Если вам понравилось бесплатно смотреть видео surf. чечня. добро пожаловать в ад! онлайн которое загрузил OcelotSG 06 марта 2019 длительностью 00 ч 55 мин 10 сек в хорошем качестве, то расскажите об этом видео своим друзьям, ведь его посмотрели 17 276 раз. Минувшей ночью в Чечне оперативно была пресечена попытка провокации, аналогичной беспорядкам в Дагестане.
Валерий Киселев - Добро пожаловать в ад. Репортажи с войны в Чечне
EP. 2005. Посвящается Джохару Дудаеву - Single. эти зловещие слова читали российские солдаты в декабре 1994 года, пересекая границу с Чечней. "Добро пожаловать в ад", — зловеще приветствовала охрана чеченцев, которых доставляли в российский "фильтрационный лагерь" в Чернокозово в январе 2000 г. Потом их прогоняли сквозь строй охранников с дубинками.
Фото Чечни 1995 года
Трижды лауреат премий Нижнего Новгорода, Министерства обороны России, премии Нижегородской милиции, участник всероссийского конкурса «Журналисты в горячих точках», обладатель сертификата «Золотой фонд нижегородской прессы», почетного знака «За заслуги» Союза журналистов России. Подробная информация Дата выпуска: 11 апреля 2018 г. Оцените книгу.
Первый пленный Обреченные Одиннадцатого декабря 1994 года батальон подполковника Виталия Серегина в составе Шумиловского полка оперативного назначения внутренних войск двигался колонной по дороге от Хасавюрта к чеченской границе. Полк, охраняя важные объекты и поддерживая общественный порядок в населенных пунктах вдоль шоссе, должен был обеспечивать ввод в Чечню танкового корпуса генерала Льва Рохлина. По численности батальон был чуть больше роты — 120 человек. Большинство солдат — молодые, необстрелянные, всего пять дней, как прибыли в Дагестан, собраны из милицейских частей округа. Стрелять, тем более по мирным жителям, к этому солдаты были не готовы психологически.
Командиры боевиков хорошо просчитали ситуацию. Они понимали, что русские солдаты не будут стрелять по женщинам с грудными детьми, окружившим колонну бронетранспортеров. Возможно, боевики знали, что полк получил приказ: «Огонь не открывать! У подполковника Серегина было два выхода: пролить кровь мирных жителей или сдаться в плен, надеясь на помощь своих или на политическое разрешение конфликта. Боевики, прикрываясь толпами женщин и детей, захватили в плен 58 солдат и офицеров батальона, в том числе и подполковника Серегина. Предчувствуя трагический поворот событий, он сделал все, чтобы к боевикам не попало тяжелое оружие его батальона. Успел сообщить о ситуации командиру полка.
Тот послал помощь — пропагандиста с громкоговорителем. Он разделил участь своих товарищей. Это привело бы к расширению конфликта. Чеченцам только этого и надо было, чтобы пролилась кровь. Но если бы батальон тогда применил оружие, по — другому сложились бы судьба многих его солдат, в том числе и подполковника Серегина… — Сейчас, в такой же ситуации, на этом же месте, первая моя команда была бы: «Огонь! Пленных, всех 58 человек, отвели в школу Хасавюрта. Офицеров держали отдельно.
Парадокс ситуации был в том, что чеченцы захватили российских военных на территории Дагестана, неподалеку до границы с Чечней стояли другие подразделения полка. Пленные надеялись на скорую помощь товарищей. Мы отвечали, что прибыли охранять важные государственные объекты на территории Дагестана… Корреспонденты российских телекомпаний быстро примчались на приглашение боевиков снять первых пленных, но никто из них не рассказал о месте их нахождения российскому командованию, чтобы то могло предпринять попытку их освобождения. Вижу, на улице стоят две «Волги» и иномарка. Нас, восьмерых офицеров, посадили в машины, — продолжает Виталий Иванович. И повезли нас из Хасавюрта в сторону Чечни по трассе Ростов — Баку. Проехали мимо места, неподалеку от которого находился командный пункт нашего полка.
Кто-то нас должен спасти! Наши стоят, копошатся вдали… Чеченцы совершенно открыто провезли пленных по дороге, вдоль которой недалеко стояли подразделения полка. Никаких наших блокпостов не было. Милиционеры не проверили кавалькаду машин с вооруженными людьми и спокойно подняли шлагбаум. Первая встреча с Масхадовым Через несколько часов пленные роcсийские офицеры оказались в Грозном, на площади Минутка. К пленным пришел сам Аслан Масхадов, стал расспрашивать кто и откуда. Случайно подполковник Серегин увидел его карту с обозначением дислокации российских войск, готовившихся к походу на Чечню.
Потом начали допрашивать прокуроры Чечни: «Зачем вы пришли в Ичкерию? С особым удовольствием снимали нас поляки, «братья — славяне», — вспоминает Серегин. Сразу вспомнили о Боге А через несколько дней российские войска начали штурм Грозного. Так и сделали. Начались бомбежки. Все почему-то сразу вспомнили о Боге. За стенкой в подвале стояли ящики с противотанковыми минами.
Если бы в наш дом попала бомба, от нас ничего бы не осталось. Видел, как на площадь 31 декабря влетели наши танки и БМП, как они горели. Когда начался бой, дед-чеченец сломал замок в подвале и предложил всем нам уходить. А куда мы пойдем? Везде чеченцы и идет бой. Решили остаться в подвале. Подвал стал пополняться пленными из Майкопской мотострелковой бригады, которая первой вошла в Грозный вечером 31 декабря.
У меня был фельдшер, оказал им первую помощь. Одного лейтенанта чеченцы стали допрашивать и он рассказал, что из своего БМП сделал сто выстрелов. Чеченцы вывели его и расстреляли. Был среди пленных штурман вертолета. Тоже расстреляли бы запросто. Мы посоветовали ему говорить так: отказался бомбить и был направлен в наказание в пехоту, так и попал в плен. Сгоревшие солдаты Несколько дней относительного затишья, а потом — новый штурм.
Пленных в подвале прибавилось. Людей не убивали, не калечили». Опять снимали на видеокамеру. Правозащитники говорили, что нечего нам было сюда приходить. Кинули нам по пачке сигарет, да и то неполные… Ковалев предлагал подписаться под петицией о прекращении войны. Я отказался. На следующий день после Рождества пленных вывели на площадь перед дворцом собирать в кучу трупы убитых русских солдат, чтобы их не ели собаки.
Кольцо российских войск вокруг дворца Дудаева сжималось, и пленных перевели в подвал этого здания. Из них шестнадцать — офицеры, прапорщики и контрактники. Я был старшим по званию, все меня слушались. Хлеб и воду делили поровну, следил, чтобы раненые поели. Каждую ночь к нам на артиллерийском тягаче приезжали солдатские матери, искали своих сыновей среди пленных и забирали, если находили. Я попросил одну женщину переслать домой записку, что я жив. Потому что я офицер, а не солдат.
Зато этот же тягач привозил не только солдатских матерей, но и боеприпасы чеченцам. Надежда висела на волоске Семнадцатого января боевики, защищавшие дворец Дудаева, начали одеваться в марлю, готовиться к прорыву. Пленных разделили на группы и заставили нести раненых и убитых чеченцев. Вышли из дворца — никто не стреляет, — продолжает Серегин. Как можно было не заметить три сотни людей, уходящих из дворца в разных направлениях… Российские войска заметили прорвавшихся, но поздно. Постреляли вдогонку. Догонять не стали.
Еще несколько дней пленные и охрана, а с ними и штаб Масхадова находились в черте Грозного, в какой-то больнице. Там всех пленных солдат разобрали матери. Чеченцы освобождали их тогда охотно. Отпущенные из плена российские солдаты были информационным оружием Мовлади Удугова, этого чеченского Геббельса. Подполковника Серегина и майора Дедегкаева вскоре отделили от этой группы пленных и они оказались в роте охраны президентской гвардии Дудаева. Чеченцы переезжали с пленными с одного места на другое. Несколько раз приходилось видеть Масхадова и «товарища» Басаева, — вспоминает Виталий Иванович.
Здесь нас бил каждый желающий, дней восемь подряд. Отольют водой и снова бьют. Предлагали перейти к ним на службу. Особенно били пацаны 13—15 лет, это настоящие зверьки. Но не так тяжело было физически — дадут пару раз и теряешь сознание, как морально, выслушивать оскорбления. В боях с российскими войсками таяли отряды боевиков. Казалось, вот — вот свобода.
Оставалась их горсточка. Но наши объявили очередное перемирие и чеченцы стали собирать новые отряды из пацанов, учить их воевать. Они узнали друг друга Без девяти дней девять месяцев провел подполковник Виталий Серегин в чеченском плену. Девятнадцатого августа 95 — го через посредников чеченцы обменяли его на нужного им человека. Еще немного — и встреча дома с родными и друзьями. После возвращения из плена Виталию Серегину по делам службы не раз приходилось бывать в Дагестане, в тех самых местах, где он был взят в плен. Дагестанские милиционеры, не без помощи которых попали в плен российские солдаты и офицеры, теперь радушно улыбались полковнику Серегину.
Он пытался найти своих старых знакомых, которые держали его в плену. Одного, это было до начала второй кампании, встретил на границе Чечни с Дагестаном. Чеченец стоял за шлагбаумом и ухмылялся. Они узнали друг друга. Яковлев, — по приказу командующего армией генерала Ефремова. Части были подняты по тревоге, поэтому, чтобы не было слухов и чтобы успокоить родителей, и организована «горячая линия». В сутки раздается несколько десятков звонков, телефон действительно «горячий».
В комнате на стенде — длинный ряд телефонов, по которым надо звонить, чтобы узнать о судьбе сына, у дежурного — списки воинских частей, находящихся в Чечне, раненых. На списке госпиталей, куда направляют раненых в Чечне, насчитал 9 адресов. Одно это уже говорит о масштабе боевых действий. Наш разговор прерывает звонок. Очень плохо слышно! Назовите фамилию сына. Через несколько секунд дежурный отвечает: — Ваш сын убыл в Чечню, находится в селе Толстой-Юрт, в боевых действиях не участвует, занимается патрулированием и сопровождением колонн.
По этому телефону звонят со всех концов России, даже из Петропавловска — Камчатского. На гневные звонки матерей здесь стандартный ответ: «Мы выполняем приказ Верховного главнокомандующего, президента России, он избран всем народом и, значит, выполняет волю всего народа». Стало быть, и по воле матерей их сыновья находятся в Чечне… — Младший сержант Макаров? Не плачьте, успокаивает офицер мать солдата. И тут же мне: — Скажешь, что их сын ранен, — рады… Очень часто, однако, оказывается, что сын служит далеко от Чечни и в таких войсках, которые никак не могут быть использованы, но ленится написать домой. А родители с ума сходят от неизвестности. В ближайшие дни в Чечню пойдет авиаборт с гуманитарной помощью и почтой.
И много ли, думаете, писем своим землякам написали нижегородцы? Да всего одно. Это от полуторамиллионного города. Чем это объяснять, не беремся сказать, равнодушием ли, или тем, что жалко денег на конверт. В годы Великой Отечественной, если вспомнить, девушки писали нашим солдатам гораздо чаще. Кое — кто уже поправился В гарнизонном военном госпитале сейчас на лечении 9 военнослужащих, выполнявших свой долг в Чечне. Причем ранен из них только один, остальные попали с обморожениями и воспалениями легких.
Всего же из подразделений Нижегородского гарнизона, принимающих участие в операциях в районе Грозного, ранения получили 54 человека, в основном средней тяжести. Часть из них, 14 человек, уже отправлены на побывку домой. Кого солдату слушать — маму или командира? Дом архитектора, актовый зал, сюда по приглашению клуба «Гражданская инициатива» пришли родители солдат, чтобы создать в Нижнем Новгороде комитет солдатских матерей. Родители надеялись получить какую-то практическую помощь: как узнать о судьбе сына, что делать, если он уже ранен, однако депутат областного законодательного собрания, председатель комитета по правовой политике С. Сперанский сказал откровенно: — Вас здесь собрали, чтобы вы сами смогли решать свои проблемы. Зачем же тогда, спрашивается, мы выбирали депутатов, зачем власть вообще, если матери должны сами решать проблемы, которые государство им создало?
Попытка зачитать какую-то резолюцию на имя президента России вызвала гневные реплики: — Да он не может проспаться, ваш президент! У меня ребенка с тремя сотрясениями мозга взяли! Когда консультант по работе с военнослужащими областного законодательного собрания Ю. Новиков предложил, было обсудить вопрос, как надо готовить молодежь к армии, из зала закричали: — Надо детей оттуда вернуть, а не нас воспитывать! На нашу страну никто не напал! Они не только детей, а и нас убивают, будущее наше убивают! Когда матери высказались и отвели душу, желающим работать в комитете солдатских матерей было предложено поднять руки.
Таких оказалось всего семь человек. В зале находились представители облвоенкомата и гарнизона, которые много могли бы рассказать, но слова им никто не предоставил. Солдаты готовы выполнить свой долг Штаб Нижегородского гарнизона, короткий разговор с Н. Прозоровым, старшим офицером по связи с общественностью, который только что вернулся из Чечни: — Сводный полк туда был отправлен 15 января. Все солдаты прошли боевую дополнительную подготовку, нет ни одного первого года службы. Укомплектованность до штата, техника и вооружение тоже полностью, с собой везли даже дрова. Наша часть после выгрузки находится в районе сосредоточения, в боевых действиях в Грозном до моего отъезда участия не принимала.
Солдаты живут в палатках, питание отличное, сколько хочешь, обмундирование теплое. Каждый знает свою задачу и общую цель операции. Моральное состояние хорошее. Случаев обморожения в полку нет, нервно — психических срывов — тоже, очень жесткий контроль командиров за гигиеной. Когда мы туда входили, население встречало нас в целом дружелюбно, особенно когда ехали эшелоном по Ставропольскому краю. Противник явно почувствовал: идет сила. Хотел бы успокоить родителей: у нас опытные командиры и хорошо обученные солдаты, все они готовы выполнить свой долг.
