Александр Сергеевич взял библейского Пророка для аналогии, поскольку этот образ оказался ближе всего к его мировоззрению и мироощущению, и с наибольшей полнотой передает главную идею стихотворения.
В чем заключается главная мысль стихотворения"Пророк" Пушкин?
Пушкин стал сам героем своего стихотворения. Композиция Пушкин не делил на строфы свой шедевр. Поэт считал, что важно изложить мысли потоком сознания. Также стоит отметить то, что условно выделяются 2 части. В одной из них Александр Сергеевич показывает серафима, превратившего простого человека в поэта.
О сочетании античной и христианской традиций в лирике А. Пушкина 1820-1830-х гг. Петрозаводск, 1994. Батюшков К. Послание к И. Опыты в стихах и прозе. Кюхельбекер В. Жирмунский В. Томашевский Б. Пушкин и Франция. Бонди С. О Пушкине: Статьи и исследования. Вольперт Л. Пушкин в роли Пушкина. Пушкин и античность. Пушкин А. Полное собрание сочинений : в 10 т. Ларкович Д. Поэтический «профетизм» и «экзегезис» Г. Сочинения : в 2 т. Дмитриев И. Сурат И. Глинка Ф. Избранные произведения. Полное собрание сочинений : в 16 т. Тынянов Ю. Гуревич А. Жаткин Д. Н, Долгов А. К вопросу о трактовке темы поэта-пророка в сонете А. Языков Н. Письмо Пушкину А. Березкина С. Булгаков С. Первообраз и образ : в 2 т. Созерцания и умозрения. Барбашов С. Религиозно-философская символика образа «креста» в последнем лирическом цикле А. Серия: Гуманитарные и социальные науки. Гаврильченко О. Понятие закона и законности в трагедии А. Серия: Литературоведение, журналистика. Боброва Л. Отечественная и зарубежная литература. Серия 3: Философия. Мосалева Г. Категория преображения в творчестве А. Непомнящий В. Да ведают потомки православных: Пушкин. Москвин Г. Пророк: таинство преображения и жажда истока пророческая тема в поэзии А. Пушкина и М. Артамонова Л. Мотив преображения в стихотворении А. Пушкина «Пророк» и в рассказе Ф. Слинина Э. Вацуро В. Записки комментатора. Пропп В. Исторические корни волшебной сказки. Социальные функции священного. Торчинов Е. Религии мира: опыт запредельного: психотехника и трансперсональные состояния. Лотман Ю. Внутри мыслящих миров. Человек - текст - семиосфера - история. Феофан Затворник. Толкование на послание святого апостола Павла к Колосся-нам. Глава 3. Толкования посланий апостола Павла к ко-лоссянам и фаллипийцам. Путь ко спасению. Иоанн Дамаскин св. Точное изложение православной веры. Зусман В. Диалог и концепт в литературе. Новгород : Деком, 2001. DOI: 10. E-mail: svetlakor0808 gmail. Combining the physicali-ty of images borrowed from the Old Testament with the motif of profound pain and suffering, stressing the idea of painful transfiguration instead of pushing forward the mission of the poet-prophet, Pushkin - for the first time in Russian poetry - interprets the prophet theme in a purely liturgical - or evangelic - sense. References 1. Vasmer, M. Translated from German by O. Moscow: Progress. Vikhlyantsev, V. Moscow: Koptevo: Sam Poligrafist. Krylov, G. Petersburg: Poligrafuslugi. Dahl, V. Moscow: Russkiy. Derzhavin, G. Leningrad: Khudozhestvennaya literatura. Gasparov, M. In: Golubtsova, E.
Было бы кощунством считать пророка самым «ничтожным» среди «детей ничтожных мира». От поэта-пророка, посредника между Богом и людьми, исполнителя воли Бога, люди ждут огненных слов. Бог посылает пророка в мир, чтобы тот «глаголом» жег сердца людей, то есть в слове передавал жар своего сердца. А пророки, в свою очередь, ждут от людей внимания и понимания. И люди внемлют им «в священном ужасе», разгадывают смысл их слов. Но так ли они слушают поэта? Он «волнует, мучит, как своенравный чародей», сердца других людей, но «чернь тупая» не всегда его понимает, а может и оттолкнуть, как говорит об этом Пушкин в более позднем стихотворении «Поэт и толпа» 1828. Бог, наделяя человека частицей своей творящей силы, избирает его для «подвига благородного» — творчества, но миссия поэта-пророка далеко не всегда принимается теми, кому он через свое искусство несет слово Божественной истины. Трудности этого пути ощутил уже и сам Пушкин, оставив проблему открытой. Над решением ее трудились многие последующие поколения русских писателей и поэтов. Художественное своеобразие. Все средства художественной выразительности стихотворения подчинены его основном идее — создать высокий образ поэта-пророка. Этой задаче соответствует торжественный одический стиль, который создается лексическими и синтаксическими средствами, воспроизводящими особенности библейского стиля. Стихотворение написано четырехстопным ямбом без деления на строфы. Воспроизводя одну из особенностей синтаксиса Библии, Пушкин использует анафоры. Широко используется библейская лексика шестикрылый серафим, пророк, гады , славянизмы персты, зеницы, уста, горний, виждь, внемли , эпитеты высокого стиля празднословный, лукавый, грешный , а также метафоры глаголом жги сердца людей и сравнения отверзлись вещие зеницы, как у испуганной орлицы.
