10 лет назад из жизни ушел и журналист тележурналист, спортивный комментатор, историк, краевед Владимир Дзуцев. историк местного масштаба. историк регионального масштаба. местный гид. Открывавший его директор Института языка, литературы и истории Коми научного центра Уральского отделения РАН Игорь Жеребцов отметил, что события такого масштаба у местных историков еще не было.
Другие новости Общество
- МемуаристЪ. Канал о Сталине - YouTube
- историк местного масштаба, 7 букв, 1 буква «К», сканворд
- Новости истории России - журнал "Родина"
- О масштабах репрессий
- Историк местного масштаба - сканворд | СловоПоиск.ру
Геополитика
Причиной ее появления стали следующие события. В том же году, несколько ранее, таганрогский краевед В. Назаренко опубликовал в «Донском временнике» статью «Именем Стефаниды» с подзаголовком «К 190-летию основания села Стефанидинодар Азовского района» [21]. Хотя прямо дата основания села в тексте не указывалась, судя по контексту, он имел в виду 21 июля 1828 г. Однако почти одновременно эту дату предложил считать основанием Стефанидинодара другой краевед, житель данного села А. Мирошниченко, выступив на сей раз уже в ненаучном, но более популярном у широкой публики издании, в местной газете «Приазовье» [23]. А затем между двумя краеведами началась публичная дискуссия с обвинениями личного характера: выяснилось, что они работали над изучением истории села вместе, но поссорились, и теперь взаимно обвиняют друг друга в присвоении результатов исследований. Для нас важна не личная дискуссия краеведов, а то, что они от нее быстро перешли к спору о том, когда был основан Стефанидинодар, причем этот спор сопровождался постоянными апелляциями к важности этого сюжета для исторической памяти местных жителей. Мирошниченко настаивал на том, что именно он, а не В. Назаренко, первым выявил дату основания села Стефанидинододар 21 июля 1828 г.
Назаренко, однако, внезапно сменил свое мнение на счет даты основания села и начал доказывать, что им выведена более научно обоснованная дата 1830 г. Он призвал современных жителей села отметить 190-летний юбилей в 2020 г. Для понимания отношений этих двух краеведов с местными жителями показательна риторика В. Наконец, поддержавший А. Мирошниченко краевед Д. Зенюк решил вывести журнальную дискуссию на административный уровень, заявив, что попросит власти «официально утвердить 21 июля 2 августа по новому стилю 1828 г. Мирошниченко и Д. Зенюк обратились к самим жителям села Стефанидинодар. Согласно официальным документам, 22 сентября 2018 г.
Стефанидинодар Азовского района. Согласно заявителям данных писем — 21 июля 1828 года» пунктуация сохранена [29]. Установление исторических дат голосованием заинтересованных в них непрофессионалов выглядит откровенно новаторским методом. Использование подобного хода в дискуссии возмутило В. Назаренко, он обратился к вышестоящим властям, и в итоге был созван круглый стол, на который, наконец, пригласили достаточно авторитетного профессионального историка, начальника отдела археологии Азовского музея-заповедника А. Он предложил датировать основание Стефанидинодара не 1828 г. В той же статье указано, что самим жителям села «не понравилось, что кто-то хочет отменить решение, принятое на сходе», а еще они «приняли сторону своего земляка» [31]. И в итоге местные депутаты выступили с таким решением снова обращаем внимание на риторику : «Оставить без изменения ранее вынесенное решение, так как оно отражает мнение жителей села, озвученное на сельском сходе 22 сентября 2018 г. Как мы видим, важнее оказались не историческая правда и не научная дискуссия, а мнение местных жителей, многие из которых, вероятно, вообще были не в курсе критики утвержденной ими даты профессиональным историком.
Мы бы хотели обратить внимание и на другие детали этой истории. Прежде всего, отметим, что дискуссия между местными краеведами велась преимущественно не на страницах «Донского временника» или, тем более, научных журналов, но в местной, даже не областной, а районной азовской прессе. Таким образом, о какой-то профессиональной редактуре и, тем более, рецензировании их работ не шло и речи. Привлечение к спору местных жителей также и администрации, взаимные обвинения в нарушении профессиональной этики и общий градус дискуссии так же свидетельствуют, что данный спор быстро перестал быть научным. Как нам представляется, началась битва амбиций, спор за право считаться первооткрывателем даты основания села Стефанидинодар. Об этом свидетельствует и крайне пафосная риторика обеих сторон. Так, выход в «Донском временнике» и двух азовских газетах пяти статей двух авторов о Стефанидодаре А. Зенюк совершенно серьезно именуют «исследовательским ажиотажем» [33]. Назаренко называет неточности при описании хода подготовки этих статей «коверканием историографии» [34].
Самое же ироничное, что при этом с научной точки зрения между всеми спорящими различий вообще нет: все они признают, что земля, на которой вскоре возникло поселение, была куплена Стефанидой Похвисневой в 1828 г. Таким образом, все сводится к формальному вопросу о том, что считать основанием села, и кто, в зависимости от итогов этого выбора, будет считаться первооткрывателем данной даты, А. Мирошниченко или В. Выходит, что, хотя в данном случае краеведы действительно занимались исследованием, выявили новые факты в архивных материалах, вовлекаемых в научный оборот, а не сочинили их, значительная часть их деятельности оказалась откровенно контрпродуктивна и свелась к борьбе самолюбий. А еще из данного примера хорошо видна ограниченность тех «историй поселения», которые ориентируются исключительно на местного читателя, жаждущего фактов или легенд об истории родного локуса. Едва ли стороннему жителю Ростовской области, не говоря уже о России или мире в целом, принципиально важно, было основано село Стефанидинодар население по переписи 2010 г. Разумеется, микроистория и «новая локальная история» могут придавать универсальную ценность и изучению самых маленьких поселений. Так, С. Румянцева приводят слова Л.
Репиной, согласно которым научная региональная история должна быть «эффективным инструментом исторического познания» [35]. Однако, как видно из случаев В. Гладченко, А. Назаренко, рассчитанные исключительно на местного читателя «истории поселений» рискуют вообще перестать быть инструментом познания, превратившись даже не в инструменты конструирования важных для жителей локуса мифов, но в инструменты доказательства авторских концепций, ориентированных исключительно на социальный успех, а не на научное исследование. Именно поэтому, переходя от примеров очевидно проблемных «историй поселений» к примерам более удачным, мы считаем нужным начать с нарратива, лишенного столь явно выраженных недостатков и не вызвавшего серьезной критики, при этом написанного не профессиональным историком и ориентированного на местного читателя — чтобы понять, насколько успешным будет такой текст. Граф «Наш Константиновск» [36]. Исследования В. Граф востребованы примерно той же целевой аудиторией, что и работы предыдущих рассмотренных нами авторов. Три ее книги приведены на официальном сайте Константиновского района в числе публикаций по местной истории [37].
