотел вырвать кусок. Раз и два стукнул кулаком в колено. Царапал ханьфу на бедрах. Не знал, куда деть руки, и они цеплялись за пол, одежду и лицо, а иногда он подбирал их к груди и раскачивался, весь напрягался и что-то говорил.
Сунуться в круг — заметит. И так-то не заметил только потому, что уже нет сил. Вэй Усянь сказал шпиону обойти с другой стороны. Со спины, тихонько.
Под скамеечку и под стол, к ширме. Лань Сичень сгреб ханьфу со стороны раненого плеча. Под плацами расцветилось красным и стало быстро расползаться. Лань Сичень дернул, должно быть, вместе с бинтами, рука проволоклась по полу.
Он снова согнулся. Плечи вздрагивали, перепутанные с лентами волосы ссыпались на сторону. Не надо бы мне этого видеть, думал Вэй Усянь. Хозяйка принесла жидкого, оставшегося с ужина, но зато горячего супу.
Вэй Усянь повернулся к столу и принялся за дело. Хозяйка спросила, желает ли господин чего-нибудь еще, и ушла обратно спать. В свете двух свечей едва было видно, куда опускать ложку. Вокруг стояла тихая ночь.
Из чего мы состоим, думал Вэй Усянь, покачивая кувшин на столе, если нас становится совсем не узнать, когда бедность, горе или безумие обдирают с нас приличия, манеры, достоинство. Оставляют незнакомого никому, до самого голого нутра обглоданного человека. Раздетого от одежд положения и даже нрава, обнаженного до животной некрасивой правды. Вэй Усянь растягивал вино.
Потом заслал шпиона в самый угол, за сундук, и оставил там, где не видно и не слышно. Вывел в комнату, когда вино накрепко кончилось, зад устал от сидения, а шея — от дремы на сложенных на столе руках. Лань Сичень лежал виском на краю кровати. Ханьфу сползло с бинтов и вылезло из-за пояса.
Из-под подола показывались штаны. Руки лежали как попало, словно не принадлежали этому телу. Волосы так и пристали к мокрому лицу. И все колени были мокрые.
Дышал он через раз и припухшим ртом. Одна из свечей догорела. Вэй Усянь взял вторую, поднялся по лестнице. Сказал: — Цзэу-цзюнь, я пойду прогуляюсь, такая живописная ночь, знаете, прямо тянет после чашечки… на самом деле, проветрюсь, не хочу ничего тут измарать.
Я скоро. Не переживайте, куда я пропал. Положил руку на створку, понаблюдал через шпиона, как Лань Сичень поднимает голову, и прикрывает плечо ханьфу, и как подбирает ноги, и медленно встает, и отлепляет, наконец, от лица прядки. Промакивается рукавом.
Тщательно оправляет пояс. Идет к умывальному тазу. Шпион скользнул в щель под дверью, Вэй Усянь поймал его на ладонь и шепнул: пойдем пока походим. Я полагаю, никто не думает о себе даже как о дурном человеке, — сказал Лань Сичень, — и о человеке, который совершил непростительное.
Мы всегда находим силы простить себя. Даже не так, — продолжал он рассеянно, глядя мимо Вэй Усяня на стену. Лучше уважаемый Лань Цижень будет меня стыдить, чем вы! От него я и не ожидаю ничего веселого, а с вами есть шанс, но вы его выбрасываете, как щепку в костер.
Да если хотите знать, если начинать себя винить во всем подряд, то не хватит сил жить, и кому это сделает лучше? Вы возразите сейчас, что это тогда несправедливо, а я на это скажу, что делать по справедливости — и темнота тебя возьмет. А я бывал в темноте. И мне тоже не понравилось.
Это не делает нас лучшими людьми. А наш долг перед другими — быть лучшими людьми, верно? Я нашел путем наблюдений и самонаблюдений, что у человека, даже у того, кто считает себя совестливым, довольно ограниченная способность понимать зло, которое он сотворил, и о нем сожалеть. Если мы будем совершенно честны с собою, то нам не жаль жертв наших ошибок, если мы не знали их хорошо, и если вместе с ними мы не теряем что-то важного.
Другое дело, когда мы навредили близкими людям. Наше неподобающее к ним поведение ведет к тому, что они прекратят с нами общаться, и мы потеряем их, и это — болезненно. Болезненно — это, а не сам по себе дурной поступок или честная трагическая ошибка. Наши боли о том, что мы теряем — их мудрость, их улыбки, их присутствие.
Именно об этом мы будем горевать, а не о том, что наше дурное обращение с ними делает нас дурными людьми. Всякий знает про себя, что он — не дурной человек. Никто так про себя не думает. Пустые слова.
Называют себя — да, чтобы обозначить раскаяние и попросить прощения, чтобы заработать любовь назад. Эдакое ложное самоуничижение. По-настоящему нас тяготит не моральный статус, а то, что мы отвергнуты обществом за свои проступки, и так становится намного сложнее жить. Или каких-то вещей и людей теперь не станет в нашей жизни из-за того, что мы натворили.
Ничто нас не трогает, кроме того, что касается нас непосредственно. Поэтому наше понятие о совершенном поведении изгибается ровно настолько, насколько позволяет нам выйти из наших дел без личных потерь. То есть, вы хорошо говорите, но еще не доказано, что вы правы. Не надо!
Хватит и этого, не надо ничего больше! Вэй Усянь отклонился, и камень пролетел мимо. Второй он уже видел, и поймал, чтобы он не ударил по Яблочку. Маски он давно уже не носил, а маска бы пригодилась.
Хотя они с Лань Чжанем очистили его имя, и всем теперь известно, что Старейшина Илина старался как мог, и не совершил ничего… то есть, совершил далеко не все, что ему приписывают. Даже в большинстве злодейств он невиновен. Женщина со спутанными седыми волосами наклонилась и зашарила по земле, переваливаясь, дошла до камня, подняла и бросила. Камень упал, не долетев.
Люди расступались и глядели. Вэй Усянь дернул Яблочко. Лучше уйти, она и успокоится. Ведь путешествую спокойно уже, так нет, найдется кто-нибудь памятливый!
