9 роковых разведчиц СССР, перед хитростью и обаянием которых не устояли Эйнштейн, Гитлер и другие сильные мира сего. Тегигитлер и эйнштейн были знакомы, альберт эйнштейн и гитлер, эйнштейн и гитлер встречались, отношение гитлера к эйнштейну. Аукционный дом Nate D Sanders в Лос-Анджелесе (США) выставил на продажу письмо Альберта Эйнштейна, написанное через 10 д. Эта группа провела несколько агрессивных атак на самого Эйнштейна и объявила релятивистскую механику еврейской теорией по своей природе.
Письма Эйнштейна о Гитлере продадут на аукционе
Миграционная карта выдающегося физика станет одним из экспонатов Морского музея Ливерпуля. Люси Гарднер, ассистент куратора выставки, рассказывает, что сотрудники были потрясены этой находкой. Это свидетельствует о том, что за несколько недель до эмиграции Эйнштейн в знак своего неприятия нацизма отказался от германского гражданства». Этот документ пролил свет на отъезд Эйнштейна из Германии, считает Гарднер. Нам не терпится выставить ее в нашем музее».
Разработав основные положения «немецкой физики», Ленард и Штарк постарались объединить государственный антисемитизм со своими личными предрассудками, обидами и амбициями. Теперь они утверждали, что теория относительности представляет экзистенциальную угрозу для всей арийской цивилизации и для германского мировосприятия. К ним присоединился еще один противник теоретической физики — Бруно Тюринг.
Необоснованно заявив, что теория относительности подразумевает отказ от понятия энергии, он провозгласил Эйнштейна не преемником Коперника, Галилея, Кеплера и Ньютона, а их «непримиримым противником». Тюринг писал : «[Теория относительности] представляет собой не краеугольный камень развития, а тотальную войну, развязанную для уничтожения всего, что лежит в основе развития, а именно мировоззрения германского человека. Эта теория не могла расцвести нигде, кроме как на почве марксизма, научное выражение которого напоминает кубизм в пластическом искусстве и немелодичную, негармоничную тональную музыку последних лет. По своим последствиям теория относительности представляет в меньшей степени научную и в большей — политическую проблему». Изначально Гитлер отреагировал на идеи «немецкой науки» с энтузиазмом. Весьма вероятно, что существует нордическая наука и национал-социалистическая наука. Они противостоят либерально-еврейской науке, которая больше не выполняет никакой функции, кроме как уничтожения самой себя».
В июле 1933 года остававшийся в Германии фон Лауэ пожаловался приятелю, что его влияние ослабло: теперь, чтобы продвинуть любое решение или назначение в академической среде, требовалось сначала получить одобрение Ленарда или Штарка. А в ноябре того же года руководство партии и страны пообещало основателям «немецкой физики», что распределение профессорских должностей не будет проводиться без предварительного согласования с ними. Штарк рассчитывал, что расположение фюрера позволит добиться смещения Макса Планка с поста президента Общества кайзера Вильгельма и полной трансформации всего научного сообщества. Среди других его планов можно выделить получение полного редакционного контроля над всеми журналами по физике. Такие полномочия позволили бы Штарку решать, какая статья будет опубликована и в каком издании. Поначалу казалось, что реализация планов Штарка — вопрос времени. Его назначили президентом престижного берлинского Института физики и техники, в то время как недовольные происходящим либеральные ученые не находили в себе достаточно сил, чтобы объединиться и выступить против произвола.
Казалось, вся академическая среда поддалась ощущению беспомощности и фатализма. Некоторые очевидцы и исследователи объясняли молчаливую реакцию ученых на массовое изгнание коллег и возвышение антисемитов страхом, другие — цинизмом. По словам венгра Лео Силарда, который в 1933 году уехал в Англию, немцы любую неоднозначную ситуацию оценивали прагматично, прежде всего ориентируясь на личную выгоду. Так почему я должен высказываться против? Всё сводилось лишь к тому, каким будет непосредственное следствие их действия». Возглавив Институт физики и техники рейха и получив контроль над фондом учреждения, Штарк прекратил финансировать все теоретические исследования и сосредоточился на экспериментальной деятельности. Эйнштейн предоставил нам наиболее яркий пример разрушительного воздействия еврейства на естественные науки.
Тем, кто занимал руководящие должности, следовало внимательнее следить за этой сферой. Теперь за ней следит Гитлер. Призрак пал, и чуждые элементы добровольно покидают университеты». Еще в сентябре 1933 года, выступая в качестве президента Немецкого физического общества, Макс фон Лауэ провел аналогию между нападками на теорию относительности и порицанием Галилея католической церковью. Сторонник Эйнштейна пересказал легендарную историю о том, как инквизиция вынудила Галилея публично отречься от учения о движении Земли вокруг Солнца, но тот всё равно произнес ставшую крылатой фразу: «И всё-таки она вертится». Так фон Лауэ недвусмысленно намекнул, что, как бы ненавистники ни демонизировали Эйнштейна, его концепция всё равно останется подлинной. Штарка выступление оппонента привело в ярость — он в красках описывал партийным бонзам, как «евреи и прочие туристы» встретили речь фон Лауэ оглушительной овацией.