Статью к ее юбилею опубликовал «Донской временник» [38]. В то же время ее работы не слишком востребованы в среде профессиональных историков. Впрочем, о ней упоминает известная исследовательница донской церкви А. Шадрина в статье с характерным названием-пожеланием «Краевед должен быть историком! Согласно А. Шадриной, В. Граф «замечательный константиновский краевед», но «ее поэтичные краеведческие эссе значительно выиграли бы, если бы автор указывал источники, из которых черпал информацию» [40]. Собственно, уже из этого ясно, почему более разбирающегося в исторической науке читателя нарратив В. Граф едва ли удовлетворит: сведений об источниках информации в нем мало, и поэтому он обычно не проверяем.
Между тем, в нем есть серьезные ошибки и умолчания, но об этом мы подробнее напишем далее. Как мы уже видели, книга «Аксайский район: история и современность» представляла собой слабо систематизированную компиляцию, а А. Назаренко предпочли созданию единого нарратива многочисленные газетные статьи. Фрагментарность повествования характерна и для В. Граф: фактически ее книга — это сборник статей, прежде публиковавшихся в местной прессе. Последовательного описания Константиновска в ней нет: вместо этого статьи сгруппированы по трем разделам: «Константиновск исторический», «Константиновск живописный» и «Константиновск литературный» [41]. В принципе, подобное деление логически обосновано, и его можно было бы назвать удачным, если бы не крайне неочевидное членение конкретных материалов по разделам: так, статьи об истории районной журналистики включены в исторический раздел, а статьи о георгиевских кавалерах из семьи Дукмасовых — в раздел литературный при этом об их литературном творчестве в тексте упоминаний нет, только о военных подвигах [42]. Рецензирования или научной редактуры книга, судя по всему, не проходила. Для нас важно, что в одной из этих статей, о константиновском краеведе В.
Крюкове, В. Граф высказывает свое мнение об общих вопросах краеведения. Однако дальнейшие рассуждения В. Граф соответствуют логике конструирования локального мифа и не имеют ничего общего с реальным историческим исследованием: «Люди хотят знать о тех местах, где они родились и выросли. Это патриоты своей малой Родины, любящие свой край» [44]. Как мы видим, ключевым качеством даже не краеведа, а КРАЕВЕДА снова становится местный патриотизм и любовь к родному локусу, а вот о необходимости для него научного профессионализма и стремления к объективности В. Граф ничего не пишет. И это не случайно. Далее в тексте краеведение уже прямо рассматривается как «средство нравственного воспитания молодежи», которое «прививает любовь к Родине, воспитывает уважение к ее истории, к мирному и ратному труду дедов и отцов, формирует мировоззрение патриота и гражданина» [45].
Это едва ли не идеальная иллюстрация к утверждению С. Маловичко и С. Румянцевой о том, что так называемая «местная история» является «социально ориентированным историописанием», связанным с «потребностями в поиске локальной идентичности», и не должна относиться к исторической науке. Однако, в отличие от разобранных выше авторов, социально ориентированный подход к истории в случае с В. Граф не означает, что исследовательница «создает» мифические артефакты прошлого или пытается навязывать читателю социально значимые для родного локуса исторические даты. Но при этом и собственно историческое исследование, выявление достоверности описываемых фактов для В. Граф, по-видимому, не является принципиально значимым. Она в большинстве случаев ограничивается тем, что приводит информацию по различным источникам и литературе, не проводя ее научной критики, что естественным образом ведет к неточностям и спорным местам. Например, исследовательница пишет: «Народный герой Дона Степан Тимофеевич Разин, как известно, родился в Черкасске в семье донского казака» [46].
Однако в действительности точное место рождения С. Разина неизвестно: помимо Черкасска местом его рождения различные авторы называют Пять изб и Зимовейскую, причем преобладающим является именно последний вариант [47]. Далее в Константиновске обнаруживается связанный с С. Разиным артефакт: В. Граф не «создает» его сама, но указывает, что, по мнению ростовского журналиста В. Моложавенко, «в городе Константиновске еще сохранилась груша из сада, посаженного сыном Степана на подворье Макаровых по улице Карташова» [48]. Обратившись к первоисточнику, мы можем увидеть, что В. Моложавенко не указывает, откуда ему известно, что данная груша была посажена сыном С. Разина, но часть информации об этом сыне ему сообщил хозяин участка, на котором росла эта груша, да и вообще очерк В.
Моложавенко о С. Разине полон приводимых совершенно серьезно рассказов неких «старожилов» о казненном триста лет назад атамане [49]. Считает уместным приводить информацию, полученную от местных жителей, без указания на ее явную неподтвержденность и сама В. В итоге статья В. Граф о С. Разине по уже знакомым нам лекалам четко увязывает фигуру легендарного атамана с Константиновском, вовлекая его в локальную память: именно тут, якобы, растет груша, посаженная его сыном, а краевед соседней станицы нашел легендарный разинский клад. Но общий уровень достоверности приводимых сведений, мягко говоря, сомнителен, а самыми слабыми оказываются как раз те, которые работают на вовлечение С. Разина в историческую память локуса, хотя В. Граф лично ничего не выдумывает, но просто цитирует и пересказывает работающие в пользу ее нарратива тексты.
Не менее любопытна статья В. Граф о П. Она написана куда более точно в историческом отношении, а связь фигуры П. Краснова с Константиновском бесспорна: он сам писал в предисловии к роману «Амазонка пустыни», что «предлагаемый роман написан в марте 1918 года в станице Константиновской, на земле Войска Донского» [51]. Однако П. Краснов является одной из наиболее спорных фигур донской истории из-за службы А. Гитлеру в годы Великой Отечественной войны. Соответственно, проблема вовлечения его фигуры в локальную память достаточно неоднозначна в моральном плане: он может позиционироваться и как герой Первой Мировой войны, и как крупнейший казачий коллаборант Второй Мировой войны, осужденный на смертную казнь. Граф вместо разрешения этой проблемы просто от нее уходит, рассматривая П.