Она мамаша какого-нибудь неудачника, который мне попался, а я не хотел, и что, мне всем это объяснять теперь? Рожу ей нового сына? Или отращу ей новую ногу, если она сама там вляпалась? Собралась толпа, и толпа уже пялилась.
Усянь потянул повод, старательно отворачиваясь. Подумал: мне здесь еще хуже всех. Эта сумасшедшая на стороне правды, если так посмотреть, обиженные любят занимать сторону правды. А я как бы злодей.
Лань Сичень протянул ему руку. О, подумал Вэй Усянь. Сунул флейту за пояс и подал ладонь. Лань Сичень взял его крепко и развернул, и они пошли совсем не туда, куда надо было идти.
На них смотрели. Женщина уже не кричала, но говорила: убийца! Трясла рукой, словно больная. В толпе шептались, тоже показывая на Вэй Усяня: если он тот самый, то не надо его злить, триста людей положил, и ее сыновей двоих, старшего-то убили Вэни, а этих — он, а может, и не правда, может, кто знает, что там произошло, но темные искусства, нашлет на нас проклятье… В глаза старались не смотреть, прикрывались кто чем, отворачивались, когда Вэй Усянь на них зыркал.
Вырывал и выкручивал руку, но из хватки музыканта не вдруг и вырвешься. Наконец, Лань Сичень разжал пальцы. Подведя Вэй Усяня к самой сумасшедшей женщине в грязном фартуке и разных на вид башмаках. И что вы хотите, подумал Вэй Усянь сердито.
Что я сделаю теперь? Кому станет лучше? На плечо легла Лебин, и вдруг Лебин стала тяжела, словно стальная, а потом чугунная, а потом словно целая гора, и ударило вдруг под колени, и Вэй Усяня перекосило, согнуло, грохнуло на колени и растерло по земле. Он распластался у разных башмаков.
Улица замолчала. Женщина что-то бормотала. Усянь поднял голову. Она махала рукой у лица.
Из прозрачных глаз катились слезы. Цзэу-цзюню нравится мучить себя, и нравится мучить других. Если хотите. Это для вас, дорогой деверь.
Ничего не изменится, но вам понравится. Поглядел вверх. Женщина не смотрела на Вэй Усяня, а смотрела куда-то в толпу или поверх нее, а потом развернулась и пошла в проем между оградами, тряся едва чесаной головой. Мне перечислить их или что, подумал Вэй Усянь.
Но цзэу-цзюнь сказал, что лучше не спорить и слушать больше, чем говорить, что, конечно, никогда не помогает быть понятым, зато нравится тем, кто считает себя умнее. Ладно, стерплю, подумал он, вытягивая ноги поперек лестницы. Заклинатель прежде всего познает природу и ее законы, и общество и его законы, и познает себя, и воспитывает добродетели в себе, и затем через свое искусство привносит их в мир для достижения гармонии. Темные же искусства, — он посмотрел вниз, на растянувшегося на ступенях Вэй Усяня, — позволяют позаимствовать силу, обойдя самовоспитание коротким путем.
И порождают поэтому разлад и дисгармонию, как и всякое действие без понимания. Адепт темных искусств получает могущество без мудрости, чтобы им управляться. Что-то так много развелось заклинателей, подумал Вэй Усянь, и так мало среди них по-настоящему добродетельных, хотя учились они традиционным путем. Что же случилось с мудростью, куда она девалась?
Он сжал зубы, чтобы не сказать этого, потому что он пришел не спорить. Проговорил вместо: — Я хочу пойти длинным путем, учитель. Лань Цижень хмыкнул, подобрал ханьфу и перешагнул через него. Вэй Усянь сел на ступеньках и открыл рот крикнуть ему вслед, но снова удержался: цзэу-цзюнь говорил быть терпеливым.
Что ж, побуду терпеливым, хотя это и скучно и унизительно, и младшие подглядывают из кустов и наверняка смеются над ним. Вэй Усянь разлегся на ступеньках, словно пришел сюда греться на солнце, и показал кустам язык на всякий случай. Вэй Усянь вздрогнул всем телом. Развернулся, расплылся в улыбке.
Разве это вежливо? Лань Сичень тоже улыбнулся. Сказал: — Вы прекрасно знаете, что я бываю здесь ночами. Да, подумал Вэй Усянь, это я неудачно выбрал место и время, чтобы выбраться из Юньшеня.
Подбросил на плече котомку. Подумал: дурак, надо было дождаться предрассветного тумана, к этому времени цзэу-цзюнь кончает любоваться звездами и играть свои крайне печальные мелодии, и возвращается в свое жилище.
Вэй и лань комиксы
| Вэй Усянь (Вэй Ин)/Лань Ванцзи (Лань Чжань) (Вансяни) | Черт возьми, Вэй Ин, ты не можешь просто утверждать, что Лань Чжань не любит тебя, а затем просить его подарить тебе ВЕЛИЧАЙШЕЕ ТВОРЕНИЕ ЕГО ЛЮБВИ! |
| Вэй Усянь и Лань Чжань | Когда Вэй Усянь стал Старейшиной Илин и держался на расстоянии от Лань Ванцзи, Ванцзи сделал всё возможное, чтобы помочь Усяню и попытался остановить его самобичевание. |
Признание Вэй У Меня в своих чувствах к Лань Ван Цзи
Очень неправильно. Вэй Усянь вспомнил, что когда наткнулся на Лань Ванцзи, тот в одиночестве посреди горного леса ломал деревья. Тогда Вэй Усянь решил, что он сердится на кого-то другого, но не представлял, что Лань Ванцзи был зол на самого себя. За то, что поддался секундному порыву, за то, что не смог себя сдержать, за то, что воспользовался беспомощным положением другого, поступил не как благородный муж, а ко всему прочему нарушил правила своего ордена. Увидев, что Лань Ванцзи низко опустил голову, будто вновь начал себя корить, Вэй Усянь пощекотал его подбородок и принялся утешать: — Ну хватит, не стоит так убиваться. Меня до смерти обрадовал тот факт, что ты ещЁ тогда поцеловал меня. То ведь был мой первый поцелуй, прими мои поздравления, Ханьгуан-цзюнь. Лань Ванцзи вдруг бросил на него взгляд и спросил: — Первый поцелуй? Лань Ванцзи внимательно посмотрел на него, его взгляд сверкнул странными скрытыми эмоциями. Прерываться на полуслове тебе не свойственно, а, Лань Чжань?