Начал он с глаз. Через лёгкое прикосновения к ним главный герой получил дар видеть то, что скрыто от простых глаз. После прикосновения Божественного посланца к ушам, рождающийся пророк услышал голоса неба, птиц, подводных «гадов» и растений. Язык был заменён на змеиное жало. И это не удивительно, ведь оно традиционно символизирует мудрость. Наконец, дело дошло до сердца. В Пушкинском понимании, у пророка вместо него пылающий уголь. После перевоплощения герой был в изнеможении: как труп, но к жизни его вернул голос Бога. Он призвал восстать и идти к людям, чтобы доносить им вечные истины. То, что под образом пророка скрывается поэт, становится понятно в последней строчке: «Глаголом жги сердца людей». Таким образом, Пушкин по-своему интерпретировал традиционную для литературы тему. Настоящий мастер слова должен, по его мнению, слышать и видеть всё, что происходит на земле, на небе и под водой. Но и такого восприятия для него недостаточно — нужно уметь пропускать всё сквозь пламенное сердце и доносить людям без «празднословных и лукавых» слов. Только в таком случае можно называть себя пророком. Композиция Композиция стихотворения несложная. По смыслу его можно разделить на две части: рассказ о том, как серафим превратил человека в поэта-пророка, обращение ангела к своему творению. На строфы произведение не делится, его строчки сплетаются между собой замысловатой рифмовкой: автор использует все виды рифмовки.
4 примера анализа стихотворения "Пророк" - Пушкин
В конце стихотворения пророк просит Бога дать ему силу пережить все трудности и испытания жизни, чтобы он мог оставаться верным своей судьбе и миссии. В отношении слова «пророк», вынесенного в заголовок пушкинского стихотворения и в связи с этим необходимо воспринимаемого как ключевое, обращает на себя внимание смысловое противоречие между его этимологическим значением и его словообразовательной моделью. Стихотворение показывает преображение простого смертного человека в пророка, несущего Божие слово, согласно библейской традиции.
Стихотворения Пушкина «Пророк»: герои произведения и анализ текста
Анализ стихотворения «Пророк» Пушкина 2 вариант Духовная ода «Пророк» — хрестоматийное стихотворение, которое демонстрирует филигранный стиль Александра Пушкина, его умение вкладывать идею в метафоричные выразительные образы. Краткий анализ История создания — произведение было создано в 1826 г. Тема стихотворения — роль и предназначение поэта. Композиция — По смыслу стихотворение можно разделить на две части: рассказ о том, как серафим превратил человека в поэта-пророка, обращение ангела к своему творению. На строфы произведение не делится. Жанр — ода.
Стихотворный размер — четырёхстопный ямб, в стихотворении использованы все виды рифмовки. Метафоры — «духовной жаждою томим», «внял я неба содроганье», «он к устам моим приник и вырвал грешный мой язык», «угль, пылающий огнём, во грудь отверстую водвинул», «глаголом жги сердца людей». Эпитеты — «шестикрылый серафим», «горний ангелов полёт», «дольняя лоза», «грешный язык», язык «празднословный и лукавый». Сравнения — «персты, лёгкие как сон», «отверзлись вещие зеницы, как у испуганной орлицы», «как труп в пустыне я лежал». История создания История создания произведения связана с печальным событием — казнью друзей Пушкина, которые были участниками декабристского движения.
Под впечатлением горькой потери в 1826 г. Видимо, те, кому посвящено произведение, ассоциировались у автора с пророками. Впервые стихотворение было опубликовано в 1828 г. Критики неоднозначно восприняли пушкинское творение, так как считали, что им поэт пытался вознести себя над другими служителями пера. Тема В стихотворении поднимается вечная философская проблема предназначения поэта и поэтического творчества.
Исследователи утверждают, что источниками для её раскрытия стали шестая глава книги пророка Исайи и Коран.
Поэт неожиданно получил возможность слышать всё. Теперь ему доступны любые звуки. Он услышит все — и бесшумный полёт ангелов в небесах, и звуки от движения морских обитателей. Все звуки доступны теперь поэту, от земли до неба. Третий этап перерождения героя стихотворения не проходит безболезненно. Посланник небес вырвал язык поэта. Он не годится для новой мысли. Теперь лукавый стиль изменится. Для новой миссии необходимо жало змеи.
Ядовитое создание является символом мудрости. Герой стихотворения получил ещё один дар. Он стал мудрее. И в этой части есть отсылка к библейским истинам. Господь Бог повелел своим слугам иметь мудрость змеиную. Это на благо человечества. Божественный дар О многом рассказывает встреча поэта с серафимом. Самый близкий к создателю ангел является исключительным людям. Это часть донесла до всех мысль об огромной значимости поэта, его важной миссии. Критики, жившие во время поэта, даже обвиняли Пушкина в том, что он возомнил себя великим человеком, чуть ли не равным Богу.
Смысл произведения Лермонтова "Пророк" - показать, как важны хорошие взаимоотношения пророка и толпы. Часто пророков не слышат люди, они становятся отвергнутыми. Пророк хочет творить добро искренне и безвозмездно, но человечество резко отвергает тех, кто говорит им горькую правду. Почему пророку пришлось удалиться в пустыню?
С точки зрения пророческой книги, они оказались очищены. И тогда этот лежащий труп голосом Бога воскрешается: «Восстань, пророк, и виждь, и внемли, Исполнись волею моей, И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей». И все равно остаются загадки. Одна из самых значительных это, конечно, то, что открылось пророку в процессе этого преобразования?
Пожалуй, единственное место, которое что-то объясняет, это вот этот фрагмент: И внял я неба содроганье, И горний ангелов полет, И гад морских подводный ход, И дольней лозы прозябанье. Казалось бы, перед нами некая картина мира, но обратите внимание, по крайней мере, то, что можно извлечь из Пушкинского текста, уже само по себе удивительно. Обычные люди все-таки видят море, а вот пророку открывается еще и «гад морских подводный ход», он видит морское дно. Обычный человек видит небо, а Пушкинскому пророку открывается ангелов полет, нечто выходящее за рамки человеческого зрения. Он видит некую картину мироздания сверху донизу. Причем как бы одномоментно, одновременно. Потому что когда мы смотрим на небеса, мы не видим, что происходит у нас под носом, под ногами, когда мы смотрим под ноги, мы не видим небес. И только пророку дана возможность видеть стереоскопическим образом одновременно все, что невозможно увидеть человеческому зрению.