Краснова исключительно как писателя, и вовсе не касаясь его биографии после марта 1918 г. В итоге связанная с историей места неоднозначная, но знаменитая историческая фигура упрощается, сводясь к бесспорно положительным сторонам своей деятельности, и Константиновск обретает не противоречивого государственного и военного деятеля, а известного писателя, связанного с городом. Мы видим, что, если В. Назаренко выступают преимущественно «создателями» мифов об истории локуса, на более или менее достоверной основе выстраивая социально ориентированные историографические конструкты, то В. Граф выступает в роли «кодификатора»-потребителя подобных конструктов, не отделяя их в своем тексте от более достоверных историографических конструктов, созданных профессиональными историками, и полученной лично эксклюзивной информации. На наш взгляд, ее книга наиболее ценна именно там, где она оказывается источником, а не литературой: в статьях о современных краеведах и писателях Константиновска, которых автор знает лично. При этом конструирование мифа в данном случае произошло неосознанно, исключительно потому, что автор не владеет методологией исторической науки: В. Граф просто свела воедино обнаруженную ей информацию о Константиновске, сделав акцент на социально значимых, но не всегда достоверных и всегда трактуемых патриотически сюжетах. Сочинение «историй поселений» непрофессиональными авторами для местной аудитории регулярно в итоге оказывается не исследованием, а мифотворчеством.
Отметим, что П. Аваков и А. Шадрина в своих текстах в «Донском временнике» пришли к частично схожим с нашими выводам. Так, П. Аваков пишет о «краеведческой склонности к гиперболизации местных реалий» в смысле их возвеличивания [53]. Шадрина отмечает в качестве типичных для многих современных краеведов черт неумение выстраивать композицию нарратива и превращение его в «перечень документов или сведений из ранее опубликованных изданий»; опору не на архивные первоисточники, но на более ранние книги; отказ от проставления сносок на источники информации, что делает ее непроверяемой [54]. С учетом многочисленности разного рода «историй поселений», предлагаемых современному читателю, проблема мифотворчества об истории локуса куда важнее, чем может показаться на первый взгляд. Во-первых, нарративы, подобные разобранным выше, создают у своих читателей совершенно ложные представления о нормальности некритического подхода к источнику информации и даже о допустимости его подлога. Яркие примеры этого уже не у самих авторов «историй поселения», но у их поклонников мы видели выше: Ю.
Трущелев, М. Джунько и Э. Сокольский фактически говорят о неважности исторической достоверности мифа об истории Аксая, созданного В. Гладченко, апеллируя к социальной востребованности этого мифа.
Во исполнение указа Президента Владимира Владимировича Путина «О проведении в Российской Федерации года семьи» участникам мероприятия были презентованы работы победителей 12 конкурсов творческих работ «Судьба моей семьи в судьбе моей страны». Главная цель Чтений — объединить усилия историков, архивистов и краеведов, музейных и библиотечных работников Крыма, Москвы, Московской области и других регионов Российской Федерации в вопросах объективного и всестороннего изучения нашего культурного и документального наследия, популяризация Крымского полуострова как особого региона, где проходили важные и значимые исторические события минувших лет.
Светлана Емец выступила с докладом «Судакский десант в партизанском движении Крыма», посвященным 80-летию освобождения Крыма от немецко-румынских захватчиков.
Ежегодно редакция сетевого издания «Тульские новости» выбирает блогера года. Человека, который делает что-то особенное, интересное, полезное, активно используя возможности Интернета. История Тулы учит нас, что ничего не исчезает бесследно.
Помещики и крестьяне. Помещичьи крестьяне. Крестьяне и помещики крепостное право.
Крестьяне при крепостном праве. Хождение в народ Александр 2. Общественные движения при Александре 2 таблица народники. Хождение в народ революционных народников. Первое массовое «хождение в народ». Балязин Вольдемар Николаевич. Историк в.
Вольдемар Балязин Вольдемар. Вальдемар Николаевич ху. Гумилев Лев Николаевич. Лев Николаевич Гумилёв 1912 — 1992. Лев Гумилев историк. Лев Николаевич Гумилев сын Ахматовой. Кратко про профессию историка.
Специальности профессии историка. Виноградов Андрей Юрьевич. Андрей Виноградов историк. Андрей Юрьевич Виноградов историк. Василий Ключевский историк. Ключевский 1841—1911. Афанасьев Александр Николаевич.
Литературовед Александр Николаевич Афанасьев 1826—1871. Афанасьев Александр Николаевич этнограф. Собиратель сказок Афанасьев а. План города Тамбова 1781 года. Тамбов план 1781 года. План города Тамбова конец 18 века. Карта и план Тамбова 19 век.
Алексей Маркович Салько. Алексей Маркович Салько Архитектор Саратов. А М Салько Архитектор. Саратовского архитектора а. Миллер историк 18 века. Герхард Миллер историк. Миллер г ф исторические труды.
Происхождение имени и народа российского. Местная историография. Монография «сболл -такая прелесть. Ключевский историк. Русский историк Василий Осипович Ключевский. Ключевский Василий Осипович в детстве. Ключевский Василий Осипович на лекциях.
Генрих Шлиман. Генрих Шлиман археолог. Генрих Шлиман Троя. Иоганн Людвиг Генрих Юлий Шлиман. Натан Эйдельман. Натан Эйдельман 1930-1989. Эйдельман Натан писатель.
Натан Яковлевич. Орлов Александр Сергеевич. Орлов, Александр Сергеевич литературовед. Александр Сергеевич историк. Орлов историк. Василий Осипович Ключевский достижения кратко. Ключевский Василий Осипович краткая биография достижения.
О масштабах репрессий
Историк местного масштаба, 7 букв, на К начинается, на Д заканчивается. Популярный радиоведущий, историк и публицист Армен Гаспарян дал. Историк местного масштаба. Ответ из архива сканвордов.
Информация о публикации
Как пример он привел термин «землепроходцы», который сегодня представляется как идеологизированный, хотя он изначально возник в русских документах, как представление со стороны Российского государства о продвижении за Урал. Отличная лекция! Мои посты об истории РС Я :.
Вскоре «историей» стали называть вообще всякий рассказ о каком-либо случае, событии, происшествии, действительном или вымышленном. В Древней Греции слово «история» означало любое знание, получаемое путём исследования, а не только собственно историческое знание в современном смысле.
В Советском Союзе изучение истории тесно связывалось с марксистско-ленинской философией и было в значительной степени идеализировано. Классовой борьбой объяснялось всё, вплоть до сложнейших культурно-исторических явлений. История была и остается полем битвы, подчас довольно жесткой.