Вэй Усянь застыл в удивлении. Лань Ванцзи вновь подавленно произнёс: — Ты… совершенно точно не знал, кто это, но почему тогда не сопротивлялся? Кроме того, почему после ты сказал мне. Сказал что? Вэй Усянь наконец вспомнил. Когда он «случайно встретил» Лань Ванцзи, то самодовольно похвастался ему, что закален в «боях», а ещё, что никто не осмелится поцеловать Лань Ванцзи, а он сам никогда не проявит инициативу в таком деле. И ещё, что Лань Ванцзи будет хранить свой первый поцелуй до конца жизни… Внезапно он схватился за бока и разразился оглушительным, неудержимым хохотом, даже заколотил руками по земле. Подумал, что я уже с кем-то целовался, это главная причина, да? Лань Чжань, ты думать разучился или как?
Да я же, мать его, просто дурачился, а ты поверил! Только такой зануда как ты мог поверить в эту ерунду, ха-ха-ха-ха-ха-ха… Он смеялся так громко и так язвительно, что в конце концов перегнул палку — Лань Ванцзи, не в силах больше терпеть, повалил его навзничь. Оставив Яблочко бродить самого по себе, они откатились в густые заросли травы. На травинках всё ещё блестели капли того внезапного ливня, они намочили верхние одеяния Лань Ванцзи. Впрочем, Вэй Усянь очень скоро стащил их с него. Шею и губы Вэй Усяня окутывал освежающий запах скошенной травы. От Лань Ванцзи пахло прохладой сандалового дерева. Вэй Усянь опустился на колени между ног Лань Ванцзи и начал осыпать его поцелуями, начиная со лба. Точка между бровей, кончик носа, щёки, губы, подбородок.
Шея, ключицы, грудь. Она поднималась и опускалась, с несравненной честностью выдавая чувства Лань Ванцзи. Добравшись поцелуями до твердокаменного пресса, Вэй Усянь продолжил спускаться вниз, и когда упавшие с плеч мелкие пряди волос вкупе с прерывистым дыханием коснулись того самого, опасного, места, Лань Ванцзи, кажется, не в силах больше это выносить, протянул руку, чтобы схватить его за плечо. Вэй Усянь перехватил его запястье и произнёс: — Не двигайся, я же сказал. Позволь мне. Он потянул за ленту в волосах и заново собрал в хвост уже растрепавшиеся длинные волосы. Затем опустил голову. Когда Лань Ванцзи осознал, что Вэй Усянь собирается делать, его лицо исказилось лёгким смятением. Он прошептал: — Не надо.
Убедившись, что не сделает больно зубами, Вэй Усянь осторожно захватил его ртом и протолкнул так глубоко, как только мог, пока не ощутил дискомфорт. Лань Ванцзи немедленно заметил это и, беспокоясь, что он совершает над собой насилие, попытался оттолкнуть Вэй Усяня. Вэй Усянь отпихнул его руку и начал медленно двигаться, то выпуская его, то заглатывая вновь. Лань Ванцзи простонал: — Ты… Очень скоро он уже не смог больше ничего сказать. Порнографических книжек с картинками, которых в юности начитался Вэй Усянь, с лихвой хватило бы, чтобы заполнить всю комнату запретных книг в библиотеке Ордена Гусу Лань. К тому же, он был весьма сообразителен и, действуя согласно полученным знаниям, пустил в ход язык и губы, чтобы хорошенько позаботиться о разгорячённой затвердевшей плоти у себя во рту. Когда самая чувствительная часть тела Лань Ванцзи оказалась захвачена тёплым и влажным ртом, столь старательные ласки превратились для мужчины в настоящую пытку, поскольку он все силы тратил на сохранение самообладания, чтобы не совершить какой-либо грубый, несдержанный поступок. Ощутив, как учащается дыхание Лань Ванцзи и как всё крепче сжимаются пальцы на плече, Вэй Усянь ускорился. И когда шея и щёки уже начали неметь, он наконец почувствовал, как в глотку ударил поток густой горячей жидкости с сильным запахом мускуса.
Когда это произошло, Вэй Усянь от неожиданности подавился и закашлялся, выпустив плоть изо рта. Лань Ванцзи похлопал его по спине и, не зная, чем ещё помочь, взволнованно произнёс: — Выплёвывай, скорее, выплёвывай. Вэй Усянь прижал ладонь ко рту и покачал головой. Откашлявшись, он отнял руку ото рта, показал Лань Ванцзи язык, демонстрируя открытый рот, и произнёс: — Проглотил всё. Кончик его языка горел ярко-алым, губы припухли до красноты, в уголках рта блестели белые капли и неудержимая улыбка. Лань Ванцзи растерянно воззрился на него, не в силах ничего сказать. Привычная бесстрастность и невозмутимость заклинателя, который более всех остальных преуспел в обуздании своих желаний, теперь разбилась вдребезги.