Однако фон Лауэ предусмотрительно избежал прямых нападок на руководство страны, поэтому никаких санкций против него не последовало. Во многом именно его смелость позволила Немецкому физическому обществу не попасть полностью под власть нацистов: в следующем году, когда двухлетний срок фон Лауэ во главе организации подошел к концу, его преемником избрали не Штарка, а Карла Мэя, который тоже не разделял идеи «немецкой науки». А в конце осени 1933 года фон Лауэ снова использовал свое влияние, чтобы Штарка не включили в число претендентов на руководство Прусской академией наук. Имперское министерство науки могло продвинуть «своего» кандидата, но предпочло не вмешиваться. В отличие от Планка, который не разделял нацистскую идеологию, но выполнял всё, чего от него ожидали например, раскритиковал Эйнштейна, когда тот объявил, что не вернется в Германию при Гитлере , фон Лауэ и в переписке с друзьями, и в публичных выступлениях не боялся отстаивать независимость науки от государства. Одновременно он соглашался с тем, что наука не может быть аполитичной. Заниматься физикой в рейхе, будучи противником нацизма, для него значило выражать свою позицию как человека и гражданина.
После войны Джеймс Франк рассказывал , что фон Лауэ «был не сорвиголовой, которому удавалось закрывать глаза на исходящую от режима опасность благодаря своей живучести и хорошим нервам, а скорее чувствительным и даже нервным человеком». Штарк не оставлял попыток подчинить себе науку в стране, но, кроме ученых, не разделявших его фанатизм, ему, как это часто происходило в Третьем рейхе, приходилось противостоять и бюрократическим структурам. Многие представители нацистской элиты считали физику второстепенной сферой по сравнению с экономикой и армией. Осенью 1933 года Штарк подал прошение о выделении из бюджета 200 тысяч марок на основании потенциальной значимости его исследований для оборонной промышленности, но Министерство внутренних дел постановило, что сейчас не может предоставить такие средства. Чиновники посчитали, что Штарк зазнался и пытается распространить влияние своего института дальше, чем следует. Его попросили составить более развернутый план и предварительно пройти еще несколько бюрократических инстанций. Так идеолог «немецкой науки» впервые испытал на себе технологии власти, установлению которой он так отчаянно способствовал.
Там, где ему не хватало дипломатических навыков и умения вести дворцовые интриги, Штарк пытался расположить нацистское руководство фанатичной преданностью. Летом 1934 года он написал 11 нобелевским лауреатам, которые на тот момент оставались в Германии, письмо с призывом публично подтвердить свою преданность фюреру и направить всю свою работу на благо государства. Однако ни один из адресатов Штарка не согласился присоединиться к его восхвалению диктатуры. Все отказались тактично, но решительно. Например, Вернер Гейзенберг, один из создателей квантовой механики, ответил, что разделяет тезисы Штарка, но считает, что ученым не следует настолько резко высказываться по политическим вопросам. Для Гейзенберга такое рассуждение было не просто удобной отговоркой, но и искренним принципом: именно так он оправдывал свое решение остаться в Германии для всех, кто из-за границы упрекал его пусть и в косвенном, но всё-таки сотрудничестве с бесчеловечным режимом. Аналогичную позицию занял еще один нобелевский лауреат Планк.
Обсуждая в 1933 году перспективы физики при Гитлере, он сказал Гейзенбергу: «Если нам удастся провести хотя бы небольшую группу талантливых и здравомыслящих ученых через эти ужасные времена, это станет огромным достижением и подспорьем для реанимации немецкой науки, когда все закончится». Позиционируя себя как защитников немецкой науки, Планк и Гейзенберг и в годы нацистской диктатуры, и после нее часто подвергались критике за свой конформизм со стороны коллег, включая Эйнштейна и Бора. Гейзенбергу припоминали не только покорность перед лицом нацизма, но и тот факт, что он стал одним из лидеров немецкого проекта по разработке ядерного оружия. Однако, поскольку нацисты так и не разработали ядерную бомбу, споры о том, как воспринимать деятельность выдающегося физика в те годы, ведутся до сих пор. Кто-то считает , что он сознательно держался в центре событий, чтобы убедить лидеров рейха в невозможности создания смертоносного оружия в короткие сроки и таким образом предотвратить катастрофу. Другие утверждают , что Гейзенберг участвовал в проекте вполне искренне и успокаивал себя тем, что разрабатывает не саму бомбу, а реактор, распоряжаться которым предстояло уже не ему. Позиция Гейзенберга не только привела к ухудшению его отношений с уехавшими специалистами, но и сделала его подходящей мишенью для приверженцев «немецкой науки».
Штарк, Ленард и другие лояльные диктатуре физики с помощью новой волны чисток в науке пытались подчинить академическую среду государству, а себе обеспечить роль проводников между фюрером и не настолько фанатичными коллегами. К середине 1930-х они находились на таком же расстоянии от этой цели, как и два года назад, когда Гитлер только стал канцлером. С одной стороны, нацистское руководство поощряло идеологически «правильных» физиков, с другой — не слишком способствовало их возвышению, а где-то даже откровенно его тормозило. Ученые, которых Штарк и Ленард охотно репрессировали бы за скептическое отношение к рейху, продолжали работать и занимать высокие посты, поскольку власть ценила их таланты и не видела в них угрозы. Такое подвешенное положение не могло не раздражать идеологов «немецкой науки»: они вроде бы преуспели, но в то же время никак не могли добиться того, чтобы государство однозначно и официально поставило их во главе всех академических структур в стране. А в августе 1934 года, когда надзор за исследовательскими проектами перешел от приятеля Штарка министра внутренних дел Вильгельма Фрика к министру науки, воспитания и народного образования Бернгарду Русту, ситуация для прогитлеровских физиков стала совсем плачевной. Руст задвинул их на второй план и передал руководство многими их проектами своим бюрократам.