Дмитрий Быстров встретился с участниками Всероссийского конкурса «История местного самоуправления моего края» 14:24, 26 апреля 2024, ПАИ Глава Островского района Дмитрий Быстров встретился с участниками Всероссийского конкурса «История местного самоуправления моего края», пишет газета «Островские вести». Конкурс проходил в Москве с 14 по 17 апреля и был приурочен ко Дню местного самоуправления. Учащиеся островской гимназии представили свои выступления в номинации «Лидеры местного самоуправления».
Нурихана Фаттах был татарским историком, а писал про хунну, и мне это показалось немного странным.
Я начал изучать этот вопрос глубже и выяснил, что это буквально наша история, причем не только татар, а всех тюркских народов, включая и казахов", - рассказывает Арыслан Ибрахим. Он признается, что начал всерьез изучать эту ветвь истории. И то, что приехал в Казахстан, очень ему в этом помогает. Путешествую по Казахстану, общаюсь с казахами, узнаю их традиции, отмечаю, как они хранят семейные реликвии, а также помнят и знают свою историю. Меня очень поразило, насколько они знают историю не только своей семьи, но и всего своего рода и, конечно, казахскую историю вообще. Увидев это, я начал понимать, что это по сути и моя история тоже", - отмечает художник. Он подчеркнул, что в этом и лежат корни создания этой выставки, состоящей из двух частей.
Первая часть - это собственно иллюстрации к роману Нурихана Фаттаха "Свистящие стрелы". Картины выполнены в минималистской графической манере, в монохромном изображении, с преобладанием коричневого цвета.
Историк местного масштаба
Статья "Памяти местного историка А.А. Дмитриева", опубликованная в газете "Пермские губернские новости" в годовщину смерти А.А. Дмитриева. В гостях у Мамыкин ТВ — Александр Решидеович Дюков, российский историк и директор фонда «Историческая память». Ответ на вопрос кроссворда или сканворда: Историк местного масштаба, 7 букв, первая буква К. Найдено альтернативных определений — 15 вариантов. Последние новости, связанные с историей страны: важные события, новые факты и исследования, результаты археологических раскопок, празднование памятных дат, рассекреченные документы. 20 мая на сцене МАУК «ЦД и НТ городского округа Эгвекинот» состоялась премьера спектакля «Расследование местного масштаба» по пьесе Татьяны Комылиной. Историк Свистунов на примере Ирака показал опасность переданных ВСУ снарядов с обедненным ураном.
Обзор выступлений основных докладчиков на I Съезде историков России
к, последняя - д). Автор книги – нижегородский историк, журналист, писатель Вадим Андрюхин. Участникам мероприятия также представили выставку подлинных документов «История Курмыша и его округи в документах Центрального архива Нижегородской области». Значительная часть ненаучной «местной истории» предсказуемо существует за пределами тех мест, где проявляют профессиональную активность ученые-историки: авторы любительских нарративов по истории локуса публикуются в массовых газетах, издают книги в ненаучных. Значительная часть ненаучной «местной истории» предсказуемо существует за пределами тех мест, где проявляют профессиональную активность ученые-историки: авторы любительских нарративов по истории локуса публикуются в массовых газетах, издают книги в ненаучных.
В селе Курмыш состоялась презентация книги нижегородского историка «Русский бунт, год 1918-ый»
Это профессионал, который обладает определенными знаниями и экспертизой в области истории и культуры своего региона. Они изучают местные архивы, проводят археологические исследования и документальное источниковедение, чтобы воссоздать историю данной местности. И, наконец, историка местного масштаба можно назвать «мастером исследования». Они обладают навыками и знаниями, которые позволяют им глубоко погрузиться в исследование прошлого своей местности. Они мастера в области сбора, анализа и интерпретации исторических данных и документов, их работа важна для реконструкции истории и сохранения наследия окружающей среды. Историк как профессия Историк — это тот, кто изучает историю, стремится раскрыть прошлое и понять его влияние на настоящее и будущее. Одной из разновидностей историков местного масштаба является краевед.
Краеведы специализируются на исследовании истории конкретного региона. Краевед — это мастер в своей области, который занимается изучением истории своего края. Он исследует источники, архивные документы, старые фотографии, разговаривает с местными жителями, собирает свидетельства прошлых событий. Одной из важных задач краеведа является восстановление истории местного населения. Исследователь — это учёный, который глубоко погружается в изучение истории. Он анализирует источники, проводит археологические раскопки, изучает предметы и артефакты прошлого.
Исследователь может быть как историком местного масштаба, так и национального, глобального. Важно отметить, что исследователь должен обладать своим навыками и хорошими знаниями в своей области. Люди, занимающиеся историей, рассказывают о событиях и процессах, происходивших в прошлом, и важности их для понимания современности. Они помогают сохранить и передать наследие предыдущих поколений, формируют образ прошлого, которое создаёт основу идентичности и культурного наследия. Конечно, название профессии историк может различаться в разных регионах и странах, но их цель и задачи остаются примерно одинаковыми. Важно, чтобы историки местного масштаба были грамотными, точными и объективными в своих исследованиях, чтобы помочь будущим поколениям лучше понять свое место в истории.
Читайте также: Как различить деепричастие и наречие: подробное руководство Роль историка Историк — профессиональный учёный, занимающийся изучением прошлого. Название историка местного масштаба зависит от особенностей его исследовательской работы. В отличие от университетских историков, историка местного масштаба называют краеведом или местным исследователем. Роль историка местного масштаба заключается в том, чтобы сохранить историческое наследие и культурные традиции своей местности. Он изучает архивные документы, летописи, старинные карты и другие источники, чтобы восстановить образ прошлого. Историк местного масштаба становится своего рода мастером реконструирования и описания истории своего региона.
Краеведы и местные исследователи отыскивают интересные факты и незнакомые исторические события, которые не всегда присутствуют в исторических учебниках или широко известны. Они помогают местным жителям и туристам лучше понять и ценить историческое значение конкретного места. Историки местного масштаба играют важную роль в сохранении памяти о прошлом и нашей идентичности, что является одной из основных функций исторической науки. Они помогают нам узнать и понять, как формировалась и развивалась наша местность на протяжении веков и как это отразилось на современном облике населённых пунктов, культурных объектов и пейзажей. Область деятельности Местным исследователем истории называют человека, который глубоко изучает историю конкретной местности или региона, а также документирует и сохраняет все полученные знания и материалы. Такой специалист, как правило, является краеведом и имеет подробные знания о географии, археологии, архитектуре и истории местности, с которой он работает.
