Которая после болезненной потери ребенка все же решилась рассказать о ней миру. Сибирское Агенство Новостей сообщает: Получено официальное подтверждение прокуратуры Красноярского края по факту смерти младенца. Бебиблог онлайн. Это была запланированная, можно сказать, долгожданная, беременность, предварительно мы сдавали анализы и проходили всё необходимое обследование. Беременность проходила почти идеально, не считая ОРВИ, перенесённой в первом триместре и токсикоза, Статьи. Малыш 5 дней: плач, потеря веса и беспокойство.
Бебиблог семейные проблемы лента
| «Прощай, мой маленький» | Такие дела | все новости чемпионатов. |
| А вдруг он не умер? | Вот одно из таких писем, посвещеное мамочке после потери ее деток: "Милость Божия буди с вами! |
| Бб блог наши потери. История матери, потерявшей ребенка | На вопросы учащихся школы отвечает кандидат исторических наук, автор книг по истории Второй мировой войны Алексей Исаев. |
Медиапартнеры #надопоговорить
- Наши потери, наши приобретения- во всем возраст виноват
- В Севастополе оценили потери граждан от атак ВСУ
- Навигация по миру дневников
- Как пережить потерю ребенка вскоре после рождения?
- Откройте свой Мир!
Наши потери, наши приобретения- во всем возраст виноват
И уже почти 10 лет без него. А потому я осталась, что нашей младшей было 15 с небольшим, надо было ее поднимать, да и сейчас вижу. Нет, мы с мужем понимали, что когда-то умрем, даже проговаривали детали - как, что, если кто из нас уйдет... Но горе придавило, и сил нет даже сейчас вспоминать, насколько придавило. Поэтому понимаю, как никто, понимаю... И напоследок. Нелепо это говорить, знаю. Но Господь не просто так забирает тех, кто уходит, как ваш сыночек - проливая кровь за други своя, высшая степень любви.
Нам бы по-христиански радоваться за эту душечку, но как это сложно! И я это очень хорошо понимаю. Остается нам помолиться вместе о мальчишечке, который до последнего стоял за Отчизну свою. Да упокоит Господь душу его в Царствии небесном... Дорогая Мать офицера простите, не знаю вашего имени , верую, что что Он уже упокоил светлую душу...
Саша прошла обучение по поддержке людей, переживших утрату. Это было спустя три года после первой потери. Я думала, раз о хомячке люди могут плакать, я точно имею на это право. Почему-то я не могла плакать, вдоволь порыдать, а эти истории ослабляли нить напряжения». Саша вернулась в психологию. Она стала телесным терапевтом и начала вести группы для поддержки женщин, у которых были перинатальные утраты. Их назвали «Малыш в сердце». Кроме того, в какой-то момент к ней обратилась знакомая с предложением сделать тренинг для женщин, которые не могут забеременеть. Саша согласилась. Трое из шести девушек после тренинга, который назвали «Позволь чуду случиться», действительно получили положительный тест на беременность. Саша с соорганизатором продолжила инициативу. Но ко второму тренингу готовиться было труднее, а после третьего она, наконец, призналась, что эти мероприятия так хорошо проходят, потому что она сама пережила несколько потерь и знает, что действительно поддерживает после такого опыта, но снова и снова погружаться в него каждый раз ей очень тяжело. Для знакомой оказалось новостью, что у Саши нет своих детей. Если не родить, то хотя бы иметь Время шло, а врачи не могли определить причину замирания плода. Самую красивую из всех гипотез им предложил «Центр диагностики, профилактики и лечения невынашивания беременности», установив, что Саша с мужем генетически схожи, как брат и сестра. Ее организм противится, думая, что неправильно создавать потомство с «родственным» генотипом. Александра и Данил «Первые несколько лет мной руководило желание исправить то, что не доделано, — рассказывает она. Значит, по-другому я совсем не могла создать себе условия, чтобы хоть чуть-чуть испытывать любовь к себе, принятие. Кроме того, было грызущее чувство пустоты, голода, который требовалось утолить. Я искала врачей, одного за другим. Сдавала анализы, пересдавала. Каждый этап растягивался на месяцы. Приходила новая беременность и новая потеря. Все это растянулось на десять лет». После четвертой потери Саша с мужем пошли в фонд, который занимается приемными детьми, на подготовительный этап. Там ее часто спрашивали: «Какая у вас мотивация? Почему вы хотите стать родителями? Но этот вопрос звучал снова и снова. В какой-то момент пришел ответ, что я хочу стать взрослой.
И у меня мог бы быть того же возраста ребенок. Мне конечно радостно, что у Ромы жизнь сложилась, и он такой красивый, умный парень. Наверное, лучше откровенно с ребенком поговорить, о том, что с ним происходит. В этих случаях с мамами не случается необратимых трагедий. Мамы не принимают решения тоже уйти вслед за ребенком. Ребенок же оставляет какой-то наказ. Мы даем ему возможность принять эту ситуацию, имеем возможность попрощаться — и это бесценно! В погоне за спасением родители забывают о самом умирающем ребенке. Эти паллиативные дети уже настолько замученные лечением, они просто хотят, чтобы их оставили в покое. В этот момент, может быть, лучшим будет осуществить его детскую мечту. Свозить в «Дисней ленд», познакомиться с какой-то личностью, может он просто хочет остаться дома в кругу семьи. Я наделала много ошибок. Я сейчас вспоминаю, и думаю, может быть, он меня простит. Потому что я, конечно же, хотела как лучше. У меня тогда не было этих знаний. Я вспоминаю, что он даже пытался об это поговорить, а я не услышала. Сейчас я бы обязательно поговорила с ним, объяснила, что в жизни так бывает… нашла бы подходящие слова. Я мечтаю организовать день памяти для таких мам. Чтобы они имели возможность встречаться, говорить об этом, вспоминать. И не только плакать, но и посмеяться. Потому что у каждой мамы есть какое-то счастливое воспоминание, связанное со своим ребенком. Я стараюсь именно такое вспоминать. Конечно, ребенок, умирающий у тебя на руках — это отпечаток на всю жизнь. Но когда особенно тяжело, я стараюсь вспоминать что-то хорошее. О том, как он обо мне заботился, как он смеялся, как мы куда-то ездили, как он любил свой велосипед, как он любил собирать свои лего-конструкторы. Его дни рождения, как мы отмечали новый год. Мы все объединялись ради него всей родней. Я паковала полночи эти подарки, мы придумывали следы, как дед мороз зашел из окна и оставил подарки. И это очень ценные и приятные воспоминания. Я помню, как он родился, как мне дали его на руки. На утро мне его принесли, я подумала: «Боже, какой он красивый! Другие как-то не очень… но мой! Я гордилась, что в годик он говорил три слова: киса, мама и муха. Когда он пошел, еще не было года, я думала — это только мой! Больше никто! Это уникальный случай! Когда только умирает ребенок, нельзя звонить и спрашивать «как у тебя дела». Я считаю этот вопрос глупым и неуместным. Как могут быть дела у родителей, которые только что потеряли своего ребенка. И нужно обязательно говорить о случившемся. Если пытаться закрыть эту тему, то родители будут ее переживать внутри себя. Важно вспоминать, дать возможность родителям самим рассказать об этом. Если ребенок только-только ушел, конечно же, мама каждый день ездит на кладбище. Может, попробовать вместе с ней совершить этот ритуал, помочь ей добраться, если нет автомобиля. Быть помощником. Не нужно отговаривать ездить туда! Мама интуитивно начинает делать какие-то вещи, которые ей помогают. Просто нужно прислушаться и не идти наперекор. Для меня первые три года — это было самое сложное время. Все вокруг напоминает о присутствии. Я знаю, многие мамы увешивают фотографиями квартиру. Какие-то вещи любимые берегут. Например, у меня уже девятый год пошел, но до сих пор стоит собранным его конструктор лего. Я люблю говорить: это он собрал! Представляете, в свои годы! Там такая сложная конструкция, автомобиль на моторчике. И я так гордилась тем, что он это собрал. Конечно же, нельзя оставлять маму надолго наедине с этим горем. Дать ей выговориться, поплакать. Многие говорят: ну не надо, не плачь… пусть она плачет! Это нужно, это очень важно — оплакать свою потерю Эта боль всегда будет со мной. Это никуда не