За всем за этим стоит еще одна более значительная библейская традиция. Видите ли, все мироздание — это творение Бога, в котором воплотилась его премудрость. Но опять же, в нашей обычной человеческой земной практике мы отнюдь не ощущаем нашу жизнь как исполненного божественного промысла, божественного смысла. Скорее наоборот, нам кругом видятся одни несоответствия, одни неприятности, зло, которое всякий раз мешает нам осуществить свою человеческую мечту. И нужно встать на какую-то странную, необычную позицию для того, чтобы через все несовершенство мира вот таким необычным, почти фантастическим образом, обнаружить за всем этим стоящую божественную гармонию и, разумеется, устыдиться своего собственного несовершенства.
Русский язык, 9 класс
Смысл стихотворения «Пророк» в том, что поэт считает себя вестником правды, добра и справедливости. В стихотворении «Пророк» Пушкин обращается к пророку и призывает его помочь ему понять смысл жизни. История создания, размер, жанр, направление, композиция, смысл, темы, проблемы, заключение в стихотворении Пушкина «Пророк».
Краткий анализ стихотворения «Пророк» по плану
Поэту теперь дано «жало мудрые змеи». Но и этого еще мало: чтобы стать пророком, надо отрешиться от «трепетного» че-лоьеческого сердца, так как задача поэта-пророка — нести людям ту правду, которая может оказаться страшной и горькой. А потому поэту вместо сердца серафим дает «угль, пылающий огнем». Таковы мучительные перемены, которые приходится претерпеть тому, кто решится выйти на тернистый путь поэта-пророка.
Но свою миссию он может осуществить только тогда, когда сам Бог вдохнет в него силу служить истине: «Восстань, пророк, и виждь, и внемли, Исполнись волею моей И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей». Так из всей логики развития художественной идеи стихотворения выводится его главная мысль: искусство — не забава, не игрушка и даже не просто художественно совершенное творение. Это особая миссия, которая возложена на поэта и которую он обязан выполнять, как бы тяжело это ни было.
Но все-таки можно увидеть и определенную правомерность в аргументах тех, кто не согласен с указанной трактовкой стихотворения. Если рассматривать его в общем контексте творчества Пушкина, то оказывается, что у него пророк и поэт не всегда сливаются в одном существе — для этого нужны особые условия. Об этом убедительно свидетельствует стихотворение «Поэт», написанное в 1827 году вслед за «Пророком».
Поэт живет среди людей, пока не захвачен вдохновением. Только для творчества он оставляет мир людей. Невозможно представить пророка «в заботах суетного света».
Было бы кощунством считать пророка самым «ничтожным» среди «детей ничтожных мира». От поэта-пророка, посредника между Богом и людьми, исполнителя воли Бога, люди ждут огненных слов. Бог посылает пророка в мир, чтобы тот «глаголом» жег сердца людей, то есть в слове передавал жар своего сердца.
Нет пророка в своем отечестве В свое время произведение вызвало немало гневных отзывов критиков и собратьев Пушкина по перу. Его обвиняли в том, что он в этой торжественной высокопарной оде восхваляет самого себя, поднимая, таким образом, свое творчество на недосягаемую высоту, возвышая себя над остальными мастерами пера и слова. Но Пушкин, несмотря на ведомое от первого лица повествование, вовсе не отождествлял себя с пророком. Он лишь описал путь любого настоящего поэта. Научиться слышать и видеть можно совершенно безболезненно, лишь с одним прикосновением шестикрылого серафима. Но дальнейшее преображение далеко не так легко и просто. Для настоящего поэта мало видеть и слышать больше, чем обычный человек. Чтобы донести до людей открывшуюся мудрость, нужно ни много ни мало вырвать собственный язык, отказаться от него, грешного, лукавого и празднословного, заменив его мудрым жалом змеи. Но все эти приобретенные качества — умение видеть, слышать и говорить, будут ничем без горячего, пылкого сердца — угля, пылающего огнем. Это заключительный этап формирования настоящего поэта.
Поэт ли, пророк, смысл обоих — нести «божью искру», взращенную в них, каждой живой душе. Тема пророка, поднятая Пушкиным, дала мощный толчок для философских рассуждений многим поколениям поэтов. Стихотворение с таким же названием можно найти у Некрасова, Бальмонта, Лермонтова, Гумилева.