Краеведом может быть каждый, кто интересуется своими корнями, происхождением своей семьи, историческими особенностями родного города или деревни. Такие люди собирают информацию, собирают предметы, делают фотографии, проводят интервью с местными жителями, чтобы расширить свои знания о своей местности.
Конечно, название профессии историк может различаться в разных регионах и странах, но их цель и задачи остаются примерно одинаковыми.
Важно, чтобы историки местного масштаба были грамотными, точными и объективными в своих исследованиях, чтобы помочь будущим поколениям лучше понять свое место в истории. Читайте также: Как различить деепричастие и наречие: подробное руководство Роль историка Историк — профессиональный учёный, занимающийся изучением прошлого. Название историка местного масштаба зависит от особенностей его исследовательской работы.
В отличие от университетских историков, историка местного масштаба называют краеведом или местным исследователем. Роль историка местного масштаба заключается в том, чтобы сохранить историческое наследие и культурные традиции своей местности. Он изучает архивные документы, летописи, старинные карты и другие источники, чтобы восстановить образ прошлого.
Историк местного масштаба становится своего рода мастером реконструирования и описания истории своего региона. Краеведы и местные исследователи отыскивают интересные факты и незнакомые исторические события, которые не всегда присутствуют в исторических учебниках или широко известны. Они помогают местным жителям и туристам лучше понять и ценить историческое значение конкретного места.
Историки местного масштаба играют важную роль в сохранении памяти о прошлом и нашей идентичности, что является одной из основных функций исторической науки. Они помогают нам узнать и понять, как формировалась и развивалась наша местность на протяжении веков и как это отразилось на современном облике населённых пунктов, культурных объектов и пейзажей. Область деятельности Местным исследователем истории называют человека, который глубоко изучает историю конкретной местности или региона, а также документирует и сохраняет все полученные знания и материалы.
Такой специалист, как правило, является краеведом и имеет подробные знания о географии, археологии, архитектуре и истории местности, с которой он работает. Краеведом может быть каждый, кто интересуется своими корнями, происхождением своей семьи, историческими особенностями родного города или деревни. Такие люди собирают информацию, собирают предметы, делают фотографии, проводят интервью с местными жителями, чтобы расширить свои знания о своей местности.
Краеведам посвящена огромная работа восстановлении истории местной местности. Историк местности является ученым, и его задача состоит в том, чтобы анализировать имеющиеся данные, составлять исторические карты и воскрешать события, которые произошли в прошлом. Краеведы проводят археологические раскопки, изучают документы и архивы, а также интервьюируют старожилов, чтобы узнать больше о истории своего региона.
Особенности историка местного масштаба Историк местного масштаба называется мастером своего дела и страстным исследователем. Этот учёный посвящает свою жизнь изучению истории конкретного места, его людей, событий и культуры. Исследователь местной истории глубоко погружается в архивы, анализирует документы, изучает мемуары и личные архивы.
Люди, занимающиеся таким исследовательским направлением, часто имеют свои небольшие общественные организации или архивы. Они объединяются, чтобы предоставить доступ к их собственным материалам и содействовать обмену информацией с другими историками местного масштаба. Название «историк местной» может отражать важность изучения и сохранения истории места.
Эти историки прямо погружаются в материалы и факты, которые позволяют им проиллюстрировать широкую картину жизни в определенном регионе на протяжении долгого времени. Они взвешивают разные исторические источники и формируют картину прошлого места, которая может быть недоступна для более широких исторических научных исследований. Историки местного масштаба являются самыми близкими к местным различиям и особенностям и потому они могут предоставить общедоступную информацию о конкретных событиях, людях и культуре места.
Они часто делают акцент на уникальных чертах истории региона, которые могут быть упущены в более широких научных исследованиях. Определение должности Мастер местной истории — это учёный или любитель, который специализируется на изучении истории определённой местности. Мастера местной истории называют также краеведами или историками местного масштаба.
Читайте также: Методы определения массовой доли: ключевые шаги и формулы История — это наука о прошлом, а мастер местной истории фокусируется на истории определённой области, города или деревни. Они изучают архивные документы, ведут интервью с жителями местности и собирают материалы о событиях, людях, культуре и природе, которые делают эту местность особенной и уникальной.
Астана в скором времени может стать городом будущего, где будут сконцентрированы действительно уникальные разработки. Сергей Петров, вице-президент корпорации «Галактика»: - Было подписано соглашение о сотрудничестве с Astana Innovations как раз в части умных городов, потому, что мы видим в области управления транспортом решения, задачи связанные с повышением эффективности оборудования. Также мы видим, что необходимы решения, которые позволят Astana Innovations использовать в части распознавания лиц, управления большими данными. Все это наша корпорация готова предоставить. Мы это будем делать в рамках трансферта технологий с увеличением доли национального содержания. Итогом форума станут практические рекомендации для мира и Казахстана, о том, как повысить интерес глобальных инвесторов. Однако на полях Астанинского экономического форума эксперты уже спрогнозировали развитие Казахстана до 2020 года. К этому времени, по их мнению, нас ожидает: тридцатое место в мировом Индексе развития информационно-коммуникационных технологий, 67 млрд тенге привлеченных инвестиций в стартапы и огромный скачок в международном рейтинге по индикатору «Способность к инновациям».
Авторы: Зарина Бейсембина, Анжела Гарипова.
В Петропавловске стартовала кочевая выставка татарского художника Арыслана Ибрахима, который намерен объехать весь Казахстан, дополняя свою коллекцию новыми работами, передает корреспондент Sputnik Казахстан. Я смотрю на нее, и хочется делать это еще и еще раз. Даже название отражает нашу жизнь. Ведь казахи, татары - это по сути единый кочевой народ, люди степей, и поэтому эта культура нам знакома и близка. Я считаю, что проект "Кочевая выставка" по праву начинается именно с нашего города.
Ведь у нас открыта Ботайская культура, у нас была впервые шесть тысяч лет назад одомашнена лошадь, играющая одну из главных ролей в жизни кочевников. Кстати, лошадь широко представлена в работах Арыслана", - отметила Гульнара Мукушева. Художник-кочевник Сам 30-летний художник Арыслан Ибрахим, который родился в селе Малые Уруссу Республики Татарстан, окончил Новосибирскую государственную архитектурно-художественную академию, а сейчас живет и работает в Астане, поделился, как возникла идея этой необычной выставки. Считается, что хунну являются предками всех тюркских народов. Нурихана Фаттах был татарским историком, а писал про хунну, и мне это показалось немного странным.
Историк местного масштаба — 7 букв, кроссворд
Выбирайте исторический канал по душе и подписывайтесь. Обсуждайте вместе с единомышленниками посты, оценивайте контент и получайте новые знания.