Итак, если многие родители хотели бы как можно скорее вернуть своих сыновей, сами они готовы слушать своих командиров и выполнять приказы. Но помощь нашим солдатам все же нужна. Они рады будут получить от земляков домашние консервы, сладости, сигареты. А посылки можно приносить на Нижневолжскую набережную, в красные казармы. Оттуда они будут направлены по назначению. Иван Скляров: «Надо немедленно остановить войну! Скляров: — Побывали мы в Хасавюртовском районе Дагестана, где Шумиловский полк сдерживает группировку боевиков Дудаева, численностью до 7 тысяч человек, в Северной Осетии, подъезжали и на 30 километров к Грозному.
В Моздоке встречались с Грачевым, Ериным и Степашиным. На месте ознакомились с жизнью наших солдат. Сколько там сейчас нижегородцев, никто точно не скажет, потому, что подразделения переброшены со всей России, даже с Дальнего Востока. В Моздоке видели, как идет перегрузка убитых и раненых, впечатление, конечно, осталось тяжелое. Шумиловский полк располагается в поле, люди живут в землянках, по 15 человек. Настроение у солдат нормальное, но очень много больных. Подаркам от земляков все обрадовались.
Осталось впечатление, что внутренние войска организованы лучше, чем армия. Вручили наиболее отличившимся 20 наручных часов, как раз в это время вручали в полку правительственные награды — 4 ордена и 13 медалей. Много неразберихи, а ее не должно быть, угнетает и большая гибель солдат. Очень много беженцев, в Хасавюртовском районе их до 150 тысяч. На встрече с Грачевым мы заявили ему, что быстрее должны решаться вопросы снабжения, особенно лекарствами, замены войск. В целом же обстановка в Чечне очень серьезная, и чувствуется, что это надолго. Нужна переоценка действий правительства.
Надо спрашивать с правительства: почему военные действия начались без должной подготовки? Солдаты вообще не понимают, зачем они там. Главная задача сейчас — остановить войну любыми средствами. Ночью была у нас встреча с полевыми командирами чеченцев, обсуждали вопрос о возвращении наших солдат, взятых в заложники, их 18 человек. Это дело осложняется тем, что все они раскиданы по разным населенным пунктам. Но все же чеченские командиры обещали разрешить этот вопрос. Все мы должны понять: в Чечне идет самая настоящая война, без всяких прикрас.
Мертвым не нужны права человека В Чечне побывали С. Дмитриевский и И. Каляпин, которые находились там в качестве наблюдателей от нижегородской организации Международного общества прав человека. Вот что рассказали они вашему корреспонденту. В Чечне мы были 5 дней, из них 3 дня в Грозном, в расположении чеченских ополченцев. Ходили везде свободно, где хотели. Город — как после ядерной бомбардировки, многие дома в развалинах, кругом остатки реклам, на улицах то и дело попадаются хвосты ракет.
Чеченцы показывали нам шариковые и игольчатые бомбы. И в те дни, когда мы были — это 18, 19 и 20 января, — город подвергался интенсивному беспорядочному обстрелу из всех видов оружия. Говорили со многими из них. Жалоб на плохое обращение со стороны чеченцев не было. Разговаривали с нашими земляками, подполковником и майором, документы майора привезли, это Афонин Вячеслав Сергеевич, воинская часть 3671, Богородск, передадим их его жене. Находятся пленные в районе площади Минутки. Среди них есть раненые, много контуженных.
Говорили долго с одним старшим лейтенантом из Новокузнецка. Он написал матери письмо, в котором в конце добавил: «Мама, берегись бомбежки». Многие пленные в шоке… — Какова, на ваш взгляд, степень боеспособности чеченцев? Думаем, что и сейчас чеченцы контролируют около половины города. Сплошного фронта там нет. В Грозном, нам сказали, действует постоянно не более тысячи ополченцев. Многие ругают за мясорубку, которая происходит в Грозном, другие говорят, что Дудаева чеченцам сам Аллах послал.
Мы почувствовали, что защищают там не столько Дудаева, сколько свои дома. К русским там отношение в целом нормальное. Но Ельцин для них теперь — второй Сталин. Победить чеченцев невозможно. Она вся прибывает в Моздок. Пять человек из этого отряда встретились с представителями нижегородской прессы, рассказали подробности командировки, а также выразили свою точку зрения на происходящие там события. На всякий случай мы опускаем фамилии этих парней, тем более что говорили они, дополняя друг друга.
Обеспечивали продвижение колонн с продовольствием, боеприпасами, техникой. Но первыми огонь мы никогда не открывали. Палили по нам с 800, 600 и даже с 200 метров. Ранили его из проходящих «Жигулей», автоматной очередью. Часто можно было слышать: «Ребята, быстрее расправьтесь с Дудаевым». Говорили это не только русские, но и ингуши, и осетины. Там горели грузовики, были толпы людей, вперед боевики запускали женщин и детей.
Почему никто не призывает к милосердию, к нашим солдатам? Многие плохо обучены, это правда. Десантники и морская пехота действовать не умеют, были случаи, когда у них чеченцы отбирали оружие. Это пресса во многом виновата, что так упал престиж армии. Пресса часто берет непроверенную информацию. Мы еще только в Ростов прибыли, а уже пошли слухи, что мы в плену. Сергей Ковалев больше жалеет чеченцев, чем русских солдат.
Эти бойцы и командиры «Нижегородской гвардии» убеждены, что они находились на территории России. То есть Чечня — это сначала Россия, а потом уже Чечня, и чеченцы обязаны выполнять, прежде всего, законы России, а потом уже жить по своим обычаям. Немцов вместе с делегацией из Нижнего Новгорода побывал в расположении Шумиловского полка внутренних войск на границе с Дагестаном, встречался в Моздоке с Грачевым, Ериным и Степашиным. Беседовал со многими официальными лицами, солдатами, беженцами. Молодые солдаты не приспособлены к жизни в полевых условиях. Много больных, есть педикулез. Правда, с медикаментами очень плохо, нет даже аспирина, а чистое белье привозят уже со вшами.
У Дудаева не бандформирования, а профессиональная армия, которую возглавляют выдающиеся по своим боевым качествам командиры. Это армия жестокая и хладнокровная. Много наемников, в том числе и русских. Есть и бандиты, выпущенные из тюрем, им нечего терять. Армия Дудаева отлично вооружена. Этот конфликт отчетливо показал, что нашей армии нужна реформа. Но я против того, чтобы Генеральный штаб выводить из подчинения министра обороны.
Надо немедленно изменить призывной возраст: в 18 лет солдаты еще дети. Главная опасность — в «афганизации» конфликта. В Чечню надо послать генерал-губернатора, найти бы такого, как Ермолов. Этот человек не должен быть участником боевых действий, он должен быть из тех, кто против войны. У нас, к сожалению, летчика посылают на реформы сельского хозяйства, а бывшего председателя колхоза — руководить бомбардировкой города. Грачеву надо дать возможность довести военную операцию до конца, а потом уже разбираться, как попало оружие к Дудаеву. А вообще надо было там блокировать дороги, запустить «Альфу», чтобы она взяла Дудаева, и обойтись без войны.
Ввод войск был авантюрой, ошибкой. С Дудаевым требовалось разобраться еще в 1991 году. А теперь всем нам придется участвовать в восстановлении хозяйства Чечни. Здесь на лечении находятся 9 военнослужащих, пострадавших в Чечне. Полковник И. Курилов, начальник медицинского госпиталя, коротко рассказывает о состоянии здоровья каждого солдата. Четверо из них служат в Шумиловском оперативном полку внутренних войск, остальные — армейцы.
С осколочно-пулевыми ранениями — двое, десантники, у остальных — обморожения ног, флегмона, реактивный полиартрит, сотрясение мозга, воспаление легких.
Эти бойцы и командиры «Нижегородской гвардии» убеждены, что они находились на территории России. То есть Чечня — это сначала Россия, а потом уже Чечня, и чеченцы обязаны выполнять, прежде всего, законы России, а потом уже жить по своим обычаям. Немцов вместе с делегацией из Нижнего Новгорода побывал в расположении Шумиловского полка внутренних войск на границе с Дагестаном, встречался в Моздоке с Грачевым, Ериным и Степашиным. Беседовал со многими официальными лицами, солдатами, беженцами. Молодые солдаты не приспособлены к жизни в полевых условиях. Много больных, есть педикулез.
Правда, с медикаментами очень плохо, нет даже аспирина, а чистое белье привозят уже со вшами. У Дудаева не бандформирования, а профессиональная армия, которую возглавляют выдающиеся по своим боевым качествам командиры. Это армия жестокая и хладнокровная. Много наемников, в том числе и русских. Есть и бандиты, выпущенные из тюрем, им нечего терять. Армия Дудаева отлично вооружена. Этот конфликт отчетливо показал, что нашей армии нужна реформа.
Но я против того, чтобы Генеральный штаб выводить из подчинения министра обороны. Надо немедленно изменить призывной возраст: в 18 лет солдаты еще дети. Главная опасность — в «афганизации» конфликта. В Чечню надо послать генерал-губернатора, найти бы такого, как Ермолов. Этот человек не должен быть участником боевых действий, он должен быть из тех, кто против войны. У нас, к сожалению, летчика посылают на реформы сельского хозяйства, а бывшего председателя колхоза — руководить бомбардировкой города. Грачеву надо дать возможность довести военную операцию до конца, а потом уже разбираться, как попало оружие к Дудаеву.
А вообще надо было там блокировать дороги, запустить «Альфу», чтобы она взяла Дудаева, и обойтись без войны. Ввод войск был авантюрой, ошибкой. С Дудаевым требовалось разобраться еще в 1991 году. А теперь всем нам придется участвовать в восстановлении хозяйства Чечни. Здесь на лечении находятся 9 военнослужащих, пострадавших в Чечне. Полковник И. Курилов, начальник медицинского госпиталя, коротко рассказывает о состоянии здоровья каждого солдата.
Четверо из них служат в Шумиловском оперативном полку внутренних войск, остальные — армейцы. С осколочно-пулевыми ранениями — двое, десантники, у остальных — обморожения ног, флегмона, реактивный полиартрит, сотрясение мозга, воспаление легких. Состояние у всех сейчас удовлетворительное, в госпитале им уделяют повышенное внимание. Попросил разрешения поговорить с ранеными десантниками. Представить их в форме и с оружием в руках трудно — на вид совсем мальчишки, таких много в 8-9- х классах. Даже еще не бреются, наверное. Только глаза уже как у много повидавших мужчин.
Игорь Н. Вылетели мы 30 ноября в Беслан, рота была укомплектована по штату, 53 человека. Половина солдат прослужили всего полгода. Командиры взводов только что из военных училищ. Первый бой у нас был 28 декабря, со спецназом Дудаева. Из роты потеряли двоих убитыми и человек пять-шесть ранеными, Новый год встречали у Грозного на горящей нефтебазе. Потом были на центральном рынке, там нас своя артиллерия накрыла, четверых ранило.
С железнодорожного вокзала духи угнали 10 наших танков и сожгли много… Ребята при разговоре ни разу не сказали «чеченцы», только «духи»… — Как объясняли вам командиры политические цели операции? Сказали, что наша главная цель — выжить. На центральном рынке батальон наш окружили. Пехота должна была занять здание вокруг рынка, но солдаты водки напоролись и бросили нас. У нас тогда снайперы убили из взвода троих. Командир взвода был ранен в ноги, а другому сильно обожгло глаза. Бомбили нас и обстреливали из орудий постоянно, часто, наверное, и свои.
Четверых ранило, меня осколком в ногу. В медсанбат сходил, там перевязали, потом нога стала отекать, и командир отправил в медсанбат. Ехали на броне, и БМД боевая машина десанта. Один парень сразу умер, а мне еще палец на ноге сломало. Олег С. Несколько дней готовились — стреляли, бросали гранаты, тактикой занимались в поле. Сказали, что мы будем только блокировать город.
В роте было 6 БМД и человек 50-55. Когда пошли колонной, попали под обстрел «Градов», в полку у нас тогда погибли 6 человек и 13 ранены, 2 БМД разбило. Встали 18 декабря под Долинской, окапались. Там нас опять «Градом» накрыло, и пулеметчики сильно обстреливали. В нашей роте было трое убитых и пятеро раненых, а в восьмой из 44 человек осталось 11, их духи в одном доме гранатами закидали. Мне еще повезло, что я служил в разведроте, хорошо был подготовлен, а другие у нас были сильно истощены и изнурены, их даже на операции не брали. Это, когда мы дома от духов очищали, квартиру за квартирой.
Ночь их выбиваем, а днем обороняемся. Из- за этого и пострадали многие. Когда берешь дом, даешь очередь в комнату, а потом смотришь — бабушка с дедушкой мертвые лежат… — Можешь ли ты точно сказать, что убил кого-нибудь из дудаевцев? Я из «ночника» прибор ночного видения. Я свой повесил на дерево испытать — из моего автомата, АКС, только вмятина, а у духов АК- 47 — насквозь пробивает, вместе с телом. Дважды плененный События на Северном Кавказе дают такие сюжеты, что романистам, пожалуй, ничего не надо будет придумывать: записывай рассказы, например, российских солдат, участвовавших в чеченской войне, вот вам и роман с кипением человеческих страстей. Мой сегодняшний собеседник — солдат, которого угораздило дважды попасть в плен к чеченцам.
Он рассказал о своих приключениях с единственной просьбой: не называть фамилию. Счастье — это спецназ — В армию был призван весной 1994- го, служить пошел охотно, гордился, что попал в элитную часть. В августе того же года часть перебросили в Дагестан. Занимались в поле боевой подготовкой, немножко стреляли, охраняли КПП и мосты. Втягивались в армейскую жизнь, служба шла хорошо. О Шамиле и Ермолове только слышали — Что происходит в Чечне, не знали, представления не имели. Один раз командир роты пытался что-то объяснить, но было непонятно.