Использование слова «ветхий» в размышлениях Лотмана, конечно, не случайно. В христианском богословии выражение «ветхий человек» имеет совершенно определенное значение: это человек, подпавший под власть самоугодия и страстей вследствие грехопадения [47. Сочетание «ветхий» человек у Ю. Лотмана подразумевает понимание вовлеченности пушкинского «Пророка» в смысловую перспективу христианства. Действительно, в пушкинском стихотворении старый язычески-шаманский сюжетный каркас, описывающий изменения в состоянии сознания посвящаемого в шаманство, наполняется новым содержанием в новых условиях осуществления этого сюжета. В этих новых условиях человеческая перспектива сменяется божественной серафим есть посланник Божий; в преображенном состоянии герой слышит «Бога глас» ; цель магического управления реальностью заменяется глубинной духовной потребностью - жаждой Бога в ответ на томление «духовной жаждой» герою является шестикрылый серафим ; чудесная способность использования сил богов природных стихий для исполнения человеческих желаний замещается возлагаемой Господом миссией очищения человека через слово «Глаголом жги сердца людей». Смысловая парадигма пушкинского «Пророка» преобразует не только архаический шаманский, но и библейский ветхозаветный сюжет, на что лаконично указал Ю. Ветхозаветная идея призвания Господом пророков к служению не включала и не могла включать в себя смыслы, связанные с полным духовным и телесным преображением человека. Полнота такого преображения стала мыслиться только в контексте учения, жизни, смерти и воскресения Христа; в контексте евангельского, апостольского пути к полному преображению - обожению, в том числе в молитвенном подвиге и таинстве причастия. В древнееврейской религии, выраженной в Ветхом Завете, Бог понимается «как сверхприродное, мир превозмогающее, трансцендентное Существо», между миром и Богом «лежит абсолютное, непреодолимое для мира расстояние» [31. В связи с этим в ветхозаветной Книге Пророка Исайи Серафим только касается уст Пророка горящим углем, очищая его от «беззакония». В язычестве же при всей «со-фийности мира» между человеком и богами жертва есть необходимый «посредник», потому что сближение между ними грозит человеку гибелью [44. И только «во Христе» соединяется и трансцендентная твари «полнота Божества, и имманентная миру человечность» [31. Мотив замены частей тела героя на сущностно другие, даруемые через Серафима Господом, выражает именно это полное христианское обновление. Об этом свидетельствует символическая условность соотнесенности даруемых «частей»-способностей со звериными, а затем включение в этот ряд огненной образности. Примечательно, что символическая связь таинства причастия с сюжетом очищения уст пророка Исайи раскрывается в самой православной церковной службе: причащальная лжица названа тем же словом, что и клещи, которыми Серафим в видении пророка Исайи берет уголь с жертвенника. Обобщая, можно утверждать, что пушкинский «Пророк» пропускает традиционные для русской литературы и библейские по своему происхожде- нию мотивы избранничества пророка к служению Господу, декабристские генетически связанные с просветительскими мотивами пользы, служения обществу мотивы и язычески-шаманский сюжетный каркас сквозь призму евхаристического сюжета и изображает мучительный путь преображения поэта в пророка в смысловой перспективе евангельского обожения. Евангельский, евхаристический контекст объясняет и необычную для ветхозаветного пророка-обличителя суть избранничества поэта-пророка в пушкинском стихотворении. Наделённый теперь нечеловечески обострёнными телесными и одновременно духовными чувствами - зрением и слухом, дающими ему возможность внимать и «неба содроганье», «и горний ангелов полёт», «и дольней лозы прозябанье», он призван видеть, внимать, исполниться волей Божьей и - только на этом твердом основании - «глаголом» жечь «сердца людей». Несомненна связь этого призыва Господа -«Глаголом жги сердца людей» - с образом «угля, пылающего огнем», вложенного в грудь самого поэта-пророка. Столь же расширительно следует понимать и призвание поэта-пророка: это призвание к служению Словом - словом, приобщённым Истине, доходящим до сердца, выжигающим самой своей божественной природой нечистоту в нем и раздувающим огонь божественной любви. О том, что для образа пророка в стихотворении Пушкина сохраняет свое значение идущая для русской литературы из XVIII в. Кюхельбекера и Н. Языкова ; об этом же говорит большинство исследователей см. Обозначим точку пересечения содержания пророческой темы в стихотворении Пушкина и поэтов его круга. Это автобиографический, личностный образ поэта-пророка, наделенного небесным даром и призванного в связи с ним самим Господом к выполнению священного служения людям. Соотносится, но, естественно, не совпадает, поскольку автобиографичность образа была привнесена в трактовку пророческой темы именно в поэзии декабристов и поскольку сущность пророческого служения у декабристов особая, социально-политическая. У Пушкина, однако, не воспроизводится общий «декабристский» сюжет, соотнесённый в культуре эпохи с социально-политической реальностью современной истории, с романтическими мятежными настроениями, 1 Иная точка зрения представлена, в частности, в исследовании В. Это стихи не о божественном, а о человеческом». Стихотворение Пушкина в диалоге с текстами поэтов его круга, в своеобразном восприятии как декабристских, так и всей толщи христианских и просветительских смыслов рождает новое, комплексное и индивидуальное осмысление поэзии как пророчества. Стихотворение изображает глубоко личный внутренний путь поэта, взалкавшего правды и желающего посвятить свой дар служению истине. В нем изображается ответное избранничество поэта Господом для высокого и трудного пути - пути служения народу, приобщения его гласу Божьему через поэтическое творчество, через поэзию как пророчество. Основной акцент в сюжете при этом сдвигается у Пушкина с пророчества как миссии на мучительное духовно-физическое преображение поэта. Пушкинский «Пророк» спорит с «пророческим каноном», сложившимся в творчестве поэтов-декабристов. Он отталкивается от декабристских образов пророков-обличителей, поэтов-декабристов и в то же время наследует смыслы боговдохновенности поэзии и гражданственного служения - смыслы, которые роднят декабристскую разработку пророческой темы в русской литературе с поэзией XVIII в. Важнейшая отличительная черта пророческой темы в «Пророке» Пушкина - усиление евангельских, евхаристических мотивов и перенос художественного внимания на процесс телесно-духовного преображения поэта-пророка. При этом в сюжете его мучительного превращения-обожения и связанного с ним божественного призвания поэта к преображению людей через боговдохновенный «глагол» Пушкин гармонически соединяет два первичных смысловых импульса, заложенных в самой идее пророчества в русской культуре - во внутренней форме слова «пророк»1: импульс библейского пророчества о Вечности и импульс человеческого речения о мире. Литература 1. Фасмер М. Трубачева : в 4 т. Вихлянцев В. Библейский словарь к русской канонической Библии. Крылов Г. Этимологический словарь русского языка. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. Державин Г. Сочинения: Стихотворения; Записки; Письма. Гаспаров М. Гайворонская Л. Русская филология. Григорьева А. Язык лирики XIX века: Пушкин. Кибальник С. Художественная философия А. Мальчукова Т. О сочетании античной и христианской традиций в лирике А. Пушкина 1820-1830-х гг. Петрозаводск, 1994. Батюшков К. Послание к И. Опыты в стихах и прозе. Кюхельбекер В. Жирмунский В. Томашевский Б. Пушкин и Франция. Бонди С. О Пушкине: Статьи и исследования. Вольперт Л. Пушкин в роли Пушкина. Пушкин и античность. Пушкин А. Полное собрание сочинений : в 10 т. Ларкович Д. Поэтический «профетизм» и «экзегезис» Г. Сочинения : в 2 т. Дмитриев И. Сурат И. Глинка Ф. Избранные произведения. Полное собрание сочинений : в 16 т. Тынянов Ю. Гуревич А. Жаткин Д. Н, Долгов А. К вопросу о трактовке темы поэта-пророка в сонете А. Языков Н. Письмо Пушкину А. Березкина С. Булгаков С. Первообраз и образ : в 2 т. Созерцания и умозрения. Барбашов С.
