Семеновский полк достался Шварцу и против него взбунтовался — если можно только назвать бунтом справедливые и законные требования людей, притесненных безрассудным начальником. Назначение полковника Шварца командиром полка, как вы знаете, возбудило всеобщее неудовольствие гвардии. Семёновский полк принял полковник Шварц, боевой офицер, водивший солдат в. Как муштра полковника Шварца довела Семеновский полк до восстания. один из двух первых полков регулярного строя, созданных Петром Великим в конце XVII века.
[BadComedian] - Союз Спасения (ПРОТЕСТ НА КОЛЕНЯХ)
Появление чинов подпоручик и полковой адъютант. Повышение мобильности пехотных полков. В июле 1706 г. Семеновский полк был переведен в Киев. Впервые со времени своего формирования полк получил возможность отдохнуть от походов и боевой жизни. Солдатам шились мундиры, чинилась амуниция. В Киеве семеновцы строили новую Печерскую крепость. Батальоны выходили на строительные работы по очереди. Офицерам и нижним чинам были разрешены отпуска до 4 месяцев, но с условием, чтобы в отпуске находилось не более трети личного состава. Князь Михаил Михайлович Голицин получил генеральское звание за успешный отвод войск из осажденного шведами Гродно. В знак особого монаршего благоговения Петр Первый включил Семеновский полк в дивизию Голицина, которая состояла еще из Ингерманландского, Вятского и Черниговского полков.
В это же время был принят первый определенный и постоянный штат на жалованье войскам. Издан указ об обязательной ежегодной пересылке ведомостей в военный приказ к 1 октября. Рекрутов приказано рассылать по войскам в декабре, с таким расчетом, чтобы в январе они уже прибыли к месту службы. Офицерам было запрещено задействовать для полковых и личных работ строевых солдат. Предписывалось использовать денщиков. Денщикам было назначено жалованье в размере 6 руб. Знамена Семеновского полка образца 1706 г. Полковое знамя белого цвета, ротные знамена - голубого. Количество звезд соответствовало номеру роты. В Киеве Семеновскому полку были обновлены знамена.
По прежнему дано 1 белое полковое знамя и 11 голубых ротных знамен. Полковое знамя было квадратное, трехаршинной меры. По середине между пальмовыми ветвями располагалась золотая Андреевская цепь, связанная внизу лентой. Под нею орденский крест с короной. Внутри цепи двуглавый орел, над ним большая корона. В левом верхнем углу полотна изображен крест в облаках. Голубые знамена отличались от белого тем, что внутри цепи вместо двуглавого орла располагался меч, острием вниз. А над ним было всевидящее око в облаках. В сентябре 1705 г. За полком тянулся громадный хвост самых разнообразных устройств.
Всякий солдат, имеющий пожитки, взваливал их на телегу и тащил в поход. Офицеры везли посуду, запас провизии на продолжительное время и даже мебель. За полком следовали телеги с патронными ящиками, топливом, фуражом, инструментами. Обоз привлекал массу отставших, предпочитавших ехать на повозке и наблюдать за своим добром. Полковая колона растягивалась на огромные расстояния, задерживалась поломанными повозками и принимала вид беспорядочной разрозненной толпы. Петр Первый приказал иметь в каждой роте по 4 повозки: для провианта, для палаток и две для больных. Под заряды назначил две телеги на батальон. К казенному обозу было запрещено употреблять строевых солдат, к нему были приставлены рекруты. Личные повозки дозволялось иметь только тем солдатам, у которых есть свои или наемные слуги. Все повозки назывались фурманками и были четырехколесными.
Под заряды определили двухколесные телеги, они назывались одноколками. В это же время Петр Первый добавляет к обер-офицерским званием чин подпоручика и учреждает должность адъютанта. По воинскому уставу на должность адъютанта назначались «умные, трудолюбивые и храбрые молодые люди, дабы они могли указы высших своих принадлежащих образом объявлять: понеже от того много зависит и временем все войско поступать имеет». Первыми адъютантами Семеновского полка с 1706 г. С 1709 г. Адъютантов было в полку два, и они еженедельно чередовались для исполнения обязанностей. В 1712 году в ходе кампании против шведских войск в Померании Семеновский полк расквартирован в Гистроу. В это время Петр издает распоряжения по поддержанию внутреннего порядка в войсках. В январе издается указ о раздаче солдатам денежных средств, оставшимся от пошива мундиров. Вводится штраф с обер и унтер офицеров, рядовых и извозчиков за побеги нижних чинов.
Установлен штраф с офицеров по 10 руб. Определена ссылка на галеры за укрывательство беглых. Во всех губерниях империи были учреждены госпиталя для увечных, раненых и престарелых воинов. Указом Петра предписано оказывать офицерам почести и всюду давать им первые места. Переход в кавалерию 1706-1710 гг.. В сентябре 1706 г. Петр Первый срочно отзывает все чины полка из отпуска и предписывает им вернутся к 1 января 1707 г. Шведы уже занимали Саксонию и готовили вторжение в Россию. Большая часть войска Петра, да к тому же лучшая, стояла далеко от границ, в Киеве. Пехота не успеет подойти к границам к назначенному сроку, и Петр Первый решает сделать из Семеновского полка кавалерийскую часть.