Чувствовали, что обстановка нагнетается. Все было непонятно, какой-то хаос, неразбериха. Окопы роем — женщины из соседних сел приходят, не дают копать. Война кончилась 50 лет назад, и вдруг стреляют — Можно было уйти, если бы действовали тактически грамотно. Когда нашу колонну окружила толпа, тысячи две чеченцев, командиры растерялись, в этой обстановке у нас стали отбирать оружие. Побили немного, не без этого. Думали — на клочки разорвут.
Это сейчас понимаешь, что надо было закрыться в бронетранспортерах и уехать. Но мы и так троих тогда задавили из толпы. Захватили нас больше пятидесяти человек. Развели по домам, по 2- 3 человека, и стали объяснять, что происходит в России. Запомнил слова одного чеченского командира: «Вас сюда Борька послал, а сам с гайморитом в больницу лег». Посадили смотреть телевизор. Диктор «Вестей» говорит, что информация о захвате большой группы пленных не подтвердилась, это провокация дудаевцев.
Но мы же в плену! Чеченцы вокруг нас были от 14 лет и до бородатых. Почти все вооружены: от израильских автоматов «Узи» до самопалов. Жилин тоже мечтал о побеге — В принципе, можно было бежать, охраны не было. Но в какой стороне свои? Сначала мы не знали даже приблизительно, где находимся, в Дагестане или в Чечне. Не обижали, кормили, работать не заставляли.
Они не знали, что с нами делать. Чем занимались? Смотрели телевизор, разговаривали, спали. Женщины смотрели на нас с жалостью, хотя знали, что мы к ним пришли не для того, чтобы защищать их. Через некоторое время с помощью посредников из правительства Дагестана больше половины, захваченных в плен российских солдат чеченцы вернули. На каких условиях — никто из нас не знал. А отобрали у нас тогда чеченцы много: 4 бронетранспортера, в каждом из них было около десятка «мух», 2 гранатомета, много боеприпасов к ним.
Люди из ФСБ Дагестана записали наши показания, и все. Потом в части нам выдали новые стволы. Между тем приближался новый 1995 год… — Встречали мы его в засаде у дороги, по которой, как нам сказали, должен будет бежать Дудаев. Сказали, что наша морская пехота взяла Грозный, а мы должны ловить тех, кто оттуда побежит. Приказ — решетить все машины, которые не останавливаются. Постепенно настроение стало меняться — В пример нам приводили вертолетчиков, которые без приказа подняли свои машины и расстреляли ракетами какое-то село, откуда их обстреляли. Вспомнил семью «бандита», у которого меня держали: своих 10 человек детей, да еще 30 беженцев.
Вспомнил 15- летнего пацана, у которого наши убили родителей. Бросалось в глаза: это не та война, в которой стоило бы отдать свою жизнь. Погибнуть за дело, которое никому не нужно? Все больше стал думать, что нашими руками здесь разжигают войну. Так надоело быть пешкой в чьей-то игре… Мы сидели в круговой обороне и обороняли сами себя. А грязь в лагере была такая, что даже утренние построения отменили. Ни «подъема», ни «отбоя», свободен — спи, если найдешь место.
Большинство из нас так ничего и не понимали, зачем мы здесь? Помню, как один солдат спросил офицера: «А мы за Дудаева или за оппозицию? Однажды утром он решился — Оставил ствол и боеприпасы в роте и ушел из лагеря. Направление держал на Кизляр, к железной дороге. Прошел километров десять, кругами, два раза возвращался на одно и то же место. О том, что поймают свои или чеченцы, тогда не думал. Вечером вышел на трассу.
Навстречу автомашина, ВАЗ- 2106, с чеченцами. Из окна автомашины показался ствол. Привезли меня в какой- то штаб. Там меня узнал один из чеченских командиров: «А ты разве не дома? О честном слове генерала не знал — Начали возить меня по селам, как экспонат. Лопочут что-то по-своему. Иногда говорили по- русски: «Завтра тебе хана, расстреляем».
Попал к другим — предлагают воевать против русских: «Мы тебе такое оружие дадим, какое ты еще не видел». Потом сказали: «Завтра к мулле поедем, в мусульманство тебя будем принимать». Люди вокруг меня менялись постоянно. В одном из штабов снова встретил чеченца, который нас из первого плена отпускал. Через неделю приехала мама — В части по отношению меня было возбуждено уголовное дело. Светил дисбат. Потом пришла бумага, что в связи с 50-летием Победы мне положена амнистия.
Но преступником я себя не считал, поэтому, зачем мне амнистия? Поехал в полк, там мне сказали, что здесь я не нужен, езжай в округ. Там сказали — езжай в полк. Потом встретился с генералом, он предложил мне поговорить по- мужски. Стал мне говорить, какие они хорошие и какой я плохой. Мужского разговора с генералом не получилось — «Не знаю, — говорит, — что делать с тобой. Бесполезно было ему объяснять, почему я ушел из полка.
Для генерала я был робот, недоумок. Удивился, почему он меня не арестовал. Решил съездить в Москву, в главную военную прокуратуру. Там сняли показания и отправили на сборный пункт, в Лефортовские казармы. И там, что со мной делать не знают. Лекарств никаких не давали, просто отдыхал. Дали справку, что из-за депрессии нарушено психическое состояние, чтобы по ней уголовное дело можно было закрыть.
Со справкой в прокуратуре не ждали — Военный прокурор написал командиру части, чтобы меня уволили в трехдневный срок, а уголовное дело в отношении меня прекращено. В военном билете на записи, что я находился в Чечне в боевых условиях, наискось написали, что она сделана ошибочно, а на другом листке написали, что я самовольно оставил воинскую часть в Чечне во время боевых действий и что в отношении меня возбуждено уголовное дело. Отметок о плене не поставили. В общем — сами запутались в этих записях. О том, что было, не жалеет — Есть чувство неловкости перед товарищами, понимаю их осуждение. Но я понимаю что-то такое, чего не понимают они. Если бы остался, кто знает, что было бы дальше.
Пришлось бы стрелять в людей, не видя в них врагов. Знаю парней, которые вернулись оттуда с чувством ненависти. Но кто заставил их ненавидеть чеченцев, а чеченцев ненавидеть нас? От многих слышал, что это бандитское племя, и они понимают только язык выстрелов. Меня же удивило, что чеченцы очень образованные люди, с высоким интеллектом. Понравились их традиции: уважение к отцу, матери, старшим. Многие чеченцы и не хотели выходить из России, это сейчас они говорят, что лучше погибнем, чем будем жить под Россией.
Можно было найти компромисс в самом начале конфликта, если бы не амбиции. Обидно, что наш полк должен был быть гарантом безопасности, а стал одним из винтиков машины, которая провоцирует конфликт. Хотелось, когда уходил, совершить поступок, показать, что я против всего этого. Не думал, что совершаю воинское преступление, хотелось почувствовать себя человеком. Обидно было, что с тобой поступают, как с бараном, ничего не объясняя и не спрашивая, и тем более заставляют исполнять приказы, спекулируя на чувстве воинского долга. По сути, нашими руками и кровью правительство исправляет наши ошибки. А жизнь висела на волоске — Тогда об этом не думал.
Это сейчас понимаешь, что первый же чеченец мог бы пристрелить, потому что я был в форме. Зато много узнал, когда попал между молотом и наковальней. Если бы тогда ушла рота или весь полк — было бы лучше: правительство бы задумалось. А офицеров я понимаю, что не протестуют, выполняя чисто полицейские функции и стреляя в народ. Им даже застрелиться нельзя: дома дети, жена без работы и квартиры нет. Кто в случае чего позаботится? Вот и пришлось выполнять приказы, от которых иной раз вреда больше, чем пользы.
Праздник с чеченским привкусом В расположении одной из танковых частей побывали губернатор области Б. Немцов, начальник Нижегородского гарнизона И. Ефремов и заместитель губернатора по делам военнослужащих генерал Л. В солдатской чайной они встретились с военнослужащими, вернувшимися из зоны конфликта в Чечне. Их около 40 человек, вчерашних мальчишек, за несколько недель ставших в Чечне настоящими мужчинами, побывавшими в адском огне, узнавшими, что такое смерть друга. Все они здесь после ранений или контузий, как говорится, понюхавшие пороху. Праздник, но получается он с чеченским привкусом.
Губернатор сердечно поздравил солдат, пожелал всем побыстрее поправиться, пообещал, что его следующая поездка в Чечню будет обязательно в расположении частей 22- й армии. Сейчас там из ее состава находятся более 400 солдат, офицеров и прапорщиков, много и контрактников, все добровольцы. К сожалению, не обошлось без потерь в этой необъявленной войне. Из состава танковой дивизии 22-й армии погибли четыре человека, а всего же из призывников Нижегородской области, как сказал Б. Немцов, 19 человек, и эта цифра постоянно увеличивается. Какой же праздник без подарков, хотя и был он не очень веселым. АО «Нител» подарило каждому солдату по очень красивой куртке, а акционерный банк «Нижегородский кредит» вручил всем им по сберегательной книжке.
Потом был чай со сладостями. Присаживаюсь к одному столику, знакомлюсь с ребятами. Все они в Чечню попали из разных частей, со всей страны один даже из Берлинской бригады, переведенной в Россию из Германии прошлым летом. А в Грозном встретились, вместе воевали. Теряли товарищей, получали ранения. Все там сгорело, даже не успел из своего пулемета пострелять… — А меня ранило, когда в люк БМП залез вниз головой, пуля попала в стопу… — Офицеров много погибло, и таких хороших… — вздохнул один из них. Приходилось этим ребятам быть и под огнем «белых колготок», хотя в одной из газет и опровергалось их участие в боях за Грозный.
Как раз в расположение части пришли учащиеся из школ Сормовского района познакомиться с жизнью российской армии. По возрасту их разделяют какие — то год — два, но одни еще дети, другие уже совсем мужчины… — А война в Чечне еще только начинается, — задумчиво произнес генерал И. Чеченский узел, завязанный политиками, рубит армия Моздок, март 1995- го Заснеженные поля России как- то незаметно сменились кубанским черноземом. В иллюминатор ИЛ- 62 хорошо видны поднимающие столбы пыли трактора на пахоте. Как будто танковая рота идет в атаку. Война отсюда совсем близко. Там сейчас наши земляки.
Огромный ИЛ- 62 забит ящиками с подарками. На просьбу губернатора области Б. Немцова помочь нашим солдатам в Чечне откликнулись многие предприятия и банки. В общей сложности 20 тонн грузов на 155 млн. Торговый дом «Мещера» приготовил каждому солдату-нижегородцу, а их в Чечне 150 человек, подарок в своих фирменных пакетах: тельняшка, шапочка, шоколад, сигареты, письменные принадлежности. Несколько коробок с книгами. Солдатам, прошедшим ад Грозного, предлагают прочесть «Флибустьеров» и «Ночь в Лиссабоне».
Самолет тяжело садится на бетонную полосу. Здесь весна в разгаре. То и дело садятся и взлетают самолеты. Моздок — это последний перевалочный пункт для грузов идущих на Грозный. Ящики с подарками перегружают в вертолет МИ-26. Вернулся ездивший в штаб генерала А. Куликова Б.
Немцов: — Больше стало порядка, как начальников поубавилось. Пересаживаемся в вертолеты. Летчик, закрывая дверь, привычно инструктирует: — Попрошу не курить, пить мелкими глотками и не совращать экипаж. Летим низко. В степи только начинает пробиваться зелень. Кое-где попадаются отары овец, разбегающихся от винтов вертолета. Чем ближе к Грозному, тем чаще следы войны — поля, словно исхлестанные гусеницами и колесами, разбросанные на земле зарядные ящики, блестят заборы из гильз на позициях самоходных установок.
На Сунже все спокойно Аэропорт Грозный-Северный. Здание цело, но ни одного стекла. Выходим из вертолетов и сразу же попадаем в окружение солдат с автоматами наизготовку: конвой из разведроты. Запыленные лица, из карманов камуфляжей торчат гранаты и запасные магазины, на шеях жетоны с личным номером и крестики. На площади у здания аэропорта — колонна бронетранспортеров, на одном из них надпись: «Н. Все окружили коменданта Грозного генерала И. Рыбакова: — Ежедневно в город возвращаются 3-4 тысячи человек, сейчас жителей примерно 130 тысяч.
Работают 6 хлебозаводов, газ есть, вода будет, через неделю все нормализуется… Пересаживаемся в бронетранспортеры. До расположения 166-й гвардейской отдельной мотострелковой бригады примерно полчаса по улицам Грозного, а потом поворачиваем на юг, в район Чечен-Аула. Стою в люке рядом с водителем, чтобы увидеть все своими глазами. Далеко справа полнеба закрыто черным дымом. Слева на горизонте сполохи от залпов ракетных систем. Повсюду многоэтажные дома с сожженными окнами, испещренные пулями и осколками, по обочинам разбитые и сгоревшие автомашины и автобусы. Три изрешеченных трамвая.
Целая улица полуразбитых частных домов без крыш, у некоторых девятиэтажек снарядами выбиты угловые комнаты, так что над ними еще висят три-четыре этажа. На полностью разрушенной улице — целехонький киоск с надписью «Пиво». Вдоль улицы перебитые снарядами бетонные световые опоры — это какая же была плотность огня! Попадаются дома, в которые были всажены, наверное, сотни снарядов, местами снесены целые этажи. Парк вдоль Сунжи — от сотен деревьев одни расщепленные пни. Вот и знаменитая площадь Минутка. Да-а… Это что-то среднее между Сталинградом и Хиросимой.
И вот третий, органично завершающий своеобразную трилогию и вновь поднимающий вопрос о шаткой границе между гуманизмом и жестокостью, правдой и безумием, честью и ценой жизни. Впервые Фрэнс узнал о том, что происходит в Чечне, из колонки активистки Маши Гессен в The New Yorker и практически сразу начал собственное параллельное расследование, длившееся больше двух лет. Премьера его фильма «Добро пожаловать в Чечню» прошла на кинофестивале Sundance, буквально через пару недель после этого он был показан на Берлинском кинофестивале, где получил активистскую премию Teddy. Можно с уверенностью сказать прямо сейчас, что картину ждет впечатляющее фестивальное шествие в ближайшем будущем, а в июне 2020 года ее можно будет посмотреть на канале HBO. С одной стороны, «Добро пожаловать в Чечню» — это превосходное завершение цикла об активисте-сверхчеловеке, для которого правда и человеческая жизнь всегда находятся на первом месте. С другой — фильм заметно отличается от других работ Фрэнса. Это уже не архивное кино, имеющее дело с событиями прошлого.