денется. И ни у одной матери, потерявшей своего ребенка, это не уйдет. Мне кажется, родители этих детей на всю жизнь становятся паллиативными. Этим родителям на протяжении всей жизни нужна помощь. У нас две дочери — Мария, 32 года, и Светлана, 30 лет. Маша замужем, живет в Новом Уренгое. Ее дочке 6 лет, сынишке 2 года. Работает тоже, как и я, в художественной школе. Светлана всю жизнь занимается танцами, работает хореографом. Еще учась в педколледже, каждый год работала в пионерском лагере хореографом, вожатой. Там она и увидела детей из детдома, которые проводили в лагере все лето. Она меня несколько лет уговаривала взять девочку — Верочку, очень уж она ей понравилась — тоже любительница танцевать. Но я долго не могла решиться, и только осенью 2007 г. Заявление приняли, сказали ждать звонка — пригласят для прохождения Школы приемных родителей. Звонка не было долго, я уж решила, что не подходим. Позвонили в апреле. Мне сказали, что Верочку нам не дадут, так как у нее есть брат, детей разлучать нельзя. А нам дадут другую девочку — Алину. Ее отдали в семью в прошлом году, но хотят вернуть. Родилась она в многодетной семье — четвертый или пятый ребенок. По детдомовским документам — все побывали в местах заключения. Мать лишили родительских прав , когда ей было 3 года. С тех пор она находилась в приюте, с семи лет в детдоме. Дом, где она жила с родителями, сгорел. Помнит она только бабушку, которая приходила к ней, пока ее не забрали в семью. Не знаю почему, но мне стало страшно. Тогда я не могла себе объяснить этот страх, сейчас думаю, это — было предчувствие будущих наших событий, знак того, что если боишься — не берись! Помню ту минуту, когда мы ее увидели в первый раз. Алину должны были привезти и сразу отдать нам в семью, чтоб дети ее не травмировали расспросами. Мы пришли за ней с дочерью Светланой. Нас подвели к Алине. Она сидела за столом, безучастная, с опущенными плечами, вся вжалась в стул, как будто хотела, чтоб ее никто не замечал. Взгляд ее был устремлен в никуда. Когда ее спросили, пойдет ли она жить к нам в семью, она глянула на нас мельком и кивнула, как будто ей было все равно. Так 31 мая 2008 года она стала нашей. На тот момент ей было 10 лет. По документам она Алина. Но дома мы зовем ее Полиной. Мы решили поменять ее имя, после того, как она прочла где-то, что Алина означает «чужая». Долго выбирали. А еще Полина означает — маленькая. А ей так хотелось побыть маленькой, любимой, ведь она этого была лишена. Полина кроме школы посещала еще художку и музыкалку. У нее было много друзей. Она оказалась веселым, жизнерадостным ребенком. И в родне все приняли ее, как свою, родную. Началась наша больничная эпопея в конце августа 2010 года. Полина обнаружила у себя какую- то шишечку. С 17 ноября 2010 года отделение онкогематологии стало нашим вторым домом. Мы там жили: лечились, учились, ходили, когда было можно, в магазины, кафешки, кино. Знакомились с новыми людьми. Дружили, ссорились, мирились. В общем, жили почти как раньше, за исключением одного: учились жить с каждодневной болью. У детей боль — физическая, у родителей — моральная, душевная. А еще мы учились переживать потери. Наверное, в нашем случае, это слово надо писать его с большой буквы , ведь это не просто Потери, это Камилочка, Игорь, Сашенька, Илюса, Егорка, Владик… А в душе жила надежда, что нас это минует. Мы вылечимся, забудем об этом времени, как о страшном сне. Полинка мне здесь стала по-настоящему родной. Мне хотелось взять ее на руки, прижать к груди, закрыть собой от этой болезни. Я ее не родила, но выносила, выстрадала. Как мы радовались, когда нас выписали домой в июле. И как недолгой оказалась наша радость… В ноябре мы вновь оказались в нашем 6 отделении. Весь год домой мы приезжали только для того, что бы собрать вещи в очередную поездку. Мы надеялись! Мы жили этой надеждой! Но в декабре и здесь нам вынесли страшный вердикт. До последнего дня Полинка радовалась жизни, радовалась, что скоро наступит весна. Она успела поздравить всех с первым днем весны и прожить в своей последней весне три дня… Как я прожила эти два с половиной года? Первые полгода я просто разучилась разговаривать. Не хотелось ни с кем говорить, никуда ходить, никого видеть. Не отвечала на телефонные звонки. Я уволилась из художки, где проработала 25 лет, была завучем. Я каждый день смотрела фотографии, заходила на ее страничку вКонтакте — перелистывала ее записи и по-новому их осмысливала. В магазине я в первую очередь шла к тем товарам, которые покупала, когда мы лежали в больнице, к тому, что можно купить Польке. На улице видела девочек, похожих на нее. Дома все ее вещи, каждую бумажечку сложила в ее шкаф. Выбросить или отдать что-то я даже не помышляла. Мне кажется, что тогда слезы у меня из глаз просто лились постоянно. В апреле на мое попечение старшая дочь оставила внучку. Сейчас я понимаю, как им трудно было на это решиться, но этим они, наверное, спасли меня, вытянули из депрессии. С внучкой я опять научилась смеяться и радоваться. В сентябре устроилась на работу в Детско-юношеский центр руководителем изостудии. Новая работа, новые люди, новые требования. Куча бумажной работы. Приходилось учиться, не только работать, но и жить в новой для меня действительности. Время на воспоминания были только ночью. Я училась жить, не думая о прошедшем. Это не значит, что я забыла — это было в сердце каждую минуту, просто я старалась не думать об Этом. Я благодарна людям, которые были со мной, что они не тормошили меня расспросами. Иногда было страшно общаться с людьми, боялась, что затронут больную тему. Я знала, что ничего не смогу сказать, вообще ничего — у меня просто перехватывало дыхание, сжималось горло. Но в основном рядом были понимающие и принимающие мою боль люди. Мне и сейчас тяжело говорить на эту тему. С другой стороны, я с благодарностью вспоминаю, как настойчиво звонила мне, если я не отвечала — моим детям, одна из мамочек, ставшая мне просто подругой. Она писала мне в интернете, требовала ответов. Я просто вынуждена была с ней общаться. Она ругала меня, за то, что я не отвечаю другим, ведь они переживают за нас, обижаются моим невниманием, тем,что я их попросту игнорирую.
Вчера, 11:22 Поделиться: Нашли ошибку? Есть, чем поделиться по теме этой статьи? Расскажите нам.
Как пережить потерю ребенка вскоре после рождения?
И ваши там. Попали б они туда, если б живы остались? Так вам, родителям, чего же лучше желать для детей?! И установитесь в этой мысли… что участь детей ваших устроилась наилучшим образом… И перестаньте скорбеть. Ведь и сами помрете… Будет кому встречать вас… а, пожалуй, и защищать… даруй вам Господи всякого утешения. Ваш богомолец Е. Феофан" Очень помогает церковь, исповедь, причастие, общение с духовенством, особенно с "черным" монахами , у них на нашу мирскую жизнь совершенно иной взгляд..... Божьей помощи Вам, и укрепления Веры!!!
Мы чувствовали его движения, дети с ним общались, его так ждали.
Я обдумывал, как повезу жену с маленьким гробиком домой, как будет идти похоронная процессия, как у нашего малыша будет отдельное место на кладбище. Весь этот процесс, по моему мнению, нанес бы душевному состоянию супруги такую рану, которая никогда бы не затянулась, и мне очень не хотелось, чтобы она проходила через это. Мы приняли решение кремировать малыша и подхоронить урну с прахом к дедушке жены, тезке нашего ангелочка. Перед похоронами мы попрощались с сыном: поцеловали и обняли нашего богатыря с темными волосами и ярко-красными губами. Супругу все время поддерживала психолог Лиза из фонда «Свет в руках», она была с нами и на прощании с малышом, очень помогала Тамаре морально, сделала для нас отпечатки ручки и ножки малыша. Сейчас я понимаю, что после случившегося можно было и больше быть рядом с женой, хотя я старался ее утешить. Мы верующие люди и много говорили о том, что душа нашего сына вернется к нам в следующем ребенке, и мы с ним обязательно встретимся. Детям рассказали о смерти братика, когда они начали гладить жене живот и говорить с ним. Мы им все объяснили, сказали, что он жив у бога и придет к нам в новом малыше.