К тому же не был еще определен план обороны границ, предвиделись частые и скорые переезды. Семеновский полк в кавалерии 1706-1710 гг. Петр желал, чтобы в столь тяжелое время его гвардия всюду могла сопровождать его и находилась постоянно под рукой, чтобы он мог выдвинуть против неприятеля надежную силу там, где это потребуют обстоятельства. В январе 1707 г. Восстание Семеновского полка. В 1820 году вспыхнуло солдатское восстание в гвардейском Семеновском полку в Санкт-Петербурге. Все сходятся в одном — это был бунт рядовых, сержантов и унтер-офицеров против командования. Во время Кочубея и Сперанского все были приверженцам и конституции, во время фавора князя А. Голицына все были ханжами, во время Аракчеева все были льстивы». И на солдатской спине больно отзывался этот поворот в настроении правящих кругов.
Но первое место в ряду всех свидетельств, бесспорно, принадлежит талантливо написанному политическому очерку «Возмущение старого лейб-гвардии Семеновского полка», автором которого принято считать Рылеева11. Взамен расформированного Семеновского полка был создан новый. Когда по возвращении гвардии из заграничного похода какие-то прислужники Аракчеева устроили подписку, связанную с чествованием всесильного временщика, — офицеры Семеновского полка, без уговора, но единодушно, отказались от участия в этой подписке.
Ротный командир, увидя приближавшегося полковника, скомандовал: «Смирно! Тогда Шварц, «подбежав к нему, плюнул ему в глаза, потом взял его за руку и проводя по фронту передней шеренги, приказывал рядовым на него плевать. Сверх того, некоторых из нижних чинов, имеющих Знаки отличия Военнаго Ордена, он наказал тесаками» , вследствие чего солдаты роты Его Величества 17 октября 1820 года отказались идти на караул, были арестованы и доставлены в Петропавловскую крепость; остальные роты выказали общую солидарность с сослуживцами и были депортированы в крепости Финляндии; 2 ноября 1820 года император Александр I-й приказал расформировать полк, солдат и офицеров перевести в различные армейские полки, а роту Его Величества и полковника Шварца предать военному суду новый Семёновский полк был сформирован из чинов других гвардейских полков и получил статус Молодой гвардии. С 1823 по 1825 год состоял в Отдельном корпусе военных поселений, затем переведён на Кавказскую линию, 14 октября 1850 года «За злоупотребление властью, обнаруженное жестоким наказанием и истязанием нижних чинов, исключён из службы с тем, чтобы и впредь в оную не определять и с воспрещением въезда в обе столицы».
Гвардейских кавалеров, которых согласно статусу награды нельзя было подвергать телесным наказаниям, изобретательный Шварц щипал за нос, щёки, дёргал за усы. Кроме батальонных и ротных смотров Шварц ввёл десятичные и каждый день 10 солдат должны были приходить к нему демонстрировать исправность амуниции и свою строевую выучку. Выбранную десятку готовили к смотру всей ротой, потому как если какой элемент амуниции признавался полковником негодным, приходилось покупать новый. За 7 месяцев рядовые и унтер-офицеры только 1-го батальона приобрели 4321 единицу обмундирования, затратив на это 10. За эти же 7 месяцев 44 человека получили 14. В полку появились дезертиры, чего прежде никогда не бывало. БУНТ 16 октября 1820 года Шварц прибыл в манеж, где проводила учения 2-я фузилёрная рота. Рядовой Бойченко замешкался при построении. Полковник гвардии не поленился слезть с коня, подошёл к солдату и плюнул ему в лицо. Затем взял рядового за рукав шинели и повёл вдоль строя, требуя, чтобы каждый солдат шеренги плюнул в солдата. Это видел весь батальон. Вечером солдаты 1-й гренадёрской роты построились в коридоре и потребовали командира. Явившемуся капитану Кашкарову солдаты заявили, что сил их больше нет, и «что хотите делайте, а больше мы под Шварцем служить не будем! Солдаты отправились спать, а капитан отправился к командиру батальона, чтобы доложить о ЧП. Тот немедленно поехал к Шварцу, который несмотря на ночь поехал к Великому князю Михаилу Павловичу. Повод для беспокойства был, и какой! Рассматривая портреты русских царей и императоров, обратите внимание, что почти все они облачены в военный мундир. Наука воевать — первая, которую осваивал царь, ни один из них не избежал войны. Ещё в малолетстве царевича приписывали к какому-либо полку и будущий государь а впоследствии император становился шефом этого полка, носил его форму, рос в звании, знал многих своих «сослуживцев» в лицо и по именам. Так вот, Александр I числился в списках 1-й гренадёрской роты 1-го батальона Семёновского полка, и кто его знает, как отреагирует император на бунт, с кого полетят головы: с солдат или с командиров.