Они рассчитывали взять эту уважаемую и влиятельную организацию под контроль еще в 1933 году, когда истек первый президентский срок Планка. Однако тот неожиданно остался на второй срок — до марта 1936-го. По мере приближения окончания его полномочий сторонники «немецкой науки» всё активнее «обличали» засилье евреев в KWG. Атаковал Ленард и лично Планка — тот якобы «оказался столь невежественен в вопросах расы, что принял Эйнштейна за настоящего немца». Испортив репутацию конкурентов и связав их с конспирологическими теориями, физики-антисемиты рассчитывали обеспечить Штарку, самому влиятельному из них, должность следующего президента Общества кайзера Вильгельма. Кампания за его назначение основывалась на идее о том, что стараниями евреев организация давно превратилась в болото и исправить ситуацию под силу лишь подлинным патриотам. Однако триумф «немецкой науки» в очередной раз не состоялся: министр науки Бернгард Руст по-прежнему не доверял Штарку из-за его связей со своими конкурентами в правительстве, поэтому отверг его кандидатуру.
Руст не возражал против такого компромисса, но 74-летний Ленард отказался сам, сославшись на преклонный возраст. Другие возможные кандидаты не соответствовали необходимым критериям. Из-за этого Планку пришлось остаться президентом еще на год, после чего его место занял Карл Бош — прагматичный химик и противник нацистского антисемитизма. Из-за проблем со здоровьем в конце 1930-х Бош почти полностью передал руководство KWG своему заместителю — назначенному ведомством Руста Эрнсту Телшову. Тот искренне разделял гитлеровскую идеологию, но не принадлежал к кругу Штарка и Ленарда. Это означало, что даже после фактического перехода Общества кайзера Вильгельма под контроль нацистов лидеры движения «немецкой науки» по-прежнему оставались на периферии политических интриг, предопределявших любые перестановки во власти. Когда стало ясно, что нападки на Планка не привели ни к каким заметным результатам, Штарк атаковал другого оппонента — пожалуй, самого авторитетного из остававшихся на тот момент в рейхе физиков — Вернера Гейзенберга.
Тот, как считал Штарк, раньше уже нанес оскорбление ему лично и самому Гитлеру, когда публично отказался присягнуть на верность фюреру. Ненависть Штарка подогревал и тот факт, что Гейзенберг, который был на 27 лет младше него, в середине 1930-х рассматривался как главный кандидат в преемники Арнольда Зоммерфельда на должность профессора Мюнхенского университета.
Егор Левин 2019-03-29 15:06:00 Поделиться: Личные письма ученого Альберта Эйнштейна его сестре, в которых он говорит о «безумии Гитлера» в контексте страданий еврейского народа и теории относительности, продали на аукционе Nate D. Sanders в четверг, 28 марта. Тексты были написаны физиком в разное время начиная с 1921 года. Аукционными лотами стали пять писем Эйнштейна, в трех из которых он излагает собственные суждения на тему периода гитлеровской власти в Германии.
В Великобритании физик чувствовал себя в полной безопасности.
Прожив в Англии несколько месяцев, он уехал в США. С сегодняшнего дня миграционная карта Альберта Эйнштейна будет храниться в Музее пограничного агентства Великобритании. Полина Ковалевич.
Новости науки
- Эйнштейн предсказал ужасы нацизма за 11 лет до прихода Гитлера к власти
- Жириновский: Настоящий политик должен иметь гены Эйнштейна, Гитлера и Наполеона.
- Гений Гитлера не оценили потомки
- На аукционе продано письмо Альберта Эйнштейна, упомянувшего о безумии вождя Третьего рейха.
Письмо Эйнштейна о безумии Гитлера ушло с молотка
В эти годы страданий наша готовность помогать друг другу подвергается особенно серьезным испытаниям. Пусть мы выдержим это испытание так же, как и наши отцы до нас. У нас нет других способов самозащиты, кроме нашей солидарности и нашего знания о том, что причина, по которой мы страдаем, важна и священна", - пишет Эйнштейн доктору Морису Ленцу Dr. Maurice Lenz в 1939 году.
Эксперты полагают, что на Эйнштейна сильное впечатление произвели события в Италии, когда в 1922 году к власти пришёл Бенито Муссолини, о котором он также упоминает в письме. Кроме того, в том же году был убит глава МИД Веймарской республики еврей Вальтер Ратенау, что также могло повлиять на физика. По словам директора проекта "Бумаги Эйнштейна" Зеева Розенкранца, найденное письмо не первое, в котором учёный предупреждает адресата о проблеме антисемитизма в Германии.
Письмо 1922 года показывает, что он был обеспокоен будущим Германии за год до того, как нацисты попытались совершить свой первый переворот-неудачный Мюнхенский Пивной путч, чтобы захватить власть в Баварии. Предполагается, что письмо, которое не имеет обратного адреса, было написано, когда он находился в портовом городе Киль, прежде чем отправиться в длинную поездку по Азии. Я здесь очень беззаботен, без шума и без неприятных чувств, и зарабатываю деньги в основном независимо от государства, так что я действительно свободный человек», — писал он. Это, во-первых, приятно и, во-вторых, необходимо». Обращаясь к беспокойству сестры о нем, Эйнштейн пишет: «Не беспокойся обо мне, я сам тоже не переживаю, даже если это не совсем кошерно, люди очень расстроены. В Италии вроде бы все так же плохо». Позже в 1922 году Эйнштейн был удостоен Нобелевской премии по физике.