Они молодцы: сделали сыну подарки, разговаривали с ним, когда касались его ручки и ножки на оттиске. Мы все вместе ходили на кладбище, отнесли ему цветы и конфеты. Наши отношения с женой стали еще крепче. Нам помогают справляться наши дети, вера в бога, семейные дела и заботы. Тамара до сих пор общается с психологом. Мы живем с мыслью, что детей у нас трое, просто один из них — ангел и живет на небесах. Конечно, мы планируем завести ребенка. По совету врачей подождем полгода, чтобы организм жены восстановился, и будем пробовать снова. Сейчас думаем, где найти хороших специалистов для грамотного сопровождения беременности и родов.
Максим 42 года, Москва Мы с моей женой Настей вместе 15 лет и в 2016 году решились на ребенка. Я бросил курить, мы оба проверили состояние здоровья. Беременность протекала очень хорошо, первый скрининг показал мальчика. Мы стали думать, где рожать, поскольку хотели дать ребенку право земли когда страна дает гражданство детям, рожденным на ее территории. Перебрали много вариантов, но в итоге остановились на Уругвае — у этой страны репутация южноамериканской Швейцарии. Нашли госпиталь, купили билеты. Планировали лететь на три месяца. Мы радовались, что ребенок получит гражданство этой страны, представляли, как будем гулять по солнечному побережью. Врач сказал подождать еще и прийти на повторное обследование.
Скрининг показал, что все очень плохо: правая часть сердца нашего сына Даниила не развивалась и не работала. Перспективы были такие: если мы дотянули бы до родов, надо было бы сразу после рождения ребенка делать ему операцию. Начались хождения по врачам, которые продолжались два с лишним месяца. Врачи говорили, что шансов на успешные роды крайне мало — и еще меньше вероятность спасти новорожденного сына. Мы верующие люди, поэтому постоянно вместе молились. Посещали музеи, занимались керамикой, пели Даниилу, ходили на концерты классической музыки.
Адвокат у меня хороший, один из лучших, да к тому же она моя тетя. Говорит, не посадят. А случилось вот что слабонервным лучше не читать. В тот день муж был на дежурстве, на сутках, а мы дома. Я очень устала, в 10 часов выключила комп, сделала Дениске массаж, одела его и положила на диван рядом с собой спать. На улице стояла жуткая гроза, с громом и молниями. Окно было открыто, я задернула шторки, чтобы он не пугался и легла рядом его кормить. Уснули мы вместе. Что произошло дальше, я до сих пор понять не могу. Мне снился какой-то сон. Не просыпаясь, я встала и бросила что-то в окно.
Опыт психологов показывает, что, если маме разрешить посмотреть на родившегося мертвым малыша, подержать его на руках, искупать его и одеть или завернуть в одеяло, побыть с ним наедине, она сохранит воспоминания, которые будут ее поддерживать. Это может быть не очевидно на момент родов и даже прощания, потому что еще очень сильно состояние шока, но потом эти воспоминания будут важны. И, упустив шанс попрощаться, многие женщины потом жалеют об этом», — рассказывает Алина Никифорова. За рубежом выработаны правила прощания с мертворожденными младенцами даже если это искусственное прерывание беременности на сроке до 20 недель , которые могут включать и религиозные ритуалы — в соответствии с вероисповеданием родителей. Все детали родов обсуждаются с семьей заранее. Будет ли участвовать муж, хотят ли родители пригласить на роды фотографа, который снимет малыша на память, хотят ли, чтобы ребенка переодели в приготовленную заранее одежду. Персонал больницы делает отпечатки ладошки и ножки ребенка и отдает родителям вместе с фотографиями. Помощь сводится к тому, чтобы беречь чувства горюющих людей, относиться к ним с уважением. А погибший ребенок и память о нем приравниваются к любому другому усопшему родственнику. Их этому не учили О холодности и даже жестокости врачей, которые работают с беременными в России, рассказывают многие женщины, пережившие потерю. Врачи зачастую не хотят видеть их эмоций, грубят, не выказывают даже формального сочувствия. Психологи, с которыми мы разговариваем, в один голос объясняют это отсутствием профессиональной этики и пробелом в системе медицинского образования. В зарубежных стандартах вопросу коммуникации между врачом и пациентом уделяется огромное внимание, без этих навыков врач не сможет работать. У нас же врачи просто не умеют разговаривать на сложные темы, у них нет ни протоколов, ни навыков, как вести себя в трагической ситуации. Они действуют интуитивно: стараются побыстрее избавиться от пациентки, скомкать разговор, отделаться шаблонными фразами, которые обесценивают происходящее. Нередко отношение врачей и медсестер к ее горю становится чуть ли не таким же болезненным, как сама потеря малыша», — говорит Александра Фешина. Она основала фонд поддержки таких семей, после того как сама потеряла ребенка. Ее сын Егор умер во время родов. Тогда Александра пыталась найти помощь, чтобы справиться с горем, встать на ноги, но ничего не нашла — и они с мужем решили, что попробуют эту ситуацию изменить. Фонд «Свет в руках», который они создали, первым в России занялся этой проблемой. Они начали с того, что нашли опытного партнера — британский фонд Sands, который работает с семьями и врачами уже более 40 лет, и стали перенимать их опыт. Первым делом запустили сайт и выложили переведенные брошюры для родителей и родственников, переживших потерю. Затем стали искать психологов, у которых есть опыт подобной работы, и начали направлять к ним горюющих родителей. Затем основали горячую линию для звонков и стали сотрудничать с роддомами. Маруся с братомФото: из личного архива На разработку обучающих семинаров для врачей и медработников ушло много времени и сил, и в фонде этим проектом очень гордятся. В основу лег опыт специалистов Sands и Института перинатальной и репродуктивной психологии и его проректора Марины Чижовой. На семинарах врачи узнают, как деликатно общаться с пациентками и их родственниками в тяжелой ситуации. Учатся сообщать плохие новости, рассказывать простым языком о сложных медицинских манипуляциях, сочувствовать, но не давать советы. Обучение проходит в формате не только лекций, но и тренингов, когда врачи ставят себя на место пациента, чтобы попробовать понять чувства женщин. Фешина видит, как меняется отношение персонала к родителям в клиниках, где они работают. Даже те врачи, которые не пускали мужей на роды и старались поскорее убрать ребенка в черный пакет, после тренингов смягчаются и легче идут навстречу пациентам. Но найти в российских роддомах тех, кто готов собирать женщинам коробки памяти с отпечатками ладошки и фотографией ребенка, пока не удалось. Врачи говорят, что «коробки негде хранить, этим некому заниматься, да и никто не будет их с собой забирать». Александра признает, что, может, действительно забирать будут далеко не все. Но важно, чтобы такая возможность была. Для клиник это обучение бесплатно — расходы берет на себя фонд. По словам Фешиной, на сегодняшний день этот семинар прошло уже около двух тысяч врачей в 23 регионах России, а благодаря финансированию, полученному от Фонда президентских грантов, в течение года они смогут провести еще 30 обучающих мероприятий в 14 регионах страны. Если не прерывать «Прочитав книгу, где Анна Старобинец рассказывает, как ей было плохо после прерывания беременности, даже при том, что врачи в Германии все делали очень деликатно, я поняла, что нет решения, за которое я потом не буду всю жизнь испытывать чувство вины и боль. Я понимала, что, если доношу Марусю и дам ей родиться, она, скорее всего, очень быстро погибнет, и от этого было страшно, но мысль, что я должна сделать ей этот укол, когда она со мной уже больше 30 недель, сводила меня с ума не меньше, — рассказывает Света. Это как эвтаназия — гуманный исход. Но мне он гуманным не казался. Я хотела выяснить все детали: как живут такие дети, страдают ли, что им нужно. Оказалось, что у них есть еще и программа помощи мамам, которые выбирают доносить и родить своего неизлечимо больного ребенка». Читайте также Посмотри на него Откровенный и страшный рассказ о том, через что приходится пройти в России, чтобы сделать аборт по медицинским показаниям на позднем сроке Света познакомилась с координатором программы, поговорила с врачами, которые работают с детьми с синдромом Эдвардса, и с мамой такого ребенка, чтобы лучше понять, какой может родиться Маруся. На консилиум она и ее муж уже пришли с решением доносить и рожать. Не мы придумали этот путь. Мы только разработали программу для тех, кто сделал выбор», — говорит Лида Мониава, директор фонда «Дом с маяком». У хосписа на попечении около 600 семей из Москвы и области. Это дети с разными неизлечимыми заболеваниями, в том числе с врожденными пороками развития. И много раз сотрудники слышали от родителей, что если бы они могли обратиться в хоспис еще во время беременности, а не после родов, то лучше бы подготовились к рождению и первые дни жизни ребенка прошли бы по-другому. Хоспис работает только с семьями, которые решили не прерывать беременность.