Это символизирует невозможность получить ответы на все жизненные вопросы. Лермонтов хотел показать, что человек не может найти все ответы на жизненные вопросы, даже обращаясь к Богу. В конце стихотворения пророк просит Бога дать ему силу пережить все трудности и испытания жизни, чтобы он мог оставаться верным своей судьбе и миссии. Это показывает, что несмотря на все сложности, которые может принести жизнь, человек должен сохранять надежду и веру в свои силы. Таким образом, "Пророк" Лермонтова - это глубокое и мудрое стихотворение, которое вызывает множество вопросов о жизни, ее смысле и ценности.
Разгадываем тайны стихотворения Пушкина Пророк: герой, послания и скрытый смысл
Вот и думаешь, в чем смысл программного стихотворения Лермонтова "Пророк"? Стихотворение «Пророк» — о горькой участи человека, искренне приходящего к людям ради бескорыстной помощи. Некоторые пушкинисты утверждают, что в основу стихотворения лег сюжет книги пророка Исайи. В стихотворении "Пророк" А. С. Пушкин описывает мистический процесс превращения поэта в пророка "шестикрылым серафимом".
Урок "Анализ стихотворения А.С.Пушкина "Пророк"
Тему этого произведения впоследствии развивал М. Лермонтов, который тоже предавался философским размышлениям в своем творчестве. Смоктуновский читает стихотворение «Пророк» Иннокентий Михайлович Смоктуновский читает стихи Александра Сергеевича Пушкина в фильме «Вновь я посетил…» Творческое объединение «Экран» 1982 год. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Этимология указывает на библейский, православный контекст вхождения слова в русскую культуру, на общность представления о пророке как о «глашатае воли Божией» в русском и греческом православии [2.
Имена библейских пророков, «пророческие сюжеты», связанные с идеями абсолютного послушания Господу Авраам , водительства, наставления народа Моисей , чудотво-рения Илия, Исайя и др. Оно подразумевало опору на категорию сакрального и включало представление об удаленности пророка от мира обыденной человеческой жизни, приобщенность его божественной Истине. Вместе с тем словообразовательная модель слова «пророк» отсылает нас к другому полю значений: слово составлено из «префикса про в значении "заранее, перед" и корня рок, означающего "тот, кто изрекает"» [3.
Исходя из морфемного состава слова, можно думать, что «пророк» - это человек, который просто способен предрекать будущее. Словообразовательная модель подталкивала к снижению, десакрализации образа пророка. На выраженность этого сниженного, профанного образа в народной культуре первой половины XIX в.
Даля: здесь значению слова «пророк» даются следующие разъяснения: «озаренный Богом провозвестник»; «кому дан свыше дар провидения, или прямой дар бессознательного, но верного прорицания» [4. Приводятся соответствующие глаголы: прорекать, пророчить, предсказывать, предвещать, провидеть и разоблачать будущность. На снижение статуса «пророка» указывают и приводимые Далем пословицы: «И не пророк, да отгадчик»; «Не всякому пророку верь»; «Нет пророка без порока» и даже «Меж слепых и кривой пророк».
Как видим, во внутренней форме слова «пророк» наблюдается борьба двух разнонаправленных векторов пророческой темы: вектора, сформированного кругом библейских сюжетов о пророках в контексте ценностных установок православной культуры, и вектора, подразумевающего «простой», не связанный с категориями сакрального и Вечного дар предвидения, предрекания будущего. Напряжение между этими векторами несло в себе возможность динамичного развития пророческой темы в культуре Нового времени, именно это наблюдаем в поэзии Г. В знаменитой державинской оде «Фелица» 1782 г.
Под «великим пророком», конечно, подразумевается пророк Мохаммед, что органично вписывается в поэтическое обыгрывание Державиным своего татарского происхождения ср. Называние «пророком» Мохаммеда включает в пророческую тему у Державина как большой образно-смысловой ряд, связанный с мусульманством, так и намек на переосмысление образа самого Христа, намек на возможность его уравнивания со многими в «статусе» пророка как это есть в мусульманстве. Расширение мотивной структуры пророческой темы в державинской оде про- исходит за счет прямого ассоциирования образа пророка с образом поэта.
У Державина оно построено по принципу отрицания: стихотворение утверждает справедливость суждения Фелицы о том, что не всякий, умеющий «рифмы плесть», является пророком. Однако не отрицается сама возможность того, что поэт может быть пророком. Более того, суждение Фелицы в контексте исключительности ее образа подразумевает, что другие часто ложно любого поэта считают пророком.