Казалось бы, у рейха было все, чтобы создать супероружие, способное переломить ход Второй мировой: десятки современных лабораторий, самое передовое оборудование, финансирование. Но всего этого не хватило. В фильме названы причины. Фото: aip. Рейхсминистр вооружений и боеприпасов Альберт Шпеер спрашивает ректора Берлинского технический университета: «Когда? Вопрос касался самого секретного проекта Германии — ядерного оружия. И успехи были крупные, связанные с получением и применением так называемой «тяжелой воды» - специального компонента для реакторов. Оставался один шаг до самого реактора с его управляемой реакцией, а там уже и до ядерной бомбы рукой подать. Но, по словам эксперта, ни действующего реактора-установки, ни самой бомбы вожди рейха так и не увидели. Причины провала германской ядерной программы авторы фильма под названием «Почему у Гитлера не было ядерной бомбы» видят в неверной кадровой политике. А именно в «еврейском вопросе» - физическом уничтожении евреев. Те, кто не успел бежать, в самом деле попадали в печи крематориев, умирали в концлагерях и гетто», - делают вывод авторы фильма.
Письмо Эйнштейна о Гитлере, России и Чемберлене выставлено на аукцион
По мнению физика, надежды Чемберлена на то, что Гитлер «спустит пар, напав на Россию», приведут к потере Восточной Европы, а вследствие политики британского премьера относительно Франции власть в стране получили те, чей девиз «лучше Гитлер, чем красные». Также в письме другу Эйнштейн сообщил о своей последней работе и трудностях, которые испытывает его первая жена Милева с ипотечными платежами. Адресовано близкому другу ученого, швейцарскому инженеру Мишелю Бессо. Двухстраничное письмо вложено в оригинальный конверт Postmarked Princeton, на котором стоит штемпель за 11 октября 1938 года.
Разработчики обещают воссоздать спутник Земли в мельчайших подробностях. Кроме того, на Луне разрешено будет строить собственную базу, а если организаторам кампании удастся собрать необходимую сумму, в Enter The Moon добавят режим истории, в котором игрокам предстоит «сразиться с таинственным врагом», и мультиплеер. Он, судя по всему, представляет из себя стандартную «выживалку» с добычей ресурсов и обустройством базы, которую нужно защищать от посягательств других игроков. Выход игры запланирован на 2020 год для ПК и Android. Что можно получить: копия игры, возможность встретиться с разработчиками. Осталось собрать: 35,5 тысячи долларов за 35 дней.
Кто собрал Рассказываем, как обстоят дела у проектов, о которых мы писали в прошлый раз. До окончания кампании по сбору средств на создание тайкуна Prehistoric Kingdom остаётся восемь дней. За это время игре нужно привлечь ещё 8,7 тысячи долларов из 55 тысяч. За 14 дней Prehistoric Kingdom собрала 13,8 тысяч долларов.
В них он описал приход Гитлера к власти, а также сопротивление евреев. Как отмечается, в одном письме ученый обратился к Морису Ленцу, лидеру лучевой терапии в Колумбийском университете в Нью-Йорке, чтобы поздравить его с работой, приносящей пользу еврейским беженцам во время Второй мировой войны.
В другом письме ученый отметил, что "безумие Гитлера" полностью разрушило жизнь всех, кто его окружал.
Знакомому физику из Англии Фредерику Линдеману, будущему советнику Черчилля по науке Эйнштейн написал 1 мая 1933 года: «В страну, где я родился, я больше не вернусь». Редко какой университет мира не хотел бы заполучить в свой штат признанного лидера среди физиков-теоретиков, нобелевского лауреата и автора основополагающих работ новой физики. Не следует забывать, что Эйнштейн был связан обязательством проводить несколько месяцев в году в Институте перспективных исследований в Принстоне, и Абрахам Флекснер, основавший в 1930 году этот институт и бывший его первым директором, тоже горел желанием сделать Альберта постоянным сотрудником.
К удивлению многих, Эйнштейн нередко принимал новые предложения, о чем с восторгом писали газеты, но потом, по зрелому размышлению, брал свое согласие назад. Многие университеты, предлагая Эйнштейну место профессора, так выражали свой протест против волны увольнений еврейских ученых в Германии. Альберт понимал эту подоплеку, и ему трудно было отказать приглашавшим. Об этом он писал в Париж другу Ланжевену 5 мая 1933 года: «Вы будете теперь думать, что я должен был как испанские, так и французские предложения вежливо отклонить, так как то, что я действительно могу делать, не вяжется с тем, чего от меня ждут.
Однако такой отказ при современных обстоятельствах был бы неправильно понят, так как оба приглашения носили хотя бы отчасти характер политической манифестации, чей успех поначалу важнее всего». Альберт охотно согласился прочитать несколько лекций в Брюсселе, Париже и Оксфорде. Скоро предложений стало так много, что он жаловался в апреле 1933 года другу молодости Соловину: «У меня больше профессорских мест, чем разумных мыслей в голове». Речь идет о предложении великому физику стать профессором этого учебного заведения.
Приглашение исходило от Гавриила Константиновича Хворостина, влиятельного человека в городе и имевшего, как говорят, высокопоставленного покровителя в Москве. Надо сказать, что Саратов не был Эйнштейну совсем незнакомым городом, — здесь жил и работал профессор Милош Марич, с 1930 года заведующий университетской кафедрой гистологии, брат Милевы, первой жены Альберта Эйнштейна. По словам Бориса Шайна, Эйнштейн ответил, что ему никогда не выучить русский язык. Тогда Хворостин придумал хитрый план: создать Академию наук автономной республики немцев Поволжья, где делопроизводство велось бы на немецком, сделать Эйнштейна ее президентом с хорошей зарплатой, а жить и работать физик будет в Саратове.