При этом его введение, подобно всей книге, весьма монументально, и больше любой статьи В. Назаренко или Д. Зенюка в местной прессе — или его по объему можно сравнить с любым из трех разделов книги В. Граф «Наш Константиновск», включающих несколько очерков. Безусловно, в рамках представлений о научном стиле А. Скорик пишет очень популярно и занимательно. Однако читатель, ориентирующийся на очерки указанных выше краеведов в местной прессе, едва ли будет читать развернутое введение теоретико-методологического плана. И та же самая проблема присуща всей книге: занимательные и эмоциональные части в ней перемежаются с сугубо научными. Например, после забавного сюжета о прозвищах казачьих станиц милютинцев дразнили «свинячим паспортом», после того как их станичный атаман, напившись, требовал паспорт у свиньи следует чрезвычайно подробное и детализированное описание того, как звали первых граждан Милютинской станицы и из каких станиц шло переселение в нее новых жителей [84].
В связи с этим примером, кстати, возникает и другой вопрос: насколько читателями «историй поселений», которые, как мы видели выше, обычно пишутся с позиций местного патриотизма, востребована информация об обидной дразнилке исторических жителей своего локуса? И вообще, нужна ли им местами неприглядная и почти всегда неброская история повседневности? Приятно связывать со своим локусом С. Разина или хотя бы П. Краснова, но будет ли социально востребована даже изложенная популярным языком информация о том, что в истории станицы определенную роль сыграл генерал Н. Маслаковец, абсолютно неизвестный широкой публике [85]? И в итоге выходит, что А. Королев говорил о «спорности» книги А. Скорика совсем не зря: на фоне основной массы панегирических «историй поселений» эта книга выглядит весьма своеобразно уже потому, что вместо красивых мифов об истории локуса предлагает правду, порой очень подробную, порой неприятную, и почти всегда менее завлекательную, чем необоснованные домыслы краеведов-любителей о почтовой станции, где останавливался А. Пушкин, груше, которую посадил сын С.
Разина, или хотя бы о том, что наконец выявлена точная дата основания описываемого поселения. Подведем итог. Скорика представляет собой редкую попытку переосмыслить жанр «истории поселения», сблизив его с исторической наукой, но сохранив социальную ориентированность и популярность. Сама по себе книга в итоге получилась безусловно удачной и востребованной в научном сообществе, но общественного резонанса, рецепции реформы жанра другими авторами не произошло. Более того, предыдущие нарративы по истории Милютинской станицы, созданные Н. Приходько и содержащие в себе все типичные недостатки традиционных краеведческих «историй поселения», остались востребованы местными жителями. Как нам представляется, это обусловлено спецификой созданного А. Скориком исследования: у него получилась все же действительно научная книга, к тому же очень масштабная, требующая внимания читателя, готовности читать, наряду с популярно изложенными местами, целые страницы сухого научного текста и разбирать, после эффектных сюжетов, сюжеты менее эффектные или даже откровенно малопривлекательные, но важные для истории локуса. Поэтому вполне логично, что историки читают и ссылаются на эту книгу, но большая часть обычной аудитории «историй поселений» не видит ее преимуществ перед «литературно-художественным» нарративом Н. И все же опыт А.
Скорика показывает, что профессиональный историк способен хотя бы предложить альтернативу творениям местных краеведов, которая составит им конкуренцию на сайтах местных администраций и библиотек. Последний текст, который мы рассмотрим, вышел в Краснодаре в 2022 г. На обложке книги «Станица Троицкая: история и судьбы» стоят две фамилии: А. Дюкарева и А. Шамара [86]. Однако, как ясно из самого текста, непосредственным автором книги был профессиональный историк, кандидат исторических наук А. Дюкарев, а А. Шамара, уроженец станицы и директор Кубанской нефтегазовой компании, был автором идеи и всячески содействовал в написании книги [87]. Мы акцентируем внимание на этом факте не для того, чтобы поставить под сомнение атрибуцию книги в качестве творения двух людей: А. Шамара не дожил до ее выхода и вынесение его фамилии на обложку выглядит, на наш взгляд, морально правильным жестом, а степень его вклада в предварительную исследовательскую работу могла быть такой, что, хотя текст написан другим человеком, можно говорить о соавторстве.
Для нас важнее другое: данная книга выделяется из числа других «историй поселений» именно тем, что ее идея была предложена патриотом своего локуса, однако к реализации этой идеи он привлек историка-профессионала. Любопытно и то, что в предисловии А. Дюкарева и обращении к читателям А. Шамары содержатся разные взгляды на создаваемую ими историю локуса. Шамара адресует книгу своим одностаничникам и обращается к ним с уже хорошо знакомых нам позиций местного патриотизма: «Эта книга — назидание будущим поколениям, святой долг которых — сберечь историю своей малой родины, подарить ей новое дыхание» [88]. Вполне традиционны для краеведа-любителя и сложные отношения А. Шамары с историческими фактами: «Многие исторические факты уже трудно подтвердить, многие события разными источниками и очевидцами трактуются по-разному» [89]. Дюкарев явно рассчитывает на более широкую аудиторию, подчеркивая, что пытался написать не просто «хронику одного поселения», но «разглядеть отражение глобальных исторических событий в судьбах конкретных людей, жителей кубанской станицы Троицкой» [90]. Весьма любопытна и его попытка возвести кубанскую региональную краеведческую традицию к дореволюционным временам, поставив у ее основания классиков местной историографии Я. Кухаренко, И.
Попко, П. Короленко, Ф. Щербину [91]. В результате в общих чертах А. Дюкарев выстраивает свой нарратив так же, как и А. Скорик: это хронологическое описание повседневности казачьей станицы. Однако есть и ряд важных отличий между их исследованиями. Как мы видели, А. Скорик в принципе отказался от исторического мифотворчества, и его книга начинает описывать события с 1876 г. Троицкая станица немногим старше: она была основана в 1865 г.
Но для А. Шамары, очевидно, была очень важна преемственность с первыми черноморскими казаками, пришедшими на Кубань в конце XVIII в. Как видно из разобранных выше работ, краеведы-любители в подобной ситуации часто пытаются искусственно «удревнить» историю локуса, либо откровенно фальсифицируя ее, либо пытаясь придумать основания для доказательства более ранней даты. Отметим, что в случае с Троицкой станицей последний вариант был очевиден: она основана на территории военного поста русской армии и, соответственно, интерпретация этого поста как предшественника станицы добавило бы к ее истории несколько десятилетий [95]. Дюкарев пошел другим, куда более элегантным путем, не пытаясь связать станицу с типологически совершенно иным русским поселением на ее месте, однако и не разрушая локальный исторический миф: он начал свое повествование с конца XVIII в. Схожим образом А. Дюкарев пытается встроиться и в другие локальные исторические мифы, ища в них зерно действительности и показывая их связь с реальной историей. Этому способствует еще одна особенность его текста. Выше мы видели, что А. Дюкарева интересуют «судьбы конкретных людей».