Картина маркирует сегодняшнее исключительно тревожное положение дел не только в России, но и в мире в целом: происходящее находится слишком близко к каждому из нас. Давиду звонит Аня, дочь высокопоставленного чеченского чиновника: дядя шантажирует ее, собирается рассказать ее отцу о том, что она лесбиянка, если девушка не вступит с ним в сексуальную связь. У Ани нет вариантов: она знает, что если отец узнает правду, то убьет ее. Вот так просто решаются вопросы в Чечне, регионе на юге России. По словам главы республики Рамзана Кадырова, геи там не подвергаются травле — ведь их там просто нет. Аня хочет бежать из страны, потому что знает: в любом месте России ее найдут и вернут обратно в Чечню. Понятно, что с ней будет дальше.
После того как кампания по «очистке крови» началась в Чечне в 2017 году, Давид Истеев, Ольга Баранова — директор Московского комьюнити-центра для ЛГБТ-инициатив — и их коллеги стали заниматься спасением людей, вывозя их из Чечни через подполье, номер телефона Давида разлетелся по всей стране. Ему звонили и писали сотни людей, прося о помощи. Аня в фильме Фрэнса — лишь одна из тысяч преследуемых, и у ее истории нет счастливого конца: о местонахождении девушки сегодня ничего не известно.
Добро пожаловать в ад. Бой у Ярыш-Марды
В марте 1998 года произошли бои между отрядами ваххабитов и войсками ЧРИ в Урус-Мартановском районе, в июне бои проходили в Грозном , в июле вспыхнул мятеж радикалов в Гудермесе , который был подавлен. Имели место провокации, направленные на дискредитацию чеченской власти в глазах мирового сообщества. Сам президент Чеченской Республики Ичкерия пережил несколько покушений, ответственность за которые была возложена на российские спецслужбы. После вооружённого мятежа в Гудермесе Масхадов объявил ваххабизм вне закона, однако за ваххабитов вступились вице-президент Чечни Ваха Арсанов и председатель правительства Шамиль Басаев, уговорившие Масхадова не углублять междоусобный конфликт. Масхадов опасался полноценной гражданской войны и возможного вторжения российской армии в случае обострения ситуации по сценарию конца 1994 года. В феврале 1999 года в качестве уступок радикальным исламистам власти Чеченской Республики Ичкерия ввели право шариата [45] и начали осуществлять публичные казни. Обострение обстановки[ править править код ] В начале марта 1999 года в аэропорту Грозного террористами был похищен полномочный представитель МВД России в Чечне генерал-майор милиции Геннадий Шпигун [46]. Для российского руководства это было свидетельством того, что президент ЧРИ Масхадов не в состоянии самостоятельно бороться с терроризмом [47].
Федеральный центр предпринял меры по усилению борьбы с чеченскими бандформированиями: были вооружены отряды самообороны и усилены милицейские подразделения по всему периметру Чечни, на Северный Кавказ были отправлены ведущие оперативные сотрудники подразделений по борьбе с этнической организованной преступностью, со стороны Ставрополья были выставлены несколько ракетных установок « Точка-У », предназначенных для нанесения точечных ударов [46] [47]. Была введена экономическая блокада Чечни, приведшая к тому, что денежный поток из России стал резко иссякать. Из-за ужесточения режима на границе всё труднее стало переправлять в Россию наркотики и захватывать заложников. Бензин, изготавливаемый на подпольных заводах, стало невозможно вывезти за пределы Чечни. Была также усилена борьба с чеченскими преступными группировками , активно финансировавшими боевиков в Чечне. В мае-июле 1999 года чечено-дагестанская граница превратилась в милитаризованную зону. В результате доходы чеченских полевых командиров резко сократились, и у них возникли проблемы с закупкой оружия и платой наёмникам [46] [48].
В апреле 1999 года главкомом внутренних войск МВД России был назначен Вячеслав Овчинников , успешно руководивший рядом операций во время Первой чеченской войны [46]. В мае 1999 года российские вертолёты нанесли ракетный удар по позициям боевиков Хаттаба на реке Терек в ответ на попытку бандформирований захватить заставу внутренних войск на чечено-дагестанской границе. После этого глава МВД Владимир Рушайло заявил о подготовке крупномасштабных превентивных ударов [46]. Тем временем чеченские бандформирования под командованием Шамиля Басаева и Хаттаба готовились к вооружённому вторжению в Дагестан. С апреля по август 1999 года, проводя разведку боем, они только на Ставрополье и в Дагестане совершили более 30 вылазок, в результате которых погибли и получили ранения несколько десятков военнослужащих, сотрудников правоохранительных органов и гражданских лиц [6] [46].
Каждую ночь к нам на артиллерийском тягаче приезжали солдатские матери, искали своих сыновей среди пленных и забирали, если находили.
Я попросил одну женщину переслать домой записку, что я жив. Потому что я офицер, а не солдат. Зато этот же тягач привозил не только солдатских матерей, но и боеприпасы чеченцам. Надежда висела на волоске Семнадцатого января боевики, защищавшие дворец Дудаева, начали одеваться в марлю, готовиться к прорыву. Пленных разделили на группы и заставили нести раненых и убитых чеченцев. Вышли из дворца — никто не стреляет, — продолжает Серегин.
Как можно было не заметить три сотни людей, уходящих из дворца в разных направлениях… Российские войска заметили прорвавшихся, но поздно. Постреляли вдогонку. Догонять не стали. Еще несколько дней пленные и охрана, а с ними и штаб Масхадова находились в черте Грозного, в какой-то больнице. Там всех пленных солдат разобрали матери. Чеченцы освобождали их тогда охотно.
Отпущенные из плена российские солдаты были информационным оружием Мовлади Удугова, этого чеченского Геббельса. Подполковника Серегина и майора Дедегкаева вскоре отделили от этой группы пленных и они оказались в роте охраны президентской гвардии Дудаева. Чеченцы переезжали с пленными с одного места на другое. Несколько раз приходилось видеть Масхадова и «товарища» Басаева, — вспоминает Виталий Иванович. Здесь нас бил каждый желающий, дней восемь подряд. Отольют водой и снова бьют.
Предлагали перейти к ним на службу. Особенно били пацаны 13—15 лет, это настоящие зверьки. Но не так тяжело было физически — дадут пару раз и теряешь сознание, как морально, выслушивать оскорбления. В боях с российскими войсками таяли отряды боевиков. Казалось, вот- вот свобода. Оставалась их горсточка.
Но наши объявили очередное перемирие и чеченцы стали собирать новые отряды из пацанов, учить их воевать. Они узнали друг друга Без девяти дней девять месяцев провел подполковник Виталий Серегин в чеченском плену. Девятнадцатого августа 95— го через посредников чеченцы обменяли его на нужного им человека. Еще немного — и встреча дома с родными и друзьями. После возвращения из плена Виталию Серегину по делам службы не раз приходилось бывать в Дагестане, в тех самых местах, где он был взят в плен. Дагестанские милиционеры, не без помощи которых попали в плен российские солдаты и офицеры, теперь радушно улыбались полковнику Серегину.
Он пытался найти своих старых знакомых, которые держали его в плену. Одного, это было до начала второй кампании, встретил на границе Чечни с Дагестаном. Чеченец стоял за шлагбаумом и ухмылялся. Они узнали друг друга. Яковлев, — по приказу командующего армией генерала Ефремова. Части были подняты по тревоге, поэтому, чтобы не было слухов и чтобы успокоить родителей, и организована «горячая линия».
В сутки раздается несколько десятков звонков, телефон действительно «горячий». В комнате на стенде — длинный ряд телефонов, по которым надо звонить, чтобы узнать о судьбе сына, у дежурного — списки воинских частей, находящихся в Чечне, раненых. На списке госпиталей, куда направляют раненых в Чечне, насчитал 9 адресов. Одно это уже говорит о масштабе боевых действий. Наш разговор прерывает звонок. Очень плохо слышно!
Назовите фамилию сына. Через несколько секунд дежурный отвечает: — Ваш сын убыл в Чечню, находится в селе Толстой-Юрт, в боевых действиях не участвует, занимается патрулированием и сопровождением колонн. По этому телефону звонят со всех концов России, даже из Петропавловска- Камчатского. На гневные звонки матерей здесь стандартный ответ: «Мы выполняем приказ Верховного главнокомандующего, президента России, он избран всем народом и, значит, выполняет волю всего народа». Стало быть, и по воле матерей их сыновья находятся в Чечне… — Младший сержант Макаров? Не плачьте, успокаивает офицер мать солдата.
И тут же мне: — Скажешь, что их сын ранен, — рады… Очень часто, однако, оказывается, что сын служит далеко от Чечни и в таких войсках, которые никак не могут быть использованы, но ленится написать домой.
Горькая правда о войне в Чечне… Наша общая боль и трагическая память. Уроки, знать и помнить которые, нужно всем и всегда… Книга Валерия Киселева «Добро пожаловать в ад. Репортажи с войны в Чечне» — скачать в fb2, txt, epub, pdf или читать онлайн.
С осколочно-пулевыми ранениями — двое, десантники, у остальных — обморожения ног, флегмона, реактивный полиартрит, сотрясение мозга, воспаление легких. Состояние у всех сейчас удовлетворительное, в госпитале им уделяют повышенное внимание. Попросил разрешения поговорить с ранеными десантниками. Представить их в форме и с оружием в руках трудно — на вид совсем мальчишки, таких много в 8-9- х классах. Даже еще не бреются, наверное. Только глаза уже как у много повидавших мужчин. Игорь Н. Вылетели мы 30 ноября в Беслан, рота была укомплектована по штату, 53 человека. Половина солдат прослужили всего полгода. Командиры взводов только что из военных училищ.
Первый бой у нас был 28 декабря, со спецназом Дудаева. Из роты потеряли двоих убитыми и человек пять-шесть ранеными, Новый год встречали у Грозного на горящей нефтебазе. Потом были на центральном рынке, там нас своя артиллерия накрыла, четверых ранило. С железнодорожного вокзала духи угнали 10 наших танков и сожгли много… Ребята при разговоре ни разу не сказали «чеченцы», только «духи»… — Как объясняли вам командиры политические цели операции? Сказали, что наша главная цель — выжить. На центральном рынке батальон наш окружили. Пехота должна была занять здание вокруг рынка, но солдаты водки напоролись и бросили нас. У нас тогда снайперы убили из взвода троих. Командир взвода был ранен в ноги, а другому сильно обожгло глаза. Бомбили нас и обстреливали из орудий постоянно, часто, наверное, и свои.
Четверых ранило, меня осколком в ногу. В медсанбат сходил, там перевязали, потом нога стала отекать, и командир отправил в медсанбат. Ехали на броне, и БМД боевая машина десанта. Один парень сразу умер, а мне еще палец на ноге сломало. Олег С. Несколько дней готовились — стреляли, бросали гранаты, тактикой занимались в поле. Сказали, что мы будем только блокировать город. В роте было 6 БМД и человек 50-55. Когда пошли колонной, попали под обстрел «Градов», в полку у нас тогда погибли 6 человек и 13 ранены, 2 БМД разбило. Встали 18 декабря под Долинской, окапались.
Там нас опять «Градом» накрыло, и пулеметчики сильно обстреливали. В нашей роте было трое убитых и пятеро раненых, а в восьмой из 44 человек осталось 11, их духи в одном доме гранатами закидали. Мне еще повезло, что я служил в разведроте, хорошо был подготовлен, а другие у нас были сильно истощены и изнурены, их даже на операции не брали. Это, когда мы дома от духов очищали, квартиру за квартирой. Ночь их выбиваем, а днем обороняемся. Из- за этого и пострадали многие. Когда берешь дом, даешь очередь в комнату, а потом смотришь — бабушка с дедушкой мертвые лежат… — Можешь ли ты точно сказать, что убил кого-нибудь из дудаевцев? Я из «ночника» прибор ночного видения. Я свой повесил на дерево испытать — из моего автомата, АКС, только вмятина, а у духов АК- 47 — насквозь пробивает, вместе с телом. Дважды плененный События на Северном Кавказе дают такие сюжеты, что романистам, пожалуй, ничего не надо будет придумывать: записывай рассказы, например, российских солдат, участвовавших в чеченской войне, вот вам и роман с кипением человеческих страстей.
Мой сегодняшний собеседник — солдат, которого угораздило дважды попасть в плен к чеченцам. Он рассказал о своих приключениях с единственной просьбой: не называть фамилию. Счастье — это спецназ — В армию был призван весной 1994- го, служить пошел охотно, гордился, что попал в элитную часть. В августе того же года часть перебросили в Дагестан. Занимались в поле боевой подготовкой, немножко стреляли, охраняли КПП и мосты. Втягивались в армейскую жизнь, служба шла хорошо. О Шамиле и Ермолове только слышали — Что происходит в Чечне, не знали, представления не имели. Один раз командир роты пытался что-то объяснить, но было непонятно. Чувствовали, что обстановка нагнетается. Все было непонятно, какой-то хаос, неразбериха.
Окопы роем — женщины из соседних сел приходят, не дают копать. Война кончилась 50 лет назад, и вдруг стреляют — Можно было уйти, если бы действовали тактически грамотно. Когда нашу колонну окружила толпа, тысячи две чеченцев, командиры растерялись, в этой обстановке у нас стали отбирать оружие. Побили немного, не без этого. Думали — на клочки разорвут. Это сейчас понимаешь, что надо было закрыться в бронетранспортерах и уехать. Но мы и так троих тогда задавили из толпы. Захватили нас больше пятидесяти человек. Развели по домам, по 2- 3 человека, и стали объяснять, что происходит в России. Запомнил слова одного чеченского командира: «Вас сюда Борька послал, а сам с гайморитом в больницу лег».