Затем царь спросил Чаадаева, где он остановился в Лайбахе и узнав, что у князя А. Меньшикова, начальника канцелярии главного штаба при царе, сказал: — Будь осторожен с ним, не говори о случившемся с Семеновским полком. Меньшиков был известен как салонный балагур, и царь, опасался только, что начальник канцелярии его штаба, ведавшего все военные тайны государства, разболтает о волнении нескольких тысяч человек, происходившем в столице в течение нескольких дней на глазах всех жителей. Между тем, европейские дипломаты доносили из Петербурга своим правительствам, что «негодование против Шварца всеобщее; раздаются общие жалобы против гибельной мании всей императорской фамилии, особенно вел. Разослав мятежных семеновцев в разные армейские полки, царь предписал соответственным начальствующим лицам иметь за ними неослабный надзор как для предотвращения их тлетворного влияния на других офицеров и солдат, так и для выпытывания подробностей восстания, особенно причин его. В начале января 1821 года кн. Волконский писал из Лайбаха главнокомандующему первой армии ген. Сакену, что царю «угодно», чтобы генерал дал «секретное предписание всем полковым командирам под начальство которых поступили б семеновцы строжайше наблюдать, чтобы штаб и обер-офицеры исправляли службу со всею должною точностью, не позволяя им ни под каким предлогом уклоняться от оной и не принимать от них прошений ни в отставку, ни в отпуск без особого на то разрешения; а за поведением нижних чинов иметь наистрожайший надсмотр». Сверх того, было «государю угодно, чтобы через ротных командиров или через нижних же чинов стараться во всех полках через разговоры с поступившими нижними чинами выведывать из них о настоящем начале происшествия, бывшего в Семеновском полку, что подало повод оному, не были ли они к сему подучаемы и кем именно, и о таковых разговорах каждого чина немедленно доносили бы». Аракчееву Волконский писал, что «необходимо нужно дойти до источника сего возмущения», ибо он уверен, что «оное произошли не от нижних чинов». В письме к ген. Дибичу он также высказывал уверенность в том, что «подстрекателями смуты» были офицеры, которых можно найти, если расположить солдат к болтливости». Через полгода после этого, в мае 1821 года, Сакен еще предписывал своим генералам доставить ему для сообщения царю сведения: «каково ныне ведут себя как офицеры, так и нижние чины, поступившие из Семеновского полка» в армию. Царь и его приближенные не ошибались в своих предположениях, что в семеновской истории без влияния офицеров дело не обошлось!.. Клейнмихель уже через 4 дня после первого волнения в полку писал Аракчееву, что он «в душе своей уверен, что заговор сей происходит не от солдат; к сему делу есть наставники, и хотя пишут, что офицеры в оном не участвуют, но верить сему мудрено». Закревский высказывал в письме к царю, сомнение в том, чтобы солдаты сами решились на возмущение, «если бы не были кем-нибудь особенно к тому, подучены и даже руководимы. Зачинщики и руководители, вероятно, окажутся не из нижних чинов сего полка... Офицеры доказали свою неспособность командовать и даже не заслуживают звания, ими носимого. По одной разве молодости и неопытности извинительно иметь к ним некоторое снисхождение. По тем же причинам могли они быть завлечены к неуважению начальства нынешними событиями в Европе, событиями, произведенными вольнодумством и т. Закревский признает, что «сия зараза гнездится между офицерами и других полков... Офицеры-семеновцы, многие из которых впоследствии приняли видное участие в декабрьском восстания 1825 года, — почти все были в 1820 г. Правда, они не стремились использовать восстание 17 октября в революционных целях и даже старались успокоить волнующихся солдат, не дать бунту разрастись, хотя это было возможно, если бы офицеры проявили только безучастность к движению. Флигель-адъютант Бутурлин полагал даже, и высказывал это в письме к царю, что стоило кому-нибудь из гвардейских офицеров стать во главе солдат и побудить их взяться за оружие, и «все пошло бы к черту! Тургенев говорил в те дни члену тайного общества, будущему видному участнику заговора И. Пущину, служившему тогда в гвардейской артиллерии: «что же вы не в рядах восстания Семеновского полка? А член тайного общества, адъютант генерал-губернатора Ф. Глинка говорил в день восстания члену тайного общества Перетцу: «у нас начинается революция». Но либеральные гвардейские офицеры не участвовали в восстании потому, что считали солдат еще недостаточно созревшими для серьезного политического выступления и опасались печальных последствий неизбежной в таком случае анархии. В самой офицерской среде не была еще в 1820 году так широко и глубоко распространена идея революции, как спустя 4-5 лет, хотя многие потом высказывали сожаление, что упустили случай с Семеновским восстанием и полагали, что «впредь не должно повторить ошибок». Рылеев писал в 1822 году, что «офицеры не только не старались остановить солдат, но еще внутренне радовались сему движению. Хотя из осторожности никто из них не принимал деятельного участия, но чувства каждого, вырываясь невольно, более и более воспламеняли угнетенных страдальцев. Все кипели и волновались». В самый разгар событий, 18-19 октября 1820 г. Ермолаев, сообщая находившемуся в отпуску однополчанину своему, капитану князю И. Щербатову, о волнениях 17 октября, не побоялся писать ему в сочувственном для солдат тоне. Известный впоследствии участник революции 1825 года С. Муравьев-Апостол в том же письме Щербатову говорил: «Что будет, чем все кончится неизвестно. Жаль, что для одного человека, подобного Шварцу, должны, теперь погибнуть столько хороших людей... Мы остались здесь. Участь наша неизвестна... Впрочем, что бы ни было, совесть наша чиста; мы не могли остановить зло, и кто бы его остановил? Ермолаев, при