Оружие: Суйбянь, Чэньцин Личность «Кому нужен этот широкий, светлый путь, на котором и так не протолкнуться? Я буду идти по своей кривой дорожке, пока не стемнеет! Ему нравилось дразнить других и флиртовать с девушками. Однако при своём беззаботном отношении к жизни, Вэй Усянь глубоко заботился о тех, кого любил. Он обладал духом самопожертвования, который варьировался от умеренного риска, такого как проносить алкоголь своим друзьям в Облачных Глубинах, до готовности лишить себя руки, если это означало усмирить гнев ордена Цишань Вэнь по отношению к ордену Юньмэн Цзян. Во время трансплантации Вэй Усянь перенес всю операцию находясь в сознании и без обезболивающих в течение двух ночей и одного дня. Умный и изобретательный, Вэй Усянь открыто спросил Лань Цижэня, есть ли способ использовать тёмную энергию вместо ее подавления. Как только он оказался брошенным в Мёртвом Нагорье без своего золотого ядра, он впитал в себя огромное количество тёмной энергии, и в течение трех месяцев был способен уничтожить весь надзороный лагерь. Вэй Усянь, который не помнил признания Лань Ванцзи и не понимал, что Лань Чжань любит его в ответ, немедленно пожалел о своих прошлых действиях и признался ему в любви. После поражения от Цзинь Гуанъяо эти двое сбежали вместе и поженились, желая провести остаток своей жизни вместе. Забывчивость Вэй Ина. Свадебное одеяние Вансяней.
Понимая, что данная ситуация грозит расколоть клан, Лань Ванцзи уносит Вэй Усяня на Луаньцзан, после чего возвращается в Облачные Глубины и принимает наказание за своё преступление — тридцать три удара дисциплинарным кнутом по одному за каждого раненного им старейшину. Находясь в тяжёлом состоянии после этого Лань Ванцзи, тем не менее, услышав о Первой Осаде Луаньцзан и смерти Вэй Усяня, сбегает на гору, надеясь найти хоть что-то... Лань Ванцзи, напившись по дороге, принёс ребёнка в Облачные Глубины и настоял на том, чтобы его приняли в клан, фактически усыновив его в память о человеке, которого полюбил. Очень ему хотелось выдать замуж свою дочь. Может стоило бы разузнать что-то и в этом направлении. За то время, что они путешествовали вместе, встречались настолько разнообразные случаи, что не всегда сразу была понятна первопричина, от которой зависело решение. Вот как и сейчас, а значит вариантов было несколько. И информация была нужна, даже если и приходилось из нее вычесывать выдумки люда. Все можно проверить и отмести лишнее. В странностях, отмеченных для себя Ванцзи, присутствовали не только отсутствие защиты в поселении, общее спокойствие, но и то, что пропавшие из могил трупы, что, по идее, ставшие лютыми мертвецами, исчезли. Никто на них не натыкался в лесу, раз нет больше умерших. Где-то же они ждали своего часа. Кто ими управляет? Казалось, что местные знали больше, чем рассказывали. Проскочившая о печати мысль была откинута.
Он перевернул мужа и, поставив его на колени, взяв за локти и резко вошел вновь, придерживая Вэй Ина как бы на весу, но позволяя ему держаться ногами. Вэй Ин тихонько поскуливал, дрожал и метался, принимая в себя всю горячую плоть в какой-то мере немыслимых размеров: ни одна женщина не выдержала бы Лань Чжаня. Мысль о том, что только один он, Вэй Ин, мог полноценно удовлетворить Второго Нефрита ордена Лань, жутко возбуждала. Лань Чжань заполнял его собой, вырывал из груди крики, доводил до исступления, подчинял, отдавал и забирал. Боги, как же ему сейчас было хорошо! Вэй Ин ощутил, как собравшиеся в уголках глаз слезы стали стекать по щекам от переизбытка чувств. Наконец-то он в руках мужа! У Сянь стал тихо поскуливать, чувствуя, как удовольствие накатывает волнами. О да, это именно то, чего он и хотел! Лань Чжань вышел из-под контроля: он ублажал только себя, он опустился до животного, удовлетворяющего низменные потребности. Вэй Ин обожал такого Лань Чжаня. Ван Цзи резко опустил локти мужа и, сжав пальцами бедра Вэй Ина, начал еще сильнее вдалбливаться в растраханный зад, из которого доносились пошлые чвокающие и хлюпающие звуки. У Сянь зажмурился, утыкаясь лицом в подушку.
Магистр дьявольского культа в какой серии поцелуй
Вэй Усянь думал, что, когда он разберется с Цзинь Гуанъяо, все его проблемы закончатся, и он проведет остаток своей жизни с его любимым Лань Чжанем, развивая и восстанавливая силы своего золотого ядра. Вэй Усянь и Лань Вай Цзи − друзья детства, но их дороги разошлись. Однако Вэй Усяню, своими глазами наблюдающему, как юный Лань Чжань безжалостно проникает в юного Вэй Ина, как заливаются ярко-красным «его» щёки, и как «он» безудержно дрожит, всё ещё казалось недостаточно.
Вансяни: дорама vs новелла. Часть 3: «Кто я для тебя?»
Она продолжает толкать Лань Чжаня к Вэй Ину, даже когда тот впускает в сердце тьму. Тем временем взрослый Лань Ванцзи обхватил Вэй Усяня за талию и поддерживал за бёдра, пока тот произвольно поднимался и опускался. Усянь и Лань Чжань НОВОЕ ПЕРЕРОЖДЕНИЕ В НАШИ ДНИ 19 часть Пьяный Гусу Лань.
разбор лань чжаня
| Воссоединение Лань Чжаня и Вэй Усяня спустя 16 лет. Неукротимый: Повелитель Чэньцин 陈情令 - видео | Неожиданно Вэй У Сянь тихо пробормотал: «Лань Чжань». |
| Вэй усянь и лань чжань свадьба- 60 фото | Шестнадцать лет спустя Вэй Усянь возвращается в этот мир и сразу же оказывается втянут в новые интриги. |
| разбор лань чжаня – Telegraph | В юности Лань Ванцзи и Вэй Усянь постоянно сталкивались лбами из-за своенравности последнего. |
Лань Ван Цзи
Сколько лет Мо Сюаньюй? Итак, Мо Сюаньюй десять лет назад было 14 лет, поэтому сейчас ему 24 года. Дайте или возьмите год, с шероховатостью временной шкалы. Вэй Усянь и Лань Ванцзи женаты? Однако сразу после этого Вэй Усянь публично заявляет о своей любви, заверяя Лань Ванцзи, что он «действительно хотел переспать с ним». Они женятся вскоре после инцидента в храме Гуаньинь и поддерживают любящие и страстные отношения. Почему Цзинь Лин ударил Вэй Усяня ножом? После того, как Цзинь Гуанъяо разоблачил Мо Сюаньюя как Вэй Усяня, Цзинь Лин, вероятно, имел основания полагать, что Вэй Усянь убил еще одного члена своей семьи, что усугубило его шок и страдания, когда он нанес ему удар.