Развитие в русской культуре нового пророческого образа, укорененного в античной традиции поклонения красоте и жизненной силе, было связано с влиянием европейского классицизма и Просвещения. Этот новый образ соответствовал не только античным идеалам боговдохновенной поэзии, «цивилизующего» посредничества между богами и людьми, но и через ассоциацию пророка с поэтом-пиитом таким специфическим просветительским ценностям, как общественная польза и гражданственное служение [7]. Этот новый образ окрашивает в просветительские тона пророческую тему русской литературы и в начале XIX в.
Свидетельство этому находим в частности, в строках о Ломоносове одного из «Посланий» К. Батюшкова от 1815 г. Пушкин прекрасно знал и с которым вел поэтическую полемику в стихотворении «Отрок» [8-10]: Наш Пиндар чувствовал сей пламень потаенный, Сей огнь зиждительный, дар бога драгоценный, От юности в душе небесного залог, Которым Фебов жрец исполнен, как пророк [11.
Просветительские импульсы отчасти выстраивают и образность стихотворения В. Кюхельбекера «Жребий поэта» 1824 : здесь поэт назван «пророком радостных богов», «снедаемым огнем священным», «неистовым» жаром поэтической страсти [12. На то, что в поэтическом сознании А.
Пушкина освоение пророческой темы происходит с первичной опорой именно на этот просветительский образ, указывает текст послания «Дельвигу» 1830 г. Мы рождены, мой брат названый, Под одинаковой звездой. Киприда, Феб и Вакх румяный Играли нашею судьбой.
Явилися мы рано оба На ипподром, а не на торг, Вблизи державинского гроба, И шумный встретил нас восторг. Христианские, библейские мотивы продолжают воздействовать на образность русской поэзии и в этот период. Не случайно в творчестве И.
Дмитриева и Г. Державина явлено представление о вдохновенности истинной поэзии Святым Духом. Державин в целом ряде стихотворений «На тщету земной славы», 1795; «Бессмертие души», 1797; «Издателю моих песней», 1808 и др.
Дмитриева, поэтически перерабатывающей 48-й псалом ветхозаветного пророка и царя Давида, создается образ поэта, чей дух просвещен и возвышен Духом Святым: Высоку песнь взыграет лира, Святый меня восхитил дух: Я возношуся, я пылаю, Я в горних небесах читаю И важны истины пою! Упомянутое выше стихотворение Дмитриева заканчивается призывом: 1 Излишне было бы подробно останавливаться на разъяснении того, что «Дух Святый» подразумевает именно христианскую, новозаветную перспективу. Однако упомянуть об этом необходимо.
А вы, гонимы, не ропщите! Есть бог, есть вечность обоим. В том же русле ветхозаветных книг пророков державинское «На тщету земной славы» оканчивается красноречивым наставлением-предупреждением власть имущим: На вышней степени мы власти Свою теряем высоту: В порочные упадший страсти Подобен человек скоту [20.
Таким образом, к началу XIX в. В то же время в художественном мире поэтических творений оно взаимодействует с традиционными христианскими, в том числе ветхозаветными, мотивами, в связи с чем поэт предстает не только в образе «жреца муз и Аполлона», но и в образе певца, вдохновленного Духом Святым на возвещение истины, духовное наставничество и обличение пороков. В целом ряде декабристских стихотворений Ф.
Глинки и В. Кюхельбекера начала 1820-х гг. Обобщая, можно утверждать, что в декабристской поэзии создается новый героико-политический «пророческий канон».
Для того чтобы определить его ключевые мотивы, обратимся к исследованию ряда поэтических текстов. Стихотворения Ф. Глинки о пророках и пророчестве опираются на библейский сюжет о призвании Богом Исайи.
На первый взгляд их образность, стилистика, оценочно-смысловая структура выстроены вполне в соответствии с библейским текстом. Однако прямая отсылка к казни декабристов «Твоих зарезали Пророков» в хронологически последнем стихотворении этого ряда - «Илия - Богу» 1826 или 1827 г. Слово «пророк» в творчестве поэта-декабриста Ф.
Глинки наполняется новым содержанием, через которое в «пророческий канон» русской литературы входит декабристский оценочно-смысловой и образный ряд. Здесь «пророк» оказывается не одним, высшим избранником Бога, обличающим и прорицающим, но одним из немногочисленного круга «пророков» - дворян-декабристов: Мы ждём и не дождёмся сроков Сей бедственной с нечестьем при: Твоих зарезали Пророков, Твои разбили алтари! В самом раннем стихотворении ряда «пророческих» произведений Ф.
Глинки - «Призвании Исайи» 1822 , написанном еще в период формирования декабристского Северного общества, - Господь-Егова, обращаясь к Исайе, называет то, с чем ему предстоит бороться, о чём ему предстоит пророчить: скрытый «покровами» «порок» в народе, коварство душ и чёрствость сердец, «поддел и ложь», несправедливость «сильных и князей», - и это последнее оказывается самым страшным из пороков. Слова Бога к Исайе становятся обращением ко всем «сильным»: Омой корыстную десницу, Будь нищим друг, спасай вдовицу! Образ поэта-пророка в поле слияния античных и библейских ассоциаций, в русле романтических образов страсти и мятежности и противостояний «поэт - толпа» и «поэт - судьба» разрабатывается в творчестве В.
Этот сплав соответствует специфике создаваемого образа поэта, снедаемого огнем поэзии и страсти. Он от века наделен Чьей-то незнаемой, но всемогущей властью «всесильным гласом» «вещих песней», направленных против «извергов и змей» и равно потрясающих мир людей и мир богов. Глинки, отсылает к ветхозаветному сюжету избрания поэта Богом к пророчеству.