отправлении семеновцев в крепость, проявил лихорадочную деятельность и несколько раз успел за это время съездить в казармы, чтобы передать арестованным вещи и деньги от их семей. Он же посылал своего кучера на Охтенский пороховой завод, чтобы завязать сношения с арестованными там солдатами, и пытался лично видеться с ними. Муравьев-Апостол послал каптенармуса своей роты Бобровского человека грамотного в Петропавловскую крепость, чтобы завязать сношения с находившимися там в заключении семеновцами. Для этого он переодел Бобровского в мундир другой воинской части, и Бобровский беседовал в крепости со своими бывшими сослуживцами. Они говорили посланному Муравьева, что никуда не пойдут из крепости добровольно без знамени и без своего шефа государя , причем старики добавляли, что они уже вообще выслужили срок и считают себя свободными от воинской повинности. Бобровский неосторожно проговорился о посещении крепости одному случайному знакомому, который оказался доносчиком. Возникло дело. Бобровского арестовали, и он вынужден был сознаться, что его посылал в крепость Муравьев-Апостол, но будто бы затем, чтобы проверить провиант в роте. При этом он добавил, что заключенные в крепости семеновцы уже несколько дней не получают казенного хлеба и кормятся за счет ротной экономии. Был привлечен к делу и Муравьев-Апостол, который подтвердил ссылку Бобровского на посещение последним заключенных товарищей исключительно в целях проверки провианта. О происшедшем сообщено было царю, который приказал посадить Муравьева-Апостола под арест на трое суток за то, что он «осмелился посылать Бобровского в крепость утайкою», тогда как мог сделать это открыто с позволения начальства. Бобровский был отослан в одну из крепостных частей, а начальству Петропавловской крепости строго приказано было следить, чтобы к заключенным не проникли люди с воли и не вели с ними «посторонних разговоров». Полковнику Ермолаеву, за сношения с восставшими солдатами, пришлось пострадать более серьезно. Дело о нем было соединено с делами полк. Вадковского, кап. Кошкарева и кап. При аресте Ермолаева у него были найдены письма Щербатова, который, например, 30-го октября 1820 года писал: «ты не поверишь, как жалко было мне узнать, что офицеры не остались при солдатах ибо я полагал, что их заперли в казематах , теперь же, так как они, так сказать, живут в крепости, то я вижу, что нашему брату нужно было не отставать в благородной решимости от сих необыкновенно расположенных, хотя некоторым образом преступных людей». Очевидно, как говорит В. Семевский, кн. Щербатов желал этим сказать, что и офицеры Семеновского полка должны были принять участие в протесте солдат. Позднее, когда кн. Щербатов внук знаменитого историка М. Щербатова был разжалован в рядовые и отправлен для выслуги на Кавказ, он жил и спал вместе с солдатами, ел с ними из артельного котла, стал курить махорку, вообще старался ни в чем не отличаться от своих товарищей солдат. С производством в унтер-офицеры и выше он умер на Кавказе штабс-капитаном в 1929 году кн. Щербатов всегда в образе жизни сообразовался с материальном положением беднейших из своих сослуживцев. Во время службы своей в Семеновском полку Щербатов делал пожертвования из собственных средств для увеличения солдатских артельных сумм Военно-судная комиссия под председательством A. Орлова признала кн. Щербатова виновным в одобрительном отзыве о благородном поведений семеновских солдат и в том, что позволял в своем присутствии нижним чинам забавляться неприличными шутками насчет полк. Присудили «наказать его на теле», по лишении чинов, дворянства и княжеского достоинства. Любопытно, что офицеры-семеновцы в письмах к Щербатову высказывали уверенность в том, что, если бы он был в середине октября в Петербурге, то своим влиянием предупредил бы волнения солдат и последовавшее затем несчастье всего полка. Полковник Ермолаев, у которого нашли письма от солдат-семеновцев, переведенных в армию, был признан комиссией Орлова виновным в том, что «по выходе в отставку изготовил вчерне оскорбительное письмо» полк. Шварцу; что на ученьях смеялся над полковым командиром при солдатах, и в публике говорил о нем много дурного; что и письмах к бывшим семеновским солдатам выражал мнение о виновности их только в выходе 17 октября на площадь, а не на ротный двор; что добивался свидания с арестованными солдатами. Вследствие всего этого полковник Ермолаев был приговорен к смертной казни. Капитан Кошкарев был признан виновным в том, что, имея «полное право не только употребить сейчас, в случае упрямства и. За это Кошкарев приговорен к «лишению чести, имения и живота». К смертной казни был приговорен и полковник Вадковский, признанный виновным, между прочим, в том, что после ареста первой роты обещал другим собравшимся ротам ходатайствовать о прощении виновных и дал остальным солдатам возможность производить беспорядки, — а также в беспокойном поведения, выразившемся в дерзких объяснениях на суде и в указании, что сообщения ген. Васильчикова о событиях 17—20 октября не согласны с строгой справедливостью. Казни эти не были совершены, но Вадковский, Ермолаев, Кошкарев и Щербатов содержались в заключении в Витебске, где они томились до 1826 года, когда Николай I приказал Щербатова и Ермолаева разжаловать в рядовые и сослать на Кавказ, а остальных отправить туда же без лишения чинов. Все эти 6 лет власти безуспешно пытались вытянуть у заключенных офицеров признания об участии офицеров-членов тайных обществ в подготовке восстания семеновцев, причем им обещаны были за доносы разные милости. Следует, однако, согласиться с В. Семевским, справедливо полагающим, что офицеры Семеновского полка имели серьезные основания для тайных сношений с восставшими солдатами и что возможность условиться с последними относительно их