Но именно Лань Ванцзи первым узнает его в его новом теле. Любимый пейринг для 306 человек Фанарт с этим пейрингом - 18.
Вэй Усянь обустраивает жизнь в Илине, заботится о ребёнке Вэнь Юань, племяннике Вэнь Нина, играет с ним и обещает посадить в грядку как редьку, чтобы он скорее вырос. Цзян Чэн воочию убеждается, что Вэй Усянь не собирается ни воевать, ни устраивать набеги, что здесь живут старики и дети, в отличие от того, что заявляют кланы. Здесь же он видит и Вэй Нина, и может убедиться, что Вэй Усянь не превращает мертвецов в свирепое оружие. Положение усугубляется тем, что если Вэй Усянь продолжит защищать клан Вэнь, пострадает и клан Цзян, так как их объявят его пособниками. Чтобы решить это, Вэй Усянь предлагает брату отказаться от него, и все, что он будет делать дальше — будет делать без какой-либо причастности к клану Цзян, чтобы решить это окончательно, братья договариваются о поединке. Вэнь Цин возвращает Цзян Чэну гребень, который тот когда-то преподнёс ей в знак того, что всегда придёт к ней на помощь, и, несмотря на явные романтические чувства между ними, окончательно прощается. В поединке Цзян Чэн ранит Вэй Усяня в живот, а спустившись в горы объявляет всем заклинателям, что Вэй Усянь изгнан из клана Цзян и является врагом для всех великих кланов.
В Золотом дворце Цзян Цзысюань всячески старается наладить отношения с Цзян Яньли, в частности устраивая специально для неё пруд с лотосами. Месяц спустя Лань Чжань прибывает в городок рядом с Илином, где уже вовсю распускают недостойные слухи о Старейшине Илина и его некромантии. Он встречается с Вэй Усянем и маленьким А-Юанем, которому покупает игрушку. Их беседу прерывает тревожная новость: Вэнь Нин впадает в безумство. Вэй Усянь с помощью Лань Ванцзи и его гуциня усмиряет его, и тот неожиданно приходит в себя как первый в истории разумный мертвец, которого все называют Призрачным Генералом. В благодарность Вэй Усянь проводит Лань Чжаня вглубь своего защищённого поста, показывая свои земли, и хоть Лань Чжань беспокоится о Вэй Усяне и том, сможет ли он совладать с энергией Печати Тьмы, он не может ему помочь. Когда они расстаются, Вэй Усянь узнаёт, что Лань Чжань за свои деньги приобрёл для его людей много еды в городе, и говорит о широком Пути для всех, на котором не протолкнуться — но он будет идти по своему мостику через пропасть во тьму, если так будет правильнее. В честь выздоровления Вэнь Нина в Илине небольшой праздник, где все наконец-то могут перевести дух и сытно поесть. По возвращении в Облачные Глубины Лань Чжань получает наказание в виде стояния на снегу за нарушение правила клана, которое гласит о запрете водить дружбу с порочными людьми. В Илине у Вэй Усяня появляются последователи, называющие себя его учениками, одевающиеся как он и пытающиеся использовать подобные талисманы.
В это же время Вэй Усянь изобретает Компас Тьмы, ещё один артефакт. Хоть ему и нельзя будет посетить свадьбу, Цзян Яньли просит его придумать имя его будущему племяннику, и он выбирает имя Жулань, объединяя иероглифы и клана Цзян, и Цзинь, и семьи Лань. Цзян Яньли передаёт Вэй Усяню на память один из амулетов их отца. На малоплодородной почве Могильных Холмов Вэй Усянь пытается вырастить лотосы. Тем временем клан Ланьлин Цзинь готовится к большой свадьбе. Проходит год. В Илин приходят новости: у Цзян Яньли родился сын Цзинь Лин, Жулань, в Золотом дворце объявлено семидневное празднество, на которое прибывают посланники всех кланов. Клан Лань предлагает пригласить на праздник всех родственников, в том числе и Вэй Усяня, что хоть поначалу и становится причиной разногласий, улаживается после. Главы кланов решают, что это будет неплохим поводом для встречи и разговора со Старейшиной Илина, и, возможно, его даже получится уговорить вернуться на Путь Меча и добровольно отказаться от Печати Тьмы. Доставить письмо поручают Лань Чжаню, который открыто защищает Вэй Усяня и при всех называет его своим старым другом.
В то же время Цзинь Цзысунь ощущает на себе странную болезнь. Вэй Усянь готовит для ребёнка подарок-кисточку и сделанный им самим амулет-браслет, отпугивающий нежить. Кажется, что все налаживается, но на пути на них нападает Цзинь Цзисунь, уверенный в том, что Вэй Усянь наслал на него проклятье Сотни дыр и тысячи язв, одно из сложнейших и темнейших проклятий. Вэй Усянь не может его переубедить в своей непричастности из-за их давней вражды. В начавшейся драке Вэнь Нин набрасывается на всех участников засады, в числе которых есть и люди клана Лань, а Вэй Усянь и Цзинь Цзысюнь сходятся в битве. В их противостояние вмешивается Цзинь Цзысюань, лично отправившийся за своим кузеном. Цзинь Цзысюнь в ненависти к Вэй Усяню уничтожает созданный тем подарок для малыша. Цзинь Цзысюань пытается убедить их, что единственная возможность остановить это — отправиться в Золотой Дворец, но никто не доверяет друг другу достаточно, чтобы первым сложить оружие. Вэй Усянь использует Вэнь Нина для самозащиты, но что-то вмешивается в мелодию его флейты в его глазах появляется ещё одна пара радужек , и Вэнь Нин нападает на Цзинь Цзысюаня, убивая в спину невиновного. Солдаты обращаются в бегство.