Посадили смотреть телевизор. Диктор «Вестей» говорит, что информация о захвате большой группы пленных не подтвердилась, это провокация дудаевцев. Но мы же в плену! Чеченцы вокруг нас были от 14 лет и до бородатых. Почти все вооружены: от израильских автоматов «Узи» до самопалов. Жилин тоже мечтал о побеге — В принципе, можно было бежать, охраны не было. Но в какой стороне свои? Сначала мы не знали даже приблизительно, где находимся, в Дагестане или в Чечне. Не обижали, кормили, работать не заставляли. Они не знали, что с нами делать.
Чем занимались? Смотрели телевизор, разговаривали, спали. Женщины смотрели на нас с жалостью, хотя знали, что мы к ним пришли не для того, чтобы защищать их. Через некоторое время с помощью посредников из правительства Дагестана больше половины, захваченных в плен российских солдат чеченцы вернули. На каких условиях — никто из нас не знал. А отобрали у нас тогда чеченцы много: 4 бронетранспортера, в каждом из них было около десятка «мух», 2 гранатомета, много боеприпасов к ним. Люди из ФСБ Дагестана записали наши показания, и все. Потом в части нам выдали новые стволы. Между тем приближался новый 1995 год… — Встречали мы его в засаде у дороги, по которой, как нам сказали, должен будет бежать Дудаев. Сказали, что наша морская пехота взяла Грозный, а мы должны ловить тех, кто оттуда побежит.
Приказ — решетить все машины, которые не останавливаются. Постепенно настроение стало меняться — В пример нам приводили вертолетчиков, которые без приказа подняли свои машины и расстреляли ракетами какое-то село, откуда их обстреляли. Вспомнил семью «бандита», у которого меня держали: своих 10 человек детей, да еще 30 беженцев. Вспомнил 15- летнего пацана, у которого наши убили родителей. Бросалось в глаза: это не та война, в которой стоило бы отдать свою жизнь. Погибнуть за дело, которое никому не нужно? Все больше стал думать, что нашими руками здесь разжигают войну. Так надоело быть пешкой в чьей-то игре… Мы сидели в круговой обороне и обороняли сами себя. А грязь в лагере была такая, что даже утренние построения отменили. Ни «подъема», ни «отбоя», свободен — спи, если найдешь место.
Большинство из нас так ничего и не понимали, зачем мы здесь? Помню, как один солдат спросил офицера: «А мы за Дудаева или за оппозицию? Однажды утром он решился — Оставил ствол и боеприпасы в роте и ушел из лагеря. Направление держал на Кизляр, к железной дороге. Прошел километров десять, кругами, два раза возвращался на одно и то же место. О том, что поймают свои или чеченцы, тогда не думал. Вечером вышел на трассу. Навстречу автомашина, ВАЗ- 2106, с чеченцами. Из окна автомашины показался ствол. Привезли меня в какой- то штаб.
Там меня узнал один из чеченских командиров: «А ты разве не дома? О честном слове генерала не знал — Начали возить меня по селам, как экспонат. Лопочут что-то по-своему. Иногда говорили по- русски: «Завтра тебе хана, расстреляем». Попал к другим — предлагают воевать против русских: «Мы тебе такое оружие дадим, какое ты еще не видел». Потом сказали: «Завтра к мулле поедем, в мусульманство тебя будем принимать». Люди вокруг меня менялись постоянно. В одном из штабов снова встретил чеченца, который нас из первого плена отпускал. Через неделю приехала мама — В части по отношению меня было возбуждено уголовное дело. Светил дисбат.
Потом пришла бумага, что в связи с 50-летием Победы мне положена амнистия. Но преступником я себя не считал, поэтому, зачем мне амнистия? Поехал в полк, там мне сказали, что здесь я не нужен, езжай в округ. Там сказали — езжай в полк. Потом встретился с генералом, он предложил мне поговорить по- мужски. Стал мне говорить, какие они хорошие и какой я плохой. Мужского разговора с генералом не получилось — «Не знаю, — говорит, — что делать с тобой. Бесполезно было ему объяснять, почему я ушел из полка. Для генерала я был робот, недоумок. Удивился, почему он меня не арестовал.
Решил съездить в Москву, в главную военную прокуратуру. Там сняли показания и отправили на сборный пункт, в Лефортовские казармы. И там, что со мной делать не знают. Лекарств никаких не давали, просто отдыхал. Дали справку, что из-за депрессии нарушено психическое состояние, чтобы по ней уголовное дело можно было закрыть. Со справкой в прокуратуре не ждали — Военный прокурор написал командиру части, чтобы меня уволили в трехдневный срок, а уголовное дело в отношении меня прекращено. В военном билете на записи, что я находился в Чечне в боевых условиях, наискось написали, что она сделана ошибочно, а на другом листке написали, что я самовольно оставил воинскую часть в Чечне во время боевых действий и что в отношении меня возбуждено уголовное дело. Отметок о плене не поставили. В общем — сами запутались в этих записях. О том, что было, не жалеет — Есть чувство неловкости перед товарищами, понимаю их осуждение.
Но я понимаю что-то такое, чего не понимают они. Если бы остался, кто знает, что было бы дальше. Пришлось бы стрелять в людей, не видя в них врагов. Знаю парней, которые вернулись оттуда с чувством ненависти. Но кто заставил их ненавидеть чеченцев, а чеченцев ненавидеть нас? От многих слышал, что это бандитское племя, и они понимают только язык выстрелов. Меня же удивило, что чеченцы очень образованные люди, с высоким интеллектом. Понравились их традиции: уважение к отцу, матери, старшим. Многие чеченцы и не хотели выходить из России, это сейчас они говорят, что лучше погибнем, чем будем жить под Россией. Можно было найти компромисс в самом начале конфликта, если бы не амбиции.
Обидно, что наш полк должен был быть гарантом безопасности, а стал одним из винтиков машины, которая провоцирует конфликт. Хотелось, когда уходил, совершить поступок, показать, что я против всего этого. Не думал, что совершаю воинское преступление, хотелось почувствовать себя человеком. Обидно было, что с тобой поступают, как с бараном, ничего не объясняя и не спрашивая, и тем более заставляют исполнять приказы, спекулируя на чувстве воинского долга. По сути, нашими руками и кровью правительство исправляет наши ошибки. А жизнь висела на волоске — Тогда об этом не думал. Это сейчас понимаешь, что первый же чеченец мог бы пристрелить, потому что я был в форме. Зато много узнал, когда попал между молотом и наковальней. Если бы тогда ушла рота или весь полк — было бы лучше: правительство бы задумалось. А офицеров я понимаю, что не протестуют, выполняя чисто полицейские функции и стреляя в народ.
Им даже застрелиться нельзя: дома дети, жена без работы и квартиры нет. Кто в случае чего позаботится? Вот и пришлось выполнять приказы, от которых иной раз вреда больше, чем пользы. Праздник с чеченским привкусом В расположении одной из танковых частей побывали губернатор области Б. Немцов, начальник Нижегородского гарнизона И. Ефремов и заместитель губернатора по делам военнослужащих генерал Л. В солдатской чайной они встретились с военнослужащими, вернувшимися из зоны конфликта в Чечне. Их около 40 человек, вчерашних мальчишек, за несколько недель ставших в Чечне настоящими мужчинами, побывавшими в адском огне, узнавшими, что такое смерть друга. Все они здесь после ранений или контузий, как говорится, понюхавшие пороху. Праздник, но получается он с чеченским привкусом.
Губернатор сердечно поздравил солдат, пожелал всем побыстрее поправиться, пообещал, что его следующая поездка в Чечню будет обязательно в расположении частей 22- й армии. Сейчас там из ее состава находятся более 400 солдат, офицеров и прапорщиков, много и контрактников, все добровольцы. К сожалению, не обошлось без потерь в этой необъявленной войне. Из состава танковой дивизии 22-й армии погибли четыре человека, а всего же из призывников Нижегородской области, как сказал Б. Немцов, 19 человек, и эта цифра постоянно увеличивается. Какой же праздник без подарков, хотя и был он не очень веселым. АО «Нител» подарило каждому солдату по очень красивой куртке, а акционерный банк «Нижегородский кредит» вручил всем им по сберегательной книжке. Потом был чай со сладостями. Присаживаюсь к одному столику, знакомлюсь с ребятами. Все они в Чечню попали из разных частей, со всей страны один даже из Берлинской бригады, переведенной в Россию из Германии прошлым летом.
А в Грозном встретились, вместе воевали. Теряли товарищей, получали ранения. Все там сгорело, даже не успел из своего пулемета пострелять… — А меня ранило, когда в люк БМП залез вниз головой, пуля попала в стопу… — Офицеров много погибло, и таких хороших… — вздохнул один из них. Приходилось этим ребятам быть и под огнем «белых колготок», хотя в одной из газет и опровергалось их участие в боях за Грозный. Как раз в расположение части пришли учащиеся из школ Сормовского района познакомиться с жизнью российской армии. По возрасту их разделяют какие — то год — два, но одни еще дети, другие уже совсем мужчины… — А война в Чечне еще только начинается, — задумчиво произнес генерал И. Чеченский узел, завязанный политиками, рубит армия Моздок, март 1995- го Заснеженные поля России как- то незаметно сменились кубанским черноземом. В иллюминатор ИЛ- 62 хорошо видны поднимающие столбы пыли трактора на пахоте. Как будто танковая рота идет в атаку. Война отсюда совсем близко.
Там сейчас наши земляки. Огромный ИЛ- 62 забит ящиками с подарками. На просьбу губернатора области Б. Немцова помочь нашим солдатам в Чечне откликнулись многие предприятия и банки. В общей сложности 20 тонн грузов на 155 млн. Торговый дом «Мещера» приготовил каждому солдату-нижегородцу, а их в Чечне 150 человек, подарок в своих фирменных пакетах: тельняшка, шапочка, шоколад, сигареты, письменные принадлежности. Несколько коробок с книгами. Солдатам, прошедшим ад Грозного, предлагают прочесть «Флибустьеров» и «Ночь в Лиссабоне». Самолет тяжело садится на бетонную полосу. Здесь весна в разгаре.
То и дело садятся и взлетают самолеты. Моздок — это последний перевалочный пункт для грузов идущих на Грозный. Ящики с подарками перегружают в вертолет МИ-26. Вернулся ездивший в штаб генерала А. Куликова Б. Немцов: — Больше стало порядка, как начальников поубавилось. Пересаживаемся в вертолеты. Летчик, закрывая дверь, привычно инструктирует: — Попрошу не курить, пить мелкими глотками и не совращать экипаж. Летим низко. В степи только начинает пробиваться зелень.
Кое-где попадаются отары овец, разбегающихся от винтов вертолета. Чем ближе к Грозному, тем чаще следы войны — поля, словно исхлестанные гусеницами и колесами, разбросанные на земле зарядные ящики, блестят заборы из гильз на позициях самоходных установок. На Сунже все спокойно Аэропорт Грозный-Северный. Здание цело, но ни одного стекла. Выходим из вертолетов и сразу же попадаем в окружение солдат с автоматами наизготовку: конвой из разведроты. Запыленные лица, из карманов камуфляжей торчат гранаты и запасные магазины, на шеях жетоны с личным номером и крестики. На площади у здания аэропорта — колонна бронетранспортеров, на одном из них надпись: «Н. Все окружили коменданта Грозного генерала И. Рыбакова: — Ежедневно в город возвращаются 3-4 тысячи человек, сейчас жителей примерно 130 тысяч. Работают 6 хлебозаводов, газ есть, вода будет, через неделю все нормализуется… Пересаживаемся в бронетранспортеры.
До расположения 166-й гвардейской отдельной мотострелковой бригады примерно полчаса по улицам Грозного, а потом поворачиваем на юг, в район Чечен-Аула. Стою в люке рядом с водителем, чтобы увидеть все своими глазами. Далеко справа полнеба закрыто черным дымом. Слева на горизонте сполохи от залпов ракетных систем. Повсюду многоэтажные дома с сожженными окнами, испещренные пулями и осколками, по обочинам разбитые и сгоревшие автомашины и автобусы. Три изрешеченных трамвая. Целая улица полуразбитых частных домов без крыш, у некоторых девятиэтажек снарядами выбиты угловые комнаты, так что над ними еще висят три-четыре этажа. На полностью разрушенной улице — целехонький киоск с надписью «Пиво». Вдоль улицы перебитые снарядами бетонные световые опоры — это какая же была плотность огня! Попадаются дома, в которые были всажены, наверное, сотни снарядов, местами снесены целые этажи.
Парк вдоль Сунжи — от сотен деревьев одни расщепленные пни. Вот и знаменитая площадь Минутка. Да-а… Это что-то среднее между Сталинградом и Хиросимой. Прохожих на всем пути через город я насчитал не более десятка. Две женщины тащат на тележке телевизор, у одного из уцелевших частных домов собрались посудачить соседки. На перекрестке стоит бородач, смотрит исподлобья. Маленькая девочка то ли машет, то ли грозит вслед ручонкой. Кое-где на воротах уцелевших особняков надпись мелом: «Здесь живут». Сгущаются сумерки. Кое- где на улицах горит вырывающийся из трубы газ.
У одного из блокпостов со спецназовцами пропускаем колонну «бэтров». На броне — узкоглазые солдаты с автоматами, первая мысль: «Господи, неужели китайские добровольцы? Президентский дворец, за который шли особенно тяжелые бои, весь в надписях, как рейхстаг: Ростов, Ярославль, Вологда, Челябинск — похоже, брали со всей России… Плитка на площади перед дворцом превратилась в щебенку. Остановились снять окрестности на видеокамеру, подошла группа увешанных автоматами и гранатами людей в разномастной форме, давно не бритых. Оказались, однако, не дудаевцами, а спецназовцами из Владивостока. На окраине города картинка грозненской весны: солдат, обнимая рыжеволосую женщину, учит ее стрелять из автомата. Пули летят куда-то в белый свет. Дан приказ — ему на Грозный… Штаб 166- й гвардейской отдельной мотострелковой бригады. На стене карты. Красные и синие линии и кружки.