Любви не избежать: астролог Глоба назвала знак зодиака, который устроит личную жизнь в мае
- «С уходом малыша я исчезла». Пять потерь и новая история мамы | Правмир
- Новости Краснодара и Краснодарского края
- Любовь и боль
- Бэбиблог наши потери. Выжившие
Все наши новости. Потери и приобретения.
Отец одного ребенка рассказал, что каждый вечер "благодарит" врача и медсестру N-ной суммой, к сожалению, мы узнали об этом слишком поздно, у нас были возможности так благодарить... Тяжёлых детей, родители которых посещали и по вечерам, переводили в палаты, они оставались после нашего ухода... Просто делайте выводы, кто был тяжелее, и почему их запускали. Вы, наверное, не поверите, если скажу, что врачи реанимации могут позволить себе натравливать родителей друг против друга, да так, что мы готовы были друг другу горло перегрызть в коридоре. А родители ведь преклоняются перед врачами, как перед богами, ведь в их руках жизни наших детей. Надо отдать должное, есть моменты, за что можно действительно благодарить, благодарить тех, кто от души вкладывается в детей: некоторым медсёстрам за то, что ухаживали, как за своими детьми; врачу, который делал всё, что в его силах, чтобы вытащить моего ребёнка, и это было видно; лечащему врачу за то, что не раз показывал свои профессиональные и человеческие качества, за то, что дал мне проститься с малышом, побыть с ним в последние минуты... Да, мы благодарили, как могли: где-то деньгами, где-то подарками, хоть и небольшими. Что еще я должна была сделать, чтобы спасти свое дитя, у которого были все шансы и желание жить... К сожалению, добросовестных медиков было настолько мало "один в поле - не воин", как говорится , единицы среди десятков... Буквально за неделю до трагического дня, нам сказали, что есть все шансы поправиться.
И я уверена, что были шансы, ведь ребёнок с виду практически не отличался от здоровых детей: следил глазами за всем, что творится, поднимал ручки-ножки, хватал, сосал соску, даже улыбался. Процент его самостоятельного дыхания доходил до 49, могло быть лучше и лучше... Мы готовились на лечение и реабилитацию за рубежом, как только ребенок стал бы транспортабельным, мы бы улетели... На самом деле, я планировала написать небольшой текст, чтобы излить душу, показать эту "адскую кухню", а сейчас понимаю, что готова написать книгу про всё произошедшее за эти месяцы. Вот вы, например, сами хотите жить? Точно также, если не больше, хотят познать радости этого мира и эти дети, младенцы... Это я вам говорю как мать, которая "жила" в реанимации почти семь месяцев и видела столько смертей, сколько не дай Аллах никому видеть и пережить такое! Почему мне страшно за родителей и их детей, оказывающихся волею судьбы в стенах таких лечебных заведений? Если ВЕСЬ медперсонал не будет должным образом относиться к своим обязанностям, ни самые дорогие и эффективные лекарства и препараты мы находили все, что они просили, в сроки , ни самые крутые связи лечение нашего ребенка взял под личный контроль высокопоставленный чиновник с Астаны не помогут вам.
Дорогие мамы, будущие мамы, чтобы не пережить такого ужаса, прошу вас, берегите себя и своих деток, тщательно проходите все обследования, слепо не доверяйте врачам, перепроверяйте, перестраховывайтесь. Как видите, заранее невозможно все предугадать, если не повезет, исход может быть более, чем плачевным... Пока я писала эту статью, в этой больнице умерли еще несколько недоношенных детей, с мамами которых мы лежали в роддоме. К сожалению, приходится констатировать тот факт, что такие дети в Казахстане обречены. Еще один важный момент, о котором стоит сказать: нас вызвали в морг и сказали, что я сама и никто другой не виноваты в смерти моего ребенка, что они готовы, если мы собираемся судиться хотя с нашей стороны речи об этом еще не было и даже не показали заключение. На вопрос: "Как вы связываете смерть ребенка от сепсиса с многоводием мамы, тем более, в выписке с роддома указано про то, что были умеренные воды прозрачного цвета? Поделиться: Популярные теги по теме:.
Когда он пошел, еще не было года, я думала — это только мой! Больше никто! Это уникальный случай! Когда только умирает ребенок, нельзя звонить и спрашивать «как у тебя дела». Я считаю этот вопрос глупым и неуместным. Как могут быть дела у родителей, которые только что потеряли своего ребенка. И нужно обязательно говорить о случившемся. Если пытаться закрыть эту тему, то родители будут ее переживать внутри себя. Важно вспоминать, дать возможность родителям самим рассказать об этом. Если ребенок только-только ушел, конечно же, мама каждый день ездит на кладбище. Может, попробовать вместе с ней совершить этот ритуал, помочь ей добраться, если нет автомобиля. Быть помощником. Не нужно отговаривать ездить туда! Мама интуитивно начинает делать какие-то вещи, которые ей помогают. Просто нужно прислушаться и не идти наперекор. Для меня первые три года — это было самое сложное время. Все вокруг напоминает о присутствии. Я знаю, многие мамы увешивают фотографиями квартиру. Какие-то вещи любимые берегут. Например, у меня уже девятый год пошел, но до сих пор стоит собранным его конструктор лего. Я люблю говорить: это он собрал! Представляете, в свои годы! Там такая сложная конструкция, автомобиль на моторчике. И я так гордилась тем, что он это собрал. Конечно же, нельзя оставлять маму надолго наедине с этим горем. Дать ей выговориться, поплакать. Многие говорят: ну не надо, не плачь… пусть она плачет! Это нужно, это очень важно — оплакать свою потерю Эта боль всегда будет со мной. Это никуда не денется. И ни у одной матери, потерявшей своего ребенка, это не уйдет. Мне кажется, родители этих детей на всю жизнь становятся паллиативными. Этим родителям на протяжении всей жизни нужна помощь. У нас две дочери — Мария, 32 года, и Светлана, 30 лет. Маша замужем, живет в Новом Уренгое. Ее дочке 6 лет, сынишке 2 года. Работает тоже, как и я, в художественной школе. Светлана всю жизнь занимается танцами, работает хореографом. Еще учась в педколледже, каждый год работала в пионерском лагере хореографом, вожатой. Там она и увидела детей из детдома, которые проводили в лагере все лето. Она меня несколько лет уговаривала взять девочку — Верочку, очень уж она ей понравилась — тоже любительница танцевать. Но я долго не могла решиться, и только осенью 2007 г. Заявление приняли, сказали ждать звонка — пригласят для прохождения Школы приемных родителей. Звонка не было долго, я уж решила, что не подходим. Позвонили в апреле. Мне сказали, что Верочку нам не дадут, так как у нее есть брат, детей разлучать нельзя. А нам дадут другую девочку — Алину. Ее отдали в семью в прошлом году, но хотят вернуть. Родилась она в многодетной семье — четвертый или пятый ребенок. По детдомовским документам — все побывали в местах заключения. Мать лишили родительских прав , когда ей было 3 года. С тех пор она находилась в приюте, с семи лет в детдоме. Дом, где она жила с родителями, сгорел. Помнит она только бабушку, которая приходила к ней, пока ее не забрали в семью. Не знаю почему, но мне стало страшно. Тогда я не могла себе объяснить этот страх, сейчас думаю, это — было предчувствие будущих наших событий, знак того, что если боишься — не берись! Помню ту минуту, когда мы ее увидели в первый раз. Алину должны были привезти и сразу отдать нам в семью, чтоб дети ее не травмировали расспросами. Мы пришли за ней с дочерью Светланой. Нас подвели к Алине. Она сидела за столом, безучастная, с опущенными плечами, вся вжалась в стул, как будто хотела, чтоб ее никто не замечал. Взгляд ее был устремлен в никуда. Когда ее спросили, пойдет ли она жить к нам в семью, она глянула на нас мельком и кивнула, как будто ей