Вэй Усяня, истощённого и бессознательного после потери сил, возвращают в могильники Илина, где он некоторое время находится без сознания, после чего почти впадает в бешенство, нападая на Вэнь Нина, но не может винить его в содеянном полностью, ведь чувствует и свою вину тоже. Вэнь Цин обездвиживает его иглой на три дня, после чего говорит о своём решении спуститься вместе с братом и сдаться. Хоть Вэй Усянь всячески отговаривает их и обещает попробовать найти того, кто стал причиной всему этому, Вэнь Цин говорит ему «спасибо» и «прости», самые важные слова. Вместе с ними с горы спускаются и остальные. Когда Вэй Усянь приходит в себя, уже слишком поздно что-то исправить. Он опаздывает, все люди из клана Вэнь уже казнены, а их тела на три дня вывешены за стенами одного из надзорных пунктов, кроме тела Вэнь Нина, которого, по разговорам, предали огню. Его замечают, но ему удаётся скрыться. Ночью главы кланов собираются для принесения клятвы и почтения погибшим в Безночном городе, сюда же является и Вэй Усянь, а также следующий за ним Лань Чжань. Главы кланов клянутся преследовать Вэй Усяня, на что он сам отвечает смехом с крыши ближайшего здания. Хоть почти все кланы кроме клана Лань и Цзян откровенно нападают на него словесно, хоть и не в силах ничем подкрепить ни свои слова, ни подозрения, Вэй Усянь противостоит им словесно, но когда один из адептов ранит его стрелой без предупреждения — он возвращает её с помощью своей силы, убивая последнего и заявляя, раз они хотят видеть его злым и тёмным, пусть не надеются получить от него добро.
Начинается бой, в котором адепты кланов нападают на Вэй Усяня, кроме клана Цзян — и тёмная сила Вэй Усяня тоже не ранит их. В бой вмешивается Лань Чжань. Вэй Усянь говорит ему, что всегда знал о том дне, в который они сойдутся друг с другом в смертельной схватке, и хоть они действительно сражаются, никто не стремится ранить другого. Более того, Лань Чжань ещё уверен, что может помочь и спасти Вэй Усяня от расправы кланов, если тот доверится ему. Вэй Усянь не успевает ответить, на поле бойни его окликает выбежавшая из храма сестра. Лань Чжань велит ему играть на флейте и успокоить ту тёмную силу, которую он призвал — но внезапно кто-то ещё начинает играть ту же мелодию, мешая ему и перехватывая тёмную силу, которая теперь нападает и на клан Цзян, которого не касалась прежде, а также поднимает как марионеток убитых адептов. В бою Вэй Усянь не может защитить сестру, которой марионетки наносят рану. Пока Вэй Усянь склоняется над ней, кто-то из врагов хочет нанести ему удар в спину. Сестра успевает оттолкнуть его, получая удар в сердце. Когда он слышит крики с требованием забрать у него Печать Тьмы, он сам разламывает её на части бросает её в толпу воинов.
Печать настолько сильна, что в состоянии впитать в себя даже темноту ночи. Теперь, когда ему нечего терять и ничто его не держит, он отступает назад чтобы упасть со скалы. В последнюю секунду Лань Чжань ловит его над пропастью и отказывается отпускать. Вмешивается Цзян Чэн, ненавидящий Вэй Усяня теперь ещё больше за смерть сестры. Без возможности проткнуть его мечом, он ударяет мечом в скалу. Вэй Усянь замечает, что от этого удара отвалится и тот кусок скалы, где стоит и Лань Чжань, а потому заставляет его отпустить себя и падает в пропасть. Конец флэшбека, возвращение в будущее спустя 16 лет. Он узнаёт, что после его гибели Цзян Чэн не нашёл даже его тела, лишь неизвестные кости, а сам Лань Чжань начал искать его только спустя три года. В Облачных Глубинах же он вспоминает фрагменты своего прошлого во время обучения, в частности разговоры с сестрой и общение в Лань Чжанем. В Холодном источнике он случайно открывает часть тайны Лань Чжаня, увидев шрамы от дисциплинарного крута на его спине и клеймо клана Вэнь на груди, такое же, как и он сам когда-то получил в пещере Черепахи-Губительницы.
Им не удаётся переговорить: случается неприятность, душа из меча деревни Мо вырвалась на свободу. Лань Чжань и Вэй Усянь успокаивают её с помощью игры на флейте и гуцине и обнаруживают влияние Печати Тьмы. Он так же ближе знакомится с Сычжуем, одним из учеников Лань Чжаня. Вэй Усянь уверен, что уничтожил Печать, и что её невозможно было восстановить в первоначальном виде, разве что кому-то удалось бы создать новую из Проклятого Железа, а последний его фрагмент так и остался у Сюэ Яна. Они решают следовать по подсказке духа меча, указывающего на север-запад и прибывают в Цинхэ. Здесь Вэй Усянь снова встречается с Цзинь Лином, своим племянником. От местного торговца они узнают о горном хребте и Крепости-Людоеде. Вэй Усянь понемногу узнаёт новости, например, что теперешним главой клана Не является его старый друг по учёбе Не Хуайсан, а старший брат, известный как Чифень-цзунь, неизвестно с чего впал в безумие и умер. Вэй Усянь рассказывает Лань Чжаню о своём страхе собак: в детстве ему приходилось бродяжничать и драться с собаками за еду. В некрополе, которым и является та самая Крепость-Людоед, они используют технику Расспроса Души, но заточённый здесь дух не может ни сказать своё имя, ни почему здесь находится, ни кто его убил, и этим самым отвечающим духом и является Цзинь Лин, попавшийся в ловушку и замурованный в стене.