Генерал-майор В. Булгаков, командир бригады, докладывает обстановку командующему 22-й армией генерал-лейтенанту И. Ефремову и члену военного совета губернатору Нижегородской области Б. Бригада была переброшена из Твери 12 эшелонами на станцию Терская, в конце января закончила сосредоточение в районе Моздока. Две недели шла дополнительная боевая подготовка. Потом бригада поступила в распоряжение командующего оперативной группой «Север» генерала Л. Рохлина, совершила 120-километровый марш в район Толстого-Юрта. В бой была введена 2 февраля, в Грозном студгородок взяла без боя, но на следующие сутки в районе обувной фабрике отбивала атаки боевиков Дудаева, которые применяли бронетехнику и минометы. Бой шел пять часов, дело доходило до применения ручных гранат. В последующие дни бригада действовала совместно с десантниками и морской пехотой в направлении трамвайного депо, кожевенного завода, на площади Минутка и в районе железнодорожного моста через Сунжу.
В первых числах февраля бригада рывком продвинулась в обход города в район Гикаловское, преодолевая сопротивление бандформирований, потом в юго-западном направлении, через каналы, насыпи, дамбы, с боями, но в основном обходами, мощными атаками с сильной артподготовкой.
Добро пожаловать в ад -- Александр Невзоров. о чеченской войне.
Уже погибая, он вызвал огонь артиллерии на себя. Кто продал, мы, наверное, уже не узнаем. Хотели ознакомиться с материалами расследования - почитать их не дали. Но даже при таких условиях всего за несколько месяцев федералы взяли под контроль фактически всю территорию Чечни, включая горные районы. А затем пришел приказ из Москвы - спуститься с гор, закрепиться в городах. Хотя оставленная местность была обильно полита кровью, в основном 18-летних мальчиков. Бабицкий, впрочем, категорически отрицает, что буквально вся армия была продажна. По его мнению, эти слухи распускали чеченские боевики для деморализации российского общества. У Джохара Дудаева, первого президента Ичкерии, имелось тогда очень много денег.
В первую войну Запад очень активно финансировал «свободолюбивый народ», который сражался против «российского монстра». Уровень коррупции был запредельный. Но кого купили или кто помогал чеченцам бескорыстно, боюсь, нам теперь уже не узнать. А вот что рассказывал генерал армии Анатолий Куликов, бывший в те годы министром внутренних дел. В конце мая1995 года по линии МВД был получен перехваченный разговор Аслана Масхадова с полевым командиром, где он просил продержаться до полуночи. Вскоре из Москвы в штаб объединенной группировки войск пришел приказ: «С ноля часов применение авиации запретить. Причину не объяснять. Борис Ельцин».
Николай Антошкин, командующий фронтовой авиацией, разводит руками: «Я не могу ослушаться приказа президента». Послал Ельцину телеграмму с грифом «ракета», объяснил последствия. Через полчаса он отменил приказ. Кто стоял за этим предательством, Куликов так и не узнал.
Лесбиянок убивают их родственники, а геев — пытки Геев отвозят в подвалы и пытают по несколько недель: избивают дубинками или истязают электротоком, что часто приводит к смерти. Одна из пыток, которую видел герой фильма: на спину человека положили крысу, накрыли кастрюлей и начали её нагревать.
Во время таких пыток крысы прогрызают плоть, чтобы найти выход. Лесбиянок же пыткам подвергают намного реже — с ними «разбирается» семья, так как это дело чести. Девушек запирают дома и регулярно избивают, но часто их убивают собственные отцы или братья, чтобы «отмыться от позора». Кадр из фильма «Добро пожаловать в Чечню» Активисты помогают ЛГБТ-людям покинуть страну Их вывозят из Чечни в московский шелтер убежище или же сразу отправляют в другую страну, где они получают статус беженца. Сложнее всего вывозить девушек: они не могут просто так покинуть дом, поэтому их начинают искать уже через пару часов и объявляют в федеральный розыск. Аню нужно было вывезти из страны за считаные часы.
Сначала активисты притворились членами её семьи и сделали вид, что везут её во Владикавказ для покупки свадебного платья. В этот же день она улетела в «промежуточную» страну, где 6 месяцев ждала документы для перелета. Девушке нельзя было выходить из дома, но во время съемок фильма она вышла на улицу и не вернулась. Что с ней случилось дальше, неизвестно. Активистам не всегда удается вывезти пострадавших В фильме активистка Ольга Баранова рассказывала историю о Лизе, которую полиция остановила в Минске.
Алексей услышал выстрел, позвал Димку, но тот не откликнулся. Раненный в бедро часовыми со склада, истекая кровью, он лежал по другую сторону забора, так что Алексей не мог его видеть. Там, под забором, Димка и умер. Утром Алексей и Сергей возвращались к своим, ломая голову над тем, куда подевался Димка.
По дороге они нарвались на засаду. По ним выстрелили из гранатомета. Раненый Серега все-таки ухитрился заехать за спасительную стену дома и потерял сознание. Проводились зачистки в городе. В развалинах и в пустых, уцелевших домах прятались боевики. В частном доме в пригороде, пустовавшем, как и многие дома, солдаты нашли три двухсотлитровые бочки меда. Сколько могли, унесли с собой. А вернувшись в дом, где базировались, рассказали другим бойцам о сладкой находке. Те тоже пошли за медом и не вернулись.
Через несколько часов вместе с командиром пошли их искать. Алексей хорошо запомнил улицу и решетчатый забор. На острие забора висела отрезанная голова одного из пропавших. А еще двоих солдат так и не нашли. Алексею и другим солдатам в 1994 году было по восемнадцать-девятнадцать лет… Чеченцы бежали навстречу милиционерам. Кричали, плакали. Следом из их дома вышли два солдата, лет по девятнадцать, с банками компота в руках. И услышали грозное: — Руки вверх! Испуганные, они подняли руки.
Банки разбились, разлетелись по асфальту консервированные персики и яблоки. На фрукты налипла пыль. Через полчаса солдаты сидели в комендатуре перед полковником милиции, которому за сорок, у которого дома жена и взрослая дочь. Солдаты-мародеры плакали, размазывая слезы по щекам. По приказу ловить мародеров — таких вот пацанов, а вечером на неудобной койке прислушиваться к шорохам и боятся, что в палатку подбросят гранату, в отместку, как обещали свои же солдаты. В один из дней к полковнику поступила информация, что за школой, в поле, трупы. Тела и наших солдат, и боевиков. По всему полю. Водитель вышел из машины, увидел все это, пошатнулся и зашептал: — Ребята, все, все, поехали отсюда, — сел на заднее сиденье и судорожно стал искать руль, чтобы поскорее уехать… Вызвали следственную группу и отправили тела на экспертизу, чтобы потом их можно было похоронить по-человечески.
К концу штурма Грозного уже и сил чему-то радоваться не осталось. Конечно, армейцам досталось больше всего, но и внутренние войска во время боев за город потрепало изрядно. Флаги, как апогей происходившему, взметнулись над городом. Может, для кого-то флаг — это кусок ткани, а солдаты и офицеры за флагом видели своих товарищей, погибших и раненых, тех, кто не увидел, как стяги полощут в дымном зареве над поверженным дворцом. Старлею внутренних войск и его бойцам приказали заминировать подходы к знаменам, чтобы «духи» ночью их не сдернули. Слишком много дней, крови и пота понадобилось, чтобы их установить. Старлей с бойцами заминировали верхние этажи дворца Дудаева, а для пущей надежности взорвали лестничные марши. Флаги были в безопасности. Командир поставил еще одну задачу — взорвать все проходы и лазейки, которые вели в подвал.
А подвал — это два или три этажа, уходящие под землю. Старлей было сунулся туда, но далеко не пошел и людьми решил не рисковать — темнота хоть глаз выколи, и наверняка каждый клочок заминирован. И в этой темноте вдруг мелькнул огонек свечи. Кто-то шел по подземному коридору навстречу саперам.
Прибывшие в Грозный в январе 1995 года иркутские собровцы вспоминают, что там был действительно настоящий ад. Всё горело, всё стреляло, всё, что двигалось, уничтожалось с обеих сторон. Город тогда почти полностью контролировался дудаевцами. И лишь его северная часть, всего процентов двадцать, была в руках федеральных сил — армии, внутренних войск, милиции.
Добро пожаловать в ад. Первая чеченская война.
| Добро пожаловать в ад : Молох Грозного | 30 июня на сервисе HBO вышел документальный фильм Дэвида Франса «Добро пожаловать в Чечню». |
| Герой «Добро пожаловать в Чечню» назвал фильм очень точным | * * * Приведённый ознакомительный фрагмент книги Добро пожаловать в ад. |
| Человеческий материал: «Добро пожаловать в Чечню» — жуткий фильм о преследовании гомосексуалов | Сервис электронных книг ЛитРес предлагает скачать книгу Добро пожаловать в ад. Репортажи с войны в Чечне, Валерия Киселева в форматах fb2, txt, epub, pdf или читать онлайн! Оставляйте и читайте отзывы о книге на ЛитРес! |
| Кадыров рассказал о попытке антиеврейской провокации в Чечне | Серия "В тылу врага" -- Men of War: Assault Squad 2 -- Народные новости -- Мод Cold War -- Call to Arms -- Soldiers: Arena -- Gates of Hell -- Black Sails -- Battle of Empires: 1914-1918 -- MODные новости -- О проекте -- Социальные сети ВТВ. |
| Р. Кадыров: Добро пожаловать в Чечню! | ИА Чечня Сегодня | "Добро пожаловать в Чечню" рассказывает историю российских активистов, которые тайно вывозят из Чечни представителей ЛГБТ.<. |
Дорога В Ад Чечня
Литпричал - современный литературный портал стихи, проза, поздравления, открытки, художественная литература. Отправляя любой текст через специальные формы на сайте, вы соглашаетесь с политикой конфиденциальности данного сайта. Все авторские права на произведения принадлежат их авторам и охраняются действующим законодательством.
Люди вокруг меня менялись постоянно. В одном из штабов снова встретил чеченца, который нас из первого плена отпускал. Через неделю приехала мама — В части по отношению меня было возбуждено уголовное дело.
Светил дисбат. Потом пришла бумага, что в связи с 50-летием Победы мне положена амнистия. Но преступником я себя не считал, поэтому, зачем мне амнистия? Поехал в полк, там мне сказали, что здесь я не нужен, езжай в округ. Там сказали — езжай в полк.
Потом встретился с генералом, он предложил мне поговорить по — мужски. Стал мне говорить, какие они хорошие и какой я плохой. Мужского разговора с генералом не получилось — «Не знаю, — говорит, — что делать с тобой. Бесполезно было ему объяснять, почему я ушел из полка. Для генерала я был робот, недоумок.
Удивился, почему он меня не арестовал. Решил съездить в Москву, в главную военную прокуратуру. Там сняли показания и отправили на сборный пункт, в Лефортовские казармы. И там, что со мной делать не знают. Лекарств никаких не давали, просто отдыхал.
Дали справку, что из-за депрессии нарушено психическое состояние, чтобы по ней уголовное дело можно было закрыть. Со справкой в прокуратуре не ждали — Военный прокурор написал командиру части, чтобы меня уволили в трехдневный срок, а уголовное дело в отношении меня прекращено. В военном билете на записи, что я находился в Чечне в боевых условиях, наискось написали, что она сделана ошибочно, а на другом листке написали, что я самовольно оставил воинскую часть в Чечне во время боевых действий и что в отношении меня возбуждено уголовное дело. Отметок о плене не поставили. В общем — сами запутались в этих записях.
О том, что было, не жалеет — Есть чувство неловкости перед товарищами, понимаю их осуждение. Но я понимаю что-то такое, чего не понимают они. Если бы остался, кто знает, что было бы дальше. Пришлось бы стрелять в людей, не видя в них врагов. Знаю парней, которые вернулись оттуда с чувством ненависти.
Но кто заставил их ненавидеть чеченцев, а чеченцев ненавидеть нас? От многих слышал, что это бандитское племя, и они понимают только язык выстрелов. Меня же удивило, что чеченцы очень образованные люди, с высоким интеллектом. Понравились их традиции: уважение к отцу, матери, старшим. Многие чеченцы и не хотели выходить из России, это сейчас они говорят, что лучше погибнем, чем будем жить под Россией.
Можно было найти компромисс в самом начале конфликта, если бы не амбиции. Обидно, что наш полк должен был быть гарантом безопасности, а стал одним из винтиков машины, которая провоцирует конфликт. Хотелось, когда уходил, совершить поступок, показать, что я против всего этого. Не думал, что совершаю воинское преступление, хотелось почувствовать себя человеком. Обидно было, что с тобой поступают, как с бараном, ничего не объясняя и не спрашивая, и тем более заставляют исполнять приказы, спекулируя на чувстве воинского долга.
По сути, нашими руками и кровью правительство исправляет наши ошибки. А жизнь висела на волоске — Тогда об этом не думал. Это сейчас понимаешь, что первый же чеченец мог бы пристрелить, потому что я был в форме. Зато много узнал, когда попал между молотом и наковальней. Если бы тогда ушла рота или весь полк — было бы лучше: правительство бы задумалось.
А офицеров я понимаю, что не протестуют, выполняя чисто полицейские функции и стреляя в народ. Им даже застрелиться нельзя: дома дети, жена без работы и квартиры нет. Кто в случае чего позаботится? Вот и пришлось выполнять приказы, от которых иной раз вреда больше, чем пользы. Праздник с чеченским привкусом В расположении одной из танковых частей побывали губернатор области Б.
Немцов, начальник Нижегородского гарнизона И. Ефремов и заместитель губернатора по делам военнослужащих генерал Л. В солдатской чайной они встретились с военнослужащими, вернувшимися из зоны конфликта в Чечне. Их около 40 человек, вчерашних мальчишек, за несколько недель ставших в Чечне настоящими мужчинами, побывавшими в адском огне, узнавшими, что такое смерть друга. Все они здесь после ранений или контузий, как говорится, понюхавшие пороху.