было все равно. Так 31 мая 2008 года она стала нашей. На тот момент ей было 10 лет. По документам она Алина. Но дома мы зовем ее Полиной. Мы решили поменять ее имя, после того, как она прочла где-то, что Алина означает «чужая». Долго выбирали. А еще Полина означает — маленькая. А ей так хотелось побыть маленькой, любимой, ведь она этого была лишена. Полина кроме школы посещала еще художку и музыкалку. У нее было много друзей. Она оказалась веселым, жизнерадостным ребенком. И в родне все приняли ее, как свою, родную. Началась наша больничная эпопея в конце августа 2010 года. Полина обнаружила у себя какую- то шишечку. С 17 ноября 2010 года отделение онкогематологии стало нашим вторым домом. Мы там жили: лечились, учились, ходили, когда было можно, в магазины, кафешки, кино. Знакомились с новыми людьми. Дружили, ссорились, мирились. В общем, жили почти как раньше, за исключением одного: учились жить с каждодневной болью. У детей боль — физическая, у родителей — моральная, душевная. А еще мы учились переживать потери. Наверное, в нашем случае, это слово надо писать его с большой буквы , ведь это не просто Потери, это Камилочка, Игорь, Сашенька, Илюса, Егорка, Владик… А в душе жила надежда, что нас это минует. Мы вылечимся, забудем об этом времени, как о страшном сне. Полинка мне здесь стала по-настоящему родной. Мне хотелось взять ее на руки, прижать к груди, закрыть собой от этой болезни. Я ее не родила, но выносила, выстрадала. Как мы радовались, когда нас выписали домой в июле. И как недолгой оказалась наша радость… В ноябре мы вновь оказались в нашем 6 отделении. Весь год домой мы приезжали только для того, что бы собрать вещи в очередную поездку. Мы надеялись! Мы жили этой надеждой! Но в декабре и здесь нам вынесли страшный вердикт. До последнего дня Полинка радовалась жизни, радовалась, что скоро наступит весна. Она успела поздравить всех с первым днем весны и прожить в своей последней весне три дня… Как я прожила эти два с половиной года? Первые полгода я просто разучилась разговаривать. Не хотелось ни с кем говорить, никуда ходить, никого видеть. Не отвечала на телефонные звонки. Я уволилась из художки, где проработала 25 лет, была завучем. Я каждый день смотрела фотографии, заходила на ее страничку вКонтакте — перелистывала ее записи и по-новому их осмысливала. В магазине я в первую очередь шла к тем товарам, которые покупала, когда мы лежали в больнице, к тому, что можно купить Польке. На улице видела девочек, похожих на нее. Дома все ее вещи, каждую бумажечку сложила в ее шкаф. Выбросить или отдать что-то я даже не помышляла. Мне кажется, что тогда слезы у меня из глаз просто лились постоянно. В апреле на мое попечение старшая дочь оставила внучку. Сейчас я понимаю, как им трудно было на это решиться, но этим они, наверное, спасли меня, вытянули из депрессии. С внучкой я опять научилась смеяться и радоваться. В сентябре устроилась на работу в Детско-юношеский центр руководителем изостудии. Новая работа, новые люди, новые требования. Куча бумажной работы. Приходилось учиться, не только работать, но и жить в новой для меня действительности. Время на воспоминания были только ночью. Я училась жить, не думая о прошедшем. Это не значит, что я забыла — это было в сердце каждую минуту, просто я старалась не думать об Этом. Я благодарна людям, которые были со мной, что они не тормошили меня расспросами. Иногда было страшно общаться с людьми, боялась, что затронут больную тему. Я знала, что ничего не смогу сказать, вообще ничего — у меня просто перехватывало дыхание, сжималось горло. Но в основном рядом были понимающие и принимающие мою боль люди. Мне и сейчас тяжело говорить на эту тему. С другой стороны, я с благодарностью вспоминаю, как настойчиво звонила мне, если я не отвечала — моим детям, одна из мамочек, ставшая мне просто подругой. Она писала мне в интернете, требовала ответов. Я просто вынуждена была с ней общаться. Она ругала меня, за то, что я не отвечаю другим, ведь они переживают за нас, обижаются моим невниманием, тем,что я их попросту игнорирую. Сейчас я понимаю, насколько она была права. После пройденных вместе испытаний, они не заслужили такого отношения. Это был полнейший эгоизм с моей стороны — думать только о своем горе, заставлять их чувствовать вину за то, что их дети живы, а не радоваться этому вместе с ними. Я благодарна тем, кто помнит Полину. Мне радостно, когда ее подружки пишут что-то о ней в интернете, выкладывают ее фото, вспоминают о ней в дни памяти. Сейчас я понимаю, как была не права, даже эгоистична, когда обижалась на тех, кто мне говорил, что не надо больше ее тормошить, что надо дать ей прожить последние дни спокойно, дома, в окружении близких, не нужно ее больше колоть, принимать лекарства. Я считала, что нужно бороться до конца, тем более что и Полина так хотела. Просто ей никто не говорил, что ей уже нельзя помочь. Но я-то это знала! А продолжала биться в каменную стену. Вспоминаю другую девочку, мама которой приняла неизбежное, и спокойно давала и делала для дочери все, что та хотела. А я Полине не давала покоя. Начинаю прощать тех, на кого обижалась во время лечения. С обидой ушли мы из больницы. Вернее, я ушла с обидой. Полина, мне кажется, вообще не умела обижаться. Или жизнь научила ее это не показывать. Прощаю, потому что они просто люди, просто делают свою работу. А паллиатив не входит в их компетенцию. Оказывается, их этому и не учили. Сейчас я знаю, что паллиативной помощи, как таковой в России нет, за исключением Москвы и Питера, да и там все очень сложно. Однажды меня спросили — хотела бы я забыть об этом периоде своей жизни? Забывать не хочу. Как можно забыть о своем ребенке, о других детях, о том, как жили, что переживали вместе. Болезнь научила нас многому. Это часть моей жизни, и я не хочу ее лишаться. Наша потеря ужасна, и действительно несправедлива. Прошло 10 месяцев, а я до сих пор смотрю на могилу своей доченьки — и не верю. Посещать собственного ребенка на кладбище — в этом есть что-то нереальное. Словно я покинула собственное тело и смотрю на кого-то чужого, незнакомого, который стоит там и кладет на землю цветы и игрушки. Неужели это — моя жизнь? Расхожая фраза о том, что мать готова отдать жизнь за своего ребенка, становится до конца — на уровне эмоций — понятной лишь тогда, когда сама становишься матерью. Быть родителем — значит, носить свое сердце не внутри, а снаружи.
Но скорбь грызла… Наконец смиловался Господь, и в утешение послал сон… Видит мужа в полусумрачном состоянии. Спрашивает: «Что тебе, как? Но надо потерпеть, пока отойдет эта мгла». Так видели, где дети-то? И ваши там. Попали б они туда, если б живы остались? Так вам, родителям, чего же лучше желать для детей?! И установитесь в этой мысли… что участь детей ваших устроилась наилучшим образом… И перестаньте скорбеть. Ведь и сами помрете… Будет кому встречать вас… а, пожалуй, и защищать… даруй вам Господи всякого утешения.
А до этого 13. И эта мысль теперь тоже не даёт мне покоя. И я думаю что это наоборот нужно сделать,даже муж сказал что легче стало, и мы будем навещать ее. Она будет нашим маленьким ангелочком. И эта память всегда будет с нами.
«С уходом малыша я исчезла». Пять потерь и новая история мамы
«На первой исповеди после потери беременности меня спрашивали, обвенчана ли я, не жила ли в блуде до свадьбы, не желала ли кому смерти, — вспоминает Юля. После такой потери выраженность токсикоза уменьшается, а беременная женщина говорит, что у нее пропал токсикоз на 8 неделе беременности. Cегодня 07 апреля 2024 в работе у проблем мы не обнаружили. это така прям трагедия? Ее сын Богдан появился после того, как Саша и ее муж перенесли пять перинатальных потерь.