Возможно, именно это позволило ему плодотворно сотрудничать с А. Шамарой, при всем различии в подходах к истории: А. Шамара также считал, что «историю вершат люди», а «главное достояние станицы Троицкой — ее жители» [97]. В итоге книга А. Дюкарева, хотя и посвящена фактически истории повседневности, постоянно связывает историю станицы Троицкой со значимыми людьми. Только это не «внешние» по отношению к этой истории люди, знаменитость российского или хотя бы кубанского масштаба, а собственные локальные герои. Разумеется, о подобных локальных героях пишет и А. Скорик, однако у него им уделено не так много места, и повествование о них, как и весь нарратив, носит объективно-научный характер [98]. Дюкарев, напротив, описывает локальный миф о предках, куда более эмоциональный и образный. Так, один из дореволюционных атаманов, Н.
Кравчук, описывается по устным рассказам его внука: он «был коренастым казаком, не имевшим косой сажени в плечах, зато имевшим мускулистые руки с широкими ладонями, в которых он одинаково крепко держал и эфес казачьей шашки, и чепиги крестьянского плуга» [99]. В итоге, хотя нарратив А. Дюкарева, как и нарратив А. Скорика, неоднороден, и включает в себя как сухие научные описания и отрывки из документов, так и живые истории и воспоминания станичников, соотношение научных и популярных элементов в нем совсем иное, и популярные выражены куда более сильно. Аналогичный подход А. Дюкарев применяет и при описании наиболее сложных исторических сюжетов. Они описаны очень эмоционально, а не научно-объективно, но эту эмоциональность задают приводимые рассказы самих станичников. Вот какими словами, например, описывается красный террор в годы Гражданской войны: «Весной при установлении советской власти, как рассказывала мама, созвали сход около церкви. По спискам выкрикивали фамилии и вырывали из толпы. Яма уже была готова.
Обреченных станичников тут же расстреливали. Тогда у нее забрали ребенка и кинули его в толпу, а ее расстреляли вместе с молодым мужем-казаком» [100]. Подобный подход в определенной мере снимает ответственность за «нелицеприятные» сюжеты нарратива с историка и перекладывает их на самих жителей локуса старшего поколения. Таким образом, если А. Скорик в своем нарративе о станице Милютинской смотрит на местный исторический миф извне, с позиции историка, то А. Дюкарев оказывается внутри местного мифа, фиксируя и транслируя его, но одновременно убирая откровенно фантастичные сюжеты и сопоставляя истории жителей с реальной историей России и Кубани. Мы считаем уместным сравнить его с В. Граф: он тоже оказывается «кодификатором» локального мифа, однако, если В. Граф кодифицирует совершенно различные источники информации, включая заведомо недостоверные мифы, искусственно созданные другими краеведами, причем делает это без должной критики, то А. Дюкарев выполняет ту же самую работу куда более профессионально.
С другой стороны, если А. Скорик пытался реформировать социально-ориентированный жанр «истории поселения», то А. Дюкарев жанрово остается в рамках традиционного для авторов-любителей «историй поселений» конструирования местного мифа, но сконструировал этот миф на гораздо более профессиональном уровне, чем это было сделано в большинстве аналогичных работ. Поэтому вполне логично, что текст А. Дюкарева, созданный в соответствии с идеей влиятельного жителя станицы Троицкой, А. Шамары, уже сейчас, непосредственно после выхода, оказался востребован обычными читателями «историй поселений», местными жителями, чиновниками, библиотекарями. Сама презентация книги стала центральным элементом празднования 157-летия станицы [101]. При этом в описании данного события в прессе мы сталкиваемся со многими уже знакомыми нам элементами презентации «историй поселений» местными жителями. Например, подчеркивалось использование в книге такого априори субъективного источника информации, как воспоминания старожилов: «Спикеры рассказали, что при написании книги обращались к федеральным и краевым архивам, ну и конечно, к воспоминаниям, личным документам и фотографиям жителей» [102]. В то же время нельзя не заметить, что в новости об этом событии на сайте местной газеты подчеркивается как «семейность», так и «объективность» данной книги: «Получилась достоверная, объективная, но при этом буквально семейная книга, которая станет настольной во многих домах станицы, будет храниться бережно и передаваться из поколения в поколение» [103].
Однако насколько в действительности достоверна книга А. Как нам представляется, ответить на этот вопрос не так просто, как может показаться на первый взгляд. Хорошо известно, что личные воспоминания людей часто субъективны. Дюкарев же нередко приводит информацию, полученную из вторых-третьих рук. Так, мы видели, что дореволюционный атаман станицы Троицкой Н. Кравчук описывался по словам его внука, а для характеристики красного террора приводился рассказ некой женщины, которая даже сама его не видела, но слышала о нем от матери. Более того, сам А. Дюкарев с информантами в данном случае не разговаривал, а использовал наработки местных краеведов Ф. Терехова и В. Голышева [104].
Однако даже там, где он лично опрашивал старожилов, вопрос о степени достоверности их информации остается фактически не поставленным. И это порождает серьезнейшую проблему. Хотя А. Дюкарев не идеализирует действительность и описывает сложные и кровавые периоды истории станицы, угрозы и опасности для ее жителей почти всегда исходят от внешних лиц или природных факторов. Ярким примером этого может служить описание им сталинских репрессий. Как видно из публикуемых А. Дюкаревым документов, в организации репрессий участвовали станичные власти [105]. Но вопрос участия местных жителей в организации репрессий исследователем вообще не ставится. Вот как, например, он описывает ситуацию с доносами: «Планомерно и неуклонно выстраивалась тоталитарная система советского государства, контролировавшая все стороны жизни человека и породившая отвратительное явление — донос» [106]. Далее приводится конкретный донос, написанный неким Пикаловым, однако ничего об авторе доноса не сообщается, и ответственность за него таким образом фактически оказывается возложена на «тоталитарную систему советского государства», а не кого-то из местных жителей [107].