показаний на допросах не была для этих офицеров исключена. Семеновцы-солдаты держали себя на допросах с достоинством, не называли имен, из их показаний нельзя было ничего установить во вред офицерам. Возмущение свое они объясняли жестокостью начальствующих лиц, мучивших их непомерными, совершенно ненужными для службы, тяготами. Военно-судная комиссия признала виновными: трех рядовых второй роты и одного первой роты в подстрекательстве нижних чинов к неповиновению начальству и в ослушании, выразившемся словами и действием; 164 рядовых первой роты и 52 рядовых второй роты, не возвратившихся в казарму после выхода роты, в подании примера общего беспорядка; 172 человека роты его величества комиссия нашла виновными в нарушении порядка службы и неповиновении фельдфебелю; 147 рядовых фузелерной роты признаны виновными в следовании примеру других рот. Приговор этот поступил на рассмотрение начальника гвардейской дивизии барона Розена, дежурного генерала главного штаба Закревского и командира гвардейского корпуса ген. Первые двое согласились, хотя и не вo всем, с решением комиссии, Васильчиков нашел, что суд был очень снисходителен к солдатам. Не требуя смертной казни для солдат, oн предлагал усилить им наказание. Васильчиков «мнением полагал» наказать нескольких рядовых кнутом до 50 paз, других — шпицрутенами по 2000 раз, иных плетьми до 50 раз, около четырех сот человек «в уважении участия в сражениях и получения ран» — только прогнать через батальон сквозь строй шпицрутенов до трех раз и т. Остальных он великодушно предлагал разослать в армейские полки. Раздав так щедро солдатам тысячи палок и сотни кнутов, Васильчиков относительно Шварца полагал «вместо приговоренной ему судом казни, в уважение прежней отличной службы, лишить его штаб-офицерских чинов то есть понизить в капитаны и орденов и определить на службу в армию». Комиссия Орлова нашла Шварца виновным в том, что он занимался во время церковных парадов обучением; не искал любви подчиненных и потому потерял доверенность офицеров и нижних чинов; в унижении привилегий, установленных в память военных действий, то есть телесном наказании солдат, имеющих знаки отличия военного ордена; в производстве презрительных наказаний, на которые не давали ему права ни военные, ни гражданские узаконения; в предосудительной для военного робости и в том, что пришел в уныние и, пользуясь ночным временем, был зрителем беспорядка. В виду этого комиссия признала Шварца подлежащим смертной казни.
В/Ч 75384: Семеновский полк
22 февраля 2023 года в месте расположении Первого отдельного стрелкового Семёновского полка состоялся торжественный митинг с возложением цветов к бюстам Героев Советского Союза, служившим в части. Семёновский полк принял полковник Шварц, боевой офицер, водивший солдат в. Как муштра полковника Шварца довела Семеновский полк до восстания. С 1815 по 1819 год командовал Екатеринославским гренадерским полком[4]. 9 апреля 1820 года, состоя в чине полковника, Шварц был назначен командиром Лейб-гвардии Семёновского полка.
Бунт Семёновского полка (генеральная репетиция восстания на Сенатской площади)
Насмерть стояли под Кульмом и Лейпцигом! Вам сдался Париж! Но сегодня вы изменники и бунтовщики! Вернитесь в казармы!
Помните присягу! Но стоявшие солдаты угрюмо молчали. Это молчание и было их ответом: они никуда не уйдут.
А на соседних улицах строились для атаки конногвардейцы, артиллеристы разворачивали и наводили пушки. Это не Сенатская площадь 14 декабря 1825 года, это 18 октября 1820 года, казармы Семёновского полка, Санкт-Петербург. Элитный полк Семёновский полк был одним из двух полков, основанных Петром I.
Семёновцы и преображенцы были ударной силой русской армии в Северной войне, принимали участие в Полтавском сражении. К 1820 году рядовыми в полку служили уже не дворяне, а как и во всей русской армии рекруты. Но этот полк отличался от всех прочих.
Офицерами в полку служили родовитые дворяне, обладавшие огромными состояниями. Среди них не принято было курить табак, сквернословить, посещать сомнительные заведения. В полку не применялись телесные наказания, зато обучали солдат грамоте и всячески культивировали среди них понятие о чести и личном достоинстве.
Однако при дворе это рассматривалось как падение дисциплины. В апреле 1820 года командир полка генерал Потёмкин получил под начало гвардейскую бригаду, а полк принял полковник Шварц, боевой офицер, водивший солдат в штыковую при Бородино. Однако худшей кандидатуры нельзя было сыскать.
Он был неродовит. Он был беден. Ни образования, ни лоска, ни воспитания.
В 1809 году был переведён в гренадерский графа Аракчеева полк [1] в чине майора , командовал батальоном. Участвовал в сражении при Валутиной Горе. Во время Бородинского боя «с начала сражения находился под выстрелами, ободрял людей, потом, когда 1 батальон пошёл отбивать батарею от неприятеля, то другая неприятельская колонна из лесу хотела ударить в тыл, по чему он с батальоном ударил на нею в штыки и опрокинул оную в бегство», за что был награждён орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом [3]. С 1815 по 1819 год командовал Екатеринославским гренадерским полком [4]. Его кратковременное командование полком связано с так называемой « Семёновской историей », немало способствовавшей повороту правительства на путь реакции. Шварц был человек бескорыстный и трудолюбивый, но ограниченный; педантичная его строгость, доходившая иногда до жестокости и странно соединённая с нерешительностью, отсутствие всякого такта — повели к тому, что, вступив в командование полком, он на первых же порах восстановил против себя всех — как офицеров, так и нижних чинов ; требования и распоряжения его, доходившие до назначения во время богослужения, сопровождались несправедливостями и презрением чувства личного достоинства.