Античная образность здесь полностью уступает место библейской, и поэт-пророк, призванный возвестить «глас Господень» о неправедности «Сильных», о «Свободе» народа, о «коварстве» и грядущем падении «Альбиона», встает в один ряд с теми, чьими руками творилась воля Божья на протяжении всей истории человечества: с турками-османами, разрушившими Византийскую империю, с Суворовым, усмиряющим и побеждающим османцев. По мнению С. Кибальника, именно «Пророчество» Кюхельбекера является «ближайшим претекстом» пушкинского «Пророка» [9].
Как и в других декабристских стихотворениях о поэте-пророке, в этом тексте дар поэзии - дар «возвещания» истины - представляется «в готовом виде»: поэт изначально одарен Богом «пламенем» и «силой» «воздвигать народы», прямое призвание его Господом к пророчеству необходимо потому, что он, будучи в состоянии духовного «леностного» сна, божественную истину замалчивает см. Заме- тим, что ожившие в этом произведении Кюхельбекера христианские, евангелические мотивы станут важнейшими в сюжете пушкинского «Пророка». Особо следует сказать о стихотворении 1826 г.
Письмо Языкова, содержащее текст «А. Пушкину», по всей видимости, было получено адресатом несколько ранее даты написания Пушкиным своего «Пророка»; обращение к нему как к «пророку изящного» не могло не привлечь его внимания [18. Образная система стихотворения Языкова выстраивается вокруг воспевания поэтической красоты как высшей ценности - в духе просветительской разработки темы пророчества.
Для лирического героя, однако, красота поэзии достижима только как результат «вольного» дружеского общения. Через обозначение тем этого общения - русская история, величие России «И славой прадедов горжусь» и необходимость социально-политических реформ «Зовём свободу в нашу Русь» - текст вовлекается в круг декабристской поэзии. Творчество - творение дружбы, общения, поэзии - оказывается отблеском небесного огня «И я на вече, я на небе!
В воспевании «свободного, радостного и гордого» союза, рождающего «сладостное песнопенье» и «смелые вдохновенные дела», стихотворение перекликается с известным стихотворением Кюхельбекера «Поэты» - посланием Пушкину, Дельвигу, Баратынскому. Таким образом, в творчестве поэтов-декабристов - ближайшего круга поэтов пушкинской поры - создается новый героико-политический «пророческий канон» с опорным образом поэта-пророка, пророка-декабриста, обличающего сильных мира сего в неправедности социально-политического устройства государства, в лишении своих подданных свободы. Ветхозаветная образность в этом декабристском «пророческом каноне» соседствует с античной, выявляя принципиальную условность нанизываемых образов-ассоциаций, призванных, так же как высокая архаичная лексика и весь одический строй произведений, передать мысль о высоком предназначении поэта в соответствующей «высокой» форме.
Миссией поэта-пророка в произведениях декабристов признается такое «боговдохно-венное» обличение греха, которое направлено на установление социально-политической справедливости. В систему мотивов декабристской разработки темы пророчества в русской литературе входит и романтическое противостояние «поэт - толпа», и романтический образ судьбы-рока, и ощущение движения времени, движения человеческой истории, и лирическая автобиографичность, и «мятежность» образов героев, столь характерные для русского и в целом европейского романтизма. Пушкина был написан в июле 1826 г.
Глинки, В. Кюхельбекера, Н. По свидетельству исследователей-пушкинистов, многие из этих произведений были известны Пушкину; более того, на некоторые поэт ориентировался при написании чернового варианта своего «Пророка»; с текстом же «Пророчества» Кюхельбекера у Пушкина «есть прямые переклички» [22.
Значителен и факт непосредственной связи между начальным этапом создания стихотворения и казнью декабристов [30]. Стихотворение Пушкина в его окончательной редакции вступает в диалог с декабристским и просветительским «пророческими канонами» и в то же время дает новый для русской поэзии сюжет о поэте-пророке. В нем необычно для обеих сложившихся в русской литературе традиций определена причина избрания героя: это его собственная «духовная жажда», неутолимая без Бога, в «пустыне мрачной» человеческого мира [24].
Необычно обозначена ситуация избрания: это ситуация «перепутья», то есть стремления и одновременно сомнения. Это архетипическая ситуация вопроса-выбора, на онтологическую глубину которой поэт только намекает. Явление «шестикрылого серафима» ситуация, заимствованная из видения пророка Исайи , очевидно, становится ответом Господа поэту, и в этом смысле призвание героя к служению есть призвание христианское, в известном смысле синергийное, евангельское, а не ветхозаветное.
На лексическом уровне идея синергийности - со-работничества, со-направленности действий человека и Господа, человека и вышних сил - выражена в повторе анафорического союза «и». На уровне грамматическом - в параллелизме возвратных глаголов «влачился» о поэте и «явился» об ангеле.
Центральные персонажи Центральный персонаж, опять же, серафим. Он активная фигура произведения, субъект происходящего действия. Воинственный ангел становится проводником для будущего пророка: открывает истину, которую отныне может слышать и вещать лирический герой. И хотя его действия пугающе жестоки, но ведь и правда познается сложно, ценой потерь, иногда даже жизни. Чтобы стать пророком, вещающим от лица самого господа, необходимо пройти через сложные испытания, — вот о чем говорит Пушкин. Лирический герой Лирический герой тут — художественная проекция самого Пушкина.
Вообще, образ пророка, скорее, собирательный, потому что большинство исследователей полагает: в нем автор воплотил черты погибших друзей-декабристов. Однако он всегда воспринимал поэзию как способ говорить с народом от лица господа. И раз он сам творил, значит, пророческие качества были свойственны и ему. Повествование ведется от лица лирического героя, которому постепенно открывается истина. Сюжет Действие разворачивается в «мрачной пустыне», у распутья, на котором оказывается путник — изможденный, усталый. Здесь будущему пророку является «шестикрылый серафим», который сначала легко касается «зениц» лирического героя. Глаза раскрываются, зрению становится доступно то, чего никогда не увидит обычный человек. Не зря автор вводит образ орлицы.