Хворостину было, конечно, известно, что Академии наук автономным республикам не положены, они существовали только в союзных республиках, но он надеялся этот вопрос уладить с помощью своего покровителя в ЦК ВКП б. Из этого плана ничего не вышло, но сама идея приглашения в СССР ученых евреев из Германии, искавших спасения от преследования нацистов, была не нова. Только в Томском государственном университете им. Им удалось за два года осуществить уникальное по тем временам в Сибири издание «Известий НИИ математики и механики» на немецком языке, в котором печатался даже Альберт Эйнштейн.
Большинство из них были коммунисты, спасавшиеся от репрессий гитлеровцев. Среди эмигрантов из Германии немалую часть составляли и евреи. Судьба большинства из них сложилась трагически. Бежав от одной диктатуры, они пали жертвами другой.
Не исключено, что и Эйнштейну грозила подобная судьба, прими он предложение переехать в Саратов. Трудности с русским языком были не единственной причиной, по которой Эйнштейн отказался переехать в Советский Союз. Из-за его левых взглядов, пацифистских настроений, неприятия нацизма многие считали его убежденным коммунистом, сторонником Коминтерна. Во время поездки в Америку он не раз сталкивался с протестами против его якобы сталинистских пристрастий.
На самом деле любая диктатура, будь то сталинская или гитлеровская, одинаково были для ученого неприемлемыми, хотя он не ставил между ними знак равенства. Собираясь в сентябре 1933 года в Америку, Эйнштейн дал интервью газете The New York World Telegram, в котором подчеркнул: «Я убежденный демократ, и именно поэтому я не еду в Россию, хотя получил очень радушное приглашение. Мой визит в Москву наверняка был бы использован советскими правителями в политических целях. Сейчас я такой же противник большевизма, как и фашизма.
Я выступаю против любых диктатур». В том же месяце в другом интервью, опубликованном одновременно в двух газетах — «The Times of London» и в «The New York Times», — Эйнштейн признался, что «иногда бывал одурачен организациями, представлявшимися чисто пацифистскими или гуманитарными, а на самом деле занимавшимися не чем иным, как закамуфлированной пропагандой на службе русского деспотизма». И далее еще откровенней: «Я никогда не одобрял коммунизм, не одобряю его и сейчас». Ученый подчеркнул, что он против любой власти, «порабощающей личность с помощью террора и насилия, проявляются ли они под флагом фашизма или коммунизма».
Свои симпатии к идеям равенства и отсутствия эксплуатации Эйнштейн никогда не скрывал. Он был членом пацифистской организации «Союз нового отечества», которая после Первой мировой войны ставила перед собой задачу улучшения немецко-российских отношений. Осенью 1919 года три члена Союза — Альберт Эйнштейн, лауреат Нобелевской премии мира Альфред Фрид и граф Гарри Кесслер — выступили с протестом против экономической блокады советской России, объявленной странами Антанты в октябре 1919 года. Было бы чертовски интересно на эти вещи посмотреть разок вблизи.
Во всяком случае, движущая сила их лозунгов велика, так как военная машина Антанты, которая перемолола немецкие армии, растаяла в России, как снег на мартовском солнце. У них в руководстве сидят толковые люди. Я читал недавно одну брошюру Радека — полное уважение, он свое дело понимает! Он тогда, как и многие, верил, что большевистская революция принесет истинное освобождение от пороков нашего времени: милитаризма, бюрократического насилия, плутократии, и он надеялся на улучшение состояния коммунистами — как бы ни были смешны их теории… Во всяком случае, его надежда на русскую революцию покоилась больше на ненависти к господствовавшим на Западе властям, чем на рациональном рассмотрении правильности коммунистических идей».
Поиск по сайту
- Письмо Эйнштейна С Предупреждением О Гитлере Выставлено На Аукцион - 2024 | История
- Найдены письма Эйнштейна о «безумстве Гитлера»
- Новое ИИ-приложение раскритиковали за возможность пообщаться с Гитлером и Иисусом
- Поиск по сайту
- ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ РАЗДЕЛА "МУЗЕИ"
Гений Гитлера не оценили потомки
В частности, указывается, что у бывшей супруги возникли проблемы с ипотекой. Мюнхенское соглашение подписано 30 сентября 1938 года между Великобританией, Италией, Францией и Германией. Согласно договору, под власть последней была передана Судетская область, где компактно жили этнические немцы. Год спустя — 23 августа 1939 года — был подписан пакт о ненападении между Советским Союзом и Германией.
В письме ученый назвал Библию "собранием почитаемых, но все же достаточно примитивных легенд". А в ноябре 2018 года на торги в Иерусалиме выставили пророческое письмо , в котором ученый предсказывает будущее нацистской Германии. Послание было написано ученым после того, как правые экстремисты убили друга Эйнштейна, министра иностранных дел Веймарской республики еврейского происхождения Вальтера Ратенау.
Эйнштейн поразмыслил о «силе сопротивления», которой воспользовался подавленный еврейский народ для «выживания на протяжении тысяч лет».
В эти годы страданий наша готовность помогать друг другу подвергается особенно серьезным испытаниям. Пусть мы выдержим это испытание так же, как и наши отцы до нас», — пишет немецкий физик перед началом Великой Отечественной Войны.
Sanders в четверг, 28 марта.
Тексты были написаны физиком в разное время начиная с 1921 года. Аукционными лотами стали пять писем Эйнштейна, в трех из которых он излагает собственные суждения на тему периода гитлеровской власти в Германии. В письме, датированном 1921 годом, когда Гитлер пришел к главенству в Национал-социалистической немецкой рабочей партии, Эйнштейн пишет, что не поедет в Мюнхен, потому что подобная поездка станет угрозой для его жизни.