Откройте свой Мир!
Осторожно, новости. МЧС сообщает, что на месте работают порядка 50 пожарных и 17 единиц техники. Малыш 5 дней: плач, потеря веса и беспокойство. После такой потери выраженность токсикоза уменьшается, а беременная женщина говорит, что у нее пропал токсикоз на 8 неделе беременности.
«Меня спасли, но ребенок умер»: истории мам из роддома
И всё чаще в голову приходит мысль, что всё с бОльшим и бОльшим счётом в этой "игре" ведут потери. Будьте в курсе всех наших новостей. То есть кроме трагической потери ребенка, родители окажутся еще и фигурантами уголовного дела. Пока на компенсации выделено более 2 миллионов, но это не финал. Осторожно, новости. МЧС сообщает, что на месте работают порядка 50 пожарных и 17 единиц техники. все новости чемпионатов.
Предпринимателям компенсируют потери от паводков: утверждены правила
У неё в списке тест мужа отрицательный. Ещё раз напоминаю: 28 марта вечером скорая, после подтверждения коронавируса у старшего сына, взяла мазки только у меня и у мужа. Сказала, что результаты мазков мои и мужа от 28 марта они не имеют возможности посмотреть, так как их делала другая организация — Роспотребнадзор. Просила не волноваться. Я не злорадствую. У врачей тяжелая работа, я только уважаю их труд. Только вот не надо рассказывать нам как все отлично. Я с порога предупредила врачей что веду дневник и что опишу их визит.
Это первые врачи, которые нас с мужем осмотрели: послушали грудную клетку и померил температуру. Тут отдельно скажу про градусники. Бесконтактных градусником у медиков нет. Мы пользовались своим. После краткого описания всего бардака, врачи решили и у меня взять мазки. Защита у них так себе. Очков защитных — нет.
Мы с мужем сказали, что мы очень благодарны врачам за их труд и риск. Конечно, к ним претензий и быть никаких не может. Чувствуем себя уже почти отлично. Вчера заместитель главрача написала мне в сообщение, что у мужа был положительный тест на коронавирус. Именно поэтому передали его данные в поликлинику для дальнейшего наблюдения. Но спустя 2 дня его тест уже был отрицательным. Результат от 2 апреля пока ждем.
Он не готов. У меня коронавирус так и не подтвердился, что, конечно, странно, так как у меня были все классические симптомы: пересушенный нос, долго не проходящий кашель, я перестала чувствовать запахи, но ощущение вкуса не пропадало. Вот нас пятеро. У старшего и младшего сыновей положительные тесты на коронавирус. У мужа тоже. А у меня и у среднего сына — нет. Как такое возможно, если это супер контагиозный вирус?
Ответ очевиден, с тестами что-то не так. Они выдают ошибки. И это реальная проблема, которую срочно нужно решать. И что это за выборочность? Одному члену семьи делают анализ, а другому не делают. Где тут логика? Ее просто нет.
Нет никакой единой слаженной системы. Такое впечатление, что эти два ведомства не знают о существовании друг друга. Доходило до того, что сотрудники Роспотребнадзора звонили по 3-5 раз в день с разных номеров. И всякий раз не было конструктивного диалога, просто трата времени. Не моего, конечно, а драгоценного времени врачей. Друзья спрашивают, а как нас лечили? Да никак!
Нам ни разу ничего не прописывали. Мы с мужем пили аспирин и парацетамол. Вместе с детьми принимали витамины. Вот и все лечение. Но у нас нет претензий к врачам. Когда они в первый раз приехали, у нас уже практически не было симптомов. У меня только в горле першило.
Нас не от чего было лечить. Скажу прямо, если бы не эта паника, я бы вообще не обратила на это все внимания. Обычная простуда, с кем не бывает весной. Напомним, ранее Минздрав официально заявил, что треть тестов на коронавирус могут быть ложноотрицательными. Действия, которые предпринимают столичные власти, беспрецедентны и направлены на упреждение распространения Covid-19. На сегодняшний момент большинство случаев зарегистрированных заболеваний в стране приходятся именно на столицу. Это не удивительно, Москва являются крупным транспортным хабом, и к такому развитию событий все городские системы были готовы.
В процессе задействованы десятки тысяч сотрудников городских служб и федеральных ведомств, и при реализации процессов такого масштаба, интеграция не всегда происходит в автоматическом режиме. Все эти процессы тщательно анализируются, принимаются необходимые меры по оптимизации, ускорению и их улучшению. Медицинская инфраструктура города быстро и постоянно адаптируется к новым меняющимся внешним обстоятельствам. Городские поликлиники работают в режиме повышенной готовности, усилена работа выездных служб поликлиник, сформированы дополнительные бригады скорой помощи, городские стационары переоборудуются для приема пациентов с Covid-19. С 20 марта в городе на базе медорганизаций Департамента здравоохранения города Москвы заработали дополнительные ПЦР-лаборатории способные проводить анализ на новую коронавирусную инфекцию. I и II группы являются самыми опасными для человека и требуют особой подготовки. До этого подобные обследования проводили только в двух федеральных лабораториях: во ФКУЗ «Противочумный центр Роспотребнадзора» и в Федеральном центре гигиены и эпидемиологии Роспотребнадзора.
Открытие 9 новых лабораторий позволило в разы количество проводимых в столице исследований. С 23 марта пациенты с легким течение заболевания Covid-19 получили возможность лечиться на дому. Лечение это происходит под постоянным контролем со стороны специалистов. Также с 23 марта пациенты с подтвержденным диагнозом Covid-19, у которых заболевание протекает в легкой форме, могут самостоятельно связываться со специалистами Центра телемедицины. С помощью видеосвязи врачи на регулярной основе отслеживают состояние пациентов и при необходимости принимают решение о проведении очного осмотра или оказания экстренной медицинской помощи. Центр работает круглосуточно.