Железную дорогу под контроль властей он вернул, а действовал беспощадно. Экспедиция началась утром 16 декабря на ст. Москва и продлилась три дня. Сотню верст до Голутвино отряд шел на поездах. Действовали семеновцы везде по общей схеме — выскакивали из вагонов, стреляли по находящимся на станции там собирались мародеры, грабившие стоявшие вагоны ; затем гвардейцы обыскивали мастерские и близлежащие дома в поисках забастовщиков. Практически все жертвы карателей — молодые мужчины, рабочие и служащие железной дороги. Абсолютным доказательством участия в мятеже для Римана служило обладание револьвером, даже сломанным, или другим оружием. Владельцев оружия убивали на месте без суда и следствия. Полковник Риман, по свидетельствам, собранным В. Владимировым, лично убивал людей или отпускал задержанных по своему выбору, достреливал раненых. Казни происходили прямо в домах обыскиваемых, на глазах у детей, жен и матерей. Самые кровавые расправы семеновцы учинили на станциях Сортировочная и Перово. Схема с указанием мест гибели жертв семеновцев. Владимиров Сначала поезд карательной экспедиции подошел к Сортировочной. Солдаты стали выбегать из вагонов, не доезжая до платформы, и тут же открыли огонь по зевакам, мародерам и служащим станции. Рассеяв скопление людей, семеновцы приступили к обыскам. Действовали грубо и быстро. В результате казней и стрельбы на станции по толпе, на Сортировочной, по подсчетам Владимирова, погибло 34 человека. Показательна расправа с пожилым таксировщиком Ворониным. Воронин не ждал гостей, и дверь его квартиры была заперта. Стуков в дверь глуховатый 60-летний мужчина не слышал, и понял, что что-то не так, только когда солдаты стали бить по двери прикладами.
Правда, они не стремились использовать восстание 17 октября в революционных целях и даже старались успокоить волнующихся солдат, не дать бунту разрастись, хотя это было возможно, если бы офицеры проявили только безучастность к движению. Флигель-адъютант Бутурлин полагал даже, и высказывал это в письме к царю, что стоило кому-нибудь из гвардейских офицеров стать во главе солдат и побудить их взяться за оружие, и «все пошло бы к черту! Тургенев говорил в те дни члену тайного общества, будущему видному участнику заговора И. Пущину, служившему тогда в гвардейской артиллерии: «что же вы не в рядах восстания Семеновского полка? А член тайного общества, адъютант генерал-губернатора Ф. Глинка говорил в день восстания члену тайного общества Перетцу: «у нас начинается революция». Но либеральные гвардейские офицеры не участвовали в восстании потому, что считали солдат еще недостаточно созревшими для серьезного политического выступления и опасались печальных последствий неизбежной в таком случае анархии. В самой офицерской среде не была еще в 1820 году так широко и глубоко распространена идея революции, как спустя 4-5 лет, хотя многие потом высказывали сожаление, что упустили случай с Семеновским восстанием и полагали, что «впредь не должно повторить ошибок». Рылеев писал в 1822 году, что «офицеры не только не старались остановить солдат, но еще внутренне радовались сему движению. Хотя из осторожности никто из них не принимал деятельного участия, но чувства каждого, вырываясь невольно, более и более воспламеняли угнетенных страдальцев. Все кипели и волновались». В самый разгар событий, 18-19 октября 1820 г. Ермолаев, сообщая находившемуся в отпуску однополчанину своему, капитану князю И. Щербатову, о волнениях 17 октября, не побоялся писать ему в сочувственном для солдат тоне. Известный впоследствии участник революции 1825 года С. Муравьев-Апостол в том же письме Щербатову говорил: «Что будет, чем все кончится неизвестно. Жаль, что для одного человека, подобного Шварцу, должны, теперь погибнуть столько хороших людей... Мы остались здесь. Участь наша неизвестна... Впрочем, что бы ни было, совесть наша чиста; мы не могли остановить зло, и кто бы его остановил? Ермолаев, при отправлении семеновцев в крепость, проявил лихорадочную деятельность и несколько раз успел за это время съездить в казармы, чтобы передать арестованным вещи и деньги от их семей. Он же посылал своего кучера на Охтенский пороховой завод, чтобы завязать сношения с арестованными там солдатами, и пытался лично видеться с ними. Муравьев-Апостол послал каптенармуса своей роты Бобровского человека грамотного в Петропавловскую крепость, чтобы завязать сношения с находившимися там в заключении семеновцами. Для этого он переодел Бобровского в мундир другой воинской части, и Бобровский беседовал в крепости со своими бывшими сослуживцами. Они говорили посланному Муравьева, что никуда не пойдут из крепости добровольно без знамени и без своего шефа государя , причем старики добавляли, что они уже вообще выслужили срок и считают себя свободными от воинской повинности. Бобровский неосторожно проговорился о посещении крепости одному случайному знакомому, который оказался доносчиком. Возникло дело. Бобровского арестовали, и он вынужден был сознаться, что его посылал в крепость Муравьев-Апостол, но будто бы затем, чтобы проверить провиант в роте. При этом он добавил, что заключенные в крепости семеновцы уже несколько дней не получают казенного хлеба и кормятся за счет ротной экономии. Был привлечен к делу и Муравьев-Апостол, который подтвердил ссылку Бобровского на посещение последним заключенных товарищей исключительно в целях проверки провианта. О происшедшем сообщено было царю, который приказал посадить Муравьева-Апостола под арест на трое суток за то, что он «осмелился посылать Бобровского в крепость утайкою», тогда как мог сделать это открыто с позволения начальства. Бобровский был отослан в одну из крепостных частей, а начальству Петропавловской крепости строго приказано