Продано письмо Эйнштейна о «безумии» Гитлера
Гитлера же немцы демонстративно тгноируют, не желаяпублично даже упоминать о нем. Горстка писем Альберта Эйнштейна, в том числе одно, в котором он рассказывает о «безумии Гитлера», охватившем Германию, а также описывает лечение шизофрении его сына, было продано на этой неделе с аукциона по наивысшей цене. социалистических вождей, в 1926 году, еще до прихода Гитлера к власти, встречается с ним и выражает ему поддержку. Гитлер и Эйнштейн. Несколько писем Альберта Эйнштейна, в том числе то, в котором он рассказал о "безумии Гитлера", охватившем Германию, было продано на аукционе. пусть и не- удачно -- разглядеть возможность ДРУГОГО социального устройства, решить проблемы человеческой жизни посредством помещения людей в новые социальные рамки, запихивания общества на.
Письмо Эйнштейна С Предупреждением О Гитлере Выставлено На Аукцион
По их мнению, главная потеря Гитлера – это Альберт Эйнштейн и его круг физиков-теоретиков. Аукционный дом Nate D. Sanders продал пять личных писем выдающегося ученого-физика Альберта Эйнштейна, в которых он, в частности, упомянул о «безумии» лидера Третьего рейха Адольфа Гитлера. До прихода Гитлера к власти Эйнштейн не мог решить однозначно, уезжать ли ему из Германии окончательно или нет. Когда Гитлер стал канцлером и нацистская партия пришла к власти, Эйнштейн, как уже говорилось, уехал в Америку.
С аукциона продали письмо Эйнштейна о «безумии Гитлера»
9 роковых разведчиц СССР, перед хитростью и обаянием которых не устояли Эйнштейн, Гитлер и другие сильные мира сего. В 1931 году Альберт Эйнштейн написал письмо Зигмунду Фрейду и пригласил его обсудить вопрос «Как прекратить на Земле войны». Эта группа провела несколько агрессивных атак на самого Эйнштейна и объявила релятивистскую механику еврейской теорией по своей природе. Личные письма Альберта Эйнштейна о приходе Адольфа Гитлера к власти и «единстве еврейского народа» продали на аукционе Nate D. Sanders 28 марта, пишет CNN.
Письма Эйнштейна о страданиях евреев и безумии Гитлера ушли с молотка
Далее в тексте он написал о достижениях своего сына Ганса Альберта. Второе письме немецкого физика было написало в апреле 1934 года, где Эйнштейн пишет о своем браке и о сыне, у которого выявили шизофрению. Он высказал свое мнение о Гитлере и обвинил его в «уничтожении жизни всех», кто был в узком окружении ученого.
Австрийский физик Феликс Эренхафт сразу после дискуссии повел Эйнштейна в парк, чтобы тот немного успокоился. Ленард же демонстративно отказался от членства в Немецком математическом сообществе и еще долгое время не пускал тех, кто в нем состоял, к себе в кабинет в Гейдельбергском университете. Единомышленников он начал убеждать в том, что Эйнштейн поддерживает тесные связи с Москвой и рассылает противникам теории относительности письма с угрозами. Попытки возобновить диалог между коллегами, предпринятые Планком и еще одним физиком — Францем Химштедтом, не привели ни к каким результатам. Примерно тогда же Ленард сблизился со Штарком. Оба придерживались националистических взглядов, обоих пугало и злило то, что математика начинала играть всё более значимую роль в физике. Оба считали, что их доминированию в немецкой науке мешает «еврейская каббала» во главе с Эйнштейном.
Оппоненты Ленарда и Штарка шутили, что для них «еврейская наука» — это всё то, в чем им не хватает способностей разобраться самим. И всё же, несмотря на то, что многие ученые не воспринимали ненавистников Эйнштейна всерьез, в последующие годы их попытки настроить как можно больше людей против евреев продолжились, а риторика ужесточилась. В 1922 году Эйнштейн отказался выступать на сессии Общества немецких естествоиспытателей и врачей, поскольку небезосновательно опасался за свою жизнь. Ранее в том же году хорошо знакомого ему либерального политика, министра иностранных дел Веймарской республика Вальтера Ратенау убили три боевика из националистической организации «Консул». Поводом для покушения послужили Рапалльский договор об установлении дипломатических отношений с Советской Россией, решение властей соблюсти все условия Версальского договора и еврейское происхождение жертвы. Ленард отказался опускать флаг над физическим институтом в Гейдельберге в память о Ратенау, за что толпа разъяренных студентов вышвырнула его из здания. Руководство университета объявило ему выговор за нетерпимость. Ленард, лишь укрепившийся в конспирологическом мировоззрении и фанатичной ненависти к евреям, подал в отставку. Через несколько дней он узнал о том, что список кандидатов ему на замену включает «неарийцев» Джеймса Франка и Густава Герца, а также «англофила» Ханса Гейгера, и спешно отозвал заявление.