Кроме того, кто-то наслал на него тёмное проклятье и кто-то неизвестный следил за ними у некрополя. Сюда же в поисках племянника прибывает и строгий Цзян Чэн, который начинает подозревать в нём Вэй Усяня из-за панического страха перед собаками. Вэй Усяню приходится признаться. Цзян Чэн говорит, что ничто не сможет усмирить свою жажду мести и после сотни их смертей, но сначала нужно разыскать Вэнь Нина, которого видели где-то поблизости. Он оставляет Вэй Усяня на попечение своего племянника, но тот помогает ему сбежать в знак ответа за помощь в некрополе. Между ними происходит разговор, где Вэй Усянь учит его говорить «спасибо» и «прости», иначе однажды эти слова придётся произносить в слезах. Вэй Усянь оглушает Цзинь Лина и забирает его тёмное проклятье на своё тело. На постоялом дворе они встречаются с Не Хуайсаном, теперешним главой клана Не, которому и принадлежат земли некрополя. Именно он преследовал, а вернее, наблюдал за ними у некрополя и может что-то о нём рассказать. Оказывается, это родовая усыпальница клана Не, и клан отличается от остальных, ведь основатель клана был мясником, и долгое время клан Не шёл по другому Пути, а не по принятому Пути Меча, потому их сабли отличаются особой кровожадностью к нечистым тварям, а весь род подвержен безумию.
Однажды туда влезли грабители, потревожили сабли и пропали бесследно — после чего клан Не использовал эти слухи для защиты от подобных инцидентов. Дух меча слишком живо реагирует на следы проклятья, Лань Чжань и Вэй Усянь играют для него мелодию Покоя, и их совместная игра напоминает Лань Чжаню о их общем прошлом, заставляя того улыбнуться. Они приходят к выводу, что меч на самом деле вёл их именно в ту усыпальницу. В некрополе они проверяют все сабли, но ни на одной нет следа Печати Тьмы. Но также в некрополе недостаёт и сабли Чифен-цзуня, Бася, ведь хоть и считается, что Чифен-цзень умер, никто так и не знает, где его тело. Вэй Усянь предполагает, что дух привёл их сюда чтобы обозначить, кто его хозяин, и теперь им следует двигаться по следу дальше, на запад. Они не сомневаются, что это приведёт их к телу Чифен-цзуня, а значит его помешательство и смерть не были случайностью. В Юэяне они останавливаются на ночлег, совсем как много лет назад, когда ловили Сюэ Яна. Лань Чжань рассказывает новости и о Сюэ Яне, который однажды просто появился в Золотом дворце и теперь прислуживает клану Цзинь, ведь Мён Яо заступился за него перед остальными кланами, а единственный свидетель тогдашнего истребления клана Чан отказался от обвинений в сторону Сюэ Яна, а потом того выпустили на свободу. Тех бессмертных, что когда-то ловили Сюэ Яна, уже давно никто не видел, после того как единственный свидетель клана Чан вскоре умер от меча Сяо Синчэня.
Так как никто не верит, что Сяо Синчэнь был на это способен, и что все перевернулось с ног на голову, Лань Ванцзи отбирает у Вэй Усяня его чашу с вином под девиз «все меняется и все проходит». Он укладывает его в постель, вспоминает их совместное распитие алкоголя в учебные времена, и выходит на улицу, звуком флейты призывая Вэнь Нина. Тот совершенно безволен, закован в цепи и ведёт себя как марионетка из-за воткнутых в него гвоздей, с которыми разбирается Вэй Усянь. Вэнь Нин снова в сознании, но он сам не помнит, где был эти шестнадцать лет. Пьяный Лань Чжань выходит на тропу бесчинств: пытается своровать для Вэй Усяня куриц, оставляет на одном из столбиков дома надпись «Лань Ванцзи был здесь» к ней Вэй Усянь после некоторой заминки добавляет «Вэй Усянь тоже был здесь» , но когда на них нападает неизвестный — может дать достойный отпор. Пользуясь тем, что Лань Чжань не может соврать, он задаёт ему вопросы: пил ли Лань Чжань «Улыбку Императора» в Гусу ответ «нет» , нарушал ли он правила ответ «да» , любит ли он кроликов ответ «люблю» , и главный вопрос — почему Лань Чжань ему сейчас помогает, на то тот отвечает, что он сожалеет, что тогда в Безночном городе не стоял рядом с ним. На утро Лань Чжань ничего не помнит, Вэй Усянь убеждает его, что тот ничего не сделал, разве что много наговорил, например, что тому нравятся кролики. Но он помнит нападение, и что нападавший хорошо знал методику боя Лань. Хоть Вэй Усянь на секунду и предполагает, что нападавшим мог быть кто-то из клана, Лань Чжань это отрицает, а Вэй Усянь безоговорочно доверяет. Теперь им стоит двигаться на восток, к таинственному городу И, где неожиданно сталкиваются с юными учениками, которых возглавляют Лань Сычжуй и Цзинь Лин.
В городе они обнаруживают следы Печати Тьмы, но не той, что принадлежала Вэй Усяню, а намного слабее. На них снова нападает неизвестный в маске демона, что нападал ночью, а юные ученики случайно оказываются отравлены. Хоть некоторые из-за этого в ужасе, Вэй Усянь говорит, что это отличный опыт и будет, что вспомнить в старости. Они находят единственный обитаемый дом со странной женщиной, что позволяет им здесь укрыться, и на ней Вэй Усянь видит такие же следы Печати Тьмы, как и на Вэнь Нине. Вэй Усянь присматривает за учениками. Они сюда пришли из разных месте в погоне за неизвестным человеком или монстром, убивающим кошек. Вэй Усянь готовит для учеников острую рисовую кашу, чтобы быстрее вывести яд. В городе есть ещё живые люди, например, девушка лет пятнадцати, слепая и немая А-Цин. Через окно Вэй Усянь замечает и отравленного порошком мужчину с завязанными глазами, и узнаёт в нём Сяо Синчэня, которого удаётся спасти. Дом окружают марионетки, а через крышу внезапно нападает подчинённый Печатью Тьмы Сунь Лань, с которым Вэй Усянь последний раз виделся перед пересадкой своего Золотого Ядра в Илине.