Возможно, вы чему-нибудь научитесь. Не будьте настолько жестоки, чтобы оставлять их наедине с самими собой. Вселенский размах горя обрушивается на тебя подобно волне гигантского цунами. Накрывает так, что теряешь жизненные ориентиры. Когда-то я вычитала в умной книжке, как можно спастись, если попал в него. Первое: надо перестать бороться со стихией — то есть принять ситуацию. Второе: надо, набрав в легкие как можно больше воздуха, опуститься на самое дно водоема и отползать по дну в сторону, как можно дальше. Третье: нужно обязательно выныривать. Самое главное, что все действия ты будешь делать совершенно один! Хорошая инструкция для тех, кто ее знает и будет использовать, если окажется в такой ситуации. Прошел всего лишь год после того, когда мой сын стал «небожителем». Это перевернуло всю мою жизнь. Мой личный опыт проживания потери позволяет мне составить свою инструкцию «по спасению утопающих». Утонуть в горе можно очень быстро, только от этого легче не станет. Может, кому-то мои мысли будут полезны. С самого начала меня окружали и окружают люди, которые меня поддерживают и помогают. Нет, они не сидели со мной круглые сутки и не оплакивали моего ребенка, нет, они не учили меня, как жить и не проводили анализ из-за чего это, произошло. Первые дни и поздние вечера возле меня были чуткие деликатные люди. Они приходили ко мне домой, приглашали меня в гости, это были необыкновенные встречи — поддержки. Я очень благодарна друзьям и приятелям за эту деликатную заботу. Всех интересовало мое самочувствие и мои планы на день. Мне предлагали совместные прогулки по красивым местам города, предлагая мне самой сделать выбор. Позже я приняла решение отдать все игрушки, и вещи ребенка другим детям, которые в них нуждаются, сделала небольшую перестановку в квартире. Я убрала все фотографии. Когда буду морально готова, я снова их поставлю на видное место. Мне так было легче проживать горе. У меня появилась цель, мне очень хочется дойти до нее. Причем, цель появилась сразу, как только случилось непоправимое. Мне надо было жить через «не могу», я всегда любила Жизнь, и я верила и верю, что справлюсь. Я отправилась в путешествие на море. И мне очень повезло с компанией. Все люди на отдыхе были новые, мне незнакомые. И это мне хорошо помогало. После поездки, я вышла на работу. И я очень благодарна коллективу за ту тишину и деликатность, за терпение и за проявление заботы. Не скрою, временами было катастрофически тяжело. Еще я старалась больше бывать среди людей, заводить новые знакомства. Когда совсем становилась трудно я звонила мамам, которые тоже потеряли детей, и начинала их развлекать всякого рода позитивными историями. И мне становилось легче. Девчонки в ответ мне говорили, что я вовремя позвонила и благодарили за поддержку. Мы смеялись вместе в телефонные трубки, вспоминали наших детей, и это была светлая память, которая давала силы. Надо общаться с теми, кто находится в таком же водовороте. Это делает сильнее и эти люди чувствуют тебя, как ты их. Я помню, что в самом начале у меня было огромное чувство вины, что я не спасла сына, и, чтобы себя не уничтожить, я начинала разбираться с этой проблемой. Помощь психолога — хорошая поддержка, особенно, если он профессионал высокого класса. И еще важный момент, мне не нравится, когда меня жалеют и еще хуже, когда я себя начинаю жалеть. Я уверена, надо возвращать себя в жизнь через общение с людьми, с которыми тебе хорошо, через любимые увлечения, попробовать себя в роли одиночки-путешественника в какой-нибудь неизведанной местности, о которой давно мечтал, конечно, без фанатизма. Больше быть на свежем воздухе, возможно, освоить новое дело. Собирать в доме гостей. Самой ходить по гостям. Читать новые книги, смотреть интересные фильмы, посещать театры и музеи, путешествовать. Обязательно, когда будете готовы, общаться с детьми. Они очень чувствительные и дают много любви и заботы. И еще помните, люди — несовершенны. Постарайтесь не обижаться и не обижать тех, кто говорит вам некорректные вещи. Вы проживаете страшное горе, а люди не всегда знают, как вести себя рядом с вами в тяжелой ситуации. Институтов и школ со специальной программой обучения в таких случаях нет. Отпускайте их с миром. И живите дальше. И еще, внутри вас огромная силища. Верьте в нее, тогда сможете прожить эту боль. А также у вас много любви, тепла и доброты. Дарите ее людям и к вам вернется еще больше. Если кому-то из вас, кто проживает подобную же ситуацию, будет нужна поддержка и помощь, то вы можете позвонить мне 8-927-08-11-598 телефон в Уфе. Это письмо я пишу спустя 1 год, 7 месяцев и с тех пор, как моя жизнь разделилась на «до» и «после». К письму прилагается «Постановление о закрытие уголовного дела». Но, к сожалению, скупые строки следователя никогда не смогут передать чувства матери, потерявшей ребенка. Мой семилетний сын Игорек очень жизнерадостный, веселый и подвижный мальчик. Редко болеющий ребенок, любящий подвижные игры и постоянно задающий массу вопросов. Так было когда-то. Впервые «мы» переболели ветрянкой в 1,5 годика об этом имеется запись в амбулаторной карточке,10. Все как у всех, вылечили и побежали познавать мир дальше. Но в 7 лет диагноз повторился на пасхальные праздники , врач у которого мы были на приёме Стрельченко Тамара Викторовна , участковый педиатр Корсунь-шевченковской ЦРБ удивила ответом, что переболеть подобной болезнью два раза невозможно, и объяснила это тем, что первичный диагноз тогда был поставлен неверно. После болезни сын был 10 дней дома, хотя больничный при таком диагнозе не менее 21 дня врач поинтересовалась состоянием здоровья, но не предложила сделать анализы, чтобы проверить все ли в норме. На этом наше лечение от повторного заболевания ветрянкой закончилось. Все было замечательно, ребенок играл, отдыхал и был под постоянным наблюдением. Но уже 15 числа утром у Игоря поднялась температура, о чем сообщил мне папа, позвонив по телефону. Папа предложил лечить внука самостоятельно, но я настояла на том, чтобы ребенка привезли ко мне. Дело в том, что мы редко расставались, он всегда был со мной рядом. И, конечно же, я не могла допустить, чтобы мой больной ребенок находился вдали от меня, хотя его дедушка очень ответственный человек. В тот же день, в 11 утра, когда сын приехал, после дороги он был очень уставшим, жаловался на боли в животике, я подумала, что это от жары и долгой утомительной дороги. Я обратилась с 11 до 12 утра с сыном в нашу больницу. На приеме был врач Конельский В. Осмотрев сына, ощупав живот, послушав сердце, врач предположил, что это может быть отравление. Доктор дал направление на анализ мочи и посоветовал сделать клизму, прописал лекарства, результат со сделанными анализами доктор вклеил в карточку. Лимфоузлы не осматривались! На анализ крови нас не направляли. Придя домой, мы сделали клизму, и Игорю стало легче, температура стабилизировалась. Я облегченно вздохнула. На второй день с утра Игорек играл на свежем воздухе, ездил на велосипеде, вел себя как здоровый ребенок. Ближе к вечеру, когда мы были на улице вместе, Игорек резко повернул голову, и я увидела напухшие лимфоузлы на его шейке. Так как бабушка у меня врач-стоматолог со стажем, я спросила ее, может ли это быть то, о чем я думаю… Онко-заболевание. Бабушка подтвердила мои догадки, но старалась успокоить, говорила, что такое может быть даже от сквозняка в дороге. На следующий день, а это было воскресенье 17 июля 2011года, я помчала с ребенком в больницу, хотела опровергнуть свою страшную догадку. Моему мальчику опять стало хуже, температура 38. Очередной врач -дежурный врач Гомелюк В. Услышав ответ, что клизму делали только раз, ответил — надо делать еще. Я попросила посмотреть на увеличенные лимфатические узлы у сыночка, они меня беспокоили, но ответ был не внятным. Я взяла инициативу в свои руки и начала просить направление на анализ крови, на что врач, нехотя его выписал, и сказал, что можно будет осуществить это завтра. Так как это был выходной. Я настойчиво просила анализ именно сегодня и именно сейчас. Мои худшие догадки оправдались, дождавшись результатов, я узнала, что лейкоцитов в крови 223. Врач не предложил госпитализацию. Потому, мы повезли Игорька с его дедушкой в детское отделение Черкасской онкологической больницы, без направления, самостоятельно. В приемной нас встретила медсестра, которая, посмотрев на ребенка, сказала, что ребенок не кровит, пришел своими ножками и не выглядит как больной, направления нет, а значит, врача она вызывать не будет. С утра следующего дня мы направились к Несмияновой Н. Это был понедельник. В больнице были громадные очереди, ясно, что с такими анализами мы не хотели терять ни минуты, и я отправилась в детское отделение, где от врача Тараненко Ольги Федоровны получила, наконец, консультацию, внимание, а главное направление на повторный анализ крови с формулой, рентген грудной клетки и УЗД селезенки и печенки, увидев результаты она сразу же дала направление в Черкасскую онкологическую больницу. В этот же день Черкасское гематологическое отделение приняло нас. Повторный анализ крови показал, что лейкоциты увеличились вдвое. Поставив диагноз — «острый лимфобластный лейкоз Т-клеточный» нас начали лечить, но тщетно. Моему мальчику становилось хуже. На 5-й день лечения нам была назначена химиотерапия. Но в 4 часа утра 22 июля 2011 года Игорька не стало. Мой ребенок сгорел за 5 дней… Которая после болезненной потери ребенка все же решилась рассказать о ней миру. Более того, все эти пять лет после трагедии Дарья борется с системой здравоохранения за допуск к детям в реанимацию и за то, чтобы малышам своевременно оказывали адекватную помощь, которая бы соответсввовала мировым стандартам медицины. Сегодня умер мой сын, ему было 8,5 месяцев. Это случилось ровно 5 лет назад. И сегодня я хотела бы рассказать, насколько мы больны. После смерти Максима я потеряла смысл жизни. Я не понимала, что происходит, не знала какое время суток, мое тело существовало, но меня в нем не было. Так продолжалось несколько дней, пока я не выплеснула часть своей боли на бумагу - пока не написала свой рассказ, который не смогла дописать до конца. Рассказ я прочитала на похоронах - 16 ноября, и мои родственники попросили его опубликовать. С тех пор вы меня знаете. Случилась огромная история, много дел сделано, но не сделано главное - я не смогла сломать черствость и безразличие в тех, кто сообщает родителям о смерти детей. За пол года до смерти Максюши, моя сводная сестра потеряла сына внутриутробная смерть за день до родов , и она мне рассказала КАК в Европе обращаются в таком случае с родителями. Я была поражена чуткости, такту и бережному отношению медработников. Но это у них... Как было со мной: Утром 12 ноября нас с мужем пригласили к 12:00 на консилиум, с нами говорили и вешали лапшу на уши... Меня буквально под руки выводили из отделения. Выставив нас за дверь, нам сказали, что часы приема как обычно, уходите.... Мы стояли перед дверью, выслушивая ворчание медперсонала о том, что мы мешаем всем. Я помню то ощущение вакуума - ни боли, ни страдания, просто вакуум. Прошло 2 часа, к нам вышел зав. И всё. И точка. Я вышла из оцепенения и услышала издалека свой голос: - но как...?... Попрощаться хотя бы?!