В 1929 году Ленард всё же покинул Гейдельберг, но оставил много сторонников, которые затравили его преемника Вальтера Боте. Влияние Ленарда в этом университете было настолько велико, что в 1935-м местный физический институт даже назвали его именем. Организованный Гитлером и генералом Эрихом Людендорфом Пивной путч в ноябре следующего года хоть и провалился, но вселил в сторонников «немецкой науки» надежду на светлое будущее без евреев и их теоретической физики. И Ленард, и Штарк публично поддержали будущего фюрера. А когда в конце 1924 года Гитлера досрочно освободили, несмотря на приговор в пять лет за измену, Штарк и его жена предложили молодому политику пожить у них в гостях. Несколькими месяцами раньше Ленард и Штарк опубликовали статью под названием «Дух Гитлера и наука», в которой написали , что Гитлер и его соратники «явились к нам как дары Господни из прежних времен, когда расы были чище, люди величественнее, а сознание — незамутненным». Мы должны последовать за ним». Руководство НСДАП подобная поддержка настолько впечатлила, что в 1926 году благодарный Гитлер и его личный секретарь Рудольф Гесс несколько раз приходили к Ленарду в гости. Так движение за «немецкую науку» окончательно слилось с пока еще маргинальной праворадикальной политической группировкой.
Штарк утратил авторитет среди коллег еще раньше, чем Ленард: в 1922 году он принял к защите докторскую диссертацию своего подопечного Людвига Глазера, которая, по мнению большинства других влиятельных физиков, представляла собой набор инженерных вычислений, но никак не полноценное научное исследование. Обиженный Штарк ушел из Вюрцбургского университета, где тогда преподавал, основал частную лабораторию в заброшенном фарфоровом заводе и в обход правил Нобелевского комитета использовал деньги от премии, чтобы возобновить производство. Параллельно он выпустил книгу «Кризис в немецкой физике», которая стала популярной лишь среди тех, кто и так уже разделял его взгляды. К концу 1920-х фарфоровый завод снова закрылся. Штарк пытался возобновить академическую карьеру, но во всех университетах ему предпочитали кандидатов, более восприимчивых к современной теоретической физике. Когда Зоммерфельд отказался брать его на ставку профессора в Мюнхене, Штарк лишний раз уверился, что тот — один из «пауков», засевших в самом центре еврейской паутины. В 1930 году Штарк перестал поддерживать нацистов со стороны и присоединился к их партии. Так он обеспечил себе место среди «старых бойцов» — тех, кто вступил в НСДАП еще до назначения Гитлера на пост канцлера и чья преданность не вызывала сомнений. Историк Марк Уокер отмечает, что для Штарка такой союз оказался взаимовыгодным: среди нацистов он наконец обрел признание, которого недополучал со стороны коллег, якобы зараженных вирусом либерализма и еврейской пропаганды.
Они начали разрабатывать теорию, в соответствии с которой существовало фундаментальное различие в том, как занимались наукой евреи и арийцы. Представители «нордической расы», как писал Ленард, предпочитают экспериментальную физику, поскольку ими движут «уважение к фактам и способность к точному наблюдению». Германский дух позволяет им наблюдать и фиксировать внешний мир таким, какой он есть, без примеси собственных идей и стремлений. Врожденная любовь «подлинных» немцев к природе способствует их исследованиям в области естествоиспытания. Эта «конкретная» наука якобы соответствовала самому внутреннему устройству представителей арийской расы. Ссылаясь на книгу Ленарда «Великие исследователи природы» 1929 года, Штарк в свою очередь отмечал, что все перечисленные там ученые выделялись «германо-нордическими чертами». Ученые-евреи же в интерпретации Штарка и Ленарда концентрировались на «собственном эго, собственном понимании и собственных интересах». Натура и врожденные качества евреев якобы подталкивали их к тому, чтобы «смешивать факты и переворачивать всё вверх дном для получения желаемого результата». Принципы немецкой науки подразумевали, что еврей, конечно, мог подражать нордическому стилю и с его помощью эпизодически показывать достойные результаты, но всё равно оставался не способен на «самостоятельное творческое созидание».
Ленард и Штарк утверждали, что Германия нуждается в подлинно германской, «арийской физике», основанной на строгом экспериментальном подходе, свободной от математических и релятивистских фантазий. По этим причинам руководящие научные должности в национал-социалистическом государстве должны занимать не элементы, чуждые народу, а исключительно национально-сознательные немцы». В последние годы существования Веймарской республики большинство местных воспринимали его прежде всего как представителя нацистской партии. С установлением диктатуры в первой половине 1933 года началось и восхождение идеологов «немецкой науки»: за несколько месяцев более 15 процентов физиков покинули страну добровольно или по принуждению. В последующие несколько лет ситуация в академической среде продолжила ухудшаться — формально ученые считались государственными служащими и в соответствии с новыми законами не могли занимать должность, если не были арийцами. Некоторые из них, включая Эйнштейна, на момент прихода к власти нацистов уже находились за границей и не стали возвращаться. Другие, как Лиза Мейтнер, со значительным риском для себя оставались в Германии до конца 1930-х. Покинули страну и некоторые «чистокровные» ученые, не желавшие сотрудничать с новой властью. В их число вошел, например, Эрвин Шрёдингер, чья жена по законам рейха не считалась арийкой и могла подвергнуться преследованиям.
Сокращения часто проводились грубо и бесцеремонно. Биохимику Хансу Кребсу во Фрайбурге без малейшего предупреждения приказали убираться из лаборатории и больше ни разу не пустили его внутрь. Он уехал в Кембридж и через 20 лет выиграл Нобелевскую премию». Всего через неделю после назначения Гитлера канцлером Штарк написал Ленарду восторженное письмо о том, что их время пришло и что они наконец могут внедрить свои представления о физике на самом высоком уровне. Чтобы добиться этого, Штарк обратился к министру внутренних дел Вильгельму Фрику и вызвался консультировать его по вопросам реформы в науке. Ленард лично посетил фюрера и заверил его, что вся университетская система стараниями евреев прогнила до основания. Однако, добавил Ленард, несмотря на плачевную ситуацию, он мог бы отобрать чистокровных и патриотичных арийцев, чтобы закрыть бреши, образовавшиеся из-за массовых увольнений и эмиграции. Себе он присмотрел роль руководителя, который переформатировал бы всю германскую науку в соответствии с новой идеологией. Разработав основные положения «немецкой физики», Ленард и Штарк постарались объединить государственный антисемитизм со своими личными предрассудками, обидами и амбициями.
