После теракта 23-26 октября 2002 года на мюзикле «Норд-ост» здание московского Театрального центра на Дубровке восстановили. Театральный центр на Дубровке считается одной из лучших концертных площадок столицы. Театральный центр на Дубровке — бывший Дом культуры ОАО «Московский подшипник» («1 ГПЗ»).
Театральный центр на Дубровке, что там сейчас
Не залезайте в души выжившим в том аду, рядом побудьте лучше, жизнь иль минуту одну… Вновь равнодушные взгляды, камеры, суета… Люди, людьми быть надо, всем, как они тогда. На ступеньках театрального центра стоят красные лампадки, лежат гвоздики. Здесь же портреты погибших. На этот раз не больше 15 фотографий. Миловидов объявляет минуту молчания.
Фото: Ирина Боброва Большинство присутствующих на акции памяти — пожилые женщины. После поименного перечисления всех погибших, в небо запускают 130 белых шариков по количеству жертв. Большинство покидает площадь. Хотя кое-кто здесь есть.
Подводит меня к представителям районной управы. Управа принимает участие в организации: приносим лампады, шары, цветы, устанавливаем звук на сцене. Кстати, вы возлагали цветы? Вот возьмите, — собеседник протягивает мне гвоздики.
Вот мы с ними договариваемся каждый раз… Само здание выглядит бесхозным. Центральный вход закрыт, окна пыльные, кажется, что давно не мыли. Тем не менее, здесь висит афиша музыкального шоу-спектакля «Королевы обнажают душу». А на двери главного входа объявление: «Спектакль «Что творят мужчины» отменяется по техническим причинам.
В ближайшее время здесь покажут шоу для всей семьи «Волшебная лампа» и «Снежную королеву». Если у вас ничего не ёкнет… — Ходят сюда на ёлки? Лично я не хожу, не могу.
Всего погибло около 130 заложников, большинство — уже после операции по освобождению. Поэтому то, что касается самой спасательной операции... Правомерность применения газа вызывает у меня большое сомнение. И мне кажется, что это было испытание газа но это мои домыслы, я четко отделяю факты от домыслов. Были идеальные условия.
Большое помещение, люди разных возрастов. Дети, мальчики, девочки, мужчины, старики, женщины. То есть идеально для проведения испытаний. Сразу такой большой группы. Однако 15 лет прошло, а мы до сих пор не знаем состава газа, врачи не могут лечить меня, они не знают, какие последствия, чем травили и какие последствия. Просто не знают. У меня проблемы с костями, суставами. Такое ощущение, что организм разваливается, а что происходит, я не понимаю.
Позже, поскольку было плохое самочувствие, делала томограмму. Оказалось, что у меня был инсульт. Этот газ воздействует на определенные участки головного мозга, и у меня это вызвало инсульт. Что касается моих близких, то 27-го я узнала по радио, что Саша погибла. Хотя о том, что она погибла, было известно уже сразу, 26-го. Практически в 10 утра было известно, что она погибла. Но, тем не менее, только 27-го, до этого всё время говорили, что погибших детей нет. Только 27-го сказали о том, что погибла Саша.
О том, что погиб Сэнди, я узнала от представителей американского посольства 28-го. Практически сразу Сашу опознали. Еще сидя в зале, она написала на руке фамилию и имя и номер телефона моей знакомой. И что касается Саши, то меня очень долго мучило, мне нужно было узнать, как она погибла. Еще первое расследование, которое организовал Немцов, там один из членов комиссии, женщина-врач, сказал, что был случай, что в полных автобусах возили людей и раздавили девочку. И меня почему-то это зацепило. А позже я наткнулась на статью в газете о том, как в Первую градскую больницу приехал Пазик, рассчитанный на 12 мест, который был набит заложниками. Было запрессовано 32 человека, и на дне этой кучи лежала моя дочь.