было следить, чтобы к заключенным не проникли люди с воли и не вели с ними «посторонних разговоров». Полковнику Ермолаеву, за сношения с восставшими солдатами, пришлось пострадать более серьезно. Дело о нем было соединено с делами полк. Вадковского, кап. Кошкарева и кап. При аресте Ермолаева у него были найдены письма Щербатова, который, например, 30-го октября 1820 года писал: «ты не поверишь, как жалко было мне узнать, что офицеры не остались при солдатах ибо я полагал, что их заперли в казематах , теперь же, так как они, так сказать, живут в крепости, то я вижу, что нашему брату нужно было не отставать в благородной решимости от сих необыкновенно расположенных, хотя некоторым образом преступных людей». Очевидно, как говорит В. Семевский, кн. Щербатов желал этим сказать, что и офицеры Семеновского полка должны были принять участие в протесте солдат. Позднее, когда кн. Щербатов внук знаменитого историка М. Щербатова был разжалован в рядовые и отправлен для выслуги на Кавказ, он жил и спал вместе с солдатами, ел с ними из артельного котла, стал курить махорку, вообще старался ни в чем не отличаться от своих товарищей солдат. С производством в унтер-офицеры и выше он умер на Кавказе штабс-капитаном в 1929 году кн. Щербатов всегда в образе жизни сообразовался с материальном положением беднейших из своих сослуживцев. Во время службы своей в Семеновском полку Щербатов делал пожертвования из собственных средств для увеличения солдатских артельных сумм Военно-судная комиссия под председательством A. Орлова признала кн. Щербатова виновным в одобрительном отзыве о благородном поведений семеновских солдат и в том, что позволял в своем присутствии нижним чинам забавляться неприличными шутками насчет полк. Присудили «наказать его на теле», по лишении чинов, дворянства и княжеского достоинства. Любопытно, что офицеры-семеновцы в письмах к Щербатову высказывали уверенность в том, что, если бы он был в середине октября в Петербурге, то своим влиянием предупредил бы волнения солдат и последовавшее затем несчастье всего полка. Полковник Ермолаев, у которого нашли письма от солдат-семеновцев, переведенных в армию, был признан комиссией Орлова виновным в том, что «по выходе в отставку изготовил вчерне оскорбительное письмо» полк. Шварцу; что на ученьях смеялся над полковым командиром при солдатах, и в публике говорил о нем много дурного; что и письмах к бывшим семеновским солдатам выражал мнение о виновности их только в выходе 17 октября на площадь, а не на ротный двор; что добивался свидания с арестованными солдатами. Вследствие всего этого полковник Ермолаев был приговорен к смертной казни. Капитан Кошкарев был признан виновным в том, что, имея «полное право не только употребить сейчас, в случае упрямства и. За это Кошкарев приговорен к «лишению чести, имения и живота». К смертной казни был приговорен и полковник Вадковский, признанный виновным, между прочим, в том, что после ареста первой роты обещал другим собравшимся ротам ходатайствовать о прощении виновных и дал остальным солдатам возможность производить беспорядки, — а также в беспокойном поведения, выразившемся в дерзких объяснениях на суде и в указании, что сообщения ген. Васильчикова о событиях 17—20 октября не согласны с строгой справедливостью. Казни эти не были совершены, но Вадковский, Ермолаев, Кошкарев и Щербатов содержались в заключении в Витебске, где они томились до 1826 года, когда Николай I приказал Щербатова и Ермолаева разжаловать в рядовые и сослать на Кавказ, а остальных отправить туда же без лишения чинов. Все эти 6 лет власти безуспешно пытались вытянуть у заключенных офицеров признания об участии офицеров-членов тайных обществ в подготовке восстания семеновцев, причем им обещаны были за доносы разные милости. Следует, однако, согласиться с В. Семевским, справедливо полагающим, что офицеры Семеновского полка имели серьезные основания для тайных сношений с восставшими солдатами и что возможность условиться с последними относительно их показаний на допросах не была для этих офицеров исключена. Семеновцы-солдаты держали себя на допросах с достоинством, не называли имен, из их показаний нельзя было ничего установить во вред офицерам. Возмущение свое они объясняли жестокостью начальствующих лиц, мучивших их непомерными, совершенно ненужными для службы, тяготами. Военно-судная комиссия признала виновными: трех рядовых второй роты и одного первой роты в подстрекательстве нижних чинов к неповиновению начальству и в ослушании, выразившемся словами и действием; 164 рядовых первой роты и 52 рядовых второй роты, не возвратившихся в казарму после выхода роты, в подании примера общего беспорядка; 172 человека роты его величества комиссия нашла виновными в нарушении порядка службы и неповиновении фельдфебелю; 147 рядовых фузелерной роты признаны виновными в следовании примеру других рот. Приговор этот поступил на рассмотрение начальника гвардейской дивизии барона Розена, дежурного генерала главного штаба Закревского и командира гвардейского корпуса ген. Первые двое согласились, хотя и не вo всем, с решением комиссии, Васильчиков нашел, что суд был очень снисходителен к солдатам. Не требуя смертной казни для солдат, oн предлагал усилить им наказание. Васильчиков «мнением полагал» наказать нескольких рядовых кнутом до 50 paз, других — шпицрутенами по 2000 раз, иных плетьми до 50 раз, около четырех сот человек «в уважении участия в сражениях и получения ран» — только прогнать через батальон сквозь строй шпицрутенов до трех раз и т. Остальных он великодушно предлагал разослать в армейские полки. Раздав так щедро солдатам тысячи палок и сотни кнутов, Васильчиков относительно Шварца полагал «вместо приговоренной ему судом казни, в уважение