Ведь всем известно, насколько хорошо и четко видят эти хищные птицы. Затем серафим касается ушей пророка — и ему открываются новые, доселе неслышимые звуки. Наконец, ангел вырывает человеческий язык и вставляет змеиное жало. Тоже очень значимый, яркий символ. Ведь змеи издавна воспринимались как мудрые, сакральные животные. Кроме того, правда очень часто жалит, кусает в самое сердце. В завершение божественный посланник вынимает сердце человека и вставляет ему в грудь пылающий уголь. Проделав кровавый ритуал, серафим отпускает новоиспеченного пророка.
Лирический герой лежит в пустыне, подобно мертвецу, и вдруг слышит наставление Господа: «Востань, пророк, и виждь, и внемли, Исполнись волею моей И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей». Стихотворение имеет классическую линейную композицию. Экспозиция — путешествие будущего пророка по пустыне. Завязка — встреча с серафимом. Развитие действия — поступки воинственного ангела. Кульминация — нахождение новоиспеченного пророка в пограничном состоянии в пустыни. И, наконец, развязка — обращение господа к своему новому «голосу», напутственные слова своему посланнику. Художественное своеобразие произведения Стихотворение написано в традициях классицизма.
Здесь мы видим характерное триединство — времени, места и действия. Кроме того, поэт использует возвышенный язык, много старославянизмов, церковную лексику: «серафим», «зеницы», «десница», «уста», «восстань», «виждь», «внемли». Стихотворение переполнено глаголами, отчего действие развивается стремительно, и перед глазами изумленного читателя предстает яркая картина. С другой стороны, тут есть и признаки романтизма. Повествование идет от первого лица, и читатель получает непосредственные эмоции от лирического героя. Передаются его чувства и ощущения: «духовная жажда», изумление, испуг. Рифма и размер Стихотворение написано четырехстопным ямбом, размером, который больше всего любил зрелый Пушкин. Автор сознательно использовал такие приемы, чтобы сделать произведение многослойнее, разнообразнее, сложнее.
Средства художественной выразительности Пушкинский «Пророк» наполнен средствами художественной выразительности. Тут много: метафор «духовной жаждою томим», «угль, пылающий огнем» , эпитетов «десницею кровавой», «грешный язык», «подводный ход», «трепетное сердце», «шестикрылый серафим» , сравнений «как труп», «как у испуганной орлицы». Значение произведения Стихотворение значимо для понимания всего творчества великого русского поэта. Оно определяет место поэта и поэзии. Эта тема красной нитью проходит по всему пушкинскому литературному наследию. Актуальность «Пророк» затрагивает важнейшие философские темы, которые всегда будут волновать человека: предназначение творца и его творчества. Оно актуально и в наши дни. Моё отношение Мне очень нравится это произведение, потому что оно невероятно образно, красиво и выразительно.
Читаешь и представляешь картину прямо перед глазами. Чему учит Стихотворение учит правильному отношению к творчеству, пониманию поэзии и прозы, видению ее со стороны самого автора. Оно помогает воспринимать литературу и слышать голоса авторов. Пример анализа 4 История создания произведения связана с печальным событием — казнью друзей Пушкина, которые были участниками декабристского движения. Под впечатлением горькой потери в 1826 г. Видимо, те, кому посвящено произведение, ассоциировались у автора с пророками. Впервые стихотворение было опубликовано в 1828 г. Критики неоднозначно восприняли пушкинское творение, так как считали, что им поэт пытался вознести себя над другими служителями пера.
Тема В стихотворении поднимается вечная философская проблема предназначения поэта и поэтического творчества. Исследователи утверждают, что источниками для её раскрытия стали шестая глава книги пророка Исайи и Коран. Пушкин оперся лишь на некоторые детали из священных книг, отсылки к конкретному сюжету мы не найдем. В центре стихотворения лирический герой. Этот образ сложный, так как в нём воплотился поэт-пророк и сам автор. Герой рассказывает, как он блуждал по пустыне, где встретился с ангелом. Он превратил человека в пророка. Начал он с глаз.
Через лёгкое прикосновения к ним главный герой получил дар видеть то, что скрыто от простых глаз. После прикосновения Божественного посланца к ушам, рождающийся пророк услышал голоса неба, птиц, подводных «гадов» и растений. Язык был заменён на змеиное жало. И это не удивительно, ведь оно традиционно символизирует мудрость. Наконец, дело дошло до сердца.
Посланник небес вырвал язык поэта.
Он не годится для новой мысли. Теперь лукавый стиль изменится. Для новой миссии необходимо жало змеи. Ядовитое создание является символом мудрости. Герой стихотворения получил ещё один дар. Он стал мудрее.
И в этой части есть отсылка к библейским истинам. Господь Бог повелел своим слугам иметь мудрость змеиную. Это на благо человечества. Божественный дар О многом рассказывает встреча поэта с серафимом. Самый близкий к создателю ангел является исключительным людям. Это часть донесла до всех мысль об огромной значимости поэта, его важной миссии.
Критики, жившие во время поэта, даже обвиняли Пушкина в том, что он возомнил себя великим человеком, чуть ли не равным Богу. Но не было в поэме гордыни. Александр Сергеевич всего лишь написал программу, которой должен следовать каждый настоящий поэт. Разумеется, читатель невольно ассоциирует самого Пушкина с героем стихотворения. Но поэт такой цели не преследовал. Образ писателя в стихотворении скорее собирательный.