Что касается Сэнди, то он попал в число тех людей, которым вообще никакая медицинская помощь не оказывалась. Сашу врачи пытались спасти. Пытались ее реанимировать. Но несколько раз сердце останавливалось. В конце концов, они, в общем-то, не смогли ее спасти. А к Сэнди рука врача не прикасалась. И после этого мне говорят, что они сделали всё, чтобы спасти заложников? Книгу, в которой была бы информация о каждом.
Друзья мои встретили это с большим скептицизмом. Однако нашлись те, которые поддержали. Был создан сайт, на котором собиралась информация, сначала только о самом событии и о погибших, а потом стали добавлять информацию о том, что происходит сейчас, в настоящее время. И в 2011 году эта книга была издана. Она называется «Мы не умрем». Мы очень долго мучились с названием. Среди погибших есть Даша Фролова, 13-летняя девочка, которая на руке своей написала: «Мы не умрем, только пусть больше никогда не будет войны». Эта фраза стала названием книги.
На сайте nord-ost. Три года назад Роман рассказал о тех страшных днях в интервью изданию «Мел». Роман Шмаков kino-teatr. Кто-то из детей участвовал в спектакле в тот день, а кто-то, в том числе и я, репетировал номер для большого концерта "Мировые мюзиклы в гостях у "Норд-Оста"". Оставив меня там, мама отправилась по своим делам, вернуться собиралась к окончанию репетиции. Но потом у неё случилось что-то вроде предчувствия. Как мама потом рассказывала, она была дома, мыла посуду и вдруг чётко осознала — надо поехать за мной пораньше, подождать в фойе. Сорвалась, приехала на Дубровку и почти сразу случился захват — её террористы тоже завели в зал, к остальным заложникам.
Когда человек в маске ворвался и крикнул: «Все в зал! Казалось, что нас пытаются от чего-то спасти — может быть, несчастный случай в здании или авария. В зале стоял тревожный негромкий гул, люди сидели с опущенными головами и руками на затылках. Кто-то рядом сказал, что это захват и мы теперь в заложниках. Тогда была популярна компьютерная игра Counter-Strike, в ней как раз были все эти террористы, маски, штурмы. И для меня происходящее выглядело как перенос игры в жизнь — абсолютно сюрреалистическое ощущение. Связи с близкими не было. Вдруг кто-то сказал: «Ром, твоя мама здесь!
Ей тоже потом показали, где я. Первые двое суток мы сидели раздельно, но переглядывались и были как бы на связи. Чувство времени быстро пропало. До сих пор помню жуткие звуки, которые доносились из помещений за кулисами — разлетался потолок от выстрелов, стекло падало, а в самом зале стоял непрерывный тихий гул голосов. На фоне всего этого ты иногда как-то отключаешься, проваливаешься в сон. Потом с огромным трудом просыпаешься, выбираешься обратно, как из глубокой-глубокой ямы. Свет начинает входить в поле твоего восприятия он был такой специфический в том зале , опять эти звуки, гул, и ты понимаешь: «Это не сон. Я здесь, ничего не поменялось».
Чувствовалось, что эти женщины в исступлении, в отчаянии и из-за этого как-то по особенному агрессивны. Они будто бы сотрясали пространство своим присутствием. Мужики были более расслабленными, такими шакалистыми, что ли. Чувствовали себя хозяевами положения. С ними было несколько запоминающихся контактов. Один раз я отсел на свободное место, хотел подремать, но чувствую — как-то мне некомфортно. Поворачиваю голову и вижу: прямо надо мной сидит один из террористов, у него автомат свисает вниз, и получается, что дуло смотрит практически мне в голову. Я себя преодолеваю, поворачиваюсь и говорю: «Простите, вы можете, пожалуйста, дуло как-то подвинуть или убрать, а то оно направлено прямо на меня».
И он на удивление спокойно отреагировал: «Да-да, конечно, не вопрос». За мной пришёл один из боевиков, его звали Идрис: кто здесь Рома, мол, выходи, тебя мама зовёт. Мы спускаемся с ним в партер, я иду молча, а он начинает со мной болтать: рассказывает, что видел спектакль несколько дней назад и что даже меня на сцене запомнил, понравилось, мол, как я играю. Спрашивал, буду ли сниматься в боевиках про террористов, когда вырасту.