Вэй Усяню удаётся сначала обезвредить его с помощью флейты, а затем и частично вернуть в сознание, вытащив из него такой же гвоздь, как и тот, что контролировал Вэнь Нина. Так как он не может говорить Сюэ Ян лишил его языка , Вэй Усянь и Сычжуй используют Расспрос Души и задают три вопроса, на которые тот не сможет солгать: как его зовут «Сун Лань» , кто его убил «Сяо Синчэнь» , и кто им управляет «тот, кто сейчас позади тебя» , им оказывается Синчэнь, который пришёл в себя и направляет Сунь Ланя. Он не причиняет вреда ученикам, отпуская их всех, и беседует только с Вэй Усянем. Однако на самом деле это не Синчэнь, а Сюэ Ян, принявший его облик. От основоположника Иного Пути ему нужно тёмное искусство склеить мелкие осколки души и вернуть к жизни человека так же, как Вэй Усянь вернул к жизни Вэнь Нина. Вэй Усянь заботится о младших учениках. А-Цин выводит их к закрытому гробу, в котором, обклеенное талисманами, тело Сяо Синчэня, и именно осколки его души и были в мешочке Сюэ Яна. Хоть они и могут задать ей вопросы через Расспрос Души, Вэй Усянь считает это излишним, ведь вряд ли есть вопросы, на которые та сможет легко ответить, вместо этого же выбирая магическую технику Сопереживания, чтобы погрузиться в воспоминания. А-Цин притворялась слепой ради выгоды и мелкого воровства. На улице одного из городов она сталкивается с Сяо Синчэнем, который уже был слеп и носил повязку на глазах, и ворует у него кошелёк, что тот замечает.
Случайно он спасает её от того, кого она обворовала, и девушка решает его сопровождать. Возле города И они находят раненого, сброшенного в канаву у дороги, которым оказывается Сюэ Ян, но так как Сяо Синчэнь слеп, а Сюэ Ян без сознания, они пока не знают о том, кого спасли. Когда Сюэ Ян приходит в себя, он не позволяет Сяо Синчэню касаться своей руки тот может сразу же узнать его по отсутствующему пальцу и благодарит за помощь. Так как А-Цин все ещё притворяется слепой, он испытывает её, бросая в неё конфету и направляя на неё меч с намерением убить, но в последний момент передумывает. А-Цин рассказывает о своих подозрениях Сяо Синчэню, например, что тот знает значение ночной охоты, и в целом говорит и выглядит странно, но Сяо Синчэнь не собирается его прогонять, и даже соглашается взять его с собой на охоту. Сюэ Ян по-своему пытается делать добрые дела: угрожает торговцу, что отказался продавать Сяо Синчэню товар, помогает залатать крышу с помощью своих навыков, приобретённых во время жизни на улице. Однажды в городе И появляется Сун Лань, который везде ищет Сяо Синчэня, с которым они рассорились и разошлись многие годы назад. На самом деле же Сюэ Ян только использовал Сяо Синчэня: во время их ночной охоты они истребляли не нечисть и марионеток, а живых людей, которых Сюэ Ян предварительно отравил и которых лишил языков, из-за чего меч Синчэня, указывающий на нечисть в любом виде, сам не мог их различить. И именно Сюэ Ян был отчасти причастен к ссоре лучших друзей, когда нарочно вырезал весь клан Сунь Ланя и ослепил того, чтобы тот выместил свой гнев на своём друге, который даже отдал ему свои глаза и зрение в том моменте из прошлого, где в Илине Вэй Усянь встретил временно ослеплённого Сун Ланя, тот как раз возвращался после операции пересадки глаз, которую для него сделала вольная заклинательница Баошань по просьбе Синчэня, что, в свою очередь, подтолкнуло Вэй Усяня к созданию легенды о возвращении его брату Золотого Ядра. Во время боя Сюэ Ян отравляет Сунь Ланя проклятием своей Печати Тьмы, а на присутствие тьмы немедленно реагирует и Сяо Синчэнь, таким образом убивая своего друга.
Из последних сил тот пытается отдать Синчэню свой меч, чтобы тот прочёл на нём гравировку, но не успевает.
У него также есть глубокое чувство чести и справедливости, и он не может терпеть проступков и зла. На самом деле, в отличие от большинства совершенствующихся, которые отказываются справляться с мелкими демонами и духовными проблемами, утверждая, что это будет слишком лёгкая работа, Лан Ванцзи всегда помогал любому нуждающемуся, независимо от того, насколько малая и незначительная известность будет получена от этого действия.
В течение тринадцати лет, каждый вечер и в свободное время он играл «Расспрос», чтобы найти душу Вэй Усяня. Его более эмоциональная, более мягкая сторона проявляется только в том случае, если он со своим братом, его мужем — Вей Усянем и его приёмным сыном Лань Сычжуем. В то время как Лань Чжань может вести беседы с другими о совершенствовании, он говорит немного о другом и часто только тогда, когда это необходимо а когда он это делает, он обычно говорит только несколько слов.
Он обычно полон своих слов и никогда не делает пауз, хотя способен удивить и оставить безмолвным главным образом из-за действий Вэй Усяня. Тем не менее, Лань Ванцзи часто раздражался его попытками что часто смущало его , и в результате он часто игнорировал Вэй Усяня, в результате чего возникло недоразумение, казалось, что Лань Ванцзи не мог устоять и не любил Вэй Усяня в это даже сам Вэй Усянь твёрдо верил до своего воскрешения в настоящее время. Из-за своего строжайшего воспитания он не знает, как правильно взаимодействовать с другими.
Это также объясняет, почему он наивно верил всему, что говорил Усянь. Его неспособность общаться с другими людьми, особенно расстояние, которое он провёл между Вэй Усянем и им в их юности, во многом способствовало тому, что Лань Ванцзи не мог достичь и приблизиться к Старейшине Илин, когда они стали старше.
Лань Чжань — Магистр дьявольского культа
Лань Ванцзи × Вэй Усянь. 544 Pin. 7 sett. Орден: Гусу Лань, Второй Нефрит Гусу Лань • Ориентация, предпочтения: Вэй Ин. Вэй ин и Лань Чжань поцелуй в манге.