Праздник, но получается он с чеченским привкусом. Губернатор сердечно поздравил солдат, пожелал всем побыстрее поправиться, пообещал, что его следующая поездка в Чечню будет обязательно в расположении частей 22 — й армии. Сейчас там из ее состава находятся более 400 солдат, офицеров и прапорщиков, много и контрактников, все добровольцы. К сожалению, не обошлось без потерь в этой необъявленной войне. Из состава танковой дивизии 22-й армии погибли четыре человека, а всего же из призывников Нижегородской области, как сказал Б.
Немцов, 19 человек, и эта цифра постоянно увеличивается. Какой же праздник без подарков, хотя и был он не очень веселым. АО «Нител» подарило каждому солдату по очень красивой куртке, а акционерный банк «Нижегородский кредит» вручил всем им по сберегательной книжке. Потом был чай со сладостями. Присаживаюсь к одному столику, знакомлюсь с ребятами.
Все они в Чечню попали из разных частей, со всей страны один даже из Берлинской бригады, переведенной в Россию из Германии прошлым летом. А в Грозном встретились, вместе воевали. Теряли товарищей, получали ранения. Все там сгорело, даже не успел из своего пулемета пострелять… — А меня ранило, когда в люк БМП залез вниз головой, пуля попала в стопу… — Офицеров много погибло, и таких хороших… — вздохнул один из них. Приходилось этим ребятам быть и под огнем «белых колготок», хотя в одной из газет и опровергалось их участие в боях за Грозный.
Как раз в расположение части пришли учащиеся из школ Сормовского района познакомиться с жизнью российской армии. По возрасту их разделяют какие — то год — два, но одни еще дети, другие уже совсем мужчины… — А война в Чечне еще только начинается, — задумчиво произнес генерал И. Чеченский узел, завязанный политиками, рубит армия Моздок, март 1995 — го Заснеженные поля России как — то незаметно сменились кубанским черноземом. В иллюминатор ИЛ — 62 хорошо видны поднимающие столбы пыли трактора на пахоте. Как будто танковая рота идет в атаку.
Война отсюда совсем близко. Там сейчас наши земляки. Огромный ИЛ — 62 забит ящиками с подарками. На просьбу губернатора области Б. Немцова помочь нашим солдатам в Чечне откликнулись многие предприятия и банки.
В общей сложности 20 тонн грузов на 155 млн. Торговый дом «Мещера» приготовил каждому солдату-нижегородцу, а их в Чечне 150 человек, подарок в своих фирменных пакетах: тельняшка, шапочка, шоколад, сигареты, письменные принадлежности. Несколько коробок с книгами. Солдатам, прошедшим ад Грозного, предлагают прочесть «Флибустьеров» и «Ночь в Лиссабоне». Самолет тяжело садится на бетонную полосу.
Здесь весна в разгаре. То и дело садятся и взлетают самолеты. Моздок — это последний перевалочный пункт для грузов идущих на Грозный. Ящики с подарками перегружают в вертолет МИ-26. Вернулся ездивший в штаб генерала А.
Куликова Б. Немцов: — Больше стало порядка, как начальников поубавилось. Пересаживаемся в вертолеты. Летчик, закрывая дверь, привычно инструктирует: — Попрошу не курить, пить мелкими глотками и не совращать экипаж. Летим низко.
В степи только начинает пробиваться зелень. Кое-где попадаются отары овец, разбегающихся от винтов вертолета. Чем ближе к Грозному, тем чаще следы войны — поля, словно исхлестанные гусеницами и колесами, разбросанные на земле зарядные ящики, блестят заборы из гильз на позициях самоходных установок. На Сунже все спокойно Аэропорт Грозный-Северный. Здание цело, но ни одного стекла.
Выходим из вертолетов и сразу же попадаем в окружение солдат с автоматами наизготовку: конвой из разведроты. Запыленные лица, из карманов камуфляжей торчат гранаты и запасные магазины, на шеях жетоны с личным номером и крестики. На площади у здания аэропорта — колонна бронетранспортеров, на одном из них надпись: «Н. Все окружили коменданта Грозного генерала И. Рыбакова: — Ежедневно в город возвращаются 3—4 тысячи человек, сейчас жителей примерно 130 тысяч.
Работают 6 хлебозаводов, газ есть, вода будет, через неделю все нормализуется… Пересаживаемся в бронетранспортеры. До расположения 166-й гвардейской отдельной мотострелковой бригады примерно полчаса по улицам Грозного, а потом поворачиваем на юг, в район Чечен-Аула. Стою в люке рядом с водителем, чтобы увидеть все своими глазами. Далеко справа полнеба закрыто черным дымом. Слева на горизонте сполохи от залпов ракетных систем.
Повсюду многоэтажные дома с сожженными окнами, испещренные пулями и осколками, по обочинам разбитые и сгоревшие автомашины и автобусы. Три изрешеченных трамвая. Целая улица полуразбитых частных домов без крыш, у некоторых девятиэтажек снарядами выбиты угловые комнаты, так что над ними еще висят три-четыре этажа. На полностью разрушенной улице — целехонький киоск с надписью «Пиво». Вдоль улицы перебитые снарядами бетонные световые опоры — это какая же была плотность огня!
Попадаются дома, в которые были всажены, наверное, сотни снарядов, местами снесены целые этажи. Парк вдоль Сунжи — от сотен деревьев одни расщепленные пни. Вот и знаменитая площадь Минутка. Да-а… Это что-то среднее между Сталинградом и Хиросимой. Прохожих на всем пути через город я насчитал не более десятка.
Две женщины тащат на тележке телевизор, у одного из уцелевших частных домов собрались посудачить соседки. На перекрестке стоит бородач, смотрит исподлобья. Маленькая девочка то ли машет, то ли грозит вслед ручонкой. Кое-где на воротах уцелевших особняков надпись мелом: «Здесь живут». Сгущаются сумерки.
Кое — где на улицах горит вырывающийся из трубы газ. У одного из блокпостов со спецназовцами пропускаем колонну «бэтров». На броне — узкоглазые солдаты с автоматами, первая мысль: «Господи, неужели китайские добровольцы? Президентский дворец, за который шли особенно тяжелые бои, весь в надписях, как рейхстаг: Ростов, Ярославль, Вологда, Челябинск — похоже, брали со всей России… Плитка на площади перед дворцом превратилась в щебенку. Остановились снять окрестности на видеокамеру, подошла группа увешанных автоматами и гранатами людей в разномастной форме, давно не бритых.
Оказались, однако, не дудаевцами, а спецназовцами из Владивостока. На окраине города картинка грозненской весны: солдат, обнимая рыжеволосую женщину, учит ее стрелять из автомата. Пули летят куда-то в белый свет. Дан приказ — ему на Грозный… Штаб 166 — й гвардейской отдельной мотострелковой бригады. На стене карты.
Красные и синие линии и кружки. Генерал-майор В. Булгаков, командир бригады, докладывает обстановку командующему 22-й армией генерал-лейтенанту И. Ефремову и члену военного совета губернатору Нижегородской области Б. Бригада была переброшена из Твери 12 эшелонами на станцию Терская, в конце января закончила сосредоточение в районе Моздока.
Две недели шла дополнительная боевая подготовка. Потом бригада поступила в распоряжение командующего оперативной группой «Север» генерала Л. Рохлина, совершила 120-километровый марш в район Толстого-Юрта. В бой была введена 2 февраля, в Грозном студгородок взяла без боя, но на следующие сутки в районе обувной фабрике отбивала атаки боевиков Дудаева, которые применяли бронетехнику и минометы. Бой шел пять часов, дело доходило до применения ручных гранат.
В последующие дни бригада действовала совместно с десантниками и морской пехотой в направлении трамвайного депо, кожевенного завода, на площади Минутка и в районе железнодорожного моста через Сунжу. В первых числах февраля бригада рывком продвинулась в обход города в район Гикаловское, преодолевая сопротивление бандформирований, потом в юго-западном направлении, через каналы, насыпи, дамбы, с боями, но в основном обходами, мощными атаками с сильной артподготовкой. Сейчас бригада по фронту занимает 32 километра. Двадцатого февраля бойцы 166-й получили приказ захватить господствующие высоты в районе южнее Грозного. Операция была проведена ночью, четырьмя штурмовыми группами.
Бой вели 4 часа, в тумане, высоты взяли и удержали при поддержке артиллерии. Противник начал отход в район Чернореченского леса, где был блокирован. Последние несколько дней бригада активных действий не ведет, огневой бой — эпизодически. Во время доклада командира бригады очень хорошо были слышны залпы реактивных систем из ближнего тыла. Каждые 20 минут.
Где-то неподалеку то и дело стреляют самоходные установки «Акация», изредка — пулеметы. Всю ночь внук бабушки «Катюши», «Град», метал свои огненные стрелы, «уговаривая» боевиков Дудаева принять ультиматум и сложить оружие. Позывной Дудаева — «Ялта» По данным штаба бригады генерала М. Булгакова, на 22 марта ее подразделения с начала военных действий уничтожили 142 боевика, 29 автомашин, 1 танк, 1 БМП, 1 бронеколпак, подавили огонь22 минометов, уничтожили 63 огневые точки, обезвредили 71 мину, взяли 15 пленных. Против бригады, по данным разведки, действуют полк спецназа «Борз» «Волки» , две казахские группы засечен их радиопозывной — «Али-мум» общей численностью 1200—1500 человек.
Могут поддержать их и 5 тысяч боевиков с направления Шали. Воюют на этом участке наемники, группа украинских националистов и даже какой-то донской казак. Две недели назад один наш солдат был убит женщиной-биатлонисткой. Обезвредили женщину-снайпера, чеченку, которая прикрывалась детьми. Булгаков, — все были обыкновенными бандитами: в наколках, со шприцами, наркотиками.
Один попался — отсидел 17 лет. Автомат его кормил и поил. Простых чеченцев эти бандиты силой заставляют брать в руки оружие под угрозой уничтожения их семей. Много случаев, характеризующих подлость и звериную жестокость дудаевцев, например: — В первом бою мы потеряли семь человек. Потом нашли их — глаза выколоты, тела изуродованы, все добиты выстрелами в голову.
Матери приехали на опознание… Извините, дальше не могу рассказывать… Была попытка затопить позиции бригады путем взрывов дамбы, потом — сжечь бензином из 4-тонных бензозаправщиков. Куликов, с которым мы встретились в Моздоке перед отлетом, рассказал: — Вот сегодня утром, например, мне, доложили, что боевики расстреляли в спину двоих стариков, которые в Аргуне шли с белым флагом к нашим позициям. В Самашках бандиты уже три раза взрывали трижды отремонтированный мост, из-за чего невозможно доставлять грузы по железной дороге для мирного, чеченского же, населения. У Дудаева сейчас осталось 500—800 головорезов, которым нечего терять, они готовы воевать до последнего. Бандиты выгоняют людей из сел, убивают своих же чеченцев и сваливают это на наших солдат.
Все офицеры, с кем удалось поговорить в эти дни, отмечают, что в первое время боевики действовали организованно, умело, но после взятия Грозного моральный дух бандформирований резко пошел на убыль. Чепусов, — напрямую в бой не идут, поэтому засечь их трудно. Но вот здесь, — офицер показал в сторону подбитых танка и БМП, — у них был очень грамотно оборудованный взводный опорный пункт на 40—50 человек. В бинокль за окопавшимися в поле танками хорошо виден Алхан-Юрт, где — то здесь и проходил передний край. Чепусов, — обстреляли из минометов.
Наша радиоразведка знает и позывной Дудаева — «Ялта», не так уж трудно определить и его местонахождение, но… — Если нанести удар артиллерией или авиацией, значит, погибнут и мирные люди, — сказал генерал-полковник А. Куликов, — а в планы поимки Дудаева я не посвящен. В 245 — м мотострелковом полку, куда мы проехали из бригады генерала В. Булгакова, уже в конце встречи Б. Немцов спросил офицеров полка: «Какие еще проблемы остались?
Вы должны искать». Не найдем — назначим», — пошутили. Вместе с тем бандформированиям все сложнее удается держать между собой связь, уже и полковник Масхадов, начальник штаба Дудаева, предлагает связаться с ним по позывному «Интернационалист», чтобы начать переговоры, но… Мы многому научились Почему так затянулись боевые действия в Чечне? В чем причины больших потерь нашей армии? Эти вопросы мы задавали многим офицерам.
Булгаков, — уроки из них извлекли все. Не ожидали мы встретить такое сопротивление дудаевцев. Сначала надо признать было и боязно, но после первого боя мы поняли, что можем решать любые задачи. После того как увидели трупы мирных людей, своих погибших товарищей, у солдат появилось ожесточение, боевая злость, больше стало смекалки и хитрости. Солдаты научились многому, никого не надо заставлять окапываться.
Если в первых боях не было еще должного взаимодействия между частями и родами войск, то потом управление войсками значительно улучшилось. Но многие офицеры с недоумением говорили, что не надо было после взятия Грозного давать дудаевцам передышки, соглашаться и тем более предлагать переговоры — это дало им возможность перегруппироваться, подготовиться к новым боям. После Грозного все пришлось начинать практически с нуля. Всю операцию надо было и можно было провести значительно быстрее и организованнее. Еще в первых разговорах в госпитале с ранеными десантниками пришлось убедиться, что солдаты не знают цели военной операции, не понимают, зачем вообще пришли они в Чечню.
Что изменилось в настроении солдат и офицеров за это время? Я пытался сбить их вопросом, что, наверное, сначала это все же Чечня, а потом уже Россия и надо уважать национальные чувства чеченцев. Нет, все считают, что это сначала Россия, а потом уже — Чечня. Многие, оказывается, хорошо знают, что Грозный был основан казаками, что в предгорьях издавна были казачьи станицы. Мало кто верит, что у дудаевцев преобладают сегодня национальные чувства, потому что они действуют, как бандиты.
Генералу В. Булгакову Б. Немцов задал прямой вопрос: как он относится к самому приказу Б. Ельцина о вводе войск в Чечню? Генерал ответил, как нам показалось, совершенно искренне: — А нам и некогда было политически оценивать этот приказ.