В 2002 году после теракта в «Норд-Осте» Центр культуры на Дубровке возобновил свою работу.
Прецедент восстановления подобного объекта есть, и об этом тоже надо помнить. По-человечески, учитывая трагедию, которая произошла, понять это пока сложно. Может быть, адекватным, с точки зрения общественного мнения и владельца данного объекта, покажется вариант восстановления «Крокус Сити Холла», но с созданием там в том числе мемориального центра. Если подобный объект будет создан, а в случае восстановления он просто обязан быть создан, его нужно создать, то это будет необходимой данью памяти тех людей, которые там погибли.
Беда в том, что мы очень беспечны. Надо учиться жить, оглядываясь по сторонам, понимая, что теракты — это не «где-то там», что мы не застрахованы ни от чего. Как бы это помогло вам на Дубровке или посетителям «Крокус Сити Холла»? Знаете, одно время я не могла даже представить, что отправлюсь в театр или на концерт. Это была красная линия, через которую сложно переступить. Только задумываясь об этом, впадала в ступор. Со временем преодолела страх и вернула себе эту любимую часть жизни: я получаю эмоциональную подзарядку от концертов классической музыки, джаза, от спектаклей, кино. Но при этом очертила для себя условия, в которых я буду чувствовать себя хотя бы в относительной безопасности. Мне, например, спокойнее, когда я покупаю крайние места в ряду, они обеспечат мне в случае ЧП свободу передвижения. Всегда смотрю, где находятся входы-выходы, по возможности проверяю, открыты ли они. И не хожу в крупные центры: для меня мероприятие на 6 тысяч человек — это ужас ужасный. Я не специалист, но, кажется, физически невозможно обеспечить безопасность такому числу зрителей. Даже спровоцированная чем-то или кем-то паника — без теракта или пожара — сможет стать фатальной. Однако стоп-словом для меня осталась Москва. Да, я научилась снова путешествовать. После теракта была в Петербурге, в Смоленске, на Украине, в Белоруссии. В Москву съездила всего один раз, через три года после «Норд-Оста», зашла в зал снова, закрыла какие-то эмоциональные вопросы и восстановила то, что не помнила. Но больше туда не ездила, пока не могу и не хочу. И сейчас — 22 года прошло, а для меня даже воспоминания о пребывании в этом городе огромный стресс. Что твоя жизнь, жизнь твоих близких, я имею в виду заложников и родственников погибших с 23 по 26 октября 2002 года, изменилась. С 27 октября она стала другой. А когда вернулась в Калининград, город жил своей обычной жизнью. С днями рождения, свадьбами, влюбленностями, по телевизору показывали «Фабрику звезд» или что-то в этом роде. Ты-то будто бы жил все эти дни в другом мире и в другом времени, а вся страна — как прежде. Этот вот диссонанс резал прям по живому. И сейчас я понимаю пострадавших в Красногорске и их близких, они переживают страшнейшую беду. У них жизнь пополам.
К Театральному центру на Дубровке несут цветы и свечи
Террористический акт на Дубро́вке — захват заложников на Дубровке в Москве, начавшийся 23 октября и продолжавшийся до 26 октября 2002 года. Если банда Бараева, захватившая Театральный центр на Дубровке, взяла всю массу людей в заложники и сразу обозначила свои требования, то ворвавшиеся вчера в «Крокус» террористы таких целей себе явно не ставили. Например, после теракта в 2002 году на территории Театрального центра на Дубровке, который сейчас продолжает функционировать, были возведены храм и мемориал.
Что сейчас происходит в здании бывшего "Норд-оста"?
Рейтинг 4,5. Московский музыкальный театр на Басманной. В Москве прошла акция памяти, приуроченная к 21-й годовщине теракта в Театральном центре на Дубровке. Здание Театрального центра на Дубровке было построено в 1974 году на улице Мельникова и называлось Дворцом культуры Первого государственного подшипникового завода.