прежней отличной службы, лишить его штаб-офицерских чинов то есть понизить в капитаны и орденов и определить на службу в армию». Комиссия Орлова нашла Шварца виновным в том, что он занимался во время церковных парадов обучением; не искал любви подчиненных и потому потерял доверенность офицеров и нижних чинов; в унижении привилегий, установленных в память военных действий, то есть телесном наказании солдат, имеющих знаки отличия военного ордена; в производстве презрительных наказаний, на которые не давали ему права ни военные, ни гражданские узаконения; в предосудительной для военного робости и в том, что пришел в уныние и, пользуясь ночным временем, был зрителем беспорядка. В виду этого комиссия признала Шварца подлежащим смертной казни. Но царь нашел его только виновным «в несообразном выборе времени для учений и в нерешительности лично принять должные меры для прекращения неповиновения во вверенном ему полку» и велел отставить Шварца от службы с тем, чтобы впредь никуда его не определять. Однако, Аракчеев через 2 года принял Шварца с чином полковника в корпус военных поселений, где нужны были командиры, умевшие доводить людей учением до смерти или до восстаний, кончавшихся массовыми расстрелами. В начале 1826 года Шварц получил отставку по прошению, а через год вел. Розен сообщает в своих записках, что Шварц все-таки дослужился до чина генерал-лейтенанта. В заключении своего «мнении» Васильчиков указывал на незакономерную снисходительность комиссии, судившей семеновских солдат, и на поведение семеновских офицеров, «обративших негодование своих солдат на полкового своего командира». Царь приказал объявить членам комиссии строгий выговор и произвести дополнительное расследование. Дело перешло в другое судилище, где решено было из 802 привлеченных солдат наказать около 600 человек шпицрутенами в том числе из 216 солдат — десятого по жребию и плетьми. Резолюцией царя, писанной рукою Аракчеева, было приказано; восемь солдат прогнать по 6 раз сквозь строй через батальон и отослать на работу в рудники; всех остальных разослать в армию, причем они должны присутствовать при наказании товарищей, наказании, представлявшем худший вид смертной казни. Этим не ограничилось правительство в своей мести семеновским офицерам и солдатам за дело 17 октября. О злопамятности Александра, пишут все современники, расценивающие его мстительность и жестокость хуже отцовской. Переведенных в армию всячески преследовали. Офицерам не давали отпусков и не позволяли выйти в отставку. Так, М. Бестужеву-Рюмину позднее деятельный участник заговора 1825 года на юге не позволили поехать домой для свидания с отцом в виду смерти матери. Тютчев признавался впоследствии, что, «просившись в отставку и получив на все отказ, в отчаянии решился, чего бы ни стоило, выйти из сего положения». Каховский в письме к Николаю I из Петропавловской крепости говорил о мстительности правительства по отношению к семеновским офицерам, указывая на то, что по переводе офицеров в армию «тайно отняты у них права, данные дворянской грамотой, и те, которые просили себе отставку, отставлены от службы по неспособности и по слабости ума». Что касается солдат, то, по удостоверению официального историка семеновского восстания, генерала М. Богдановича, — «судьба нижних чинов, переведенных в армию, была горестна. Там смотрели на них, как на людей, совершивших самое важное преступление, и столь уважаемое прежде имя Семеновцев, для некоторых из новых их командиров, сделалось однозначащим с именем мятежников. Малейшие их проступки были непростительны в глазах начальников, усердных не по разуму, либо думавших, преувеличенною взыскательностью, угодить государю»... По приказу царя было предписано не давать, отставки солдатам, выслужившим свои сроки, не представлять их к производству в унтер-офицеры, а последних за выслугу лет — в офицеры. В июле 1821 г.
Трагедия русского датчанина
Полковник Шварц, опасаясь расправы, сбежал из части и спрятался на квартире знакомого офицера. Командиром Семеновского полка 11 апреля 1820 года Аракчеев назначил полковника Шварца. Полковник Шварц был назначен командиром Лейб-гвардии Семёновского полка. Там я увидел роту лейб-гвардии Семеновского полка, впереди которой шел полковник Риман.
Полковник шварц
9 апреля 1820 года, состоя в чине полковника, Шварц был назначен командиром Лейб-гвардии Семёновского полка. Командиром Семеновского полка 11 апреля 1820 года Аракчеев назначил полковника Шварца. В этом году в Семёновский полк отправились служить 18 человек, а в Преображенский – 7. узнайте все о его биографии, достижениях и вкладе в историю! Семеновский полк расформировали по высочайшему приказу Александра I, подписанному 2 ноября 1920 года. С 1815 по 1819 год командовал Екатеринославским гренадерским полком[4]. 9 апреля 1820 года, состоя в чине полковника, Шварц был назначен командиром Лейб-гвардии Семёновского полка.
Трагедия русского датчанина
Ну а на его место в Семеновском полку по настоянию Аракчеева была назначен полковник Федор Шварц. С 1815 по 1819 год командовал Екатеринославским гренадерским полком[4]. 9 апреля 1820 года, состоя в чине полковника, Шварц был назначен командиром Лейб-гвардии Семёновского полка. Полковнику Лейб-гвардии Семеновского полка Федору Ефимовичу Шварцу в этом почетном ряду принадлежит особое место. Семеновский полк расформировали по высочайшему приказу Александра I, подписанному 2 ноября 1920 года.
Выступление семеновского полка аракчеевщина
один из двух первых полков регулярного строя, созданных Петром Великим в конце XVII века. Полковник Шварц был назначен командиром Лейб-гвардии Семёновского полка. Семеновский полк расформировали по высочайшему приказу Александра I, подписанному 2 ноября 1920 года.