Это дети с разными неизлечимыми заболеваниями, в том числе с врожденными пороками развития. И много раз сотрудники слышали от родителей, что если бы они могли обратиться в хоспис еще во время беременности, а не после родов, то лучше бы подготовились к рождению и первые дни жизни ребенка прошли бы по-другому. Хоспис работает только с семьями, которые решили не прерывать беременность. Даже если они еще не родились», — объясняет Лида. Координатор программы по работе с семьями Ксения Попова знакомится с мамами на врачебном консилиуме и рассказывает им, к чему готовиться и чего ожидать. То есть мы не поддерживаем идею, что врачи ошиблись и у них родится абсолютно здоровый ребенок: современная диагностика достаточно точна и так ошибиться невозможно. Но мы можем дать реалистичную надежду, что пороки развития будут не радикальны и ребенок проживет какое-то время, а может, и довольно долго будет жить, не будет страдать, будет всем обеспечен, — об этом мы с ними разговариваем», — продолжает Ксения. Задача всей команды специалистов, которые работают с семьей, включая психолога, социального работника, юриста и неонатолога, — проработать все возможные сценарии развития событий, чтобы быть готовыми к их реализации. Ребенок с патологиями может умереть до естественных родов, может погибнуть во время рождения или прожить несколько дней, недель и даже лет. Причем последний сценарий нужно осознавать особенно отчетливо, чтобы рассчитать ресурсы семьи для заботы о тяжелобольном ребенке. Когда Света обратилась в «Дом с маяком», ее познакомили с семьей, в которой ребенку с синдромом Эдвардса уже пять лет. Никто не знает, что правильно в такой сложной ситуации, никто не может поставить себя на место мамы и папы. Единственный критерий выбора, на мой взгляд, — это готовность нести ответственность. А для этого нужна информация, именно ее мы и даем на первом этапе», — говорит Ксения. То есть это не просто психологическая помощь семьям, но и медицинское сопровождение. Об этом нас спрашивают все родители, и это действительно крайне важно. Собственно, для нас тоже самая главная задача — обеспечить ребенку комфорт и обезболивание всеми доступными способами», — говорит Наталья Савва, директор по методической работе Детского хосписа «Дом с маяком». Однако есть еще один важный момент: если ребенок родится живым — врачи будут обязаны его реанимировать в случае ухудшения состояния. То есть дать ему родиться и просто умереть на руках матери в больнице — незаконно. С одной стороны, прерывание беременности по медицинским показаниям может быть совершено на любом сроке, без ограничений. Даже перед самыми родами. Но если ребенок рождается, то он получает все права человека, в том числе и право на охрану жизни и здоровья», — объясняет юрисконсульт по медицинскому праву Полина Габай. По ее словам, врачи обязаны делать все возможное, чтобы оказать ребенку необходимую медицинскую помощь. Врачи могут отказаться от реанимации тяжелобольного ребенка только в случае клинической смерти на фоне прогрессирующего достоверно установленного неизлечимого заболевания. А это уже не то решение, которое врач может принять во время или сразу после родов, — уточняет юрист. И хотя у родителей, как у законных представителей, есть право написать отказ от реанимации, они должны быть готовы к тому, что за смертью ребенка последует разбирательство, и вполне возможно, что в отношении родителей будет возбуждено уголовное дело по статье 125 УК РФ оставление в опасности , или по статье 156 УК РФ неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего , или по какой-то иной, варианты тут есть. Возможно, даже уголовное, если будет доказано, что домашние роды были организованы намеренно. Помимо прочего, к участию могут привлечь и органы опеки, если в семье есть другие дети. То есть кроме трагической потери ребенка, родители окажутся еще и фигурантами уголовного дела. А представить себе, что суд не примет во внимание, что новорожденный был тяжело болен, в нашей стране можно с легкостью», — говорит юрист. Обо всех этих нюансах хоспис предупреждает родителей. И если ребенок рождается живым, и у семьи есть возможность забрать его домой, и дома он умрет от основного заболевания — это уже более понятно и допустимо с юридической точки зрения. Хоспис в таком случае обеспечивает семью всем необходимым оборудованием для ухода за ребенком. Может в последние дни жизни ребенка организовать круглосуточный медицинский пост. А когда все случится, в дом приедет координатор хосписа, чтобы ответить на вопросы врачей скорой помощи, полицейских и ритуальных агентов. Маруся Чем ближе были роды, тем Света больше боялась. Маруся, как и все детки с синдромом Эдвардса, была маленькая — чуть больше двух килограммов и, как это часто бывает, не спешила рождаться. На 42-й неделе муж отвез Свету в роддом, в отделение патологии, и собирался вернуться, как только начнутся роды, но не успел, потому что Маруся родилась очень быстро — четвертые роды часто бывают стремительными. Мне все говорили, что не надо на это рассчитывать, что они практически никогда не могут сами дышать, но она дышала, она жила! Мне ее показали, дали поцеловать и унесли в реанимацию, чтобы наблюдать». В роддоме Света и Маруся пробыли неделю. Все это время малышка была в реанимации, хотя сама дышала и могла бы сосать бутылочку, но ей поставили зонд. Врачи опасались, что она может ухудшиться в любой момент. Поскольку Свету уже поддерживал хоспис, к ним в квартиру привезли все необходимое оборудование и помогли выписаться домой. Маруся с братомФото: из личного архива «Маруся оказалась очень сильной, если бы она была здорова, она была бы самым крепким моим ребенком. Два с половиной месяца мы жили с ней совершенно обычной жизнью. Мы смогли наладить грудное вскармливание, гуляли, купались, спали вместе. Старшие дети были с ней очень бережны и даже не ревновали. Когда Маруся спала, все передвигались на цыпочках и только подходили ее поцеловать и погладить. Нам стало казаться, что так и будет дальше. Что ее сердечко выдержит, мы сможем дотянуть до возраста, когда можно будет сделать операцию на сердце, и она всегда будет с нами.
Потери в Сталинградской битве с обеих сторон таблица. Сталинградская битва потери. Потери стран в Сталинградской битве. Инфографика потерь во второй мировой войне. Украина во второй мировой войне. Инфографика вторая мировая война. Инфографика война. Российские акции. Плакаты война Россия Украина. Тысячи российских солдат погибли. Потери в Великой Отечественной войне. Общие людские потери СССР. Нищие украинские военные. Украинская армия оборванцы. Значимая работа незначимая работа потери. Незначимая работа это. Значимая работа. Статусы про войну. Стихи о детях войны до слез. Красивые статусы про войну. Стихи про время. Стихи о времени и жизни. Высказывания о быстротечности жизни. Цитаты о быстротечности жизни. Годы войны в Афганистане потери. Потери в Афгане по годам. Гражданская война число погибших. Потери в гражданской войне. Гражданская война в цифрах. Количество погибших в гражданской войне. Соотношение сил в советско финской войне 1939. Советско-финская война соотношение сил. Русско-финская война потери. Советско-финская война силы сторон. Хронология войны на Донбассе. Котлы украинских войск на Донбассе. Потери во второй мировой войне. Количество погибших во второй мировой войне. Количество погибших во второй мировой войне по странам. Потери стран во второй мировой войне. Потери украинских войск на Украине 2022 таблица. Таблица потерь России и Украины.