«НЕТ» терроризму: митинг у Театрального центра на Дубровке прошёл в Москве
В итоге выбор пал на Театральный центр на Дубровке — он находился недалеко от центра Москвы, у него вместительный зал и мало производственных помещений. Здание Театрального центра на Дубровке было построено в 1974 году на улице Мельникова и называлось Дворцом культуры Первого государственного подшипникового завода. После штурма театрального центра тело Васильева нашли с шестью пулевыми ранениями в подвале. Что сейчас происходит у «Крокус Сити Холла».
«Мы идем умирать»: что произошло на Дубровке в «три черных дня» ровно 19 лет назад
С закрытыми глазами и без движения. Первая мысль была: ну надо же, мы шли освобождать заложников, а их всех убили. Но тут я услышал, как кто-то всхрапнул. И тут же вспомнил, как нас инструктировали — все вырубятся и будут спать минут 40. И мы начали делать людям антидот. Сколько вам выдали шприцев? У меня было 5 шприцев с антдиотами. У каждого из моих было по 4-5 шприцев. Кололи в руку или в бедро.
И вытаскивали человека в фойе. Когда я вытаскивал первого заложника, заметил легкий сквозняк — витражи в фойе уже были выбиты. Вам самому на Дубровке пришлось уничтожать террористов? Мне тогда — нет, на втором этаже, где у террористов был штаб, действовал полковник Торшин. Там у его группы был бой. Террористы были уничтожены. Они на втором этаже не отключились — возможно, до них газ не дошел. Или его мало осталось.
Сколько времени заняла операция? Сам штурм длился минут 5-6. Но только через 40 минут после его начала смогли запустить врачей. Потому что велось разминирование. В зале и на сцене. Саперы зашли вместе с боевыми группами. Как реагировали люди, которых вы спасли? Не смотрел на реакцию.
Вытащил, положил — и в зал за следующим. Вы слышали разговоры о том, что если бы в Норд-Осте не применили газ — больше бы заложников осталось в живых? Слышал такое… И слышать это было больно. Если бы не пустили газ, то просто погибли бы все заложники. Террористы взорвали бы всех. И тех кто в зале, и тех, кто зашел, чтобы спасти людей. То есть нас. Вы общались с парламентерами, вроде Кобзона, которые до штурма ходили к террористам вести переговоры?
Нет, не общались, мы не могли открывать свои лица. Но мы восхищались этими людьми, которые заходили к террористам без страха — Кобзоном, Аушевым.
В середине его устроен внутренний двор с фонтаном, с площади перед театральным зданием в него ведут две проездные арки, закрытые решетками. От основного объема крытый переход-мост ведет к отдельному меньшему объему кинозала. Убранство здания типично для позднего советского модернизма — простые формы, монументальные пилоны конструкций, большие поверхности остекления, облицовка светло-серым камнем. Наиболее любопытен объем кинотеатра — его трапециевидные глухие боковые стены эффектно контрастируют с жестким повторением пилонов основного здания.
С самого начала и до последнего момента мне казалось, что шансов у нас никаких нет. Я просчитывал все варианты и был уверен, что ради нас выводить войска из Чечни никто не будет. На тот момент войну более-менее усмирили, а тут будет новый этап эскалации, и жертв явно будет больше. И я решил, что жертвовать будут нами. Один процент из ста, что кто-то выберется живым, думал я. Удивительно проявила себя моя девушка: если я пытался дипломатично себя держать с боевиками, она, на тот момент ученица 11-го класса, вела себя дерзко.
Я переживал, что ее ударят или убьют, но женщин они как-то терпели — видимо, всерьез не воспринимали, а мужчин сразу били или стреляли в них. Примерно на второй день снаружи началась стрельба, боевики выбежали из зала, а шахидки выстроились рядами и достали батарейки, чтобы вставить их в детонаторы. Я спросил у шахидки: «Это что, всё? Но потом стрельба утихла, обошлось. Родственники заложников у здания ДК на Дубровке. Потом нам сказали, что начались переговоры, пришли врачи, стали давать воду, все расслабились.