Просто не задумывались. Надо было решать задачи подготовки к операции. Булгаков, — Я два года воевал в Афганистане, хорошо знаю, что война — это грязная работа, что потеряю здесь своих товарищей. Отцы — командиры За эти два дня, которые мы провели под Грозным, было много встреч и разговоров с офицерами. Внимательно слушал, как они говорят, что они говорят, как держат себя друг с другом и солдатами.
В бригаде генерала В. Булгакова невольно поймал себя на мысли, что где — то все это видел, в каком-то кино. В «Живых и мертвых», в дивизии Серпилина, когда туда приехал политрук Синцов! Такая же уверенность в победе, порядок, организованность, даже в мелочах. Порой казалось, что находимся мы не под Грозным, а под Могилевом.
Такая же ночь, взлетают ракеты, грохочет артиллерия, впереди подбитые танки врага. Понравилось, как четко и уверенно доложил генерал В. Булгаков обстановку командующему армией, как он говорил о своих солдатах. Словом, настоящий профессионал, такому командиру любая мать может смело доверить своего сына. Полковник С.
Морозов, командир 245 — го мотострелкового полка, его начальник штаба подполковник С. Чепусов — оба тоже с опытом войны в Афганистане, боевые офицеры. Представляю, как, должно быть, любят солдаты гвардии майора И. Касьянова, начальника разведки бригады — окончил Суворовское училище, в Афганистане командовал разведвзводом, разведывательно — десантной ротой в Герате, награжден орденом. Здесь под Грозным, за организацию боя по взятию важной высоты он и командир разведроты гвардии капитан И.
Баталов представлены к званию Героя России. Эту операцию они провели без потерь и, как говорят, классически. Запомнился командир ремонтно-восстановительного батальона подполковник Л. Крупский — очень похож на капитана Тушина из «Войны и мира». Настоящий труженик войны.
Когда он привел цифры, сколько техники отремонтировал его батальон, начиная с января, не хотелось верить, что это возможно: 236 единиц бронетанковой, 487 автомобильной, 119 единиц ракетно — артиллерийского вооружения, да сколько ее эвакуировали с поля боя! В строю стояли его солдаты — обыкновенные парни, в большинстве своем — механизаторы, ремонтники, водители, запыленные, чумазые, в промасленных комбинезонах. О человеческих качествах Ивана Ивановича можно судить всего лишь по одному эпизоду: к нему подошел пожилой прапорщик, рассказал, что семья, пятеро детей, в Ашхабаде, надо бы вывезти их оттуда, помогите решить этот вопрос. У прапорщика от неожиданности, что его просьба так быстро решена, мгновенно брызнули слезы из глаз. Офицеры выполняют свой долг, делают все, чтобы было меньше потерь, чтобы у солдат было все необходимое, но сами и их жены, как оказалось, до сих пор не имеют российского гражданства, потому что в Россию прибыли из Германии.
Губернатор области Б. Немцов был просто потрясен: — Как? Служите в Российской армии, воюете за Россию, а вы и ваши жены формально еще не граждане России? Булгаков сообщил, что ночью боевики обстреляли позиции седьмой роты, ранены трое солдат. Едем в медсанроту.
Здесь в палатках на лечении солдаты с легкими ранениями. Семеро из них за период боев уже вернулись в свои подразделения. Губернатор и командующий армией поговорили с каждым, вручили им подарки, побеседовали с врачами и медсестрами. Условия для раненых созданы нормальные, медикаментов достаточно. Встретили здесь и земляка — Леонида Ерохина с улицы Есенина.
Поправляется, скоро к своим друзьям. Начальник медслужбы 2 — го батальона бригады лейтенант О. Паховчук рассказал, что в первом бою, самом тяжелом, в батальоне было 30 раненых.
Москвичи Саша и Леша ездили в Чечню прошлым летом. Саша, насмотревшись по телевизору репортажей про безумных туристов, которые без денег и билетов доехали до Афин и проникли на открытие Олимпиады, тоже решил сделать что-нибудь экстраординарное. Мы взяли с собой достаточно много денег, но не знали, что их нужно раскидать по разным местам.
На первом же блокпосту все отобрали менты. Я даже советую перед поездкой в Чечню какую-то часть средств оставлять в камере хранения в аэропорту Ингушетии. Стоит прихватить с собой не меньше литра простой воды и всяких консервов, копченой колбасы и хлеба: этим всегда можно угостить кого-нибудь в обмен на человеческое отношение. Ну и последнее: в походном рюкзаке должна быть стандартная аптечка со всякими бинтами и зеленками. Хотя, честно говоря, если не дай бог что-то случится, зеленка с йодом уже не помогут. Как добираются 1.
В пути — около 42 часов. Отправляется с Павелецкого вокзала в 15. Прибывает в Грозный в 10. Поездом ехать никто не советует: постоянные милицейские рейды, во время которых необходимо отстегивать минимум по 100 рэ — это в случае если документы в порядке. Если не в порядке — не менее 500 рублей сдерут. Опять же в самом начале второй войны поезда активно грабились и подрывались.
Сейчас это не так актуально, но вероятность все же есть. Самолет Москва—Ингушетия. Вылет из Москвы в 10. Но не беспокойтесь, прецедентов пока не было, это только ингушские милиционеры в аэропорту так шутят... От аэропорта ходят маршрутки прямиком до Грозного. Цена сносная: 50 рублей с человека.
Еще в аэропорту множество таксистов, которые уже за 400—500 рублей доставят вас до Грозного.
Именно они занимались спасением людей с самого начала операции в 2017 году. От их лица ведется рассказ о событиях, их монологи перемежаются видеовставками, снятыми чеченскими очевидцами — свидетелями жестоких избиений, которые надолго застревают в голове зрителя.
Помимо этих фрагментов варварской чеченской реальности Фрэнс показывает и более интимные моменты жизни героев. Например, снимает будни московского убежища для чеченских беженцев или встречу Лапунова с бойфрендом в аэропорту — вскоре молодые люди вместе покинут Россию. Эти сцены могут растрогать даже камень: среди творящегося кошмара любовь и человеческое тепло не пропадают ни на секунду.
Фрэнс и российский оператор Аскольд Куров вели съемки в большинстве своем тайно, вне зависимости от того, где находились — в Москве или в Чечне. Это должно было помочь команде отвести любые подозрения от своих героев. В Чечне Фрэнс провел всего день, потому что на месте событий открыто достать камеру и начать снимать было абсолютно невозможно.
Зачастую Фрэнс и Куров снимали просто на телефон, а в России после завершения фильма не осталось ни одного снятого кадра — окончательный вариант фильма был собран в Нью-Йорке. Вполне понятно, что фильм Фрэнса не претендует на всеохватность. Тема чеченской чистки со всеми ее страшными, продолжающими появляться подробностями неисчерпаема.
Режиссер рассказывает о жестокости простым языком своих героев, потому что именно эмоциональная вовлеченность заставляет зрителя запомнить увиденное надолго. Автору были принципиально важны настоящие свидетели событий, именно поэтому «Добро пожаловать в Чечню» практически ничего не сообщает о том, что предшествовало началу чистки, не углубляется в широкий политический контекст. В фильме также ничего не говорится о журналистке «Новой газеты» Елене Милашиной, которая за последние несколько лет подготовила весомое количество репортажей о том, что на самом деле происходит в Чечне.
Ее материалы наряду со статьей Марии Гессен стали отправным пунктом в расследовании Фрэнса. Милашина отказалась принимать участие в фильме, и, полагаю, такую меру самобезопасности сложно переоценить. В конце концов, единственно важным остается один простой факт: через призму несколько чрезвычайно личных историй режиссеру удалось показать, как страшно то, что творится в Чечне прямо сейчас.
Дорога В Ад Чечня
Это при трещащих-то от изобилия прилавках московских магазинов. Из облаков боязливо выглядывает «Останкинская игла». В листовке было сказано, что после митинга — поход на Останкино. Она только что из Чечни, у неё там под гусеницами российских танков погиб отец.
Толпа заводится еще больше. Вот слово берёт дьякон Виктор Пичужкин. Такой безобидный с виду, и фамилия более чем скромная, но сколько же энергии в этом человеке!
Ему бы в свое время комиссаром в Чапаевской дивизии вместо Фурманова, а не дьяконом в наши дни. Не дали бы тогда бойцы погибнуть Василию Ивановичу, а как бы обогатился фольклор после его комиссарства! После выступления представителя Украины над площадью несется призыв: — Слава социалистической Украине!
Анпилов предлагает собравшимся быстрей переместиться на Пушкинскую площадь. Несколько пересадок на метро вместе с толпами людей, в основном бойких бабушек. На постамент памятника Пушкину уже взгромоздился Анпилов.
Тут же группы людей из «Выбора России»: — Это наше место! Уходите к себе на Манежную! Боксер строит цепочку из решительно настроенных мужчин, чтобы «красные» не занимали их место, но тщетно, толпа анпиловцев всё прибывает.
Демократы отходят чуть в сторону, появляются трехцветные флаги, лозунги: «Борис, очнись! Портреты Б. Ельцина и А.
Сахарова, лозунг Демсоюза: «Независимость Чечне! У «красных» лозунг — «Свободу чеченскому народу! Тут же несколько групп из чеченской диаспоры, все в новых дубленках, но стоят молча.
Обстановка накалялась с каждой минутой. Сцепились две старухи: — Это вы, коммунисты, во всём виноваты!
Скачать на ЛитРес Первый тираж этой книги автор раздавал бойцам на позициях летом 2001 года в Аргунском ущелье… Но сначала были сотни встреч с выполнявшими свой воинский долг российскими солдатами и офицерами, местными жителями, оказавшимися в зоне боевых действий в Чечне. Горькая правда о войне в Чечне… Наша общая боль и трагическая память. Уроки, знать и помнить которые, нужно всем и всегда… В нашей электронной библиотеке вы можете скачать книгу «Добро пожаловать в ад.
Попытка ареста Аль-Хуси 18 июня 2004 года обернулась вооруженным столкновением правительственной армии с его сторонниками и привела к гражданской войне, в ходе которой в 2004 году Аль-Хуси был убит. То есть речь идет об около 10 млн сторонников этого движения «Ансар Алла», известных как йеменские хуситы по имени основателя движения. В основании хусизма лежит концепция коранического пути, аль-масират аль-куранийя. Согласно этой концепции, Хусейн Бадруддин аль-Хуси призывал смотреть на Коран как на чистый источник божественного откровения, не применяя каких-либо научных методов к толкованию Корана, как это было всю историю ислама. Хуситы заявляют, что защищают свою религию от влияния суннизма и салафизма, а свою страну — от внешней агрессии.
В силу своей религиозной специфики хуситы крайне негативно относятся к Западу и Израилю. Понятно, что в силу принадлежности хуситов к шиитским движениям можно говорить о том, что движение хуситов представляет собой прокси Ирана. Что и подтверждается синхронизацией атак хуситов и других прокси-иранских шиитских движений в частности, «Исламского сопротивления в Ираке». Учитывая тот факт, что хуситы многочисленны речь идет о миллионах бойцов и хорошо вооружены, они представляют собой очень грозную силу. Здесь Израиль, США и их союзники вряд ли посмеют приступить к наземной операции, потому что им будет грозить фиаско похлеще афганского. Кроме того, проведение наземной военной операции против хуситов ограничено и сложным гористым рельефом местности. Даже авиаудары со стороны США и их союзников в этом случае оказываются малоэффективными. Так что противостояние с хуситами обещает быть очень долгим и муторным для Запада и Израиля. А если к ним присоединятся другие участники, например Иран, напрямую, а не через свои прокси-движения, то на Ближнем Востоке станет не просто горячо, там все превратится в настоящий ад. Для коллективного Запада.
Когда боевики «приглашали» российских солдат и милиционеров «пожаловать в ад», то есть обещали им устроить такую же кровавую баню, что и в первую военную кампанию, то, честно говоря, они не очень-то грешили против истины. Прибывшие в Грозный в январе 1995 года иркутские собровцы вспоминают, что там был действительно настоящий ад. Всё горело, всё стреляло, всё, что двигалось, уничтожалось с обеих сторон.
Город тогда почти полностью контролировался дудаевцами.
Валерий Киселев - Добро пожаловать в ад. Репортажи с войны в Чечне
Своим мнением о Первой Чеченской войне поделился председатель Совета ветеранов РСО-Алания, полковник Казбек Николаевич ФРИЕВ. Добро пожаловать в Ад!, Кровавый горизонт, Свободы ветер. Новости и СМИ. Обучение.
Скачать книгу
- Ratings and reviews
- Добро пожаловать в ад: voyaka_rossii — LiveJournal
- Добро пожаловать в ад. Бой у Ярыш-Марды
- Добро пожаловать в ад. Первая чеченская война.
- Ratings and reviews
На YouTube опубликовали фильм HBO «Добро пожаловать в Чечню» о преследовании геев
| «Добро пожаловать в Чечню» — шокирующий док про преследования гомосексуалов | BURO. | Смотрите «Добро пожаловать в Чечню» с 30 июня на HBO. |
| Elige un país o región | У всех посетителей бесплатной электронной библиотеки есть выбор, в каком виде читать книгу «Добро пожаловать в ад. |
| Герой «Добро пожаловать в Чечню» назвал фильм очень точным | Пользователь Пользователь удален задал вопрос в категории Города и Страны и получил на него 10 ответов. |
| 60 часов из жизни или ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АД!!! | Помню, когда я выезжала из города, то увидела надпись «добро пожаловать в ад!», и расплакалась от обиды. |
| О штурме Грозного генерала Джохара Дудаева предупредили факсом из аппарата президента | Пикабу | Первая Чеченская война. Добро пожаловать в ад. Часть 2 [Другие 90-е] Владимир Милов. |
Б. Терекбаев: «Добро пожаловать в Чечню» - это единственный и самый огромный их провал
Смотреть онлайн или скачать видео Первая Чеченская война. Тут же несколько групп из чеченской диаспоры, все в новых дубленках, но стоят молча. Своим мнением о Первой Чеченской войне поделился председатель Совета ветеранов РСО-Алания, полковник Казбек Николаевич ФРИЕВ.