Теперь они утверждали, что теория относительности представляет экзистенциальную угрозу для всей арийской цивилизации и для германского мировосприятия. К ним присоединился еще один противник теоретической физики — Бруно Тюринг. Необоснованно заявив, что теория относительности подразумевает отказ от понятия энергии, он провозгласил Эйнштейна не преемником Коперника, Галилея, Кеплера и Ньютона, а их «непримиримым противником». Тюринг писал : «[Теория относительности] представляет собой не краеугольный камень развития, а тотальную войну, развязанную для уничтожения всего, что лежит в основе развития, а именно мировоззрения германского человека. Эта теория не могла расцвести нигде, кроме как на почве марксизма, научное выражение которого напоминает кубизм в пластическом искусстве и немелодичную, негармоничную тональную музыку последних лет. По своим последствиям теория относительности представляет в меньшей степени научную и в большей — политическую проблему». Изначально Гитлер отреагировал на идеи «немецкой науки» с энтузиазмом. Весьма вероятно, что существует нордическая наука и национал-социалистическая наука. Они противостоят либерально-еврейской науке, которая больше не выполняет никакой функции, кроме как уничтожения самой себя».
В июле 1933 года остававшийся в Германии фон Лауэ пожаловался приятелю, что его влияние ослабло: теперь, чтобы продвинуть любое решение или назначение в академической среде, требовалось сначала получить одобрение Ленарда или Штарка. А в ноябре того же года руководство партии и страны пообещало основателям «немецкой физики», что распределение профессорских должностей не будет проводиться без предварительного согласования с ними. Штарк рассчитывал, что расположение фюрера позволит добиться смещения Макса Планка с поста президента Общества кайзера Вильгельма и полной трансформации всего научного сообщества. Среди других его планов можно выделить получение полного редакционного контроля над всеми журналами по физике. Такие полномочия позволили бы Штарку решать, какая статья будет опубликована и в каком издании. Поначалу казалось, что реализация планов Штарка — вопрос времени. Его назначили президентом престижного берлинского Института физики и техники, в то время как недовольные происходящим либеральные ученые не находили в себе достаточно сил, чтобы объединиться и выступить против произвола. Казалось, вся академическая среда поддалась ощущению беспомощности и фатализма. Некоторые очевидцы и исследователи объясняли молчаливую реакцию ученых на массовое изгнание коллег и возвышение антисемитов страхом, другие — цинизмом.
По словам венгра Лео Силарда, который в 1933 году уехал в Англию, немцы любую неоднозначную ситуацию оценивали прагматично, прежде всего ориентируясь на личную выгоду. Так почему я должен высказываться против? Всё сводилось лишь к тому, каким будет непосредственное следствие их действия».
Эйнштейну пришлось бежать из страны. За его голову даже обещали вознаграждение — 50000 марок. Он открыто критиковал Адольфа Гитлера и сочувствовал противникам нацистского режима, оказавшимся под прессом фюрера. Изначально Альберт Эйнштейн даже не мог поверить, что такой ужасный человек надолго останется при власти: «Он живет, а точнее сидит на голодном брюхе Германии. Как только экономические условия улучшатся, Гитлер тут же перестанет что-либо значить». Но, к сожалению, предположение ученого не стало реальностью. Когда процветание нацизма стало очевидным, Эйнштейн сказал: «Поскольку фашистская опасность все усиливается, я не верю больше в действенность пассивного пацифизма.
Уже через несколько месяцев после прихода Гитлера к власти, в 1933 году, Эйнштейн начал спрашивать: «Неужели мир не видит, что Гитлер стремится к войне? Говорят, за его голову была назначена награда, а в национал-социалистских списках «врагов народа» появилась фотография Эйнштейна с хладнокровной припиской: «Еще не повешен». Когда Эйнштейн и Эльза отправлялись в краткосрочную, как они полагали, поездку в США, они еще не знали, что больше никогда не вернутся в Германию. Однако рассказывают, что, покидая их любимый летний домик в Капуте, в нескольких километрах к югу от Потстдама, Эйнштейн обернулся к жене и сказал: «Посмотри на этот дом хорошенько. Ты больше никогда не увидишь его». Нечего и удивляться, что уже через несколько месяцев нацисты перевернули это жилище вверх дном. А вслед за тем конфисковали всю собственность Эйнштейнов, включая яхту, хранившуюся на берегу. Эйнштейн принял вызов — и отреагировал на это тем, что повторно отказался от немецкого гражданства и вышел из состава Прусской академии наук успев сделать это до того, как его исключили бы «за еврейство». В конце того же года он выступил с речью в Лондоне с атакой на варварский немецкий режим, заявив: «Если мы собираемся противостоять силам, которые грозят подавлением интеллектуальной и личной свобод, мы должны четко понимать, чем рискуем… Без этих свобод не появилось бы ни Шекспира, ни Гёте, ни Ньютона, ни Фарадея, ни Пастера, ни Листера». Он пришел к убеждению, что Германия, веками погрязавшая в «рабской покорности, военной рутине и зверской жестокости», не собирается отступать от края пропасти.