Я спросил шахидку, можно ли мне прилечь на ступеньках, она разрешила. Мне стало казаться, что нос у меня забит какой-то дрянью, потом я очнулся уже в кислородной маске, а рядом были врачи. Всё это случилось накануне моего дня рождения — 30 октября мне исполнилось 22 года. Когда я пришел в себя, врачи спросили, сколько мне лет. Я ответил: смотря сколько я пролежал без сознания. Друзьям говорю: можете поздравлять меня заранее, у меня теперь два дня рождения.
После долгой отключки у меня испортился слух. Когда общаюсь с одним человеком, смотрю на губы, а в большой компании тяжело общаться. Председатель Международного комитета помощи детям при катастрофах и войнах профессор Леонид Рошаль выходит из здания ДК на улице Мельникова. Я не знал, что этот мюзикл осовременили и там вместо римских легионеров в первом действии на сцене появляются люди в камуфляже. И когда они появились, я обмер. Думаю: как, опять?
Да сколько ж можно! Это было натуральное дежавю. Потом началась увертюра, и я понял, что всё хорошо. Советник президента Сирии Луна Аш-Шибль — о возможной федерализации страны, переговорах с курдами и произошедшем в Казахстане Я работал программистом в разных компаниях, был женат, потом развелся, сейчас в отношениях. Детей пока нет, но уверен, что будут. Последствий я не ощущаю, главное, мы выжили.
Руки и голова на месте, работать могу, моя жизнь хуже не стала. И мне не хочется ныть. Три из них достались социальному работнику района Соколиная Гора Галине Будницкой. На мюзикл они собирались идти с мужем Сергеем и дочерью Ириной, но в последней момент у Галины на работе заболел заместитель, и она отдала свой билет племяннице Ксюше. Все они остались живы. У меня был срыв, хорошо, что старшая дочь с внучкой были дома.
Все три ночи были бессонные, но по ночам им разрешали звонить, мы были на связи. Машины скорой помощи готовы к приему пострадавших заложников. Но тот сказал, что 13 и 14 лет — это не дети, в Чечне в этом возрасте уже оружие держат. Ксюша первое время плакала, потом они стали играть в слова и города — муж старался их отвлекать. Он предвидел, что будет газовая атака, намочил всем края одежды, велел прикрывать рот и нос, положил девочек на пол и сам на них прилег. После освобождения их развезли по разным больницам, причем мужа по ошибке записали погибшим.
Впервые показанный в 2001 году, написанный и поставленный Георгием Васильевым и Алексеем Иващенко по мотивам романа Вениамина Каверина "Два капитана", "Норд-Ост" стал первым российским стационарным мюзиклом, выполненным на бродвейском художественным и техническом уровне. И это был первый по-настоящему патриотический музыкальный спектакль, на который зрители ходили снова и снова, чтобы подпитаться ненаигранным оптимизмом и искренней гордостью за свою талантливую страну. Из архива "Норд-Оста" Спектакль с нарастающим успехом прошел более 400 раз, он был награжден премией "Золотая маска" как лучшее произведение в этом жанре - и пока, добавим, непревзойденное.
После «Норд-Оста». Как живут люди, пережившие теракт на Дубровке
| Воспоминания выживших заложников «Норд-Оста» | 21 год прошел со дня трагической развязки потрясшего всю Россию захвата заложников в театральном центре на Дубровке во время мюзикла «Норд-Ост». |
| Театральный центр на Дубровке | Ровно 20 лет назад, 26 октября 2002 года, начался штурм Театрального центра на Дубровке, захваченного террористами во время мюзикла «Норд-Ост». |
| Легендарный "Норд-Ост" снова выходит к массовому зрителю - Российская газета | Виталий Демидкин 20 лет назад освобождал от террористов Театральный центр на Дубровке Фото: Александр БОЙКО. |
| Театральный центр на Дубровке, что там сейчас | | более 800 человек. |
| Театральный центр на Дубровке, что там сейчас | А театральный центр на Дубровке тоже закрыли или он работает? |