Напротив, репрессируемые станичники описываются подробно, по воспоминаниям знакомых, и, разумеется, положительно: «Своей порядочностью, добротой, трудолюбием, а также высокой культурой земледелия Драгановы снискали уважение станичников, и одним из знаков этого уважения было снятие шапки при встрече» [108]. В итоге возникает без преувеличения парадоксальная ситуация: А. Дюкарев не жалеет обвинений в адрес советской власти вообще, утверждая, что она «ломала чувство собственного достоинства, выкорчевывала имевшиеся убеждения и веру в справедливость» у местных жителей — а буквально в следующем абзаце комплементарно называет поддерживающих ее станичников «активом станицы, строившим в ней новую жизнь» [109]. И так постоянно: люди, связанные с локусом, местные жители и местные власти почти никогда ни в чем не виноваты и почти всегда героизированы. Как нам представляется, подобная картина мира сама может быть частью местного мифа, оправдывающей темные стороны истории локуса: одним из вариантов преодоления исторической травмы может быть ее объяснение непреодолимыми объективными факторами, которым нельзя было противостоять, но только вытерпеть, что снимает едва ли не всю ответственность с участников событий. Исследование данной темы могло бы быть очень интересным, но А. Дюкарев не анализирует, а просто транслирует и описания событий, и философию своих героев: «Там в семье — А. Но именно в трудностях решались проблемы разного характера. Я всегда старался особенно не бежать вперед, но и не отставать» [111] и т. Преодоление, претерпевание, борьба с трудностями, сохранение человеческого достоинства в сложных условиях: в нарративе А.
Шамары жители станицы Троицкой занимаются этим с 1860 гг.
В частности, под эгидой Коми отделения РИО мог бы издаваться научно-популярный ежегодник, ориентированный на широкие круги читателей. Было также принято решение о периодическом созыве республиканских съездов историков предварительно намечено проводить их один раз в два-три года.
Коми отделение РИО сможет взять на себя проведение в республике других значимых историко-краеведческих форумов различного уровня, организуемых учреждениями науки, образования, культуры. На съезде подчеркивалась необходимость подготовки нового учебника и учебно-методического комплекса изданий для вузов и школ по истории и культуре Республики Коми. Важную роль в их разработке и апробации сыграл бы научно-образовательный центр по историческим наукам, который целесообразно было бы организовать усилиями Сыктывкарского госуниверситета и ИЯЛИ.
Съезд был проведен в дни 45-летия ИЯЛИ, поэтому начался он с чествования ветеранов науки, со дня основания работающих в стенах института.
Госсекретарь напомнил об уникальном проекте "Библиотека Союзного государства", стартовавшем в прошлом году - Нас порой с Запада спрашивают: "Почему мы так много говорим о Великой Отечественной войне? Уже очень многие участники Великой Отечественной войны ушли из этой жизни, и надо думать о дне сегодняшнем и о дне завтрашнем. Но как же можно не говорить о войне, если для огромного Отечества, для постсоветских республик, особенно для Беларуси и России, Великая Отечественная война - нравственная шкала оценок, шкала осмысления масштаба сделанного не только ради своей страны, тогда - Советского Союза, а ради человеческой цивилизации? Разве можно измерить, много или мало мы говорим о войне, тогда, когда факты фальсификации истории становятся государственной политикой крупнейших европейских стран, - заявил Дмитрий Мезенцев. Госсекретарь Союзного государства напомнил, как в прошлом году в МИД России были представлены уникальные документы, касающиеся 250-летия вхождения белорусских земель в состав Российской империи.
Это сотни исторических документов, которые показывают, что традиции белорусского народа, национальный уклад только поддерживался, а не принижался. Дмитрий Мезенцев сообщил о том, что в этом году в полтора раза увеличены средства союзного бюджета на финансирование гуманитарных программ.
Совместный проект историков Самары и Севастополя в программе «Традиция уважать»
- 27 апреля 2024
- Другие новости Общество
- Проведен IV Форум архивистов, историков и краеведов города Симферополя и Республики Крым
- Исторический момент - Поиск - новости науки и техники
Форма обратной связи
- Украинское наследие: Масштабы бытовой коррупции на новых территориях угрожают безопасности РФ
- РСМД :: Российский совет по международным делам
- Историк местного масштаба - фото сборник
- Новости и события Российского исторического общества
- Историк как профессия
- Новости | Момент Истины
Новости истории сегодня
"" публикует самые последние новости политики России и мира. 23 апреля. Новости. Историк Илья Кошкин стал Блогером 2023 года по версии «Тульских новостей».
«Тульские новости» назвали Блогером 2023 года историка Илью Кошкина
Автор книги Вадим Андрюхин рассказал о подготовке книги, о работе с архивными источниками. На документальных примерах он охарактеризовал ситуацию, которая сложилась в Курмышском и Сергачском уездах, где в 1918 году произошли крупные крестьянские выступления против советской власти; проанализировал предпосылки, ход и последствия этих выступлений. Автор книги ответил на вопросы гостей встречи и передал ее организаторам экземпляры своей книги. Борис Пудалов на встрече также сделал обзор архивных документов XVII века по истории села Курмыш и других населенных пунктов, ныне расположенных в Пильнинском муниципальном округе, с демонстрацией цифровых копий старинных архивных документов.
Съезд был проведен в дни 45-летия ИЯЛИ, поэтому начался он с чествования ветеранов науки, со дня основания работающих в стенах института.
Главных научных сотрудников института Э. Савельеву, А. Турубанова, В. Чупрова и В.
Ученых поздравили посетившие мероприятие заместитель председателя правительства Республики Коми Т.
И действительно, первые хроники, летописи, биографии посвящались, в основном, прославлению правителей. Вскоре «историей» стали называть вообще всякий рассказ о каком-либо случае, событии, происшествии, действительном или вымышленном. В Древней Греции слово «история» означало любое знание, получаемое путём исследования, а не только собственно историческое знание в современном смысле. В Советском Союзе изучение истории тесно связывалось с марксистско-ленинской философией и было в значительной степени идеализировано. Классовой борьбой объяснялось всё, вплоть до сложнейших культурно-исторических явлений.
Актеры совершенно точно сумели передать характеры своих героев. А зрители, однозначно, нахохотались до слез!
Эгвекинотский народный драматический театр действительно сотворил для своих зрителей праздник, ведь посещение хорошего спектакля, идет ли он в прославленном театре или на маленькой поселковой сцене, всегда доставляет духовное наслаждение, приносит радость, отдых от рутины, заряжает положительными эмоциями. Ради чего существует театр? Можно с уверенностью ответить — ради праздника добрых чувств.